Атраванские похождения Феранора

Сюжет: Тьма с Севера

Ч. II

Участники: Феанор; Борагус; Митр ас'Саир, Лиллис
НПС: Мустафа аль Гюлим, Мастер Иллюзий Коэнна ибн Шари; царь-лич Зулл Саракаш

События происходят весной 3057 года

Когда с головы стянули мешок, Феранор обнаружил, что он в пустыне. Ещё раньше, по  натужному сопению, бряцанью оружия и обрывкам фраз он понял, что похитителей как минимум пять. Теперь же, он мог убедиться, что их около десяти. Они окружили его кольцом, чёрные, суровые, с закрытыми тканью лицами. Он никогда их не видел, но сам их вид казался ему до боли знакомым. Он вгляделся внимательнее и заметил железную маску-шлем, висящую на луке седла у одного из всадников. Конечно, это могло ничего не значить, быть простым совпадением, но точно такие носили таинственные похитители Ключа.

Самый низкорослый, но сидящий на самом рослом жеребце, выехал вперёд, остановился, горой нависая, над Феранором.

— Где святыня? — грозно спросил он.— Где Ключ Гиброима, голобородый?!

 Луна светила ярко и Феранор мог видеть, что и сам он несильно-то бородат. Спущенная к подбородку гутра, открывала круглое лицо, с мягкими девичьими чертами и лёгким пушком над верхней губой. Глаза у него были большие, чёрные и блестящие, что ещё больше усиливало сходство с девушкой. Эти глаза смотрели неподвижно, пронизывая до костей. Не исключено, что под их действием эльдар, собиравшийся послать коротышку, всё же решил сказать правду.

— У Гантрама. Белого Вепря. Кто вы такие?

Выражение лица Женоподобного почти не изменилось. Только по переносице пролегла глубокая кладка когда он смотрел в сторону Запада. Где-то там, на полпути к Изумрудному морю, двигалось тавантинское войско.

— Развяжите алялата,— распорядился он, голосом абсолютно бесцветным.

Приказание было исполнено с поразительной быстротой. Феранор потёр натёртые верёвкой запястья, угрюмо присматриваясь к коротышке. Он не был уверен, что всё это не какая-нибудь изощрённая игра, а снятая верёвка не затянется снова. На этот раз вокруг шеи.

— Я — Аср аз Мар,— представился Женоподобный,— и я твой друг...

— Довольно смелое заявление.

— Не веришь? Это разумно. Я бы на твоём месте тоже проявлял осторожность. Но я знаю кто ты. Ты служишь Коэнне, и тебя зовут Феран аз Мистеран...

— Мистериорн,— поправил Феранор,— но ты продолжай.

— Нечего продолжать. Мы на одной стороне. Хочешь воды? Нет? И отлично. Не стоит терять времени. До рассвета надо догнать неверных. Дайте ему коня!

Феранору подвели лошадь из числа заводных. Он не спешил садиться в седло. Стоял, скрестив на груди руки, неотрывно и чуть искоса глядел на Асра аз Мара.

Наконец уголки его губ дрогнули. Он решился.

— Давай говорить на чистоту, Асаразмар (Феранор произнёс его имя на эльдарский манер). В Альмадине Ключ выкрали люди очень похожие на твоих. Они устроили на меня засаду и пытались убить. Не скажешь, на чьей стороне сражались они?

— Хранители пытались тебя убить? — Аср изумленно задрал брови, его по-девичьи  гладкое лицо вытянулось. Он смерил Феранора испытующим взглядом.— Садись на коня, Феран Мистеран. Нам точно есть, что рассказать друг другу, но сейчас для этого неподходящее время и место. 

Аср

Они ехали по отчётливым следам войска на Запад. Массаишь и обрамлявшие равнину холмы остались далеко за их спинами. Впереди ждала подсвеченная серой мглою пустыня.

— Асми Аллуит ас’Раххим йа Раххабан! — пропел Аср, покачиваясь в седле.— Приступим. Для начала я сообщу тебе, Феран, что мы — фидаины из Аламуна. Слышал ли ты когда-то о нас?

— Что-то слышал,— эльдар прищурился, припоминая.— Вас называют еще братья Горы, а Аламун это место, где ваши жрецы воспитывают из сирот наёмных убийц…

— Мы не убийцы! — возмутился один из фидаинов и Феранор опознал его по голосу. Этот тот самый, кто отоварил его по голове на конюшне.— Мы — мстители, карающие врагов веры!

— Это правда,— спокойно подтвердил Аср ас’Мар.— Мы не убийцы, хотя, иногда занимаемся этим за деньги, если старейшины посчитают, что дело послужит на благо двенадцати Пророков. Но как конь без седока, сходит с дороги, чтобы пощипать сочной травы, так мы ушли в сторону от темы. Где-то пару лун назад, меня вызвали старейшины Аламуна…

***

Говорят, что когда-то Аламун был грудой руин, оставшихся от древней могущественной империи, занимавшей весь материк. Когда сюда пришел первый старец, стены его представляли собой потрескавшиеся булыжники, на террасах росли кустарники и деревья, в залах жили медведи и горные барсы. Крепость восстановили упорным трудом нескольких поколений. Теперь всё иначе. Сейчас, при святом Старце Аязе Талабане, Аламун в два раза больше своей предшественницы. Там, где раньше бродили только дикие звери, теперь обучались сотни новых братьев горы — так называли себя нынешние жители Аламуна. Старцы рассылали их с заданиями по всему Свету. Они крали чертежи новейших изобретений, похищали художников, учёных и инженеров, расправлялись с самыми яростными противниками Пророков. Скоро, благодаря их усилиям, Аламун и окрестности станут самым прекрасным местом Мира, а братья, положившие ради этого свои жизни, будут почитаться героями среди людей и вкушать блаженство в райских садах Алуита.

Все эти мысли витали в голове Асра ас’Мар, пока он шёл к створчатым вратам в сопровождении одного из братьев Горы. Высокий, стройный и гибкий, словно китовый ус, с лёгкой, пружинистой походкой, туго затянутые ремни подчёркивали его худобу. Аср не знал его имени, но часто встречал в храме во время молитв. Брат, если его и узнал, то ничем этого не проявил, потому, что они уже входили в зал тёмный и пышный, закутанный дымом курильниц.

Старейшины сидели на полу, на тростниковых циновках, полукругом, прислонившись спинами к резным колоннам. Чёрные одежды оттеняли белые лица, казавшиеся вылепленными из снега. Аяз Талабан — Старец Горы — напротив, был в белом и выделялся средь них как… единственное сравнение, которое приходило на ум Асру, было как сажа на белом снегу, только здесь было наоборот. На старца Старец тоже походил мало. Высокий и сухой, с седой полосой в окладистой бороде, высоким лбом мудреца и живым, пронизывающим взглядом. Если широкие пояса старейшин щетинились рукоятями ножей и кинжалов, то Старец Горы обходился без всякого оружия. Оба брата горы опустились перед ним на олени, в знак величайшего почтения, касаясь холодного пола лбами.

— Встань, Каххир! — дребезжа провозгласил Старец. Старейшины по бокам молчали.

Аср услышал шуршание одежды и тихое позвякивание ножен.

— Мы нарекаем тебя Хранителем и даём отряд братьев. С ним ты отправишься в Альмадин. В главный день праздника Кхорасана, посетишь бетель Руздат-Алут и заберешь хранящуюся там святыню.

— Я должен выкрасть Ключ Гиброима?

— Ничего красть не придется,— возразил Талабан.— Назыман Ваафир Масумит давно и предано служит нашему Братству. Он сам вручит тебе Ключ. Но сохраняй цель своей миссии в тайне! Ни один смертный, никто на целом свете не должен знать зачем ты пришел в Альмадин! Скрывайся, лги, убивай улле и мобедов если придётся, умри сам, но не позволяй никому завладеть Ключом!

— Возьми письмо,— продолжал Старец, потому, что брат Каххир молчал.— С ним ты сможешь беспрепятственно войти в город в любое время и так же в любое время покинуть его. Возьми эту шкатулку. Когда Ключ будет в твоих руках, открой её и громко назови своё имя. В ответ ты услышишь голос, который поведает, что делать с Ключом дальше!

Глубокий, полный почтения, вздох. Аср не видел, но отчётливо представлял, как брат пятится к выходу, не смея повернуться к святому Старцу спиной.

— Встань, Аср!

Фидаин встал с колен и замер, скрестив на груди руки и не поднимая глаз. Чтобы не смотреть себе под ноги, он уставился на край циновки, на которой сидел Талабан.

— Мы нарекаем тебя Щитом и Мечом и даем отряд братьев,— провозгласил святой.— С ним ты отправишься в Стан-дур-Апар. Найдешь в нём дом купца Заххака, где будет гостить алялат по имени Феран ас’Мистеран. Дождись когда он покинет город и тайно проследуй за ним. Оберегай его жизнь, но вмешивайся только в случае крайней необходимости.

Аср коротко поклонился в знак понимания.

— Возьми эту шкатулку,— голос Старца возносился к сводам зала и возвращался вибрирующим эхом,— открой её, ели что-то пойдёт не так, или ты увидишь, что враг слишком силён. Назови своё имя и расскажи, что случилось. Голос даст тебе новые указания.

Аср поднял взгляд и увидел в руках Аяза Талабана продолговатую шкатулку из красного дерева...

***

— Я открыл её, когда ты неожиданно покинул Стан-дур-Апар,— продолжал рассказ командир фидаинов.— Кстати, почему ты так сделал?

— Караван, в котором купец обещал мне место, отправлялся только через три дня. Потому я выбрал другой,— сознался Феранор.

«Лишних три дня,— подумал он следом.— Этого времени мне бы хватило чтобы отыскать купцов, которые идут в Шагристан и передать с ними весточку Даемаре!»

Он припомнил ещё кое-что и в глазах его мелькнула тень понимания.

— Значит, назыман был с вами в сговоре. Теперь всё встаёт на свои места. Я тоже ехал к нему за Ключом, но он отказал, сославшись на праздник. Почему ваши старцы так вдруг озаботились моей жизнью?

— Это было одним из условий заказчика.

— А он не говорил, для чего я нежен ему живым? И кто он, ты, конечно, тоже не знаешь?

— Он отдавал мне приказы только через шкатулку. Но даже будь всё иначе, я бы скорее лишил себя жизни, чем раскрыл бы его!

Аср выпрямился в седле, высоко скидывая подбородок. Ветер рвал концы его гутры, шлейфом картинно разворачивал заплечами.

— Чтобы догнать тебя,— проговорил он,— нам не хватило всего одной ночи. Мы прибыли в Альмадин на следующий день после нападения исайритов. Жители разгребали пепелища, оплакивали и хоронили убитых. Никто из них не слышал ни о каких алялатах. Тебя посчитали погибшим. Что с тобою случилось?

Всадники скользили по песку чёрными размытыми силуэтами. На Севере, в тусклом синеющем небе, медленно угасали ночные звезды и всё ярче разгоралась одна — Амнистат. Феранор смотрел на неё, ежась от стылой тьмы.

— Это долгий рассказ.

Спустя четверть часа...

— О, Алуит,— застонал Аср, хватаясь за голову,— помоги нам! Зачем ты пошёл по тайному ходу, несчастный глупец?!

— А, что мне оставалось делать, почтенный мудрец? — отозвался Феранор, копируя выспреннею речь атраванца.— Алуит — свидетель, девы в раю обслуживают только бохмитов.

— А в словах алялата есть соль,— заметил за спиной кто-то из фидаинов.

Предводитель зло зыркнул на них через плечо. Потом посмотрел на эльдара.

— Ты вошёл в потайной ход. Хранители услышали погоню и устроили засаду в которую попал ты. Так? Что было потом?

— Потом я выбрался на поверхность, нашел их следы и поехал по ним.

— И всё это время исайриты ехали за тобой,— заключил Аср ас’Мар.— Иными словами, ты не только пролил кровь наших братьев, но и помог погоне напасть на их след. Продолжай, алялат. Ты знаешь, как ключ оказался у Гантрам-бека?

Феранор вздохнул, разглядывая горизонт, где медленно тлеющая заря высвечивала рваные облака — редкое диво в пустыне. Тихо сказал:

— Знаю.

Спустя еще четверть часа...

— Что натворил этот бледноухий шакал?! — выли фидаины.— Разреши нам убить его, Аср!

Аср ас’Мар казалось, не слышал их воплей. Он ширил глаза в пустоту и накручивал на палец случайно выбившийся из-под тюрбана длинный завитый локон. Феранор косился на торчащую у седла предводителя рукоятку кривого меча. Раздумывал, успеет ли в случае опасности до него дотянуться и выхватить.

— Если Гантрам-бек объявил тебя своим гостем,— вышел из ступора предводитель,— Почему ты стал пленником? Ты попытался выкрасть реликвию? Говори!

— Вроде того.

— Ты твёрдо уверен, что Ключ остался у тавантинов?

— Нет.

— Почему?

Феранор задумался. Случай с Гантрамом научил, что лгать и ловчить выходит у него из рук вон плохо. Всё становится в разы хуже, потому не стоит даже пытаться.

— Когда Чёрный Ястреб пришла в Массаишь, с ней был орк полукровка, назвавший себя Дариком. Он тоже хотел получить Ключ. Барон ненавидит орков, потому приказал схватить и запереть его. А когда озлился и на меня, то запер с ним в одном месте. Позже нас разделили, но когда освобождали пленников я его не увидел. Возможно, барон отпустил его раньше.

— Это всё?

Феранор кивнул.

— Стой! — Аср резко вскину руку, кивнул на эльдара, обращаясь к головорезам.— Присмотрите за ним.

Сам спрыгнул с коня. Шурша по песку, низкорослый фидаин отошёл в сторону на полсотни шагов, встал к ним спиной. Феранор успел заметить мелькнувший в его руках темный лакированный корпус шкатулки.

Кони всхрапывали, звенели сбруей и неуверенно притаптывали по песку. Фидаины тихо переговаривались. Феранор присматривался, выискивая пути к бегству. Он не был уверен, что планы в отношении него не смогут перемениться.

Где-то далеко тявкал шакал.

Аср ас’Мар закончил переговоры и теперь торопливо возвращался обратно.

— Спешьтесь и замотайте морды коням,— закричал он ещё издали.— Живее! Тебя это тоже касается, алялат!

Люди недоумевающе переглянулись, но подчинились приказу. Феранор нехотя накинул на голову лошади синий плащ, в полной уверенности, что сейчас что-то случится.

И не ошибся.

Земля ощутимо задрожала. В воздухе завился зыбкий сизый дымок, который постепенно уплотнялся, обретал форму. Возникло уродливое лицо с носом, длинным, широким, свисающим к подбородку как баклажан. Оранжевым пламенем полыхнули глаза. Мазнул по губам, алый, раздвоенный как у змеи, язык.

— Это джинн! — заорал кто-то из фидаинов и ослепшие лошади заволновались от его крика.

— Держите коней! — рявкнул молодой командир ещё громче.— Никому не сходить с места!

— Какого…— Феранор подавился ругательством, вцепившись в гриву коня.

Возникшее из дыма чудовище быстро росло и громоздилось над ними. Нависнув над ними будто скала, джинн вытянул по-обезьяньи длинные руки. Всадников накрыла тень. Несколько человек испуганно закричали, увидев над собой длинные пальцы, заканчивающиеся загнутыми когтями.

— Не страшитесь,— лицо Асра было бледно как мел.— Он нас не тронет!

Земля под ногами дрогнула. Феранор почувствовал, как песок под ним зашевелился, убегая из-под подошв. Вскоре он уже стоял на серой, твердой как камень, ладони и стремительно взлетал вместе с ней вверх.

Лошади храпели, громко притоптывали ногами, вскидывали головы, пытаясь сбросить плащи.

И вдруг всё закончилось.

С абсолютно садистским выражением на страшной физиономии исполин мягко спустил их с ладоней на землю. Они снова были в пустыне. Но в пустыне уже другой — каменистой и ровной, как сковородка.

Стало очень тихо.

Феранор медленно озирался, не до конца веря глазам.

— Алуит Всемилостивый! — рядом начал молиться фидаин.— Это Рай или Бездна?! Аср, скажи, куда мы попали?!

— Мы в Оазисе Миражей,— ответил вместо него Феранор.

Он посмотрел на всё ещё стоявшего над ними гиганта и махнул рукой.

— Салям тебе, Асдашир!

Джинн зло показал ему в ответ средний палец, и растаял в дрожащем мареве серой дымкой.

Атраван. Оазис Миражей
13 Мая. Утро
 

По доброй традиции гостей в доме Коэнны ждало угощение. Сам хозяин, правда, не появился. Джинн Асдашир сообщил, что волшебник покинул оазис по срочным делам.

Их провели в глубину густого сада, к водоема, с островками из дикого камня. По краям его окаймляли кувшинки и лилии, в прозрачной воде плавали ленивые зеркальные карпы. Уроженцы пустыни расценили это как знак высокого расположения и быстро оставили страхи перед могущественным чародеем.

Прямо на траве расстелился ковёр. Гости уселись вокруг него. Слева от эльдара оказался Аср ас’Мар. Справа от него занял место хозяин басовитого голоса и воинственно раздвоенной бороды. Напротив сидел смуглый фидаин с злым взглядом и повёрнутым на бок носом.

Напитки и блюда сменялись по волшебству, берясь прямо из воздуха. Фидаины жадно поглощали фрукты и рис, пили холодную родниковую воду. Ели с полным презрением к столовым прибором, загребая руками румяный плов. Этими же руками, с налипшими остатками риса, потрошили красную мякоть арбузов. Не забывали благодарить Алуита, восхвалять  хозяина и восторгаться столом.

— Какой плов! Такого плова не попробуешь даже у шахиншаха!

«У шахиншаха как раз попробуешь»,— мысленно ответил им Феранор. Асдашир воровал блюда с шахской кухни вместе с кастрюлями и казанами.

Он почти ни к чему не притронулся, сидел и угрюмо ковырял ложкой рис. Обдумывал и размышлял над тем, что вызнал от фидаинов. Картина вырисовывалась более-менее внятная. Для полноты не хватало только пары деталей.

Так например он не мог знать, что у покойного назымана Ваафира имелась копия Ключа, изготовленная Коэнной и насыщенная магией так, что никто бы не заподозрил подлога. Однако священник не стал вручать его Феранору раньше окончания праздника. Как же так, эмиссар забрал реликвию, а её вдруг выносят из храма и демонстрируют верующим?! Тут что-то не так!

Что же касаемо остального, не числя себя в мудрецах, Феранор всё же имел некоторый жизненный опыт, полученный ещё на границе. Несколько малых битв, в которых он принимал участие, не уступали по ярости и ожесточению, великим сражениям Истории. Командиры всячески изощрялись, стремясь обмануть, запутать противников, совершая отрядами быстрые, скрытые манёвры. Фераноровой сотне неоднократно приходилось куда-то мчаться, то усиливать другой фланг, то совершать обход, заходя противнику с тыла. Чтобы скрыть переброску отряда их знаменосец часто оставался на месте, за спинами первых шеренг. Между воителями это называлось «поднять ложный флаг».

Его поездка в Альмадин была таким ложным флагом. Он отвлекает внимание, в чём ему дополнительно помогает один отряд братьев Горы, в то время как другой тихо увозит подлинный Ключ куда надо. План не дурной, только враг оказался шустрее.

— Э, сидишь, хмурый такой! — обладатель раздвоенной бороды пихнул эльдара в бок.— Будто на похоронах.

Феранор глянул на него оценивающе. Какой-то час назад эта борода грозила его зарезать.

— Жизнь коротка, мимолетна,— добавил со своего места фидаин, с маленькой кисточкой бороды под нижней губой.— Один Алуит знает, что тебя ждёт впереди!

Злой и смуглый, сидевший напротив, поднял кинжал, пальцем проверил его остроту.

— Сегодня Аср не разрешил тебя убивать,— обронил он, как бы промеж прочим, и посмотрел Феранору в глаза.— Но быть может завтра Старец Горы направит нас мстить за пролитую тобой кровь братьев. Ешь. Пей. Может этот достархан последнее твоё удовольствие перед встречей с Всевышним!

Тишина. Слышно как в пруду плещется карп. И дружный взрыв смеха.

— Они шутят,— спокойно сказал Аср.— Не бойся.

Феранор воткнул ложку в плов, сложил руки домиком, положил подбородок на сцепленные пальцы. Глянул на веселящихся шутников.

— Я не боюсь. Я думаю.

За последний год он получал угроз смерти больше чем за всю прошлую жизнь. Привык. И единственное, что его сейчас действительно волновало это вывод из всей этой истории с Ключом. Нет, не то, что его использовали для отвлечения и как наживку. Это понятно, хотя и малоприятно. Важнее, что Коэнна скрыл от него истинную цель предприятия. Не доверяет. Для волшебника он преступник, беглец, явившийся к порогу с кандалами на руках…

«А, что если,— по спине эльдара пробежал неприятный холодок,— он догадывается с какой целью Феранор подослан к нему?!»

Он не успел развить мысль. Рассыпанный вокруг блюда рис вдруг сам по себе собрался в кучку из которой сложилось слово. Фидаины отпрянули. Борода ахнул. Смуглый подскочил, выронил нож. Аср не шелохнулся, но смотрел так, словно перед ним свернулась клубком ядовитая змея.

«А вот и хозяин вернулся»,— спокойно подумал Феранор. Он поднялся, одёрнул одежду, бросил небрежно.

— Не бойтесь. Это мне.

«Библиотека» — было написано рисом. Коэнна ибн Шари звал его.

Феранор толкнул дверь библиотеки волшебника. Внутри пахло пылью, старыми чернилами, папирусом и озоном. Почему-то там, где Коэнна всегда пахнет озоном.

Эльдар открыл дверь сильнее, переступил через порог. Библиотека не поражала размерами — небольшая круглая комната, с  заполненными книгами стеллажами вдоль стен. Ещё одна винтовая лестница, напротив входа, вела под крышу башни. Эльдар никогда не поднимался туда, не знал, что там. В центре комнаты имелся круглый письменный стол, высокое кресло с ножками в форме звериных лап. Пустое. Отсутствие хозяина не смущало. Если Коэнна вызвал его сюда, значит, скоро появится.

Феранор скользнул взглядом по книжным полкам. Зловещий «Al-Azif» не вызывал душевного трепета, знаменитый гримуар «Путь Червя» ассоциировался с рыбалкой и только, «Dendraris der Monsterro» наводил мысли о садоводстве. Тут взгляд его зацепился за  два массивных бобина между которыми был намотан пергамент, покрытый аккуратным убористым почерком. Он узнал его сразу.

Тысячелетняя «Летопись Амаэля», которую он нашёл в подземелье под руинами мертвого города. Сколько он тогда пролил из-за неё пота... А сколько потом пролилось крови! Кажется, стоит только принюхаться и но снова уловит тянущийся от листов её тяжкий, удушливый аромат.

Одно воспоминание тянуло другое. Он вспомнил о Митре. Царевич не раз вытаскивал его из опасных ситуаций, а однажды спас, без преувеличения, жизнь...

Феранор вдруг понял, что слышит чужие приглушённые голоса.  Звук исходил сверху. Он посмотрел на потолок и увидел, что люк, ведущий на верхние ярусы, поднят. Несколько мгновений он стоял неподвижно, потом осторожно ступил на скрипучую лестницу. Может Коэнна ждёт его именно там, наверху? И… что скрывать, ведь именно за этим его подослали сюда… вдруг ему удастся узнать что-нибудь важное для Даемары?

Это не низость. Он служит Эльвенору и делает то, что требует долг.

 Он оказался на лестничном пролете. Лестница по спирали уводила его наверх. Люк в верхнем ярусе башне был так же открыт. Из люка доносился незнакомый голос, неестественный, как-то сухо потрескивающий, словно исходил не из живых уст.

Эльдар замер и навострил уши.

—...Уничтожить посланца, но потерпел неудачу,— незнакомый голос звучал с сухим потрескиванием.— Ему будто помогает Алал! Но и вы, мудрейший Коэнна не доверились мне до конца. И очень зря. Ведь я мог помочь...

— Отдать вам в руки Ключ Гиброима? — Коэнна отвечал с холодностью.— С тем же успехом я мог вручить его сразу Гюлиму.

Его собеседник издал короткий смешок.

— Шутка в том, мудрейший Коэнна, что Ключ уже у него. Вы напрасно не доверяете мне, а ведь ничто так не определяет людей, как общие интересы. Пять сотен лет Гюлим помыкает мной как рабом. Я жажду освобождения так же, как вы возможность его уничтожить.

Феранор непроизвольно подняться ещё на ступень, неотрывно глядя на люк.  Потрескивающий голос продолжал говорить:

— С каждым упущенным вами днём опасность возвращения Саракаша взрастает сильнее. У Гюлима уже не только хафаши и слуги из числа смертного люда. Его сторону приняли пустынные наглис. Змеедевы засылают к нему посольства. Древние твари и чудища, веками скрывавшиеся в песках, собираются под его руку... даже некроманты... старинные враги… помогают ему. Благодаря им у Гюлима теперь есть армия — тысячи оживлённых чарами мертвецов.

Эльдар напряг слух сильнее. Даже дыхание задержал. Враждебное войско в сердце Атравана! Даемара должна о том знать. Она сообразит как использовать эту информацию. Чутье подсказывало ему, что сейчас будет сказано что-то важное.

— Пропавшие люди! — догадался Коэнна.— Так вот зачем твой хозяин разорял кишлаки!

— А ещё он перехватывал караваны и скупал на торгах крепких рабов. Вместе их наберется почти целый тумен. Войско собирается у Зиккурата Сухрат Наасир...

— Храм Солнца где похоронен прах Саракаша!

— Верно, сагир. Гюлим воспользуется Ключом чтобы отыскать вход, который вы когда-то заколдовали.

— Это не так быстро сделать. За века храм почти поглотила пустыня.

— Мертвым не нужен отдых,— возразил голос.— Они будут копать день и ночь. Гюлим явится к концу, чтобы открыть двери. Сам обряд он проведёт на Закате, когда грань между мирами истончиться.

— Когда это произойдет?

— Все будет готово через три дня...

 От волнения Феранор не заметил, что рука, опирающаяся о стену, стала скользкой от пота. И внезапно она соскользнула. Ступенька под сапогами предательски скрипнула. Тихо, но эльдару почудилось, что грянул гром. В животе словно что-то оборвалось. Ему представилось, как волшебник ловит его на подслушивании. Усилием воли он подавил трусливый порыв спрыгнуть с лестницы и бежать, неважно куда, просто подальше отсюда. Тщательно выбирая, куда ставить ногу, но в то же время не мешкая, он спустился обратно в библиотеку. Когда до пола оставалось три-четыре ступеньки, он просто спрыгнул. Мягкий ковер приглушил грохот. Он успел вернуться к двери, когда лестничное эхо донесло до него отзвук торопливых шагов.

Феранор сделал вид, будто изучает «Летопись Амаэля», придал лицу безмятежное, скучающее выражение. Шаги приближались.

Первыми из люка появились модные башмаки с загнутыми носами, без задников. Следом показались худые бледные ноги. Волшебник спускался приподняв полы зелёного полосатого халата. Лицо его было необычайно суровое и удручённое одновременно.

Эльдар слегка поклонился.

— Ты уже здесь. Хорошо! — волшебник уселся за стол, устремляя на него пристальный взгляд поверх длинного носа.— В постигшем нас провале твоей вины я не вижу. Знай это и говори мне всё безбоязненно.

— Говорить, что? — Феранор глянул и тут же опустил взгляд. Ему стало вдруг трудно смотреть Коэнне в глаза.

— Расскажи мне всё, что произошло. Я хочу знать твою версию событий.

Феранор сделал небольшую паузу чтобы собраться с мыслями. Потом заговорил, глядя на медальон на груди волшебника. Он слово в слово повторил то, что рассказывал Асру, а спешку, с которой он добирался в Альмадин, объяснил рвением скорее выполнить поручение. Он боялся, что Коэнна почувствует фальшь… каким-то образом волшебники всегда её чуют… начнёт задавать вопросы, поймает на недомолвках, но ибн Шари не спросил ни о чём.

Некоторое время он сидел, играя пальцами и глядя куда-то сквозь Феранора.

— Спасибо,— сказал он, наконец.— Можешь идти, наслаждаться заслуженным отдыхом… Ты хочешь что-то сказать мне?

— Я хочу попросить...— Феранор облизнул пересохшие в волнении губы.— Хеир, если ближайшее время я не понадоблюсь вам, то...

Эта идея возникла у него спонтанно. Как озарение. А что если?..

Коэнна слушал его очень внимательно.

— Дать тебе отпуск,— повторил он.— Освободить от работы ради поиска царевича ас’Саира? На что тебе это, а?

— Я обязан... Он спас мне жизнь!

В зелёных глазах Коэнны вспыхнул огонь.

— Маленький одинокий всадник в огромной пустыне. Песчинка гонимая ветром. Ты надеешься достичь большего чем армия слуг?

Эльдар откашлялся.

— Я… знаю кое… кого… он мог бы помочь...

Волшебник оборвал, скупо махнув кистью.

— Ответь,— проговорил он голосом вкрадчивым, от которого по спине Феранора поползли мурашки.— Этот кое-кто случайно не из твоих соплеменников, оставшихся в Шагристане?

Во рту эльдара вдруг так пересохло, что язык прирос к нёбу. Он сглотнул, уставился на волшебника, не в силах вымолвить ни слова. Борясь с подступающим отчаянием, он нашёл в себе силы только кивнуть.

— Хорошо! — Коэнна сложил пальцы домиком, рассматривая Феранора так, словно видел впервые.— Алуит снизошёл к твоему путешествию. Надеюсь, что и возвращение твоё, благодаря Алуиту, будет благополучным. Согласен! Ты явно удивлён моим решением?

— Удивлён,— продолжил он, потому что эльдар молчал.— Потому, что у рабов не бывает отпусков. Ты всегда обижаешься, когда я называю тебя рабом, но смирись. Ближайшие триста лет ты мой раб, а потому принимай мои слова с должным почтением и покорностью.

Феранор молчал.

— Я отпускаю тебя и тому есть причины,— продолжил Коэнна.— Во-первых, долги следует отдавать. Во-вторых, ты решил заняться нужным, полезным делом. Царевич ас’Саир хоть и не наследник престола, но неисповедима воля Алуита, завтра он может поменять планы владык. Митр больше похож на своего великого деда, мир праху его, чем его собственный сын Саффир, ставший шахом милостью Алуита. И в-третьих, даже если не трогать политику, меня тревожит судьба этого юноши. Ужасные дела творятся в центральных землях на границе с пустыней. Тысячи людей погибли в мучениях. Боюсь, как бы он не разделил их судьбу. Найди его. Установи, что с ним. Используй для этого все знакомства, все возможности, какие у тебя есть. Сам я не могу этим заняться. Не смотря на симпатию и  дружбу с его отцом, я не имею права бросать дела здесь.

— Когда я могу отправляться? — Феранор воспрянул духом.

— Хоть сейчас.

Атраван. Шагристан
14 Мая. Утро
 

Солнце висело в зените, над оранжевыми дюнами дрожало раскалённое марево, воздух обжигал лёгкие. Скоро закат, успокаивал себя Феранор, и дальше он будет ехать в приятной прохладе. Белый жеребчик с умными карими глазами — взятый им в конюшнях Коэны — уверенно пылил по дороге, угадывавшейся по высохшему верблюжьему помёту и выбеленным костям. Когда наступила ночь и сковала пустыню бодрящим морозцем, эльдар радовался яркой луне и, что вокруг ясно, как днём.

Он ехал всю ночь, делая короткие остановки только чтоб напоить коня. На себе экономил — он ещё нахлебается воды в шагританских фонтанах.

Его так и подмывало  плясать и кричать от радости и заполняющего чувства триумфа. Как будто все враги разом скончались, вернулось конфискованное в Эльвеноре имущество, его самого восстановили на службе и повысили на два звания вперёд, а за ближайшей дюной ждёт пылкая, как самум, Миримэ.

Страшный Коэнна ибн Шари — за кем он должен шпионить — оказался наивным и легковерным. Не только отпустил его в Шагристан, но напрямую приказал воспользоваться любой помощью в поисках Митра! Он приказал Асдаширу доставить его поближе к городским стенам.

Правда, то ли из лени, то ли по большой злопамятности, но джинн выполнил приказ кое-как. Уронил его по дороге, в дне пути от Шагристанских оазисов.

«Ну и хорошо,— думал эльдар.— Прикажи Коэнна доставить меня к Даемара, он мог выбросить меня прямо посреди площади перед её воротами. И тогда одна половина города удирала бы от меня в ужасе, в то время как другая с ножами гонялась за мной!»

«Или,— размышлял он,— прикажи Коэнна доставить меня как можно ближе к городским стенам — Асдашир с налёту впечатал бы меня в стену. Так, что с обратной стороны осыпалась бы штукатурка, контуром повторяя мои очертания».

Он доберётся до Даемары и все ей расскажет. Уж с её-то помощью он легко найдёт царевича, а потом вызовет джинна и перенесётся, сначала к нему, а потом с ним  в оазис Коэнны. Он станет героем. Шах больше не станет пытаться заковывать его в цепи и лишать головы. Коэнне продемонстрирует добрую волю перворождённых. Даемаре поможет с ним сблизиться и выполнить свою миссию. И конечно он вернёт долги Митру.

Башни и луковичные купола Шагристана чернели на фоне темно-синего неба, едва подсвеченного первыми всполохами зари. По дороге, как в сторону городских ворот, так и от них, тянулась вереницы навьюченных верблюдов и мулов. Миллионный город нельзя запереть от мира даже на короткое время. Он просто захлебнётся в собственных нечистотах, производимый в устрашающем количестве. А если утром на базарном прилавке не окажется свежей фиги, а в пекарнях свежих лепёшек, то покой обывателя может пошатнуться и вместо того, чтобы работать на благо шаха, он может начать кидать камни в его дворец. Об этом Феранор думал пока проезжал городские ворота.

Он оказался на городских улицах. Улыбнулся. Погладил лоснящуюся шею коня.

— Надо бы дать тебе имя дружок,— он задумался, щуря глаза.— Ты сильный, быстрый, белый как снег… О! Почему не назвать тебя Буран? Катмэ... Один ты ведаешь, как я был бы рад снегу в этом Пекле...

Солнце медленно поднималась над плоскими крышами и минаретами храмов. День обещал стать жарким.

Атраван. берег Изумрудного моря
20 Мая. Утро
 

Свежий морской бриз надувал белые с черными крестами паруса, трепал флаги и вымпелы и шевелил короткие седые волосы Гантрама. Барон сидел на перевёрнутой бочке. За его спиной отчаянно ругались сержанты, пытаясь завести на пузатый когг рыцарских коней. Лошадок по-проще гуртовали вместе — позже их заберут обитающие поблизости исайриты-шенази. На песке, у ног рыцаря, стоял раскрытый сундук, в котором виднелись туго набитые кошели.

Сигард д’Сирд взял один из них, оценивающе взвесил в ладони. Глянул на стоящую перед ним женщину — в прошлом разбойницу — Сагмиру Чёрного Ястреба. Его капитанша стояла, широко расставив ноги и вальяжно заложив большие пальцы за пояс, смотрела на него с интересом и вызовом.

— Итак,— проговорил он.— Это ровно талант. А в сундуке их ещё пять. Отдаю всё тебе. Догадываешься для чего?

— Ты хочешь чтоб я восстановила банду.

— Не банду,— Гантрам выдвинул челюсть,— бандитов и прочие отребье я наберу с избытком в империи. Мне нужен хорошо вооруженный многочисленный конный отряд. Мне нужны сторонники и осведомители среди единоверцев. Деньги и общая вера всегда работают лучше, чем просто деньги, или одна только вера.

— За шесть талантов я куплю с потрохами хакимов во всех городах Шензана!

— Да. Так, значит, оно и есть. Купишь. А я вернусь уже этой весной.

Он кинул мешочек обратно, закрыл крышку и подвинул к Сагмире сундук сапогом.

— Вернусь, как ты понимаешь, не один. Зиму я проведу в Эквилии. Там достаточно безземельных дворян и просто мающихся бездельников. Кого-то приведут мои братья. Но основную помощь окажет эквилийское рыцарство, с которым придётся заключать союзы.

— А ты этому сильно не рад,— заметила капитанша.

— Не рад, потому что командовать будут те, чьи отряды самые многочисленные. И всё союзное войско будет тогда сражаться больше в их интересах. Но разве оно нам надо?

Он сухо рассмеялся. Сагмира посмотрела на него и промолчала, не желая озвучивать очевидные вещи.

— Ты соберешь конный отряд,— повторил Сигард,— сильный и многочисленный. Завербуешь сторонников, заплатишь одним пиррам, и пообещаешь ещё больше другим, чтобы когда я приду, под знамя с Белым Вепрем стеклись сотни бойцов. Первые же наши успехи должны укрепить их веру в меня. Когда моё право командовать войском станет неоспоримым, мы начнём воевать за то, что выгодно нам. Понимаешь меня, Сагмира?

Не отрывая взгляда от сундука женщина медленно и вдумчиво кивнула. Барон встал, поправил пояс с мечом.

— Тогда до весны, мой капитан!

— До весны, Гантрам-бек!

Белуджистан.

Эльфийское консульство. Вечер

Кабинет Даемары

Ворвавшийся в дверь порыв сквозняка распахнул ставни, но вместо ожидаемой свежести принёс духоту, пыль и вонь нечистот от находившейся неподалёку лавки кожевенника.

Даемара прошла к окну и спокойно закрыла ставни, задвинув щеколду.

— Твоё появление здесь граничит с безумием,— промолвила она впервые с того момента как зашла в кабинет, где ждал Феранор.— Ты по-прежнему преступник для Эльвенора и я, его консул, обязана тебя задержать и отправить на суд, на первом же корабле. Забыл?

— Как такое забыть? — бывший командир эскорта вздохнул.— Но вы-то отлично знаете, хейри, что я невиновен.

— Знаю. Как знаю и то, что лорды не отменяют решений,— слова волшебницы звучали безжалостно.— Ты дезертир. Предатель. Убийца. И от существования деревом тебя может спасти только работа.

— Спасибо, что не устаёте напоминать мне об этом,— Феранор взглянул ей в глаза.— В этом вы с Коэнной очень похожи...

— Присядь.

Даемара осторожно присела напротив него на мягкий пуфик и разгладила складки жемчужно-белого шелкового платья.

— Я получила твоё письмо. Очень опрометчиво было его писать и передавать через Агаолайта.

— У меня не было иной возможности, хейри…

— Помолчи,— властно оборвала она.— Вовсе не за доносами я отослала тебя к Коэнне. То, куда тебя он посылает, я вижу и так. Слежу за тобой через «зрительный камень».

— О!

— Исполняй все повеления Мастера Миражей ревностно и старательно, как ранее исполнял приказы своих командиров в Приграничье. Не спрашивай зачем это надо, просто делай. Не пытайся выйти со мной на связь и не ищи встречи. Это подвергнет опасности всё наше дело.

Она замолчала, переводя дух.

— Поверьте, хейри,— воспользовался моментом вклиниться Феранор.— Я бы не пришёл к вам, не будь веской причины.

Боясь, что его снова заткнуть, он быстро продолжил.

— Я пришел из-за Митрасира…

— Царевича Митра ас'Саира,— поправила эльдарка.

—...И с ним был придворный маг…

— Амар Аджин.

—...Оба они пропали в пустыне, где-то между Альмадином и Шандаарой. Их там ищет целая армия…

— И Коэнна захотел опередить их, послал тебя ко мне…

— К вам я пришёл сам,— сознался Феранор.— У вас есть «зрительный камень». Вы можете отыскать кого угодно и где угодно…

Консул подняла руку. Широкий рукав соскользнул, обнажая узкую белую ладошку. Феранор замолчал.

— Ты сильно льстишь мне, приписывая таки способности. Но кое-что я могу.

Она положила локти на стол и замолчала, задумчиво разглаживая складки на рукавах. Думала долго.

— А знаешь,— вышла она из раздумий.— Между нами, это пожалуй и хорошо, что ты явился с этим делом ко мне... Коэнна знает об этом?

Феранор опустил голову пожимая плечами.

— Тогда сделай так, чтоб узнал. Пусть знает, что услугу оказала ему я — эльвенорский консул Даемара Лорейнис! Скажи, что я сделала это тайно и не желая огласки. Но мне нужно время — быстро такие вещи не делаются.

Зелёные глаза волшебницы превратились в довольные щёлочки, лёгкая улыбка коснулась губ.

— И это тоже неплохо. Будет подозрительно, если я отпущу преступника так просто. Ты должен быть вне подозрений. Ох и судьба у тебя, юноша… — она вдруг посмотрела на него, как Феранору показалось, с сочувствием.— Не позавидуешь.

Белуджистан. Вечер.

Эльфийское консульство

14 Июня по нашему календарю

Даемара Лорейнис

Дождя не было, но сверкающие стрелы молний разили вершины сопок, окружающих Шагристан. Пахло озоном. Ночная стража на стенах убрала копья подальше и сняла железные шлемы. Люди с опаской поглядывали на грозное небо и вспоминали старых богов. Ветер, горячий, тяжелый удушливый, наносил в улицы клубы песка. Все ставни на окнах эльвенорского представительства были задраены наглухо.

Даемара леди Лорейнис — консул Эльвенора и глава атраванской разведывательной резедентуры — неспешно и беззвучно, как фамильное привидение, плыла по длинному коридору. Небольшой магический шар холодного белого света сопровождал её, разряжая мрак, порождал на стенах гротескные кривляющиеся тени. Свою длинную косу она перекинула на грудь. Белое сердцевидное личико блестело от пота. Полные, но слегка бледноватые губки были раскрыты, ловя плотный, обдирающий горло, воздух. Цветной веер из перьев мелькал в тонких руках, но не приносил облегчения. Было невыносимо жарко.

Скрипнула дверь. Дополнительный свет стал ей не нужен, потому что она вошла в хорошо освещённый кабинет. Магические шары висели под потолком, заливая пространство белым холодным светом.

Он ждал её за круглым столом, откинувшись в кресле и положив ногу на ногу. Невысокий, но стройный и жилистый, волосы его были заплетены на висках в маленькие косички, и собранны на макушке в пучок. Он был эльдаром — никто иной не попал бы сюда и не посмел бы себя вести столь по-хозяйски. Впрочем, увидев хозяйку, он вскочил и поклонился. Довольно учтиво.

— Да воссияет над вами свет Таэ! — голос у гостя мягкий, вежливый, вкрадчивый.

— Вы искали встречи со мной,— волшебница закрыла за собой дверь и смерила гостя взглядом.— Что вам нужно?

Несмотря на жару, на нём был серый плащ, доходивший до колен. Под плащом блестели звенья кольчуги. Пояс оттягивал меч. Из-за голенищ высоких шнурованных сапог торчали рукояти ножей. В общем, выглядел он готовым ко всякого рода неожиданностям. В его прищуренных зелено-жёлтых глазах горел ироничный огонь.

— Моё имя Арель Майалор. Я к вам прямиком из Меллорафона.

— Рада и удивлена,— она присела за стол.

Взгляд её случайно зацепился за пряжку скрепляющую плащ Ареля. На пряжке широко простирала крылья горящая птица. Внутри волшебницы шевельнулось нехорошее предчувствие.

— Эльдары редкие посещают эти места, да и путь из Эльвенора неблизкий.

— Долгий и скучный, а ещё эта ужасная качка…— Арель уселся на место, без приглашения.— Но спасибо мармаридским пиратам, удостоившим нас небольшим развлечением…

Он осекся встретившись с Даемарой взглядом. Волшебница свернула веер.

— Что привело вас ко мне?

— Моя работа, хейри. Я — Vayloroal. Ищу эльдаров: нахожу тех, кто пропал, похищен, или скрывается сознательно. Что вы можете мне сказать о Фераноре Мистериорне? Он был капитаном пограничной стражи, пока не стал ухлёстывать за дочерью Эрандилов. Помешался от любви так, что нарушил клятву Владычице и дезертировал, за что ныне лишен звания, титула и имущества в Эльвеноре. С помощью своего друга Сандара он бежал в Атраван. По слухам, он занял здесь место командира эскорта...

— Занимал место командира эскорта,— поправила Даемара. Воздух в кабинете был плотный, как вата.

«Как я и предсказывала,— подумала она и снова раскрыла веер.— Грехи прошлого не отпускают тебя, Феранор!»

Она внимательно посмотрела на гостя. На его пряжку. Пылающая птица была гербом Дома «Феникса», но могла служить и для отвода глаз.

«Кто тебя нанял?»

— Я помню этого юношу,— продолжила она спустя пару неторопливых взмахов.— Честный, наивный, слишком горячий, несдержанный и не стойкий к соблазнам. Постоянные походы по кабакам и борделям, дуэли на улицах и стычки с городской стражей.

Арель сдержанно рассмеялся.

— Понимаю, почему его все время держали на границе. Это же ходячие разрушение. Но вы продолжайте, хейри. Пожалуйста.

— А нечего продолжать. Всё, что произошло, я излагала в донесении Хранителю Покоя лорду Дирану. Тот, кто вас нанял, мог всё узнать у него. Незачем было гонять вас в такую даль.

— Осенью,— с лица Ареля не сходила улыбка,— накануне праздника Фей, этот смутьян появился в Эльвеноре.

Глаза Даемары расширились, веер застыл, но через миг она взяла себя в руки. Улыбка Ареля стала ещё шире.

— Десять свидетелей, заявляют, что он посетил свадьбу лорда Эллана Кейси с дочерью Эрандилов. Его опознали и невеста, к которой он нагло вломился, и её почтенный отец...

— Атраван и Эльвенор разделяет море и тысячи миль,— оборвала консул.— Невозможно преодолеть такое расстояние за один день!

— В Эльвеноре,— заговорил Арель.— Я встречался с одним очень приятным молодым лордом. Бальфуром. Он тоже был в охране посла и вернулся домой вместе с ним. Он рассказал как вместе с Феранором по приказу посла посещали заброшенные руины, исследовали подземелья и находили сокровищницы. Он даже показывал мне взятую оттуда монету. А ведь кроме золота там могли быть и артефакты. Волшебные вещи. Например, вещи, в которых заключен джинн. Джинн исполняющий желания...

— Это сказки,— волшебница замахала веером, скрывая волнение.— Они не исполняют желаний. Они мастера иллюзий и легко всех этим дурачат.

— А переносить с места на место предметы и людей?

— Это они умеют.

«Безумец,— подумала она, догадываясь, что Феранор мог наплести Мастеру Миражей.— Влюблённый чудак. Везение. Просто невероятное везение с ним!»

— Вы знаете, где может быть Феранор? — спросил охотник.

За окном на улице истошно орал осёл, отчаянно ругался его погонщик.

Эльдарка опустила ресницы, посматривая на гостя сквозь них.

«Мне всё равно, что Феранор натворил в прошлом. Он — мой!»

Покачала головой. Вздохнула.

— Я сочувствую вам, хеир,— она поднялась, давая понять, что встреча закончена.— Если у Феранора есть джинн, он может быть где угодно! Например, в Турл-Титле. Слышала, там война — самое то для него.

— Уверен, мест, где он может прятаться, не так много,— мягко возразил Арель, тоже вставая.— Дома его обратят в дерево, из Турл-Титла его могут выдать. Остается Атраван.

— Ещё есть империя…

— Империя далеко и он там никогда не был. Вряд ли его потянет туда. Но если это так, то я последую за ним в империю.

«Последуй,— подумала волшебница. — В империю, в Морею, на Гордланд, хоть во льды Севера. Только не мешай моим планам Арель Майалор».

— Не смею больше отвлекать вас от дел. И да,— Арель шагнул к выходу и обернулся в дверях.— Вы очень красивы. Для шпионки.

Белуджистан. Вечер.

Духан на площади перед храмом

21 Июня по нашему календарю

Арель Майалор

— Арель Майалор? Охотник за наградой? Наслышан о вас, хеир.

Арель, уже собравшийся вдеть ногу в стремя, выпустил луку седла и обернулся. Перед ним стоял эльдар. На его коротком, перетянутом ремнями, табатре красовался вставший на дыбы белый единорог. Арель слегка удивился: в консульстве, он видел это совершенно ясно, доминировали эльдары Домов «Волка» и «Феникса», не дружившие с «единорогами». Встретить последнего среди первых было все равно, что найти в собачьей стае кота.

— Моё имя Каэльдар ан-лорд Кэйси,— представился «единорог».— Я часто видел вас в Меллорафоне. Давно вы оттуда? Не знаете — открыт ли славный трактирчик «У озера»? Я часто бывал там, помню дочку хозяина, хорошенькую Маэлэй. Как она была падка на подарки...

Заметив удивление Ареля, он грустно улыбнулся.

— Когда-то я носил кант ревнителя на плаще. Всю нашу сотню назначили в посольский эскорт, потом сотня вернулась, а я остался при их волшебном превосходительстве Даемаре…

Толика яда в его тоне, не укрылась от Ареля. Солнце пекло. Он вытер выступивший а лбу пот и заметил Даемару, следящую за ним через окошко на втором этаже. И кое-что вспомнил.

— Хеир, вам знаком капитан Феранор?

Каэльдар вперился в него взглядом, осматривая с ног до головы. В глазах его вспыхнула неприязнь.

— О да,— протянул он.— Мне знаком этот мерзавец. Выскочка, которого по знакомству поставили командовать нами. Так вы здесь из-за него?!

— Мы можем где-нибудь поговорить с глазу на глаз?

 «Единорог» задумался не на долго.

— Вечером,— сказал он.— Духан на площади перед рынком. Будьте там во время вечерней молитвы.

Положив подбородок на сцепленные пальцы, Арель изучал собеседника, выстраивая мнение о нём. Высокий, стройный, с заметными следами былого лоска. С надменным взглядом. С длинный носом, чтобы гордо его задирать. С волосами, благородного серебристого цвета, мокрыми от пота и растрёпанными от подшлемника.

Каэльдар Кэйси, дальний родственник лорда Кэйси, главы Дома «Алмазного Единорога». Младший сын младшего сына, без права на наследство, карьеру, влияние. Громкое имя заставляет их держать марку, не позволяя пойти в простые наёмники, стать слугами и прихлебателями других лордов, заняться торговлей. В Эльвеноре они ведут жизнь трутней, мучаются от собственной ненужности. Столичная гвардия единственное место которое даёт им хотя бы иллюзию дела и призрачную надежду, что они смогут чего-то добиться. Надежду, которую очень легко потерять, если решат, что своему имени ты соответствовать перестал. Сопоставив всё Арель сделал вывод: благородный отпрыск «единорогов» остался в Атраване не по своей воле. И вернуться ему мешает нечто связанное с Феранором.

— Значит, вы занимаетесь этим делом. Клянусь Бездной, давно пора,— Каэльдар дышал шумно и часто, как после бега.— Пора уже прищучить этого наглеца и проходимца. Его защищает Даемара, но вы найдёте способ добраться до него, я уверен. Добрались же вы в своё время до Амаэвы-Разбойницы и Серетура Бездомного.

Они спасались от солнца в тени духана, где с под потолком, на поперечных балках висела чудная коллекция отрезанных и высушенных больших пальцев. Знающий Каэльдар пояснил, что это трофей. Когда-то хозяин духана участвовал в войне с империей, а пальцы принадлежали попавшим в плен имперским стрелкам.

Появился сам хозяин — медлительный бедин с широкой густо заросшей грудью и атласных шароварах. Он принёс Арелю кувшин, а Каэльдару вручил раскуренный янтарный мундштук.

— Варвар,— бросил ему вслед «единорог» и сделал затяжку.— Так что вы, хеир, хотели знать о Фераноре?

— Как давно вы его видели.

— Совсем недавно. Две седьмицы назад,— Каэльдар выпустил из ноздрей струйку дыма.— В тот день я вернулся в из Шандаары и узнал, что этот мерзавец сидит в консульстве под арестом...

Флешбэк

То, что рассказал Каэльдар

В комнате пахло кожей, старым пергаментом, пылью и надвигающейся грозой.

— Я знал, что слухи о твоей смерти — ложь. Солнцеликий не мог быть таким несправедливым, чтобы лишить меня мести!

Феранор нехотя оторвался от жёлтых страниц «Записок путешественника» авторства Амальрика, глянул на непрошеного гостя. Каэльдар не спеша вошел в комнату. Толстый ковёр под ногами глотал звуки шагов.

— А ты наглец,— заявил он, останавливаясь между книжным шкафом, где с запасом размещалась вся консульская библиотека и раскрытым окном.— После всего, спокойно заявляешься сюда!

Феранор равнодушно лизнул кончик пальца и перевернул страницу. Нет. Спокойным он решительно не был.

Эльдары никогда и ничего не забывают, сколько бы веков с тех пор ни минуло. Связывающие их воспоминания были столь же ярки, сколь болезненны. Серные бани, прелестницы, ночь полная удовольствий. Одиночество, внезапное, оглушающее, как ушат студёной воды, от которого стискивает дыхание и замирает сердце… Огромный город, готовый обрушиться и раздавить чужака… Орки. Ссора. Драка.

А тот, кто бросил, чья глупая шутка в итоге чуть не привела его к смерти, стоит рядом, в позе оскорбленной гордости. Стоит и ведет себя так, словно это он попадал в тюрьму и был приговорён к казни.

— Ты может не знаешь, что тебя ждёт дома,— сказал Каэльдар.— Тебя обратят в дерево до конца дней. Конец мечтам, конец ещё неизведанным радостям, а ведь ты даже не дожил до ста.

Теперь он нависал над ним, опираясь кулаком в край стола.

— А может, ты сам этого хочешь? Может Атраван показался тебе слишком опасным местом, что ты готов стать деревом, лишь бы оказаться подальше от этих проклятых песков? Я тебя понимаю. Атраван не место для назначенных по протекции сосунков!

Он выждал реакции. Феранор упорно делал вид, что «Записки путешественника» интересуют его сильнее болтовни Каэльдара. Он думал, что без сомнения, не должен молчать. Ему надо что-то сказать. Ответить. Поставить зарвавшегося наглеца на место. Но все слова вылетели из головы, оставив одно желание, взять недруга за грудки, воздеть над головой и уронить на пол. Желанию, пока контролируемому.

— Помню, ты жалел, что не можешь вызвать меня на поединок,— продолжал Каэльдар, не встречая отпора.— Так вот, времена изменились. Ты больше не мой командир, а я не твой знаменосец. Ничто не мешает нам выйти во двор и решить наш спор как подобает мужчинам.

— Давай же,— подбодрил он, чуть погодя, не дождавшись ответа.— Погибнуть в поединке, стать дубом, итог один — кормить червей. Или ты трус?

Феранор вздохнул, закрыл книгу. Толстый кожаный переплёт «Записок» украшала медная чеканка в центре и по углам, стилизованная под морских чудовищ. Сказал, стараясь, чтобы голос его звучал ровно.

— Я не трус. Но я под арестом. Даемара взяла с меня обещание не сбегать, не водить в консульство куртизанок, не дебоширить и не надирать задницы шипази вроде тебя. Поэтому заткнись и отойди. Ты застишь мне свет.

— Ублюдок.

Голова Феранора дёрнулась от пощёчины.

— Сильно. Ты, наверное хлебнул отвара из одолень-травы?

На щеках Каэльдара проступил еле заметный румянец. Новый удар он нанёс с размаху уже кулаком. Феранор улетел вместе с книгой. В ушах его затихал звон. Он провёл языком по зубам, удивляясь их целости. И, хоть лёжа на полу это было трудно, заставил себя смотреть на недруга с насмешливым снисхождением.

— Ага. Мой урок не прошёл даром. Ты научился бить!

Каэльдар отшвырнул перевёрнутый стул, наклонился, схватил его за грудки, явно давая понять, что ученик он способный. А Феранор перешёл к следующему уроку.

Он позволил себя поднять, используя рывок для придачи ускорения собственному выпаду. Медный уголок книги врезался в лицо Каэльдара. Следом удар по голени. Каэльдар попытался сохранить равновесие, схватившись за край стола. И ему очень не понравилось, когда «Записки» Амальрика всем весом приложились по пальцам. Теперь на полу лежал он, а Феранор нависал над ним с книгой в руках.

В библиотеку беззвучно вплыла Даемара.

 — Хейры! — громко произнесла она, проводя взглядом по наведённым в библиотеке разрушениям.

Феранор обернулся, увидел и отступил. Каэльдар вскочил, красный от гнева, сжимая кинжал. Из рассечённой щеки текла кровь, окрашивая воротник с вышитым единорогом глубоким кармином.

— Спрячьте оружие, милорд,— холодно приказала волшебница.— И не обнажайте его в присутствии леди. Это неприемлемо и недостойно Вас.

«Единорог» скрипнул зубами, но кинжал спрятал. Стёр тыльной стороной ладони кровь. Когда он заговорил, голос дрожал от сдерживаемой ярости.

— Хейри Даемара, здесь находится дезертир и преступник. Почему он не в цепях под замком?

— Феранор Мистериорн пришел и сдался добровольно,— всё тем же ледяным тоном возразила волшебница.— В знак ответного доверия, я позволила ему свободно перемещаться внутри консульства.

— Доверия? К тому, кто предал владычицу и нарушил присягу? Вы верно шутите!

Даемара смерила Каэдьдара строгим, не приемлющим возражений, взглядом.

— Как здесь душно,— она раскрыла веер.— Хеир Каэльдар, у вас кровь… Где  ответственный за библиотеку?! Элмакайр!

Она взмахнула веером. Без всякого звука появился гвармол — носатое существо, в полметра ростом, с круглой головой и торчащими в стороны, как бы растоптанными, ушами. Он немедленно поклонился ей, коснувшись ковра толстым, как кабачок, носом.

— Ты плохо выполняешь свои обязанности, Элмакаир! — строго глядя на гвармола произнесла Даемара.— В библиотеке невыносимая духота! Лорда Каэльдара хватил удар. Проводи его в покои и приготовь холодную ванну, чтоб он пришёл в себя…

Каэльдар словно окостенел, а его лицо окончательно стало напоминать цветом варёную свёклу.

— И наведи здесь порядок,— продолжала распекать прислужника волшебница, будто не замечая происходивших в нём перемен.— Потом я назначу тебе наказание.

«Единорог» стоял с широко раскрытыми глазами. На гвармола он взглянул так, что тот заранее сжался в комок. Несколько мгновений Феранору казалось, что он ударит раба, но он смирил гнев. Лицо его превратилось в надменную маску. Он резко развернулся, посмотрел Феранору в глаза.

— Это наша не последняя встреча,— процедил он.— Мы ещё поквитаемся.

— Не сомневаюсь,— мрачно ответил Феранор.— И надеюсь на это.

Едва за Каэльдаром захлопнулась дверь, Даемара подобрала упавшую на пол книгу.

— Хм… «Лунный Ветер»? — тонкие пальцы Даемары дотронулись до помятой чеканки на уголке.— Любовная лирика? Что ты ожидал здесь найти, юноша?

— Похабные картинки,— соврал Феранор, радуясь, что в библиотеке они остались одни.— Знаете, когда мужчина и женщина занимаются…

— Ах… — Губы волшебницы дрогнули в легчайшей улыбке.— Значит, любовь для тебя только секс?

— Не только,— сказал он и немного помолчал, прежде чем продолжать.— Это духовная близость. Принятие недостатков. Готовность всегда быть рядом, делить вместе жизнь. Жертвовать чем-то ради любви…

— Жертвовать,— Даемара отодвинула кресло.— Это ты верно сказал.

Плавным, беззвучным движением она опустилась в его край. Опустила голову, прикрыла глаза. От неё пахло магией. Бесцветный запах эфира и свежего и разряженного грозой, воздуха.

Феранор смотрел на неё и думал, что если бы какой скульптор хотел изваять статую, символизирующую вселенскую усталость, то наверняка бы изобразил Даемару.

— Любовь — это жертва,— вздохнула она, двумя пальчиками массируя голову чуть выше виска.— И чем сильнее одно, тем выше другое. Ты готов на жертвы ради любви?

— Вы знаете ответ на этот вопрос.

Волшебница приоткрыла глаза. Белки покрывала тонкая красная сетка. А под веками темнели круги.

Некоторое время она молча смотрела на него. Думала, крутя пальцем серебряный локон. Потом сказала серьёзно.

— Нет, юноша. Это результат твоей собственной глупости и самонадеянности. Не трогал бы дочь Эрандилов — ничего бы не потерял. А я спрашиваю об ином. Что ты готов отдать ради любви. Например, жизнь. Отдал бы?

Феранор закусил губу.

— Не знаю.

— Честный ответ,— она улыбнулась, выпрямилась.— Теперь, по твоему делу. Не получилось у меня найти принца...

Он вскинулся, открыл рот. Она подняла руку, веля молчать. Заговорила.

— Нет ни малейшей ниточки, которая могла связать меня с ним. Но ты говорил он пропал вместе с придворным магом. Его я знаю. Знаю как он колдует, какой след у его волшебства. Его я искала в волшебных потоках.

— Нашли? — не выдержал Феранор.

— Нашла. Хотя кто-то очень сильно не хотел чтоб находила. Это далеко к Северо-Западу отсюда. Подай карту.

Приняв из рук Феранора шуршащий пергамент, она разгладила края, провела пальцем по извилистой ленте реки и остановила его над значком города, с надписью Зуххарат.

— Здесь...— не успел Феранор подивиться изумительной точности, как ноготь волшебницы обвёл обширную зону, захватив крупный оазис и несколько городков поменьше,—...в этом районе обрывается след придворного мага. Я советую начать поиски с Зуххарата.

Она прищурилась, глядя на карту так, словно разглядела там что-то доступное только волшебному взору.

— Недалеко от города живёт волшебник, по имени Мардук. Возможно, он кое-что знает и поможет тебе больше чем я.

— Зуххарат. Мардук,— повторил Феранор.— Я запомнил.

— А запомнил, как надо сказать Коэнне о моей помощи?

— Как бы случайно проговорившись. Всё должно выглядеть так, словно вы помогали тайно, не желая огласки.

— Верно. Собирайся, юноша. Выполняй поручение так хорошо, как только можешь. И помни. От нашего успеха зависит безопасность Эльвенора. Да и твоя судьба тоже.

Сообщение отредактировал Феранор: 03 Август 2020 - 21:46

Арель Майалор

Арель пил противную тёплую воду из чашечки с круглым дном. Каэльдар сосал медный мундштук трубки, пуская удушливо-сладкие облачка дыма. Его изумрудные глаза заволокло поволокой. Людей в духане по прежнему было немного. Хозяин скучал в дальнем углу, в окружении медных чайников и пуховых подушек. Сквозь раскрытые окна задувал сквозняк, неся с собой вонь сточной канавы.

— Когда Феранор покинул консульство? — спросил Арель Майалор, опуская подбородок на костяшки пальцев.— Он ведь покинул его так же свободно как и пришёл?

Ответил Каэльдар не сразу. Некоторое время он тупо глядел перед собой.

— Верно. Уехал,— ответил «единорог», растягивая слова будто хорошо подвыпив.— Через шесть дней. Хотите догнать — советую поторопиться.

— Один?

— С Агаолайтом Анолионом. Они давние дружки.

— Куда отправились знаете?

Каэльдар заторможено кивнул. Прикусив трубку, он сверлил охотника взглядом.

— Что-то не так? — догадался Арель.

Снова кивок.

— Я вдруг понял, что ваш интерес к Феранору лишает меня заслуженной мести. Я уже жалею, что рассказал о нём…

Охотник не удивился. Ему доводилось слышать о популярных в Атраване дурманных травах, которые вызывают видения и резкие перемены настроения. Он просто молчал и ждал продолжения.

— Я бросаю вам вызов! — неожиданно произнёс Каэльдар.

— Зачем?

— Месть, хеир. Моя месть, которой я из-за вас лишусь. Феранор оскорбил меня. Унизил. Перед моими товарищами. Перед слугами моего Дома! Теперь последний гвармол в Эльвеноре, будет тайком насмехаться надо мной! Унижение смывается только кровью…

«Единорог» вскочил, громко затребовал хозяина.

— У вас есть лук. Отлично! Вы стреляете в меня, я ловлю вашу стрелу и пускаю ее в вас из своего лука.  Победите — узнаете, куда отправился Феранор.

— От кого? — Арель посмотрел на него искоса.— Мертвые не разговаривают.

— Я напишу название места на столе,— мгновенно нашёлся Каэльдар.— И накрою плащом. Не возражайте! Вы хотите поймать своего отступника или нет?

Когда подошёл хозяин, Каэльдар потребовал у него лук. Бедину понадобилось некоторое время, чтоб разобраться какого лука от него хотят. И если желание его удивило, то виду он не подал.

Арель оторопело наблюдал со своего места.

— Готов! — крикнул с другого конца зала «единорог».

— Къялин…— пробурчал Арель, вынул из колчана стрелу, взял лук и поднялся.

Каэльдар, ждал его, привалившись спиной к опорному столбу, держа короткий хаммадийский лук из рогов. Его владелец, загорелый до черноты кочевник,  сидел рядом с духанщиком на подушках. Смотрел с интересом.

Арель быстро натянул тетиву. Вскинул лук. Стрела сшибла связку сушёных пальцев над головой Каэльдара и, с глухим стуком, вонзилась в противоположную стену. Каэльдар этого не заметил, потому что мгновением прежде сполз по столбу и уснул.

— Shipaz! — бросил кочевник, обнажая белые зубы.

Охотник подошел к столу, сдвинул дугой лука плащ. Сощурился, оглядывая столешницу.

— Хозяин! Далеко отсюда до Джисар-Алькафира?

Сообщение отредактировал НПС: 11 Июль 2020 - 19:27

Джисар-Алькафир

05 Июля по нашему календарю

Утро

Агаолайт Аноллион

Чутье не подвело Агаолайта. Проведя в Джисар-алькафире неделю и потратив почти все свободные деньги, он дождался прихода каравана с невольниками. Из гулявших в духанах слухов, он знал, что среди пленниц есть как минимум одна перворождённая и был полон решимости её выкупить.

Торги должны ожидались не раньше полудня и у него было время побродить по базару. Шум, толкотня, пряные запахи, карнавал цветастых халатов, затянули его с головой, словно омут. Он смотрел как худой факир глотает железные спицы, грыз медово-ореховую пахлаву, совал нос в банки с бальзамами и маслами, с видом знатока нюхал травы, доставленные прямиком из далеких Мореи и Тьесса. Так он догулял до окраины, где свой товар выставляли кузнецы и жестянщики.

В силу профессии, броня и оружие вызывали у Агаолайта живой интерес. С видом знатока он прошёл вдоль рядов.

Самой популярной защитой в Атраване были кольчуги, или чешуи. Пользовались популярностью легкие шлемы и круглые щиты. Оружие было подставь броне: множество кривых мечей, сабель и ятаганов, похожих на те, которыми любили орудовать орки. Были тонкие камышовые дротики, грозные топоры с длинными рукоятями и шипастые палицы. Носатый мореец с множеством маленьких чёрных косичек вокруг бликующей лысины, предложил ему странный меч. Короткий клинок, расширяющийся к концу, с односторонней заточкой, со скошенным остриём и острым крюком, похожим на клюв, на заточенной стороне.

— Необычно,— произнес кто-то рядом на талье.

Агаолайт обернулся и увидел эльдара в запыленном плаще. Под плащом тусклым серебром блестела кольчуга. Черные штаны были заправлены в высокие шнурованные сапоги, с торчащими из голенищ рукоятками метательных ножей. Зелёные с желтыми прожилками живые глаза незнакомца светились мягкой иронией.

— Оркландский пехотный меч последнего образца,— продолжал незнакомец.— Орки называют его косарь. Таким теперь вооружают их панцирную пехоту. В тесноте боя особо не размахнешься, обычный меч или топор легко соскользнёт со щита, но этот, благодаря шипу зацепится. Им можно оттянуть край щита, или вогнать в щель между латами. Но может и застрять. Потому я предпочитаю более традиционное оружие.

Он извлёк меч — длинный прямой эльдарский клинок, с широкой гардой — и, несколько раз покрутил им, сверкая на солнце отточенным лезвием.

— Его надо ещё суметь вырвать из его лап,— возразил Агаолайт, бросив косарь обратно купцу. Он заметил оттиснутый на пряжке эльдара герб в виде горящей птицы.

— Верно, подмечено.

Незнакомец пригладил белые волосы и представился:

— Арель Аэрилис. До недавнего времени боец Пограничной стражи Дикого Пограничья. Решил воплотить свою давнюю мечту, посетить Раколин, поклониться священным камням дома моих родителей.

— А Раколин не на побережье? — сощурился Агаолайт.

— Большой Раколин да,— ни капли не смутился эльдар назвавшийся Арелем.— Но я говорю о Раколине Санрелийском, что носит ныне варварское имя Джисар.

Агаолайту стало стыдно за свою подозрительность. В самом деле, зачем кому-то ему лгать? Чтобы скрыть охватившее его смущение он поспешно представился:

— Агаолайт Аннолион. Знаменосец. Консульский порученец. Шатаюсь по рынкам, ищу попавшиъ в рабство перворождённых. Выкупаю, если позволяют финансы… Давно приехали, хеир?

— Сегодня утром, но долго не задержусь. Моя мечта оказалась наивной. У города давно другое лицо, а родительский дом занесло песком. Я уеду не сегодня, так завтра. Может быть, вернусь в Эльвенор. А может, попробую разыскать своего друга. Мы вместе служили с ним. По слухам он сейчас где-то здесь, в Атраване,— Арель Аэрилис немного помолчал и вдруг предложил.— Не выпьете ли со мной вина, хеир? Расскажите мне что-нибудь интересное об Атраване, я поделюсь последними новостями из Эльвенора.

Агаолайт с готовностью согласился. Одним из главных навыков приобретённых им службой в меллорафонских уланах, была готовность выпить за чужой счёт. К тому же, когда ещё подвернётся возможность узнать, что происходит дома?

Сообщение отредактировал НПС: 01 Август 2020 - 22:31

Агаолайт Аноллион

Вскоре они уже сидели в небольшой чайхане, где стены покрывали фрески изображающие сцены охоты, а на крыше гнездились аисты. Жара за дверями усиливалась. Вино согрелось и стало отдавать уксусом, поэтому эльдары больше говорили чем пили. Арель рассказывал:

— В Эльвеноре без изменений. Владычица Алтаниэль — правит, в чём ей помогают Хранители Мира, Силы и, в особенности, Покоя. На Северной границе слегка тревожно. Поток  беженцев из Турл-Титла убавился, там смогли остановить вторжение орков. Была большая битва на реке Ауксин.

— Слава Солнцеликому,— сказал Агаолайт, подперев кулаком подбородок.— Теперь у Турл-Титла есть время оправиться от потрясений.

— Не думаю,— возразил Арель.— Битва на Ауксине принесла больше проблем, чем решила. Из-за нее титланских эльдаров обвиняют в предательстве.

— Почему?

— А вы ничего не знаете?

— Арель! Я сижу тут уже год! Я понятия не имею, что творится за пределами этих песков.

— Тогда приготовьтесь слушать. История длинная и полна неожиданных поворотов.

— Примерно в конце прошлого лета,— начал Арель,— несколько горных племен объединились чтобы попробовать выкурить титланцев из Ничейных Земель, где они укреплялись несколько десятков лет и даже возвели ряд крепостей. Самая известная из них Каркохтар...

— Я знаю её,— прервал Арель.— Там комендантом мой давний друг Каэль Каледин.

— Вот как? Соболезную…

— В смысле? — Агаолайт поднял бровь.— Он…

— Он погиб. Никто не ожидал, что Каркохтар падёт столь быстро. Все считали, что всё закончится как всегда: парой стычек, несколькими сожжёнными хуторами и парой сотен убитых. Но орки пошли дальше, в Приречье. Грабили, жгли, насиловали, убивали. На запах добычи подтянулись хищники позубастее. Среди горцев появились кочевники орокуны и даже бладроки пришли не единично, а большими дружинами, с собственными вождями. Они осадили Басхвалию, а передовые отряды докатывались до побережья и Фаэмары. И вот тогда Республика всполошилась всерьёз…

— Они просили помощи у Эльвенора?

— И неоднократно. Доходило до того, что к командующему пограничной армии, лорду Морко, с титлланской стороны обращались простые жители и солдаты, умоляя вмешаться и прислать помощь. Напоминали о давнем союзе и дружбе. Самое большее на что решился Морко, это открыть границу для добровольцев из Эльвенора. Но ни один эльвенорский воин не пересёк Белленголн.

Агаолайт отодвинул занавеску с окошка. До полудня ещё оставалось порядочно времени. Мимо чайханы тянулась вереница верблюдов. Один тащил на себе паланкин.

— Но он и не мог помочь! — сказал он.— Пока не получит приказа от владычицы. А она не предпримет ничего не посоветовавшись с Хранителями Покоя и Мира.

— Но в глазах титлан это смотрелось преступным бездействием. Выходило, что мы бросили их, нарушив союз. Что же, Республика справилась и своими силами. Стянула в Фаэмару откуда можно войска, раскошелилась на наемников. Командовать ими из Турл-Титла приехал сам лорд Морадинн. В первые дни зимы он начал наступление в Поречье. Взял верх в нескольких битвах, снял осаду с Басхвалии. Всё шло к тому, что у орков отберут награбленное и вышвырнут их за старую границу. И тут произошёл Ауксин...

Агаолайт нервно налил вина.

— Продолжайте, Арель.

— Вы знаете, что Белленголн почти не замерзает зимой. Только у берега появляется тонкая корочка льда. Так вот орки сделали большие плоты и ночью сплавились, до места где впадает приток Ауксин. Их видели дозорные с эльвенорского берега, но до Морадинна весть не дошла и он, полагая, что враг далеко, шёл походной колонной.

Сам я там не был, но знаю пару эльдаров, которые были в войске в качестве добровольцев. Орки хлынули ордою из леса, смяли несколько полков, сожгли обоз и прижали титланцев к реке. К счастью Морадинн сумел перестроиться и выправить положение. И тут…

Он выдержал паузу, наблюдая как нервно ёрзает Агаолайт.

— К Морадинну подскакал эльдар, по другим сведениям даже эльдарка, назвавшаяся вестовым, от эльвенорских добровольцев. Он зарезал командующего прямо на глазах охраны и многочисленной свиты...

— Демоны Бездны!

Столик сотряс мощный удар. Чаши и недопитый кувшин подскочили и спрыгнули на пол. Лавочку огласил звон разлетающихся черепков. Арель стряхнул капли вина с одежды и невозмутимо докончил.

— К сожалению убийца ушел. Войско устояло, но понесло большие потери. Теперь Республика бурлит как забытый котёл на огне. Поречье разорено, в городах — голод. Чернь выходит на улицы, требует хлеба, бьет стражников и возводит на улицах баррикады. Ярость ее подогревается слухами, что в Эльвеноре на границе стоят баржи зерна, но их не пропускают.  Правящие Турл-Титлом Семьи дерутся за власть, обвиняя друг друга в измене и неумении управлять...

— Мерзавцы! — зарычал Агаолайт, глаза его пылали янтарным огнём. В этом огне  сгорали виноградники и винодельни.— Мрази! Бесхвостые псы! Что творят?!

Ударом кулака он смёл со стола остатки посуды. Хозяин чайханы — тучный голобородый мужчина, с подведёнными тушью глазами — сердито зашипел на него. Прочие посетители глядели с усмешкой. Чужеземец даёт волю гневу. Глупый чужеземец! Умный вежливо поблагодарит за мудрость, а потом пойдёт домой и наточит кинжал.

Агаолайт уронил голову на грудь и долго сидел так, не шевелясь. Арель не решался его беспокоить. Над городом раздалось и полетело протяжное пение, возвещая начало дневной молитвы. Старый эльдар услышал его и будто очнулся.

— Прежний Эльвенор,— сказал он тихо,— вознаграждал друзей и уничтожал врагов, а мы вредим, ослабляем, обескровливаем и доводим до отчаяния своих союзников, чтобы потом прийти к ним и принести спасение и помощь в обмен на полное подчинение. Сохрани Солнцеликий Таэ от такой дружбы.

Мы превратились в зловонный труп, отравляющим всё вокруг себя. Всё ради того, чтоб младшие сыновья Высоких Лордов могли заиметь собственные имения с рабами и слугами.

Арель внимательно посмотрел на него:

— Вы считаете, что…

— Ай, отстаньте, хеир! Я же ясно вижу торчащие в этой истории уши Хранителя Покоя! Это всё в духе Дирана. Его идеи возвращения Великого Эльвенора! Но Великое не создаётся коварством и ложью.

Мелко семеня ножками, к ним подошёл хозяин. Тихо, почти не раскрывая рта зашипел. Агаолайт не дослушал, досадливо отмахнулся. Кинул несколько серебряных монет.

— На! За ущерб.

Эльдары вышли на улицу.

— Слушать ваши крамольные речи,— Арель почёсал светлую бровь,— как лазить в чужой гарем. Опасно, но интересно.

— Прошу прощения за мизансцену, хеир. И за то, что покидаю вас,— Агаолайт взглянул на солнце, злость ещё кипелв в нём.— Торги начнутся после молитвы. Я обязан их посетить.

— А разрешите мне пойти с вами, хеир? Глупо побывать в Атраване и не посетить его рынок.

— Там не на что смотреть. Но идёмте.

Сообщение отредактировал Демон Знания: 02 Август 2020 - 18:26

Агаолайт Аноллион

Старинный амфитеатр, где проходили торги, был единственной постройкой, оставшейся с тех времен, когда город звался ещё Раколином Санрелийским. На дне белой круглой чаши находился деревянный помост, на которую пленников выводили по очереди. Продавали всех: мужчин, женщин, детей. Сотни алчных глаз, без малейшего сочувствия, взирали, как с них срывали одежду, пинками и тычками заставляли пройтись по помосту, показать зубы.

Люди выкрикивали цены, яростно перебивали друг дуга. Агаолайт молчал. Лицо его сохраняло каменное спокойствие. Арель наблюдал с отстранённым интересом.

— А вы странный,— заключил он.— Как можно бывать на рабских рынках, своими глазами видеть всю людскую жестокость, всё, на что способны атраванские варвары и, в то же время, как сочувствовать им?

— Они жестоки по своей дикости. Им не довелось стать любимыми детьми Солнцеликого. Их не учили Авастары и Алфаимы. Всё, что у них есть это двенадцать Пророков, пытавшихся поделиться с ними Мудростью Солнцеликого.

— И которых, если я правильно помню, они жестоко убили.

— Семерых из двенадцати. Мы, в своё время, тоже прогнали добрую мудрую Гаринар.

Он резко замолчал, поджал губы, глаза превратились в две узкие щёлочки. На помосте появилась эльдарка. Светловолосая, с белой молочной кожей. Она плыла по подиуму, медленно и грациозно, не смущаясь своей наготы. Атраванцы вокруг довольно зацокали языками. Перворождённая не обращала внимания. Выражение её точёного лица, каждый её жест, движение, поворот головы, даже взгляд, брошенный на толпу, говорили: вас нет для меня.

— Посмотрите на её глаза,— тихо обратил внимание Арель.— Почти бесцветная радужка. Очень странно...

— Странно. Но тем не менее она из эльдаров. У меня нет сомнений.

— Взгляните на руки,— продолжал Арель.— Металл на браслетах с красным отливом. Арматид.

— Это мера предосторожности, если вдруг она ведает чары. Настоящих волшебников никогда не берут в плен.

— Выходит, она из благородной семьи,— заключил Арель.— Но, почему-то не смогла себя выкупить.

Женщина дошла до края подиума и остановилась. Полные груди, с красными ореолами, томно качнулись. Передние ряды отозвались покашливанием строгих мобедов; вздохами, стонами и сопением дородных купцов;  поглаживали колени и откровенно облизывались пустынные пирры и беки.

— Вай-уляй! Мой лучший товар! — воскликнул выставивший её невысокий бедин, с короткими толстыми ножками и несоразмерно большой головой с чахлой бородкой.— Дивный самоцвет! Нежная лилия! Сладкая роза! Посмотрите на дивные формы — ни одной унции жира! Посмотрите на кожу — её ни разу не касались палящие лучи солнца! Ничего, что оскорбляло ваш взор! Тридцать дихремов, вот достойная цена за неё!

— Сорок! — рявкнул Агаолайт.

Эльдарка повернула голову. Светлые глаза расширились, с лица слетела маска надменности. Сменяя друг друга, на нём проступили растерянность, стыд и… надежда.

Ставку Агаолайта немедленно перебили. Высокий поджарый пустынник с золотым поясом повысил цену до четырёхсот. И понеслось! Предложения сыпались одно за другим, словно все, кто присутствовал, пришли сюда исключительно за эльдаркой.

Торговец довольно потирал руки. Стоимость пленницы перевалила за сотню. Участники начали выбывать, но Агаолайт держался. Ему противостоял какой-то мар-марид с пегой бородой и маленькими круглыми глазками. В конце концов, смешно отклячив толстый зад, он сам вылез на подиум. Громко выкрикивая последнюю ставку в сто пятьдесят дихремов, схватил перворождённую за руку. Та попробовала вырваться, но человек держал крепко. Она обернулась к сородичам, и Агаолайт почувствовал, как у него стонет в груди. Он ринулся вперёд, распихивая встречных локтями.

— Двести! — лёгкий и быстрый он вскочил на помост и повторил: — Двести дихремов серебром.

— А двести пятьдесят? — выпуклые глазки мар-марида злобно уставились на эльдара.— Такую цену ты сможешь перебить, алялат?!

— Сможет,— спокойно сказал Арель, появляясь от Агаолайта по-левую руку.— Триста.

— Сначала докажите, что у вас есть эти деньги!

Два толстых кошелька глухо ударились о помост. Тесёмка одного распустилась и по доскам весело запрыгали тусклые кругляши.

Мар-марид смотрел на них беззвучно шевеля губами. Потом начал ругаться. Головастый работорговец с ухмылкой пихнул эльдарку к сородичам.

Агаолайт Аноллион

Агаолайт Аннолион, разглядывал выкупленную невольницу, чрезвычайно довольный успешной сделкой. Спасённая неуверенно улыбалась ему. Плащ, в который она старательно куталась, всё время сползал, обнажая круглые белые плечики и приоткрывая внушительную часть груди. Интересно, какие мысли скрываются в её белокурой головке? Понимает ли, что обрела свободу, или видит в нём очередного хозяина, немногим лучше задастого мар-марида?

— Её зовут Ариэлла,— он облизнул губы, не отводя взора от пленительных форм.— И она действительно высокого рода, так что цена в триста дихремов не такая уж чрезмерная. Спасибо вам, хеир.

— Считайте это моим вкладом в ваше благое дело,— Арель улыбнулся краешком губ и спрятал руки за спину.— А ваши слова о том, как должно создаваться Великое прочно засели в моей голове. Я ведь и сам частично негант из Турл-Титла, а мой  кузен Мэйпар тоже погиб в Каркохтаре.

Он некоторое время молчал. Разглядывал эльдарку, о чём-то думал.

— А теперь, позвольте с вами проститься.

— Как? — опешил Агаолайт.

Новый знакомый всё больше казался ему неплохим парнем и он не мог допустить, чтобы как следует не поблагодарить его. Хотя бы ответной услугой.

— Разве вы не говорили, что пробудете здесь ещё пару дней?!

Арель кашлянул.

— Говорил. Но добровольный вклад изрядно подточил мой фонды. Потому не стану тянуть, а направлюсь в Белуджистан. Хочу, перед возвращением, найти своего друга.

— Он из Эльвенора?— настаивал Агаолайт.— В Белуджистане не так много эльдаров из Эльвенора. Может, я его знаю?

— Возможно,— изрёк Арель после раздумий.— Возможно, что очень хорошо знаете. Он прибыл туда год назад, вместе с посольством. Его зовут Феранор Мистериорн. Когда-то мы оба служили на границе и он был моим капитаном.

— Да провалиться мне в Бездну, конечно же я знаю этого парня! Не тратьте зря времени, хеир. Вашего друга там нет.

— Вот как? — Арель выглядел не на шутку расстроенным.— Выходит, что и здесь моим желаниям не суждено сбыться. Благодарю за информацию…

— Погодите,— Агаолайт закусил губу, немного подумал, решился.— Он был здесь недавно и уехал всего пару дней назад.

— Куда? — мгновенно оживился приятель.

Агаолайт снова задумался. Какое-то подспудное подозрение шевельнулось в его Душе, но он быстро его задавил. Не может быть, чтобы такой славный парень как Арель замышлял зло. И он сказал…

Атраван. Окрестности Зуххарата

Караван-Сарай

12 июля по нашему календарю

Город Зуххарат раскинулся на холмистых берегах реки Апр, удачно расположившись на караванных путях с Запада. Здешние места были весьма оживленными, город процветал, обрастал караван-сараями. Близость реки благотворно сказывалась на полях, вокруг города паслись тучные стада коров и овец, зрели ячмень и пшеница.

Ведущая к воротам дорога была забита людьми. Одни двигались верхом — на конях и верблюдах, другие — и их было больше — шли пешком. Многие из них носили ошейники и были скованы в вереницы.

Феранор не стал взъезжать в город вместе с путниками, а повернул к реке в двенадцати стрелищах от города. На топких, воняющих тиной и заросших сухим камышом берегах он увидел постройки караван-сарая. Купцы пересекают пустыню вдоль и поперёк, рассудил он, каждый что-то видел, может быть слышал. А встреча с царевичем это событие о котором не скоро забудешь.

Красное солнце отбрасывало длинные тени на стены. Постройки в караван-сарае были приземистыми, уныло однообразными, сложенными из обожжённого саманного кирпича.

Запах печеного мяса помог ему отыскать лавочку на окраине, где коротали вечера караванщики и путешественники. Перед лавочкой находился колодец и несколько раздельных загонов, где толпились лошади, верблюды и мулы. К спешившемуся эльдару подскочил тощий раб принять лошадь.

Пригнувшись, Феранор прошел низкую дверь.

Внутри было шумно. И людно. Гремели чаши, стучали игровые кости. В воздухе ощутимо воняло дешевым вином и кальяном. Зал освещали несколько факелов и масляных ламп. Посетители сидели за длинными низкими столами. Небольшая компания соревновалась в меткости.

Застарелый шрам Феранора отозвался тупой ноющей болью. Он схватился за лоб, замер, хищно раздул ноздри и мысленно выругался. Только их ему не хватало!

Орки. Трое. Все мордатые, широкоплечие, в распахнутых на груди кожаных куртках с нашитыми железными бляшками кидали кинжалы в соломенную мишень напротив входа. Орки часто наведывались в Атраван, предлагали свои клинки местным владыкам, служили в городской страже и пиратствовали у побережья. Некоторые даже меняли веру и оставались среди людей. Ни были данностью, к которой эльдару было трудно привыкнуть. На него самого обращали куда больше внимания, даже несмотря на то, что одет он был согласно местным обычаям: в шаровары, кафтан, рубаху, под которой скрывалась кольчуга. Среди смуглых и чёрных людей его выделяли неестественно белая кожа и слегка заострённые уши.

В короткой борьбе между голодом и желанием немедленно выйти, победил голод. Феранор прошёл к столам, едва не задевая макушкой тяжелые брусья поддерживающие потолок. Компания метателей едва глянула на него и вернулась к прерванному занятию. Вся, кроме одного, который заступил эльдару дорогу.

— Мерзкий опарыш! — широко расставив ноги, орк упер руки в бока.— Разве ты же должен быть за морем, подыхать от мечей сильных!

Он весь скривился, смачно сплёвывая на пол. Зачёсанные назад сальные волосы открывали покатый лоб и кривое клеймо в виде треугольника со срезанной вершиной.

В травянистых глазах Феранора сверкнул холодный огонь.

— Так достань меч, И покажи мне свою силу.

 Он поднёс к орку лицо так близко, что ощутил исходящую из его рта гнилостную вонь.

— Спорю, твои дружки не знают, что за клеймо выжжено на твоём лбу,— добавил он тихо.— Ты смалодушничал и банда оставила его на память.

Сказал и обрадовался, видя как забегали желтые глаза орка. Значит удар достиг цели. Значит, чутье не обмануло. Перед ним трус, или дезертир. А возможно, всё сразу.

Задира быстрым нервным движением схватился за рукоять сабли, выглядывавшей из-за кушака. Теперь-то он видел, что тот совсем не похож на мирного путешественника.

— Ша! — рявкающий окрик затушил не успевшую разгореться ссору.— Я же предупреждал, никаких драк у меня!

Из глубины духана на них надвигался хозяин, массивный, как дуб, с руками, способными задушить медведя, и могучим волосатым чревом, способным этого медведя переварить целиком, вместе с костями и шерстью. Орк покосился на него и отступил, скаля сточенные жёлтые зубы.

— Не беспокойся, Армун. Я не собираюсь осквернять саблю кровью червя. А если он торопится расстаться с жизнью, то пусть пойдёт и утопится в выгребной яме.

Больше никто не пытался оспорить присутствие Феранора. Едва он присел на подушки, хозяин немедленно оказался рядом.

— Охранники караванов,— бросил он, ставя на стол кувшин и блюдо с кунжутными лепёшками.— Работы нет и они изнывают от скуки.

Феранор выложил на стол несколько медных номисм. Глаза духанщика засияли. Он, с интересом, заглянул эльдару в лицо.

— Алялат? — догадался он.— Из Трёх городов или Алястана? Мне нравятся алялаты. У вас восхитительно красивые женщины: стройные, гордые, с кожей белой как снег и глазами словно у серны.

Он сощурился, цокая языком.

— А ещё у вас чудодейственные лекарства. Раньше купцы всегда привозили мне мази от спинных хворей...

Феранора  исподтишка изучал лица присутствующих, тех, кто казался ему интересным. Большинство были местными хаммадийцами, но хватало и пришлых чернокожих бединов и балов, чьи земли были южнее и западнее пустыни. Какой-то кочевник в алых одеждах хвастливо рассказывал о планах похитить дочку некоего Асад-Бека. Вид похитителя был столь неприятен, что Феранор мысленно пожелал незнакомому Беку не терять бдительности.

Невысокий мужчина, с плотно закутанным гутрой лицом, скрестив на груди руки и прислонившись к дверному косяку, смотрел на состязание метателей.

«Или делает вид, что смотрит, — подумал эльдар,— а на самом деле косится на меня».

Клеймённый хлебал из кувшина. Вот уже некоторое время, достаточное чтобы зародить у Феранора подозрения, он не смотрел и даже не поворачивался в его сторону. А ведь если он пил не воду, в чём были большие сомнения, то уже должен набраться достаточно, чтобы устроить новую ссору. А если устроит, как поведут себя его соплеменники?

Дверь отворилась. В духан завалилась новая компания. Большинство — крепкие, увешенные оружием мужчины, с видом отчаянных головорезов. С ними несколько подростков, не уступающих воинственностью старшим, и женщина. Увешенная оружием молодая бединка в одежде кочевницы, туго перетянутой в талии кушаком. Ослепительно белая улыбка играла на чёрном, как смоль, лице.

«А детские ямочки на щеках,— подумал Феранор, взглянув на неё.— В точности, как у Миримэ».

—...А ты думаешь что? — внезапно спросил могучий Армун.

— Что? — эхом откликнулся Феранор.

Он вдруг понял, что всё это время хозяин о чём-то ему втолковывал. Чтобы не обидеть хозяина, он сделал вид, что во всём виновно плохое знание языка.

— Караваны. Говорю! — Армун повысил голос и начал растягивать слова, будто говорил с глухим.— Не ходят. За последний месяц их пропало семь штук. Эмир рассылает воинов и те находят только мёртвых верблюдов и брошенный груз, а вокруг ни одного убитого человека! Я спрашиваю, какой разбойник будет забирать трупы и бросать драгоценную добычу?!

Феранор молча кивнул. Он следил за бединкой. Смотрел, как та убирает непокорную каштановую прядь, выбивающуюся из-под тюрбана, как идёт мимо, двигаясь с неторопливой грацией плывущей акулы. Мысли унеслись прочь, погрузив его в сладостные и волнующие воспоминания об эльдарке с Островов. Воспоминания столь живые, что он ощутил в ладонях тепло и упругость её груди. Наконец это стало невыносимым.

— Ещё две недели затишья,— продолжил Армун,— и я разорюсь.

— Но у тебя много клиентов.

— Многим я уже наливаю в долг,— духанщик грустно махнул рукой.— То кара Всевышнего. Алуит отдал нас демонам Ночи из-за распутства нашего шаха!

Феранор и отпил из кувшина. Ему пришлось сделать некоторое усилие, чтобы отвлечься от мыслей о Миримэ и вспомнить зачем он здесь.

Ему уже доводилось слышать о пропавших в пустыне людях. Последний раз о этом говорил таинственный собеседник Коэнны, утверждая, что счёт ведётся на сотни. Несколько сотен это почти войско, способное защитить или взять штурмом небольшой город. И вот теперь в пустыне пропадает царевич. Между событиями могла существовать связь.

— Постой! — остановил он духанщика.— Не знаешь ли, где здесь живёт чародей по имени Сухрай? У меня к нему дело...

После задымлённой духоты зала, ночной воздух показался ему свежее горного ледника. Он несколько раз вдохнул полной грудью, не замечая вони, тянущейся от загона с верблюдами.

«Середина лета,— думал он,— в Эльвеноре должно быть празднуют Длинноденствие. Я покинул его накануне дня Длинноденствия год назад. Я здесь целый год. Всего год. А впереди ещё триста...»

Ему захотелось обхватить голову и завыть.

«Я вернусь,— твёрдо пообещал Феранор,— вернусь, абсолютно прощённый и восстановленный. Но для этого я должен как следует постараться и выполнить поручения Даемары. Без Даемары я не добьюсь ничего».

Итак, ему надо попасть к чародею Сухраю. Сухрай-Шаху — как назвал его духанщик. Он рассказал, что чародей жил за городом, в башне, стоящей посреди сада, окружённого высокой стеной. Ещё он говорил, что Сухрай-Шах никогда не принимает просителей, а на тех, кто приходит к нему без спроса, спускает диких зверей.

«Меня ему придётся принять»,— подумал Феранор, переступая порог конюшни.

Внутри было темно хоть выколи глаз. Он почти на ощупь пробирался вдоль стоил, разыскивая свою лошадь и неожиданно нашёл трёх коней. Они стояли взнузданные, под седлом, изогнув лебединые шеи и опустив длинные узкие морды в кормушки. Сердце Феранора взволновано застучало. Когда-то и у него был такой конь. Он вытянул руку, погладил ближайшего, почувствовал, как разгорячена его кожа. Без сомнения, кони только с дороги.

Вдруг, за спиной эльдара вспыхнул белый холодный свет. Под низким потолком завис светящийся шар, вырвав из тьмы перекрестья балок. Как гигантские пауки, по стенам поползли тени. Феранор обернулся.

— Феранор Мистериорн?

Перед ним стоял невысокий худощавый мужчина с закутанным гутрой лицом. Впрочем он гутру он сразу спустил, сверкнув в магическом свете молочной белизной кожи. Эльдар.

— Я хотел подойти к тебе в духане, но ты был не один, — сказал незнакомец, полностью сматывая головной убор. На щёки упали две маленькие золотистые косички.

— Ты Феранор Мистериорн,— повторил он.— Я знаю, что это ты, но подтверди. В моём деле ошибки не допустимы.

— Я Феранор Мистериорн. Кто ты?

— Арель Майалор. Vayloroal. Здесь от имени и по поручению одной известной тебе особы.

— Догадываюсь какой.

Феранор ощутил как в нем нарастает давно позабытый гнев. Он стиснул пальцы на рукояти меча. Но почему? Почему проклятая семейка Эрандилов не оставит его в покое?!

— И потому,— продолжал он, делая мелкий шаг вперёд,— предлагаю не тянуть время, а решить всё здесь и сейчас!

Отблеск скользнувшего из ножен меча отразился в широко раскрытых глазах Ареля.

— Который из Эрандилов нанял тебя? Старший? Младший?

 Арель попятился, успокаивающе поднял руки. Поближе, заметил Феранор, к перевязи с метательным ножами на груди. Изгиб рукоятей заканчивался орлиными клювами.

— А если я скажу, что меня наняла женщина? — спросил наёмник с ироничной улыбкой.

— Талиан?

— Талиан,— Арель вдруг как то странно взглянул на Феранора и гаркнул.— За спиной!

«За дурака держит?! — успел возмутиться эльдар, заметив как Арель хватается за кинжалы.— Думает обмануть такой...»

Похожая на совковую лопату ладонь зажала Феранору рот, в ухо пахнуло смрадом лука и чеснока, а холодное острое лезвие прижалось к коже на шее. Неизвестный знал своё дело и, наверняка, таким способом отправил к праотцам ни одну жертву. Но, ровно за миг  как кожа на шее эльдара разошлась под нажимом стали, он резко ударил напавшего затылком. С удовлетворением вслушался в треск ломаемого хряща, сам, в это время, перехватывая руку с ножом, выкручивая, поворачивая и наклонился, перекидывая убийцу через плечо. Нападающий с треском проломил перегородку стойла.

В стороне зазвенело железо. Свет резко пропал, обрушивая всё в непроницаемую темноту. Треск. Грохот. Кто-то выругался с ярким оркским акцентом. Следом за тем тишина, нарушаемая тревожным ржанием и пофыркиванием лошадей в стойлах.

Держа перед собой меч, Феранор прижался к стене, напряг слух.

— Алвские опарыши! — злобно пролаял в темноте чужой грубый голос.— Вы покинули свою дыру в поисках смерти!

Феранор узнал голос клеймённого орка. Подумал, что где-то рядом могут быть и его дружки. Что от него надо оркам? Глупый вопрос. Оркам надо убить эльдара. Не любят они эльдар. А если его ещё можно ограбить, то для них вообще всё хорошо. Можно отдать духанщику долг и пропить остальное. А тут так кстати эльдаров двое. Можно взять в два раза больше добычи…

— Слышите нас, или от страха забили языки в задницы?

Феранор не отвечал. Молчал и Арель, не желая выдавать место своего положения. Очень медленно, держась за стену рукой, эльдар двинулся вдоль нее к выходу. Солома предательски похрустывала под ногами и каждый шаг казался ему оглушительно громким. Но он надеялся, что топот конских копыт скроет его.

Вдруг что-то зашевелилось в темноте совсем рядом. Конь? Враг? Ноздри уловили запах дыма, кожи, дешёвого вина и мокрого железа. В тот же момент он услышал слабый металлический шелест, пригнулся и ударил на звук. Неизвестный ударил одновременно. Оба не рассчитали, оба оказались гораздо ближе, чем ожидали. Феранор получил в лоб локтём, да так крепко, что полетел на пол, опрокинув по пути какую-то корзину. Хруст. Треск. Свист рассекаемого воздуха. Короткое Проклятие. Враг слепо перекрестил клинком перед собой.

Резко распахнулись ворота конюшни. Свет луны пролился в конюшни. Феранор успел заметить в дверях высокую, стройную фигуру, с волнующим силуэтом талии. Потом углядел своего противника, вскочил на ноги с переката.

Орк ринулся на него. Взмахнул саблей, споткнулся, упал на колени и захрипел, держась руками за шею. Брошенный твёрдой рукой кинжал торчал из его горла. Голова хищной птицы на рукояти выглядела злой и раздосадованной. Арел всё ещё жив и твёрдо настроен исполнить заказ. Феранор отпрыгнул, сгорбился, укрылся за стойлом. Бросил стремительный взгляд в сторону ворот, но женщина успела исчезнуть. Из темноты слышался железный звон, лязг, напряжённые выкрики. Истерично визжали кони. Что-то с треском обрушилось. Громко стуча копытами, к светящемуся квадрату двери ринулся гнедой жеребец.

— Рокаэм'Тан!

Эльдар обернулся на голос как раз чтобы заметить тусклый просверк стали. Клинок вспорол воздух на расстоянии пальца от его живота. Нападающий — его силуэт угадывался по светящимся белкам глаз и отсветам на бляшках на поясе — попёр на него, полосуя мечом. Быстро. Умело. Феранор отскакивал, пятился, отбивался, пока не уперся спиной в опорную балку. Орк ударил наискосок, сверху-вниз. Он увернулся, ловко уйдя за преграду. Нанёс быстрый укол чуть выше поясной пряжки. Услышал короткий вскрик, а за ним глухой стук упавшего тела.

Недолгое время бандит стонал, шелестел соломой, скрёб каблуками пол, потом шумно выдохнул и затих. Испуганные кони фыркали, взвизгивали, били копытами. Во дворе громко хлопнула дверь, выпуская на улицу шумный гомон духана. Раздались беспокойные голоса.

— Ты! — маленькая, но крепкая ладонь бединки, так напомнившей Миримэ, легла ему на запястье.— Сюда, живо!

Каштановые волосы выбились из-под тюрбана. Сабля в руках чернела от крови. Она пихнула Феранора к эльвенорским коням. Те косили на него фиолетовыми глазами, спешно доедали овёс.

— Залазь! — скомандовала она, толкая его к лошадям.

Возможно, подействовали властные нотки в её голосе, или Феранор на столько был ошарашен, но он безропотно вдел ногу в стремя. Бединка хлестнула коня плоской стороной сабли.

— Дуй отсюда! На всех парусах!

Атраван. Окрестности Зуххарата

Башня Чародея

12 июля по нашему календарю. Ночь

Справа от него простирался обрывистый берег, слева шелестела листвой рощица пальм.  Под копытами гудела добротная, мощёная каменными плитами дорога, реликт ушедших времён. Конь сам перешёл с галопа на рысь, затем просто на шаг, пока, наконец, не остановился. Феранор перевёл дух и обернулся. Злополучный духан остался глубоко позади.

Кто та бединка, вставшая на его сторону? Почему помогла вдруг ему? Уверенность, что он действительно слышал голос возлюбленной, постепенно оставляла его. Словечко «рокаэм'тан» он слышал только от Миримэ, но она осталась за морем, в эльвенорском Саэтаре.

Голова гудела от догадок и предположений. Он был твёрдо уверен только в одном: наёмник, убийца, назвавшийся Арелем Мэйпарином, сознался, что действует от лица Талиан. Но она же сама прогнала его, приказала уйти. И он ушел, оставил коварную изменщицу наедине с её счастьем. Муж — наследник целого Дома, богат, влиятелен, знатен. Что ей ещё нужно?

Мстит за слухи о связи с простым капитаном? Вполне в её духе… Подлая сука! Как и вся семейка Эрандилов, впрочем…

Башня Сухрая появилась перед ним неожиданно. Медленно проступила из темноты, величественная, словно айсберг. Она походила на неровно отколотый, кусок льда, формой напоминающий прямоугольник. В узких оконцах горел свет. Кованные ворота, в виде переплетённых колючих стеблей, были заперты.

Феранор подъехал прямо к воротам и постучал рукоятью меча — вполне вежливо. Когда эхо ударов стихло, он некоторое время выждал и постучал повторно, уже более требовательно.

С вершины башни тяжело взлетела какая-то крупная птица. Пронзительно крича она описала над головой эльдара круг и скрылась за рощицей.

— Сухрай-Шах! — громко позвал Феранор.— Хеир! Меня зовут Феранор Мистериорн и мне надо поговорить с вами! Откройте!

В одном из окошек, показалось эльдару, мигнул огонёк. Как будто кто-то прошёл мимо светильника. Но ответом на зов была тишина.

Поджав губы, Феранор постучал в третий раз, уже не заботясь о вежливости. Наконец, в воротах что-то скрипнуло. В прутьях раскрылся десяток маленьких глаз, немедленно уставившихся на эльдара.

— Иди своей дорогой, незнакомец,— услышал он искажённый магией голос.— Хозяин не желает никого видеть.

Казалось, с ним разговаривали сами ворота. Нижняя их половина двигалась, то растягиваясь, то сужаясь. Волшебный фокус, рассчитанный на впечатлительного пустынника или робкого земледельца, но не достаточный чтобы отделаться от Феранора.

— Хеир! Я пришел к вам не любопытства ради, мне нужна ваша помощь…

— Хозяин никому не помогает. Уходи прочь.

— Волшебник! — Феранор начал терять терпение.— Меня прислал Коэнна ибн Шари — вы должны его знать. И вы можете помочь в поисках царевича Митрасира! Откройте!

— Хозяин ничего не может для тебя сделать.

Глазки закрылись. Железные стебли сжались, создавая перед эльдаром сплошную стену шипов. Феранор раскрыл рот.

— Таэ и… и… и все его Авастары! — взорвался он. — Слушай, ты, ihseite! Пропал царевич. Ваш, ihseitelle, царевич и Коэнна поручил мне его найти. Мне сказали, что ты можешь знать о нём что-то, а раз так, то я вытрясу из тебя это! Добром, или силой зависит лишь от тебя! Думаешь, твоё колдовство меня остановит?! Если мне придётся поломать твою говорящую игрушку, а потом вытрясти из тебя Душу — я это сделаю!

Ответом было молчание.

Феранор в сердцах ударил рукоятью по створкам и сплюнул.

— Чтоб тебе пусто было.

Он отъехал на порядочное расстояние и стал изучать стену, окружающую башню и сад.  На первый взгляд не высокая — привстав на стременах, он смог бы заглянуть через неё в сад. Но жилище волшебника охраняли не только стены. Не будучи магом, Феранор всё же чувствовал в ней магию. Ещё он знал, что в мире всему есть предел и колдовской барьер вряд ли сильно превышает уровень стены.

Значит, преодолеть стену нужно не касаясь её, сказал он себе. Например, перелететь.

«И почему эльдары не летают, как птицы?» — Феранор усмехнулся собственным мыслям и спешился.

Под полной луной на дороге было ясно, как днём, а под деревьями густилась непроглядная темень. В некоторых местах пальмовая роща подступал почти вплотную в ограде. Не было и речи перемахнуть ограду на коне. Во-первых, лошади так не прыгали. А во-вторых, если и прыгали, то только хорошо разбежавшись, а разбегу мешали деревья.

Идею залезть на пальму и перепрыгнуть с её ствола в сад он так же отверг. Стволы слишком тонкие и упругие…

И в этот момент он вдруг отыскал решение.

Однажды он видел, как оркский налётчик проделал такой трюк в бою, перемахнув через строй щитоносцев. Феранор не сомневался, что тоже сможет его повторить. Надо только найти замену копья. Выбрав молодое деревце, длинной в два своих роста, с упругим стволом, он срубил его мечом и тщательно очистил от веток. Приложил на плечо, примерился. И резко сорвался с места.

Когда до стены оставалось шагов пять, он уткнул длинный конец в песок, подпрыгнул, так высоко, как только мог...

На мгновение земля и небо перевернулись для него местами. Он невероятно изогнулся, пытаясь избежать контакта с гребнем стены. Шест в руках предательски затрещал. Возникло краткое ощущение невесомости. Затем, сопровождаемый шумом ломающихся веток, он рухнул в кусты по другую сторону ограды.

Несколько долгих секунд он лежал на куче листвы, приходя в себя после падения, и, тревожно прислушивался к сигналам своего организма. Ничего ли ему не сломал?

Истошные визги заполонили пространство. Что-то быстрыми тенями пронеслось по ветвям. Чудной зверь, сплошь покрытый рыжей шерстью, прыгал над эльдаром по ветке, размахивал длинными руками, словно в диком восторге и хрипло кричал: «Ук-ук-ук!»

«Он говорит, надо же какой идиот, — гадал исцарапанный Феранор, выдираясь из объятий кустов. — Или же, какой ловкий парень!»

Прекратив орать, зверь кинул эльдару банан.

«С-спасиба…»

Эльдар отряхнулся, вычесал из волос мелкие ветки и листья, и огляделся. Он стоял по колено в высокой траве, среди кустов с широкими, как лопухи, листьями и высоких деревьев. Сад оказался не очень большой. Башня взмывала над ним, упираясь вершиной в усеянное звёздами небо. Вдруг ветки ближайших кустов дрогнули, хотя не было ни малейшего ветерка, зашелестели. Во мраке вспыхнула жёлтым пара огромных глаз…

 Феранор оказался на дереве быстрее, чем сам это понял. Но более всего удивился лев, в прыжке обнаружив, что добыча исчезла. Он несколько раз обошёл вокруг дерева, хлеща себя длинным хвостом и обиженно порыкивая.

— У-ук?

Повернув голову, эльдар увидел, рядом с собой того самого рыжего зверя. Несколько секунд они смотрели в упор друг на друга, словно соревновались в гляделки. Потом животное повернулось к нему волосатой задницей, прыгнуло на ветку повыше, а с неё перебралось на подоконник и скрылось в узком окне башни. Феранор проследил за ним взглядом и хмыкнул, вздёргивая бровь. Немного помедлив, (ветка тонка, а лев караулит внизу) залез, высоко задирая ноги, на верхнюю ветвь. Балансиру, как эквилибрист, он прошёл по ней до середины, пока не почувствовал, как опасно та изогнулась. Замахал руками, пытаясь восстановить равновесие. Лев рыкнул, обнадежено облизнулся. Какая, однако, громадина! Феранор представил, как сходится с таким в бою без коня, копья и лука...

Страх придал ему прыти. Он прыгнул в сторону башни без разбега, без подготовки. Окно, в котором скрылась рыжая задница, было на уровне ветки, и он долетел, зацепился за карниз. Грубый камень впился в кончики пальцев как львиные зубы. Феранор повис, слушал плотоядный рык хищника и понимал, что внизу ждёт смерть. Немедленная и беспощадная.

Он начал подтягиваться, жмурясь от напряжения, пятная непорочную белизну пыльными сапогами. Пальцы быстро немели. Тело наливалось тяжестью, плотоядный взгляд льва будто тянул его вниз. Обдирая кожу о камень, протиснул плечи в оконный проём, взбрыкнул ногами, вбрасывая себя внутрь, перевалился через подоконник и тяжело рухнул на пол.

И издал вздох полный неподдельного облегчения. Теперь, когда опасность осталась позади, силы как будто покинули его, сделав тело ватным и вялым. Дрожащими руками он обшарил пояс, проверяя, на месте ли меч, не потерялся ль кинжал…

Только что он чудом избежал смерти.

— Ук? Ук! — длинная рука, заросшая рыжей шерстью, тронула его за плечо.— У-ук!

Феранор повернул голову, увидел зверя, склонившегося над ним с озабоченной мордой.

Он отошел от него, обернулся.

— Ук!

И запрыгал на четвереньках по коридору. Шагах в двадцати он остановился и снова обернулся. Как будто звал за собой. Перевернувшись на живот, Феранор смотрел на него в раздумьях. Его сильно озадачивало происходящее. Или он сходит с ума или это животное совсем не то, кем кажется. Он подобрался, поднялся. Зверь словно этого и ждал, быстро проскакал по коридору и скрылся за поворотом.

— У-ук! У-ук! — донесло эхо.

Феранор подобрался, встал и вынул меч. Катмэ знает, подумал он, на кого можно наткнуться.

За углом продолжался коридор. Он тянулся ещё шагов тридцать и упирался винтовую лестницу. Рыжий провожатый ждал его на верхней ступеньке. Убедившись, что эльдар идёт следом, он быстро поднялся выше. Крикнул пронзительно и призывно.

Ступени, арка портала, новый коридор, одни покои, другие. Книги, свитки, мягкая мебель, высокие шкафы. И нет слуг. Почему он не встретил ни одного слуги? Обезьяна мелькала впереди рыжей тенью. Тихо повизгивала. Завала. Её поведение всё сильнее интриговало.

Внезапно она остановилась и повисла на ручке двери, всем своим видом показывая, что им надо туда. Феранор сдвинул в сторону засов, открыл дверь и вошёл. Обезьяна предпочла остаться в коридоре, закрыв за его спиной дверь. Он попал в круглую комнату. На полу изодранный ковёр и груды погрызенных подушек. Высокий шкаф-бюро — единственный предмет мебели в комнате — так же хранил многочисленные отпечатки мелких зубов. На верхней полке сидел белый взъерошенный кролик и, с глупой мордой, грыз отшлифованный деревянный прут с резной рукоятью.

Впоследствии Феранор вспоминал этот момент, разбирал по мельчайшим деталям, силясь понять, как всё-таки просмотрел ловушку. И понял: главная ошибка в том, что он доверился обезьяне. Если обезьяна куда-то настойчиво тебя приглашает — никогда за ней не ходи!    

Сообщение отредактировал Феранор: 19 Сентябрь 2020 - 23:28

Атраван. Окрестности Зуххарата.

Дом Сухрай-Шаха

Кролик напал внезапно.

Длинные острые зубы клацнули, едва не отхватив нос — эльдар успел закрыться плечом. Крючья когтей впились в руку, раздирая кольчужку и превращая рукав под ней в пропитанные кровью лохмотья. Феранор ухитрился сорвать с себя белый комочек, с горящими рубином глазами, взмахнул мечом, но чудовище уже скрылось за рудой подушек.

Тут бы Феранору воспользоваться представившимся шансом, скакнуть за дверь, захлопнуть её за собой, задвинуть засов, привалить чем-то тяжелым и никогда не открывать, но… он проявил стойкость. А в глубине души сомневался, что успеет до двери добежать. 

Бестия была стремительна и неуловима. Она носилась вокруг, взрывая подушки когтистыми лапами. Выпущенный пух взмывал к потолку. В комнате, как будто, поднялась снежная буря. Феранор чихал, отплёвывался, свободной рукой тёр глаза и пропустил тот момент, когда чудовище вскочило ему на спину и принялось рвать ее когтищами. Он подпрыгнул от неожиданности, за что-то споткнулся, упал. Выронил меч и покатился по полу, пытаясь подмять или сбросить мелкое чудище, но оно оказалось проворным. Вцепившись зубами и когтями передних лап эльдару в плечи, задними лапами он драл его спину.

Феранора охватила паника. Выбраться из стольких переделок и погибнуть от когтей какого-то кролика?! Убитые им враги наверняка переворачиваются в гробах. За такую глупую смерть на Том Свете они его закидают ботвой. 

Надо уносить ноги!

Но, как?!

Отчаянно изогнувшись, он смог схватить монстра за шкирку, сдёрнуть со спины и отшвырнуть в сторону. Пух забивал глаза. Ужас перед бешеным зверем подгонял в спину. Почти ничего не видя, он пустился бежать, на карачках. Кролик не отставал. Преследовал. Нападал, кусал задницу. Феранор врезался лбом в дверной косяк. Зашипел. Развернулся, отбиваясь одной рукой и вслепую пытаясь нащупать на поясе кинжал другой. Пальцы нашарили холодную изогнутую рукоять, показавшуюся эльдару неожиданно упругой. Но времени на раздумья не было. Кролик запрыгнул ему на грудь, разинул пасть, полную редких, но длинных и острых зубов и Феранор ударил кинжалом. Прямо в розовое податливое горло. И только тогда понял, что сжимает в руке не кинжал, а банан. Тот самый банан, подаренный обезьяной.

Монстр поперхнулся, выпучил маленькие алые глазки, обдавая лицо эльдара слюной, и свалился на пол. Захрипел. Эльдар торопливо протёр глаза. Чудовище кашляло, по-кошачьи выгибая белую спину, царапало лапами горло, пыталось залезть ими в пасть. И в итоге издохло, распластавшись на брюхе.

Атраван. Окрестности Зуххарата.

Дом Сухрай-Шаха

Ночь с 12 на 13 июля по нашему календарю.

В этот же момент дверь распахнулась, едва не задев Феранора. С громким «у-ук» в комнату ворвалась рыжая молния. Заметалась, разбрасывая и переворачивая подушки. Вверх взметнулась белая пелена пуха и перьев, из которого, с победным визгом, вырвалась обезьяна. В руке она держала деревянный прут с витой рукоятью. Не переставая радоваться, она принялась откалывать вокруг эльдара какой-то дикий танец, с прыжками и переворотами. Вдруг она остановилась, прижала прутик острым концом к своему горлу и сказала.

— Да благословит Алуит твой клинок, о храбрый воин, победивший ужасного стража башни!

— Что?! — Феранор не удержался на ногах и плюхнулся обратно на пол.

Невольно, и с некоторой опаской, покосился на кролика. Тот лежал, не двигался и был абсолютно мёртв.

«На каких грибах,— испугался эльдар,— настаивают бурду в том духане?!»

Посмотрел на обезьяну, которая, не отрывая палки от горла, в пояс ему поклонилась.

«Кроль был бешенный и покусал меня,— продолжал думать он с обречённостью, прислушиваясь к ощущениям в организме.— Я с ума схожу».

— Схожу с ума,— повторил он, проводя ладонью по волосам.

— Ты в доме волшебника. Не удивляйся чудесам…

— Ты — Сухрай-Шах? — уточнил Феранор.

«Схожу с ума и разговариваю с порождением собственного бреда».

Он сжал в ладонях виски, вывернув руки.

— О, нет. Я лишь грешный сын безродной матери и недостойный ученик по имени Парис. Учитель…— зверь по имени Парис запнулся и уставился на заголившиеся до локтей руки эльдара.— Ук! Да простит Алуит мою слепоту, я не заметил твоего знака! Ты ученик!

Феранор мельком глянул на свои руки. Увидел на запястье левой красный браслет, сплетённый из конского волоса. Браслет этот дал сам Коэнна, но каких-то волшебных свойств он за всё время не проявлял.

— Ты верно голоден, мой собрат? — озаботился обезьян.— Утомлён боем. Позволь же мне оказать тебе почёт и уважение от имени моего господина. Сделай мне почет и радость, будь гостем!

     Спустя полчаса они оба сидели в большой комнате, чью середину занимал широкий и низкий стол.  Блюда помещались на широких деревянных подносах. Между ними, как мраморные колонны древних руин, виднелись восковые свечи. Столовые приборы отсутствовали от слова совсем.

Феранор восседал на возвышении, как почётный гость, и выглядел, в своей потрепанной дракой одежде, как дворовый кот после драки и старался отделаться от ощущения бредовости происходящего. 

Парис занял место хозяина за столом. Он когда-то успел приодеться. Обмотал голову тюрбаном из золотистого шёлка, накинул на плечи плащ и перетянул выпуклый живот широким кушаком. Обезьяной от этого быть не перестал, но хотя бы издали походил на человека.

Повинуясь взмаху волшебного жезла, свечи вспыхнули. Комнату залил трепещущий оранжевый свет.

— Я могу творить простые заклятья без слов,— похвалился Парис.

Говорить людским языком он мог, только направляя волшебный жезл острым концом в свою шею.

— Угощайся, собрат.

Вид громоздящихся на нём яств заставил Феранора прочно забыть о том, что он совсем недавно поел и обнаружить, что в нём ещё полно свободного места. Повторять приглашение не пришлось.

— А где твой учитель? — спросил он, воздавая должное бисквиту с орехами и жадно посматривая на блюдо с финиковыми пирожными.— Где слуги, охрана… почему никого нет?

— Ук! А зачем кто-то нужен? — вопросом на вопрос ответил Парис.— Учитель мой, ни какой-то базарный факир! Свой род он ведёт от великих чародеев прошлого — не чета нынешних! Он может добыть, что угодно с помощью волшебства!

С помощью магии можно творить пищу. Её можно есть, но не утолять голод. Феранор перестал жевать, с подозрением глянул на надкусанный кусок пирога и прислушался к собственным ощущениям. Сытость казалась ему вполне настоящей, не иллюзорной.

— Учитель мой, он — ук! — продолжал Парис.— Может вызывать джиннов и даже поднять мертвеца! При мне он такого, конечно, не совершал, но я был в его лаборатории и видел там многое. Слышал, говорили, будто он некромант, да рассудит его Алуит! А кто добровольно пойдёт в услужение к некроманту?

— А он некромант?

— А ты думал, что некромант это обязательно кости, косы и черепа? Учитель не любит даже чёрного цвета.

— А как же тогда у него оказался ты?

—  Он купил меня ещё в детстве-у-ук…

— И давно ты… такой?

— С тех пор как уехал учитель, да поможет ему в дороге Алуит! 

Феранор поднял на него ошарашенный взгляд. Парис оскалил желтые клыки, радостно завизжал, колотя волосатым кулаком по подушке.

— Ук! Ук! Так повелось уже тридцать лет, с того дня, как господин и учитель приказал мне навести в башне порядок. Я был подобен молодому побегу, опытен, как впервые вылетевший из гнезда сокол, но самонадеянность моя соперничала с горами великого Таниджабала! Я решил облегчить свой труд и верил, что смогу совладать с волшебством, заключённым в жезле. Но метла взбесились и побили меня, щётки терли пол так старательно, что стёрли дороги ковры до дыр, а ведерко увлеклось на столько, что устроило на первом этаже башни потоп. В наказание учитель на несколько лун обратил меня в обезьяну. Потом простил. Но с тех пор, как он покидает башню, так я обрастаю шерстью и переселяюсь жить в сад.

— Ты не можешь себя расколдовать?

Парис погрустнел, и взгляд глубоко посаженых глаз сделался тусклым.

— Чтобы использовать чары превращения, нужна мудрая голова. А будь она у меня на плечах, стал бы я злить стража башни жалкими заклятиями-у ук!

Парис возбуждённо вскочил, но быстро взял себя в руки, усадил себя на подушки.

— Хозяин создал его, объединив в одном теле ярость сокола и коварство змеи. Я думал, что справлюсь с ним, если превращу во что-нибудь безобидное… Ук!

 Феранор натянуто улыбнулся, чувствуя, пониже поясницы ноющую боль от укусов.

— Но довольно обо мне. Ук! — обезьян высоко воздел чашу.— Я хочу поднять за тебя чашу, храбрый герой и мой остроухий собрат… не сочти мои слова за грубость, но как твоё имя и какой чародей взял тебя в ученики?

— Феранор.

Они синхронно опрокинули в себя содержимое чаш. Эльдар отметил, что налито в них было не вино, а фруктовый сок. Очень едкий, от которого немедленно защипало в уголках рта.

— Я слуга Коэнны ибн Шари, Мастера Миражей,— добавил он после паузы.

— У-ук?! — Парис снова вскочил. Глаза его сверкали, шерсть вздыбилась на всём теле. Он напоминал оранжевое пламя очага, в которое внезапно плеснули водой. Для окончательного сходства недоставало только рассерженного шипения. 

Повисла напряжённая тишина. Язычки свечей трепетали, пульсировали. Зловещие тени ползли по стенам как гигантские пауки. Феранор сидел неподвижно, не зная, что сейчас творится в голове Париса, и думал, как и чем отбиваться, если обезьяна решит напасть.

— Ук. У-ук! — заговорил обезьян. — У-у-ук!

Спохватился, поднял жезл, направил на себя.

— Так ты ученик Козлобородого?! После всего, что сотворил твой учитель, ты смел незваным прийти в этот дом, обнажить оружие, побить непобедимого стража?! А я, наивный Парис, пригласил тебя в гости, не зная, кто ты и от кого! Отвечай, как есть, Феран — ученик Козлобородого, ты пришёл сюда со злым умыслом?

— Нет,— ответил Феранор твёрдо, подумал и добавил: — И я не ученик.

— Ой-е, что за вздор услышали мои уши! Я может и обезьяна, но не напрасно прожил тридцать лет своей жизни, чтобы знать. Мастера не дают просто так своих знаков! Отведай этого чудесного риса, Феран. Барбарис и апельсины, сдобренные сиропом.

Парис пригладил шерсть и медленно опустился на место.

— Так что привело тебя? — спросил он, подвигая к себе жаренные орехи в меду.

— Я ищу одного человека. Очень известного.

Феранор отставил чашу, радуясь, что может перейти к делу. Атраванская привычка говорить о ерунде, прежде чем переходить к сути, всегда его угнетала.

— Ты слышал что-нибудь о царевиче Митре ас’Саире?

Сообщение отредактировал Феранор: 09 Октябрь 2020 - 21:52

Рассказ Париса

Парис — смуглый кучерявый мужчина в человечьем обличии — тихий незаметный слуга, смиренно стоял за спиной своего учителя и господина, встречая гостей.

Оба худые, высокие, с припорошенной пылью пустыни одеждой. Один — бедин, почти старик. В руках он держал белый чародейский посох с круглым навершием. Другой — молодой, крепкий и смуглый мужчина  с саблей на поясе и длинными, собранными в хвост, волосами. Парис не мог видеть лица своего учителя, но заметил, как напряглись его плечи, а пальцы стиснули золочёную рукоять посоха. Гости дошли до ступеней и поклонились. Вежливо и с достоинством.

— Царевич Митр ас’Саир,— констатировал учитель и господин Париса, по-бычьи наклонив голову и не сводя с вооружённого юноши пристального взгляда.— Отважный Лев Атравана и послухам, первая сабля гвардии. Какая великая честь!

— Сухрай-Шах.— немолодой бедин стукнул по полу концом посоха.

— И придворный волшебник шаха Амар Аджин,— в голосе учителя прорезались нотки ядовитой насмешки,— конечно же. И, конечно, вы покинули блеск и роскошь столицы не просто, чтобы осведомиться, как у меня дела.

— И правильно,— придворный волшебник вышел вперед, остановился.— У нас к тебе дело. Не разрешишь войти?

— Разве может старый изгнанник отказать в гостеприимстве племяннику самого Саффир-Шаха? — ответил учитель, показательно переводя взгляд на молодого мужчину. — Если мой дом не покажется тебе слишком бедным, то войди с миром, царевич!

Он посторонился, жестом предлагая им проследовать в дом. За дверью начинался небольшой коридор, через который они попали в уютную гостевую. На покрывающих стены коврах висело серебряное и золотое оружие. Просачивающиеся сквозь закрытые декоративными ставнями окна солнечные лучи играли на гранях драгоценных камней, вправленных в щиты и сабельные рукояти. В центре комнаты располагался круглый стол, в окружении низких топчанов. Тускло светили лампады, дымили кадильницы, источая ароматы шалфея, ладана и драконьего дерева.

Сухрай-Шах жестом предложил гостям присесть за стол. Парис воспользовался представившейся заминкой, чтобы приглядеться к гостям. До этого он остерегался слишком открыто на них таращиться. Митр ас’Саир медленно опустился на край топчана, сдвинув ножны так, чтобы сабля была на коленях. Он был мужественно красив, обладал правильным лицом, а щётки усов и недельная щетина добавляли ему воинственности. Сейчас, поверх этой воинственности лежала печать усталости и беспокойства. У старика, волшебника, по имени Амар Аджин, лицо покрывали глубокие морщины, седая длинная борода контрастировала с чёрной, как эбонит, кожей. У него были тёмные глаза, чья глубина не отпускала, стоило едва встретиться с ними взглядом. Парис почувствовал, как внутри головы что-то зашевелилось, словно питон, сдавливая кольцами мозг. В глазах ученика сгустился туман, ноги словно приросли к полу, а тело будто перестало принадлежать ему. Но прежде чем он успел испугаться, раздался сухой кашель Сухрай-Шаха.

— Тебе мало моих собственных мыслей, Амар, раз ты решил покопаться в голове моего ученика?

— Алуит — свидетель, — буркнул старик.— Я обязан проверить.

Он сел с краю, поставив рядом с собой посох.

Парис отвернулся, пытаясь справиться с накатившей тошнотой и головокружением. Учитель помедлил. Потом уселся напротив гостей. Выдержал сердитую паузу.

— Полагаю, придворный маг и царевич неспроста оказались перед моими дверями.

— Верно, сагир,— мрачно кивнул Митр. — Прости, что свалились на голову как снег в офирской пустыне и нарушили твое мудрое уединение (Сухрай-Шах выразительно кашлянул, Аджин с неодобрением взглянул на шахского племянника), но тому есть причина... 

Парис заметил, как его учитель наклонил голову. Он очень хорошо знал этот жест. В нём объединялись злая ирония, негодование и, холодный, сдержанный гнев.

— Парис,— медленно и как-то вкрадчиво произнёс учитель.— В глотках наших гостей вероятно так же сухо с дороги, как в пустыне. Принеси вина и закусок.

* * *

— И что? — тихо спросил Феранор, тщательно скрывая волнение.— Что было потом?

— Ук! Я принёс вина, и учитель выставил меня за дверь,— запросто сказал Парис, согнув под невероятным углом руку, чтобы почесать подмышку.

— И ты не знаешь, зачем они приходили и куда ушли?

— О, я, недостойный сын своей матери…— обезьян накрыл морду ладонями, так картинно, что у Феранора сразу отлегло от сердца.— Знаю! Ведь я никуда не ушёл, а спрятался в секретной комнатке, куда не проникает магия. Пусть там я ничего не мог видеть, зато отлично всё слышал. А что не видел мои глаза — подсказало воображение.

Флешбек

Что рассказал Феранору Парис

Атраван. Окрестности Зуххарата.

Дом Сухрай-Шаха

1 июня по нашему календарю.

Слуга поставил на стол кувшин вина, три кубка и поднос с фруктами, и тихонечко удалился. Сухрай-Шах пробормотал короткую скомканную молитву и наполнил кубки кроваво-красным вином. Аджин проворно подхватил свой, украдкой принюхался. Хозяин заметил, усмехнулся криво, уголком рта.

— В чём дело, мой добрый друг? — издав звук, напоминающий сдавленный смешок, Сухрай прикрыл рот ладонью. — Вино слишком крепкое для тебя? Или ты боишься, что мой слуга отравил его ядом, подло нарушив все законы гостеприимства. Не за этим ли ты  только что копался у него в голове, а?

— Алуит — свидетель, — буркнул старик.— Я обязан проверить. Со мной…

— Царский племянник,— докончил Сухрай.— А я не такой глупец, чтобы вредить царевичу. За Сиятельнейшего могучего государя!

Он поднял кубок и сделал из него долгий глоток.

— Многие лета Сафир-Шаху! — уточнил Митр. Сделав вид, что не замечает предостерегающий взгляд Аджина, он опустошил свой кубок до дна.

— Итак, вы двое не доверяете мне,— заметил Сухрай.— Но все равно явились сюда, просить помощи… Да, именно просить!

Он громко поставил свой кубок на стол и откинулся на топчане, соединив руки кончиками пальцев.

— Я, благодаря Алуиту,— продолжал он,— не напрасно прожил свои годы и могу почувствовать в воде соль.[1] Вы двое пришли не для того чтоб сообщить о конце моего изгнания и, что мне дозволено снова жить в Шагристане. И не для того, чтобы вернуть всё, отобранное у меня шахом. Даже не для того чтобы просить прощенья за всё, что я претерпел по твоей милости, Аджин…

— Не строй из себя обиженную овцу. Для твоего изгнания имелась сотня причин. Может быть, годы сказались на твоей памяти, и ты стал забывать? Алуит — свидетель, что ты в тайне практиковал некромантию и вскрывал в своём оккультуме трупы. В твоём доме нашли множество человечьих костей и запретных книг. Ты брал с правоверных деньги за наведение чёрных чар и осквернял магабары[2] недозволенным колдовством. И, наконец, навел порчу на кадия. Изгнание самое мягкое наказание за все преступления. И, Алуит — свидетель, шах хотел тебя обезглавить. Так, что ты должен благодарить Алуита и меня, что этого не произошло.

Он остановился перевести дыхание, его борода воинственно вздёрнулась, глаза сверкали. Митр замер с кубком в руке. Сухрай-Шах улыбнулся.

— Каждый из нас совершенствует знания в меру своего дара, сил и возможностей. Но прежде чем я отвечу, позволь спросить и тебя: ты познавал тайны и устройство людского разума только по книгам? А как их познавали твои собственные учителя?

— Это сейчас не важно…

— Нет уж постой. Разве я выбирал Дар и способности, которыми наградил меня Алуит? Думаешь, я, потомок царей, не завидовал тебе, сыну козопаса?

Огорошив неожиданным признанием, Сухрай снова наполнил свой кубок вином, немного отпил и продолжил:

— Я не имел и сотой доли из того, что судьба подарила тебе. Известнейший чародей Атравана не был моим наставником. Я не получил места придворного мага при шахе. Богатейшая библиотека дворца не раскрывала предо мной свои двери. Никто не ограждал меня от гнева недалёкой черни, от завистников и клеветников. Все эти годы я по крупицам собирал знания, добывал себе хлеб и защищался, как мог.

— Это не может служить оправданием...

— Довольно! — Митр громко поставил кубок на стол.— Пусть ваши рты отдохнут от взаимных острот.

Аджин прикрыл рукой рот. Лицо Сухрая сморщилось, словно бы он попробовал что-то кислое, но почти тут же разгладилось.

Поставив чашу на стол, царевич упёр руки в колени, раздвигая согнутые локти в стороны, словно готовя к полёту крылья. И подался вперёд.

— Ты прав, сагир, мы пришли не извиняться, нам действительно нужна помощь. Нет… не только нам. Помощь требуется этой земле. Атравану. Вижу, вы оба хотите мне возразить. Обождите. Да, я не отменю указ своего дяди, но могу отблагодарить за помощь по-царски. Желаешь золота, коней, редких книг, прекрасных невольниц? Всё это будет.

— Ты честен, царевич, — спокойно сказал Сухрай. — И очень щедр.

— Ты вынуждаешь нас торговаться с тобой,— гневно бросил Аджин. — Словно на шагристанском базаре!

Некромант выглядел недовольным, но возражать придворному магу не стал. Вместо этого он повернулся к царевичу.

— Так чего же ты хочешь от меня, Митр ас’Саир?

— Знания.

Некромант издал некий звук, похожий на сдавленное кудахтанье. Аджин разглядывал невидимые царапины на своём посохе.

— От Шандаары и до Адьмадина,— быстро продолжил Митр,— я находил безжизненные кишлаки. Пустые дома, брошенная утварь, при этом в колодцах полно воды, а в амбарах зерна. А недалеко от селений находятся их мертвые жители, но средь них лишь старики или дети. У всех у них не было глаз. Они словно вытекли, обратившись в кровь или гной. Иных ран на телах нет…

— Эти люди умерли не от рук простых разбойников, или зубов диких зверей,— весомо вставил Аджин.— Их могло убить колдовство. Очень тёмное. Достаточно тёмное, чтобы заподозрить участие некроманта.

Сухрай отпрянул.

— Почему все считают, будто я что-то знаю? — воскликнул он, взгляд тёмных глаз в какой-то миг сделался осоловелым, странное выражение пробежало по лицу, но быстро исчезло, прежде чем Митр успел его прочитать.— Вы вторые, кто задаёт мне этот вопрос!

— У тебя был кто-то ещё? — насторожился Аджин.

— Коэнна присылал вестника. Он собирает Великий Диван как раз по этой причине. Ты не знал?

— Меня давно не было в Шагристане,— ответил придворный маг.

Сухрай-Шах поднялся, прошёлся по комнате, подошёл к окну, выходящему в окружающий башню сад, и резко обернулся к гостям.

— Чары, убившие этих людей, не некромантия. Это древнее колдовство, чей секрет навеки погребен песками в заброшенных городах.

— Но кто-то его откопал, — проворчал Аджин.

— А почему этим вдруг заинтересовались? — неожиданно спросил некромант.— Сначала Коэнна, потом придворный волшебник и лично царевич. Разве у шаха нет других багатуров?

Митр очень нехорошо улыбнулся. Он мог бы напомнить, что не просто племянник шаха, но и командир воинского отряда. И вместе с отрядом прикрывал фланг войска идущего на Аль-Амаль. А колдовство, способное уничтожить целый кишлак — это угроза, на которую он, как командир, обязан отреагировать. Но зачем это всё объяснять, когда можно ответить просто:

— Это не твоё дело, сагир.

Некромант хмыкнул.

— Для чего они нападают на кишлаки? — настойчиво спросил Митр.— Куда пропали остальные тела?

— Их забрали. Из мертвецов получается очень исполнительные рабы.

— Зачем им нужны рабы? — продолжал допытываться царевич.

— И кто их забрал? — добавил Аджин.

Сухрай помолчал, будто над чем-то крепко задумался.

— Я могу лишь предполагать,— ответил он спустя время.— Когда приходит беда, мобеды начинают вещать со ступеней храмов, что всё это кара богов за ваши грехи. В этом случае они были бы правы. Это — расплата! Слишком рьяно вы насаждали веру в пророков, преследовали инакомыслящих. Заставили бежать всех этих наглис и некромантов в пустыню, где издревле обитали народы Ночи. Сами поставили их вне закона, сами подтолкнули вчерашних врагов к союзу друг с другом. Теперь они занимают и обживают многочисленные руины в пустыне и мёртвые кишлаки только начало. В пустыне чертятся новые границы, за которые простому смертному не следует переступать.

— Значит, они засели в руинах…— Митр задумчиво ущипнул себя за бородку.

— Ты разве не понял, храбрый молодой лев? — настаивал Сухрай.— Я сказал, что простому смертному, будь он хоть атраванский шах не стоит переходить эту черту.

— Ты что же, нам угрожаешь, Сухрай? — Аджин продолжал изучать собственный посох, но в голосе звякнули странные нотки.

— Всего лишь предупреждаю,— сказал некромант, избегая глядеть на гостей.— Они уже набрали целое войско из живых мертвецов, поэтому не лезть в это дело. Держитесь подальше от руин севернее Кайсиба. Пусть с народами ночи разбирается Козлобородый Коэнна.

Адджин оторвал взгляд от своего посоха.

— А что будешь делать в это время ты, Сухрай? Алуит — свидетель, я сомневаюсь, что ты останешься в стороне.

— Я подожду, пока Алуит не определит того кто сильнее.

— Значит, это колдовство ползёт к нам с Севера,— медленно сказал Митр и поднялся.— Благодарю за предупреждение, но я отвергаю его. Я — рука своего дяди, я его карающий меч, направленный против врагов Атравана. И ошибаются те, кто думают, будто могут здесь воспрепятствовать мне. Что находится севернее Кайсиба?

В наступившей тишине стало слышно, как ветер шелестит пальмовыми листьями за окном. Митр делал вид, что не замечает, как кто-то дышит совсем рядом, за кажущейся монолитной стеной.

— Что находится севернее Кайсиба, сагир? — повторил он настойчиво.

— Мааших-Кавир. Да смилостивится над вами Алуит!

____________________________________

Сообщение отредактировал Митрасир: 14 Ноябрь 2020 - 21:09

Атраван. Окрестности Зуххарата.

Дом Сухрай-Шаха

Ночь с 12 на 13 июля по нашему календарю.

— Мааших-Кавир,— повторил Парис.— Это где-то на Северо-западе, в Хаммадийской пустыне.

— Что такое Мааших-Кавир? — спросил Феранор.

— Не знаю. У-ук! Возможно старый город, крепость, или оазис. Название очень старое. Ук!

«Хаммадийская пустыня огромна,— подумал эльдар.— Обыскивать её Северо-запад можно до скончания веков... Катмэ!»

В саду глухо порыкивал лев. В его голосе слышались раздражённые и одновременно просящие нотки.

— Твой учитель уехал сразу, как только его покинули гости? — спросил он.

— Ук! — Парис кивнул.

— Как давно?

— У-ук о-очень давно. Помню, что это было не за долго до Кхорасана. А какой ныне день? В облике обезьяны я начал терять счёт времени.

Феранор попробовал вспомнить и понял, что не знает даже какой сейчас месяц. Он так и не удосужился заучить людской календарь.

— Празднества Кхорасана кончились более месяца назад.

— У-ук?! Это плохо. Учитель никогда не пропадал так надолго. Но это Большой Диван, великое собрание чародеев. Кто знает, сколько он может продлиться?

— Никто.

Феранор задумчиво смотрел в окно, сквозь которое светила тусклая кривая луна. Думал.

«Больше месяца… Царевич и маг как песчинки в пустыне. И с каждым потерянным днём шансов найти их все меньше»

— Покорми льва, Парис,— неожиданно попросил он.— Прямо сейчас.

— Ук? Ладно…

Утром довольный и сытый лев ушел спать. Двери дома раскрылись. Феранор безбоязненно пошёл к воротам. Парис вышел его провожать, тяжело переваливаясь на коротеньких ножках.

— Ук. У-успеха тебе в твоём деле, собрат, — пожелал он на прощание.— Надеюсь и возвращение твоё, благодаря Алуиту будет счастливым.

— Спасибо. Парис?

— Ук?

— А что будешь делать сам?

— Ждать учителя, — пожал плечами орангутанг и, взмахом палочки, отворил эльдару ворота. — Когда-то же он вернётся.

Сообщение отредактировал Феранор: 15 Ноябрь 2020 - 21:28