Хашглоз, Голос Пламени, был одним из самых свирепых, но не многочисленных племён орков-табатров. Знак огня на потрёпанных и прошедших множество битв знамёнах, боевая раскраска и сила самого племени была известна и за пределами Орокрайна — государства орков.
Первый шаман племени Игг был потомком матери-агуны — духа горных рек и озёр. Он гордился, что сами духи текли в крови его рода.
Семья Гардарока была большой, как и подобает любому шаману. Он был единственным ребёнком Игга от его второй женщины. Среди всех Игг любил её меньше всего, соответственно, к её сыну шаман испытывал ничуть не больше симпатии. Первое имя его, конечно, было совершенно другим, не заслуженным, а данным при рождении. Однако доказав свою силу зверя, показав железную волю и утерев нос всему прочему молодняку на всех этапах испытаний, юный орк, сын шамана Игга, получил от него новое имя — Гардарок, что на орочьем означало Медвежья Глотка.
Он был одиночкой. Тем, кто полагался только на себя, на свои силы. У него не было друзей — только соперники. Не было отца — только смотрящий снисходительно старик-шаман. Мать не защищала своё единственное дитя, поддерживая в воспитании своего покровителя.
Безусловно, молодняк орков не взращивают на парном молоке и заботе. Кровь и борьба — их основные методы, через которые, конечно, проходят не все, но таков путь горных табатров. Слабые гибнут, а сильные живут и завоёвывают. Мир жесток и опасен. Но орк должен быть опаснее. Свирепость, неустрашимость и непоколебимость шумят в бурной крови горных орков.
Со временем Гардарок становился всё внушительнее и представительнее как шаман. Несколько лет он занимал место в первых рядах своего племени и нещадно уносил жизни противников, посмевших нарушить границы или же осмелившихся защищать свой оплот. А после его чуткие руки исцеляли раненых воинов. Всё больше уважения к нему испытывали соплеменники, понимая кого выберет Игг в качестве приемника. Так оно и произошло.
Когда духи забрали Игга, первым шаманом племени стал Медвежья Глотка. Как и отец он породил большую семью, среди которых видел и могучих воинов, и мудрых шаманов, и несгибаемых вождей.
Время шло. Племя росло, развивалось, седина тронула волосы шамана, а его дети выросли. Воины, охотники, шаманы, женщины — все они трепетали перед своим отцом. Кроме одного. Буреглотом назвал его отец, когда тот не справился с испытаниями духов, едва не погибнув в горах. И духи, и Гардарок отвергли юного орка, положив конец в становлении шаманом. Сам же Буреглот не отличался покорностью, был неконтролируемо озлоблен и слаб духом своим. Молча он противился правлению вождя, ставя его решения под сомнения. За спиной осуждал отца, ненавидел его. Тайно готовил переворот, собирая вокруг себя наивных, глупых и ведомых сторонников.
Война с Турл-Титлом послужила удобным моментом для радикальных действий Буреглота и его последователей. Близ взятой крепости Каркохтар вызов был брошен. Старый, но всё ещё могучий вождь принял его с достоинством, пригрозив мучительной смертью выскочке, а прочим — изгнание. Однако он проиграл, сражённый коварным и бесчестным ударом Буреглота. Многие воспротивились этому искалеченному пути старых традиций передачи власти. Не в чести для орка победой называть то, что взято было подлостью. Впрочем доказать это могло лишь меньшинство, которых впоследствии казнили как мятежников. Поддержки со стороны первого шамана не было. Гардарок ушёл, сбежал, трусливо поджав хвост — так объявил новый вождь Буреглот. Немногие поверили его громким словам, но в итоге смирились с действительностью, построенной на лжи.
Неудобного для новой власти Гардарока убрали. Одурманив и избив до полусмерти, Буреглот с наслаждением продал своего отца пиратам. Они забирали потерявшихся детей, подбирали отставших от своих раненых воинов, похищали женщин, чьи мужья ушли на войну, и передавали их за хорошую монету работорговцам. В Атраване любили экзотический товар, чью волю ещё нужно было сломить. Женщины становились наложницами или же, как и дети, служками. Воинов же везли чаще для гладиаторских боёв в ямы.
Закалённый во многих сражениях Гардарок без труда справлялся с отребьем в бойцовых ямах. Его стали лучше кормить, но всё также держали в железных оковах. Несколько раз его выкупали азартные люди без морали, но с тугим кошелём. И орка всё дальше и дальше увозили от берегов Атравана. В Ширкане, например, его почти продали на каменоломню за неповиновение, но сильно избили, лишив еды на пару дней. Его новый хозяин был жесток. Этот высокий и широкоплечий чернокожий бедин Хыргус владел дюжиной отличных рабов, которые боялись ослушаться своего господина из-за страха порки и вероятного членовредительства. Одной эльфийке он отрезал ухо прилюдно, поскольку на рынке Стан-дур-Апара она из-за шума толпы не услышала приказ.
В опасном Нехриеме Хыргус организовал очередное гладиаторское представление, приглашая любого желающего помериться силами с диковинными существами из-за моря. Не знал Хыргус, что именно в этом городе его жизнь поменяется роковым образом.
Ночью Нехрием запирает всё: от дверей до окон. Жители тревожно спят, ожидая ийланов. Дикари неумолимо приходят ночами и, скрытые тенями, воруют людей. Преимущественно детей, поскольку именно они переймут обычаи жизни пустынных каннибалов. Взрослых мужчин и женщин ийланы съедают.
Однако этой ночью людоеды не устраивали вылазку. Юркие тени, несмотря на яркий лунный свет, действовали слаженно и быстро. Положив глаз алчности на жуткого бойца со страшной мордой и клыками, трое номмадов тихо выкрали его практически из рук Хыргуса. Тот спал крепким довольным сном после наслаждений в местном борделе. Орка же усыпил особый яд атраванского насекомого, и после этого его потащили через пустыню на запад. Его и ещё двух человеческих женщин.