Неожиданность

Середина освена 3054 год.
Место действия: Срединное море, торговый путь, где-то в районе спорных островов.
Действующие лица: Марил фон Бауэр, Даурлон Дул-А`нис
Даурлон в сопровождении своих спутников, Клейтона и Марии, уплывает прочь от Турл-Титла в вынужденном сопровождении морейских судов Исайяра аш'Аберда. На подходе к спорным островам корабли попадают в шторм. Бушующая стихия смывает не только пару тройку матросов, уволакивая их в пучину, но и покровы с чьих-то тайн, разоблачение которых становится большой неожиданностью.

Срединное море. Торговый путь =>
Месяц в море, пожалуй, стал достижением для троицы чародеев, отважившихся пуститься в столь долгий путь. И, если доселе море было к ним благосклонно, то, как только капитан известил о скором прибытии к спорным островам, погода словно сошла с ума. Все неделю волны вздымались валунами, беспощадно раскачивая суда. Для Марил, с ее морской болезнью, это стало, не иначе, хуже смерти. Хотя, оба колдуна не могли не заметить, что еще до начала непогоды колдунья, будто предвещая ее приближение, обратилась в затворницу. Вечерние посиделки на нижней палубе теперь проходили без ее присутствия, на попытки Клейтона ее растормошить, чародейка реагировала резко и вообще старалась никому не попадаться на глаза. Что там говорить, она даже прекратила вступать с Даурлоном в прения, так, лишь изредка отпускала вялые колкости. Отношение к своему соратнику Силы Ночи изменилось не только в речах колдуньи, но и по ночам она теперь была холодной и отчужденной. Она сутками сидела в каюте, с каждым днем становясь все мрачнее, подобно нарастающему беспокойству стихии вокруг. От Даурлона не укрылось так же и то, что колдунья с недавних пор постоянно находится под действием какого-то заклинания, на попытки расспросить ее об этом, Марил уклончиво отвечала, что так она помогает себе справляться с качкой. Но, либо она что-то скрывала, либо заклинание было не важным, потому что она все-равно продолжала исправно бегать на палубу, чтоб свесится за борт и поприветствовать морских обитателей.
В тот вечер, небо налилось темно-лиловым пурпуром, который, то и дело, разрезала вспышка молний. Некроманту пришлось ослабить гипнотическое давление на членов экипажа, чтоб они могли исправно работать. Марил же, по обыкновению, сидела в каюте, укутавшись в покрывало и с сумрачным видом изучала одну из даурлоновых книг, когда тот вернулся в каюту. Одарив его коротким мрачным взглядом, она снова уставилась на пожелтевшие страницы, стараясь ровно удерживать гримуар, что из-за качки было не просто. Было видно, что чтение ее бесцельно и служит лишь прикрытием для того, чтоб скрыть ее тяжелые размышления. Когда чародей обратился к ней, фон Бауэр захлопнула книгу и ничего не ответив, резко бросила ее на стол, закрыла рот ладонью и бросилась к двери. Как только она оказалась снаружи, ветер прибил ее к стене каюты. С трудом сдержав порыв и ухватившись за леер, она добралась до борта, вцепилась в него пальцами и ссутулилась в судороге. Она не ела уже несколько дней, потому кроме жалких плевков не смогла из себя ничего исторгнуть.
«Проклятье! Проклятье! Это просто нелепица! Я не могла, это невозможно, ведь я соблюдала осторожность. Неужели это мое наказание?». Качка разошлась и ноги колдуньи непослушно подгибались и скользили на влажной палубе, пока она старалась устоять на месте. К ней подбежал один из матросов и попытался оттащить от борта, кричал что-то, но Марил лишь вырвала свою руку, отмахнулась небрежно и криком велела оставить ее. Побледневшее и осунувшееся за дни недуга лицо колдуньи скривилось в плаксивой гримасе, но она сдержала себя в эту минуту слабости. Еще раз скукожившись в новом рвотном позыве, она повисла на перилле, но поднявшаяся волна освежила ее, окатив с головы до ног. Марил сплюнула соленую горечь и обхватив рукой ближайший трос, вторую положила себе на живот.
«Это надо закончить», билось в ее голове не первый день, но что-то мешало ей. Нерешительность изводила ее, но сказать кому-то, испросить совета, поделиться тайной она не могла. Ведь это ее жизнь и она не могла позволить такой неприятной неожиданности сложить все ее планы, как карточный домик. Она просто была не готова к такому повороту событий. Раздавленная физической слабостью, разбитая от душевных терзаний, она подняла голову и широко распахнула глаза. Огромные гребни волн вздымались, словно водные великаны и заслоняли собой все вокруг, не было видно даже морейский конвой и, если когда-то она думала, что знает, что такое страх, сейчас она убедилась, насколько все это ничтожно перед перворожденной силой бушующей стихии. Зрелище было одновременно завораживающим и пугающим. Ни лич в Санкт-Каресе, не сущий в Серых Землях, ни уж подавно страх, источаемый Исайяром, не могли сравниться с первозданным ужасом, который вызывала стихия, пришедшая в неистовство. Все эти моменты в жизни Марил поблекли в одночасье, стали ничем, как и сама она, в миг ощутившая себя крошечной песчинкой в этом бушующем море, под гнетом тяжелого рокочущего неба. Новая волна захлестнула палубу, но Марил успела вцепиться в леер обеими руками. В этот момент она решилась. Она оборвала заклятие, скрывающее ауру и накрыла живот ладонью, которая стремительно обволакивалась черной дымкой.

Стихии... Одна из немногих стизей, перед которой Даурлон испытывал нечто схожее с его чувствами относящимися к Ниссельшель. Возможно, виной всему отсутствие возможности как-либо приобщиться к этой магии. Вот и сейчас за переборками каюты бушевал шторм, вызывающий в душе некроманта восторг смешанный с чувством тревоги. Эльфу не давало покоя поведение его спутницы в последнее время. После встречи с Исайяром прошло несколько дней, после чего девушка закрылась в себе, поддерживая какое-то заклинание. К этому дроу немного привык, но что-то не давало ему покоя.
  Вот и сейчас, когда Мария выбежала из каюты, увлекаемая к фальшборту своей морской болезнью, Даурлон чутко прислушивался к ее ауре, чтобы быть уверенным, что он не потеряет одного из своих спутников так глупо. Эльф замер, превратившись в один сплошной сенсор, настроенный лишь на одного человека. 
  Марил удалилась на какое-то расстояние, где остановилась, вероятно, скручиваемая очередными позывами. Вот, спустя какое-то время, она поднялась на ноги и двинулась обратно, но остановилась...
  Именно в этот момент ее заклинание дало трещину или совсем рухнуло, и на Даурлона обрушилось понимание ситуации. Осознание того, почему Мария вела себя подобным образом, почему она закрывалась от него, а так же сбегала при первой удобной возможности. "Она беременна!"    пронеслось в голове некроманта. Правда, после осознания этого открытия, все предыдущие заключения, будто он понял причины, стали для темного эльфа более размытыми и непонятными. "Но почему? Зачем это.. Почему скрывать?"    мысли путались, не давая хотя бы какой-то развиться в нормальное предложение, в котором было бы понятно хоть что-нибудь. А в следующий миг на улице появились эманации Ночи. Они были близки к той второй ауре, что появилась внутри Марии. 
  Альбинос сорвался с места, опрокинув небольшую конторку, за которой писал свой дневник. На выходе из каюты он влетел плечом в дверной косяк и зарычал от боли, но понесся дальше, перескакивая через несколько ступеней. На палубе дроу оказался, казалось бы, в считанные мгновения. Девушка стояла, держась за леер, и колдовала у своего живота, впуская внутрь энергию Ночи, губительную для любой жизни. Глаза некроманта распахнулись, а ноздри гневно раздулись.  Игнорируя ветер и бушующие волны, эльф подлетел к Марие и звучной пощечиной прервал ее волшбу.
    Живо в каюту!    рявкнул дроу, не скрывая собственной ярости, и чтобы удостовериться, что девушка не выкинет каких-либо фокусов, схватил ее за руку, возможно даже сильнее чем того требовали обстоятельства, и пошел вперед, таща колдунью за собой.
    Это мой ребенок!    без каких-либо предисловий заорал маг, как только они вдвоем оказались в своей каюте    Ты хоть отдаешь себе отчет, что я с тобой сделаю, если с ним что-то случится!?    для убедительности дроу хотел ударить девушку, но сдержался, посчитав это лишним.
    Ты должна была сказать! Сразу же! Не устраивать весь этот балаган!    в голосе Даурлона слышалась самая натуральная обида, а если колдунья подумала, то смогла бы понять, что на нее некромант сейчас дуется намного сильнее, чем на титлан отрубивших ему руку, которую он без труда вернул чуть позже. Однако и этот факт не помешал некроманту наслать на город немалую хворь.

Даурлон налетел на Марию коршуном и уволок в каюту, где обрушил на нее свое возмущение и не сдерживаемый гнев. Марил стояла пред некромантом, похожая сейчас на провинившегося ребенка. Промокшая до нитки и дрожащая словно лист на ветру она растерянно глядела на некроманта и медлила с ответом. Что она могла сказать в свое оправдание? В ее голове крутилось столько всяких «не», которые исключали простое человеческое счастье. Марил считала, что все в жизни имеет свой лимит и ее давно исчерпанный, остался в прошлом. Она долго рассуждала о том, как ей быть в сложившейся ситуации, косилась на Даурлона украдкой, пытаясь представить его реакцию, но кроме того, что она станет обузой в его глазах, окажется слабой и никчемной, ее воображение ничего не рисовало. Да, меж ними вспыхнула страсть, и они сблизились телами, но их души были друг от друга далеки. Глубокий пролом из недоверия, высокомерия, постоянного обмана и недосказанных фраз, пролегал между ними и Мария не могла себе позволить перебросить через него мост, потому что не хотела обманываться. Она уже давно не наивная девочка и жизнь научила ее ни на кого не полагаться, а стало быть ребенок сейчас – это катастрофа. Проще выйти сейчас из каюты и позволить стихии себя растерзать. Что она могла ему дать, ни чего не имея сама, кроме сомнительных связей? Все, к чему она стремилась стало бы невозможным, а то место, куда они держали путь, отнюдь не самое благоприятное в Амалирре, чтоб растить чадо. Кроме того, она боялась Даурлона, боялась его возможных помыслов и действий, когда он бы обо всем узнал. Ниссельшель и та не ведает, что на уме у этого эльфа, чего уж говорить о жалкой Марил. Словно опомнившись от собственных мыслей, колдунья вздрогнула и с озадаченным видом поднесла ладонь к щеке, на которой краснел отпечаток пощечины. Пощупав след, который еще обжигал кожу она усилием воли разомкнула посиневшие от холода губы и стараясь как можно меньше стучать зубами тихо и очень медленно промолвила:
- Я была в отчаянье – ее голос прозвучал бесцветно, а на лице читалась отрешенность от происходящего.
- А что ты сделаешь со мной? – будто возвращаясь к жизни уже более осознанно спросила она спустя пару мгновений и попятилась назад, держась за стену, чтоб противостоять качке.

Даурлон задумался всего на миг и уже было хотел рассказать Марие о том, что её ждёт, но тут же спохватился. Переохлаждение могло плохо сказаться на ребенке, ровным счётом как и то, что эта взбалмошная девица уже успела натворить. Эльф схватил плед и накрыл им дрожащую девушку.
    Это пустые разговоры.    Перебарывая гнев проговорил некромант, разрывая свою накидку на части, дабы обтереть ей мать своего будущего ребёнка    Исправь то, что уже успела на творить. Дай ему шанс.    Уже совладав с бушующим внутри ураганом, мало чем уступающим шторма за бортом, произнёс альбинос, расстегивая сапоги девушки.
    Если для тебя это такое бремя, то будь уверена, как только мой ребёнок перестанет в тебе нуждаться, я избавлю тебя от ноши материнства.    Дроу говорил спокойно и медленно, тем временем постепенно раздевая девушку, и, обтирая её тканью, быстро впитывающей влагу. Промокший след улетел куда-то в угол каюты, а по мановению руки некроманта открылся сундук, из которого тут же вылетели сменные вещи для девушки собранные по кораблю за время плаванья. Хоть дроу и пытался быть заботливым и спокойным, в его голове разгорелся самый настоящий пожар, подтапливаемые переживаниями, что эта дура уже совершила что-то непоправимое.
 Эльф уложил Марию на кровать и накрыл её парой одеял.
    Спаси его.    И уже второй раз естество Даурлон подталкивали его добавить "иначе", но он сдерживал себя, надеясь, что девушка все же сможет прислушаться к голосу рассудка.

Марил была, что безвольная кукла, пока Даурлон проявлял не свойственную ему заботу и укладывал ее в постель. Колдунье было приятно, чувствовать его опеку, но осознание, что это беспокойство не по ее душу теснило грудь. Марил хотела было заругаться, обвинить его в черствости и списать свой поступок на дурное к себе отношение, но опасалась разгневать эльфа, а в подмогу благоразумному молчанию в ее голове живо нарисовались видения расправы, которую мог учинить некромант. Живо прогнав эти мысли из своей головы, она настороженно взглянула на Даурлона, пытаясь угадать по лицу его эмоции.
- Я решила, ты захочешь от меня избавится – осторожно проговорила она в свое оправдание, - Поэтому…Так вышло-, неловко закончила она и поежилась под одеялами.
- Нет нужды спасать его, я не успела ничего сделать – в подтверждение своих слов, она выудила руку из под одеяла и взяв эльфа за запястье, положила его ладонь на свой живот, но Даурлон тут же одернул кисть, побоявшись, что мощная аура Смерти исходящая от него как-то навредит ребенку. Марил потупила взор и немного отодвинулась от колдуна.
- Я обещаю тебе, что с ним ничего не случится, но взамен я хочу, чтоб и ты мне пообещал кое-что – сделав небольшую паузу, Марил внимательно следила за эльфом, наблюдая за его реакцией. Она знала, что в его случае обещания значат мало, но ей нужны были хотя бы такие условности, чтобы в случае обмана ей было чем оправдать свои собственные мотивы.
- Ты пройдешь ритуал Порога не раньше, чем его пройду я. Это моя воля – она твердо сказала последние слова и позволила себе такой шантаж, потому что понимала, на ближайшие месяцы она теперь в полной неприкосновенности для Даурлона и может позволить себе вить из него веревки. Главное, нужно было не перегнуть палку, чтоб потом не пришлось расплачиваться. Смерив некроманта дерзким взглядом, она внутренне подобралась, предчувствуя, что он сейчас может наговорить.

Какое-то время Даурлон тупо смотрел на Марию, хотя создавалось ощущение, что взгляд его направлен куда-то сквозь нее, на стенку переборки за ее спиной и его ни сколько не смущало наличие материальной преграды из кожи и плоти. 
    Я согласен.    в конечном итоге проговорил некромант, направляя свой взор в глаза девушке    При условии, что ты дашь мне клятву именем Смерти, пообещав отдать свою жизнь за сохранность нашего ребенка.
   Взаимный обмен клятвами, как это трогательно.    мягко с иронизировала колдунья, тонко улыбнувшись и опуская глаза в какой-то легкой задумчивости. На раздумья ей понадобилось несколько секунд и подняв голову, колдунья с ноткой торжественности в голосе, начала:
   Я, Марил фон Бауэр    заострив на эльфе блеснувший взгляд, в момент произнесения своего имени, надеясь поймать на его лице скользнувшее смятение или удивление    клянусь именем смерти, что не пожалею собственной жизни за наше дитя.    То, что так легко слетело с уст, породило тени сомнения на лице колдуньи, словно бы она только сейчас поняла, на сколько серьезным было это обещание. Даурлон усмехнулся. 

    Следует более четко формулировать свои клятвы.    нравоучительно произнес альбинос, усаживаясь на пол каюты, и, подтягивая под себя ноги.
    Я, известный перед ликом Богов, как Даурлон из дома Дуэмилл Альхъ-Нид'Шарнс, даю тебе клятву именем Смерти, что не пройду ритуал Третьего Порога до тех пор, пока ты не ступишь на Вторую ступень. И будет слово мое нерушимо, пока не буду освобожден я от клятвы своей или обстоятельства не сделают ее невыполнимой.    голос альбиноса был лишен каких-либо интонаций, он просто декламировал свое обещание, хотя и немного на свой лад. После этого он поднялся на ноги и сразу же полез копаться в сундуке, из которого выудил пару арматидовых браслетов, тех самых, что на него натянули жрецы в Турл-Титле, от которых отделили цепь. Затем он вышел на палубу, опять таки не обращая ни какого внимания на бушующий шторм и вернулся через какое-то время с гамаком в руках и капитаном за плечами. Человек сноровисто растянул гамак, после чего снял его, и сделать тоже самое попробовал некромант. С первого раза не вышло. И со второго тоже. Когда наконец Даурлон смог сам повесить себе спальное место они с капитаном обменялись кивками и человек покинул каюту.
  Дальнейшие отношения между некромантами, в течении плавания, складывались довольно таки противоречивые. Вроде бы темный эльф и заботился о матери своего ребенка, а с другой стороны, казалось был на грани того, чтобы ее утопить за то, что она вынудила его дать клятву и отсрочить свершение его мести. Так или иначе, но количество их словесных перепалок сократилось во множество раз, да и проходили они уже больше со скуки, да по привычке.