В тот же день они отправились на базар, чему чародейка была в некоторой степени рада - сидеть в комнате за занавеской, пытаясь отвлечься от собственных мыслей с помощью магических практик или чтения, сейчас казалось ей невыносимым. Она держала осанку, контролировала каждую мышцу на лице, делала всё, чтобы скрыть тот ворох эмоций, что скручивал диафрагму, сбивал дыхание, и заливал глаза слезами. Воспитание, от него никуда не денешься. Несколько помогало и то, что Йоль достаточно резво шел впереди, останавливаясь лишь у палаток с оружием, из-за чего он практически не видел ее лица, и уже самой Мэлодит приходилось поспевать за своим телохранителем.
“Может, он тоже ищет возможности отвлечься от..” – пришлось сделать глубокий вдох прежде, чем мысль успела закончиться.
Спустя полчаса блуждания меж рядов, искомая палатка была найдена на окраине базара, близ жилых, как казалось чародейке, домов.
– Что нам нужно сделать с клинком? – спросила анарида, подходя к танцору ближе.
– Вовремя следить за ним. – недовольно пробурчал Йоль, а потом спохватился, вспомнив с кем именно говорит – Прошу меня извинить… – он на секунду заметил, как брови чародейки сдвинулись к переносице, от чего, казалось, побелел еще больше обычного.
– Скажите ему, чтобы клинок был как новый. И не скупитесь, это хороший мастер, миледи. – уже более спокойно ответил полукровка, пропуская девушку вперед к прилавку.
“Сама знаю, что работа кузнецов должна хорошо оплачиваться…” - мысленно буркнула анарида, извлекая из походной сумки свои записи краткого “разговорника”.
Взгляд пролетал строчку за строчкой, пока Мэлодит выискивала нужные слова, и проговаривая про себя их произношение.
– Орьюжиэ, почьиныт. – чужой язык давался ей тяжело, даже тавантинский казался в разы легче, не смотря на всю “угловатость” и резкость звучания. – Дъэлат ак ньовое, харьашо та бьистра.
Анарида изящно протянула руку к Йолю, стараясь не смотреть на него, и глубоко в душе надеясь, что он возьмёт её за руку, а не вложит рукоять кинжала в похолодевшую ладонь. Но, увы. Передав кузнецу своё оружие, чародейка полезла в сумку за кошелём и извлекла из него горстку серебряных монет.
– Хватьит? – спросила она, высыпая оплату в тёмную мазолистую руку кузнеца.
Тот сначала долго осматривал клинок, вертел его и так и сяк, проводил пальцем по лезвию, потом пересчитал монетки, и кивнул.
– Два дня. – нарочито медленно ответил мастер, откладывая кинжал на стол в дальнем углу палатки.
Анарида кивнула, тем самым показывая, что поняла, улыбнулась уголком губ, и повернулась, намереваясь вернуться на постоялый двор. Едва сделав шаг, она конечно же наткнулась на своего телохранителя. О том, что он не сдвинется с места, она даже не подумала.
– Прошу меня извинить… – только и пробурчала она, обходя его и более быстрым шагом удаляясь по замысловатым дорожкам базара.
Как и обещал кузнец, кинжал был готов через два дня и без каких-либо проблем. За это время Мэлодит все чаще читала, предпочитая попусту ни с кем не разговаривать, неосознанно начала сторониться танцора, стараясь избегать любых случайных прикосновений или взглядов, а Йоль все чаще пропадал на своих тренировках, возвращаясь лишь тогда, когда анарида решала куда-то выбраться. Общение их снова начало напоминать тот период, когда леди Решенэль только приставила к своей сопровождающей молчаливую тень-телохранителя. В его речи даже снова начали проскакивать обороты наподобие “Госпожа”, которые чародейка старалась пресекать, используя лишь свою мимику.
Перед днём начала тренировок Мэлодит вернулась на корабль, чтобы взять некоторые вещи. Штаны из мягкой кожи, свободную рубашку, и высокие сапоги с низким каблуком, которые уже несколько месяцев пылились без дела в одном из сундуков. Для активной тренировки, как считала чародейка, вполне должно было подойти. Однако, с чем она столкнулась, когда начались “занятия”, было чем-то полностью противоположным их первым попыткам на этом поприще.
Вопреки всем ожиданиям, Йоль не повел анариду на небольшой задний дворик, где регулярно упражнялся сам. Они остались в их комнате. На полу был расстелен большой кусок парусины, на котором аккуратно лежали клинки самого танцора, а рядом кинжал Мэлодит.
– Первое, миледи, с чего стоило начать в прошлый раз, уход за оружием.. – наставительно, но без пафоса и укора самой чародейке, начал воин – Клинок, если в плохом состоянии, может подвести вас в самый ответственный момент.
– Да, я припоминаю, что ты говорил это в прошлый раз… – нахмурившись, чародейка уселась напротив, старательно пытаясь вспомнить то, что с черным туманом Безликого выветрилось из её головы.
Взяв в руки кинжал, Йоль продолжил лекцию, передавая его хозяйке:
– Надеюсь, вам не придется пользоваться своим оружием, но оно всегда должно быть готово для этого. – воин прервался, залез под свою кровать и извлек из под нее тугой сверток.
– Это масло камелии. – полукровка кивком указал на небольшую склянку, что стояла на углу парусины – Оно нужно, чтобы клинок не ржавел, пока не используется.
Бесцеремонно подняв с пола флакон, анарида начала рассматривать его - болтать из стороны в сторону, проверяя густоту и цвет, а после и вовсе откупорила, оценивая насколько сильно это масло пахнет. К счастью, ожидания снова не оправдались, и жидкость источала тонкий, приятный аромат, но более насыщенный, чем у самих цветов. Завершив свои изучения, анарида вернула склянку на прежнее место.
Как и всегда, Мэлодит была увлечена изучением чего-то нового, поэтому на другие мысли, терзающие её душу последние несколько дней, внимания уже не хватало. Она еле сдерживалась от расспросов с тыканьем пальчиком то в один предмет, то в другой. Выдавали её интерес только глаза и едва проявляющаяся улыбка уголком губ.
Фет развернул свою “находку” и перед чародейкой оказались те самые фалькаты, которые воин использовал только на поединках. Танцор немного смочил тряпицу маслом, и аккуратно провел ей по лезвию с каждой стороны, старательно распределяя его равномерно по металлу, после чего повторил процедуру со вторым экземпляром. Анарида завороженно наблюдала за каждым его движением. Плавные и точные, они навеяли Мэл сравнение с чем-то успокаивающим разум, направляющим на нужный лад. Почти как медитация, только для этого не надо лежать, подобно трупу, контролируя все процессы своего тела.
Продемонстрировав на собственном оружии, как правильно его смазывать, “наставник” вручил склянку с маслом и чистую сухую тряпицу подопечной.
– Ваша очередь, миледи. – почтительно проговорил он, усаживаясь на пол рядом с парусиной – Я могу заботиться о вашем оружии, но и вы должны уметь это делать, а так же помнить о периодичной необходимости этих процедур.
Сам же Алафет принялся снова укутывать уже смазанные клинки в войлочную ткань. Анарида старалась в точности копировать действия Йоля, но не смогла учесть только один момент - её кинжал снова был острым, и проходя тканью слишком близко к краю лезвия, “непутевая ученица” прорезала и кусок парусины, и поцарапала пальцы.
– Кьялин… – прошипела тихо чародейка, вовремя одёрнув руку, чтобы не оставить более глубокий порез. Из царапин просочилось немного крови, но Мэлодит продолжила смазывать металл, оставляя кровавые пятнышки на ткани.
– Промойте рану, миледи, а я уберу кровь с клинка. – спокойно проговорил танцор, усевшись рядом, и требовательно протянув руку в ожидании клинка.
– Я в порядке. – произнесла чародейка, будто ничего и не случилось. – Крови не так много.
– Смею с вами не согласиться, леди Тэальт. И сейчас вы моя подчиненная, пока идут эти занятия. – уже более сурово проворчал воин – Из-за крови клинок портится даже сильнее, чем от плохих условий хранения. Именно поэтому после битв за ними нужен тщательный уход. – он тяжело вздохнул, будто объяснял элементарные вещи – А теперь промойте ранки, на кинжале могли остаться частицы стали. – он снова протянул руку, чтобы Мэлодит добровольно отдала клинок.
– Я сказала - я в порядке… – в этот раз тяжело вздохнула анарида, более аккуратно протерев острые части своего оружия, вытирая кровь и излишки масла.
– Первый и последний раз, миледи. – сухо произнес танцор, закатив глаза от упёртости девушки – Я уже сказал, пока мы занимаемся, главенства у вас нет.. – он поднялся на ноги, и, взяв точильный камень, принялся рассматривать лезвие собственного длинного кинжала даги.
Удостоверившись в том, что всё было сделано правильно, она положила “Лилиум” на парусину. Руки начали предательски дрожать, и чародейке ничего не оставалось, как стиснуть зубы и сжать кулаки, уложив их на колени. Произнося “Я в порядке”, анарида внезапно поймала себя на том, что врёт. С её руками действительно не было ничего серьёзного, но даже стараясь заменить одни мысли в своей голове на другие, от себя всё равно не скрыться.
– Пойду… промою царапины… – Мэлодит поднялась с пола, и направилась к двери, рядом с которой на небольшом постаменте стояла расписная металлическая посуда, вода в которой менялась два раза в сутки.
Небольшого времени на промывку ранок хватило для того, чтобы вернуться в более спокойное состояние, хотя тяжесть в области сердца уходить не собиралась.