И станут волки агнцами (с)

И станут волки подобно агнцам... (с)

Писание от св. Иезекиля,

строфа 16 стих 5

Участники: Кристоф Моро, Гленн Рехтланц, Вирджиния Скрик, Азазель Странник, НПС (ГМ)
Описание: Скандал! В окрестностях Аустеннита стали находить обескровленные тела! Но, в отличие от всех прочих жертв вампиров, эти имели особенно странный вид. За выяснение обстоятельств дела обещают щедрую награду... но стоит ли оно этого?

3057 г.

Катакомбы г. Аустенита. 

 

 

7 марта 3057 года IV Эпохи

Окрестности Аустенита, западный тракт, ночь

    Гленн не знал, сколько времени провёл без сознания. Очнувшись же, вглядывался в темноту, не спеша двигаться, и вслушивался - не раздадутся ли чьи шаги? Но всё было тихо и спокойно. Рехтланц аккуратно сел, пытаясь понять, как сильно ему навредило падение на кости. В этот раз всё обошлось - осталась лишь ссадина на виске да наверняка несколько синяков. Возможно, помогла поддетая кольчужная рубаха. Возможно, старые кости и без его вмешательства рассыпались песком, не в силах пробить обломком слои одежды - костями было завалено всё вокруг. Должно быть, здесь просто хоронили когда-то бедняков. От богатых хоть украшения остаются, а тут разве что редкие металлические пряжки да совсем истлевшая одежда. Инквизитор не чувствовал никакой неловкости перед мёртвыми за вторжение в их последний приют - бессмертные души давно покинули этот мусор, эти оболочки, когда-то помогавшие странствовать по миру. Им уже всё равно, тем более Рехтланц ни единым действием не оскорбил их. А что упал да раскрошил - дело случайное.
    На миг пятно света заслонил чей-то невнятный силуэт, но быстро исчез. Рехтланц замер и даже задержал дыхание, поняв, что всё-таки не один он здесь. Это... Это было плохо. Это было очень плохо. Выход-то из этого склепа один-единственный, и тот находится под охраной какой-то твари. Может, просто волк, рассерженный вторжением инквизитора в логово? Мысленно попросив прощения у Единого и у мёртвых за свои последующие действия, Рехтланц поднял с пола чей-то череп и швырнул его на улицу, пытаясь понять, как близко расположился неведомый зверь. Это действие вынудило зверя нарушить тишину. Тот кинулся на приманку, но быстро потерял интерес. Рехтланц повторил бросок, но на этот раз тварь неведомая только головой мотнула. Да, именно тварь - в слабом свете едва-едва начавшейся ночи Рехтланц разглядел, что никакой волк таким быть не может. Быстрый, чем-то напоминающий медведя. Но не медведь. Рехтланц не разбирался в бестиях. Некоторых, конечно, мог узнать без труда, но сейчас явно был не тот случай. Быть может, даже самый юный из паладинов с первого бы взгляда опознал это существо, но на то он и паладин.
    Гленн нерешительно огляделся. надо было что-то делать, но что? Оставаться нельзя, потому что ни воды, ни еды у него нет, а ожидать, когда тварь уснёт - неразумно. Значит, снова приманить на что-то? Рехтланц поднял бедренную кость. Он хотел понять, как быстро тварь за неё ухватится, и по возможности использовать это знание в дальнейшем. Вот только всё случилось слишком быстро - тварь оказалась слишком быстра и сильна. Гленна почти выдернуло из норы, но, к счастью, он вовремя выпустил из рук кость. В норе появилась харя хищника, вновь перекрывая свет. В ней смешались людские и звериные черты, но так уродливо, что ни тем, ни другим инквизитор обозвать тварь просто не мог.
    Взрычав, зверь выбросил в яму когтистую лапу и вцепился в горло инквизитора. Быть может, кто-то другой, более опытный и более смелый, удивился бы, что зверь может что-то хватать такими лапами. Но Гленн, не в силах вдохнуть, заметил лишь то, что тварь его всё-таки вытащила на поверхность. От боли в шее и удушения перед глазами всё плыло и недобро темнело, в висках сильно стучала кровь. Зверь вроде бы и разжал хватку, бросая инквизитора на землю, но от того легче не стало - падение вновь вышибло воздух из лёгких и болью отдалось в когда-то давно раздробленной кости глазницы. На грудь навалился приличный вес твари, прижавшей жертву. Острые зубы показались слишком близко. Гленн инстинктивно прикрыл своё горло сгибом локтя, а правой, быстро выхватив нож из рукава, ударил в глаз твари.
    Тварь оказалась несколько быстрее. Мощные челюсти уже сошлись на левой руке, ломая кости, а кинжал лишь мигом позже погрузился в глаз твари. Удивлённо-негодующе хрюкнув и вздрогнув всем телом, тварь начала заваливаться на бок, в предсмертной агонии ещё сильнее стиснув челюсти. Боль оказалась слишком сильной и милосердно позволила инквизитору потерять сознание.
    Очнулся на этот раз Гленн из-за того, что его самым наглым образом обнюхивали. Он слышал сопение, он почувствовал на щеке прикосновение мокрого холодного носа и усов. Это оказалась какая-то лиса - облезлая, серая и трусливая. Гленну ничего не пришлось делать - мелкий лесной хищник сам убежал, не желая связываться с живым человеком. Впрочем, последнее весьма сомнительно - инквизитор чувствовал себя на редкость погано, будто уже отправился ad patres. Болела шея, болело горло. Дышать тяжело. Невольное шевеление левой рукой вызвало лишь волну боли.

    "Жив, Единый. Я всё-таки ещё жив..." - устало и без ликования подумал Гленн. Это позже накатят эмоции, страх и волнение, много позже. Пока же ощущалась тупая опустошённость и некое понимание того, что дольше лежать нельзя. Кто знает, что ещё здесь бродит?
    Но сперва следовало освободиться - челюсти твари по-прежнему смыкались на левой руке. Страшно было думать, что придётся всё-таки их размыкать. Primo, это может ещё сильнее повредить и без того искалеченную руку. Не исключено, что сжатые челюсти передавливают разорванные сосуды и не дают умереть от кровопотери. Secundo, это просто больно. Причём нет никакой уверенности, что при потенциальной потере сознания никто больше не позарится на столь лёгкую добычу. Но есть ли иной выход?

    Основную проблему инквизитор решил довольно просто - сняв с глаза повязку, он ею на манер жгута перетянул руку. Это было непросто с одной рукой, но Рехтланц справился. После же он принялся разжимать челюсти твари, помогая себе ножом. От боли перехватывало дыхание, а любая попытка подать голос оканчивалась нехорошим надсадным кашлем, от которого во рту появлялся привкус крови. Гленн безотчётно молился. То был не всплеск набожности, но некая привычка - наставник Хорас Лоран в своё время советовал не забывать о молитвах никогда. Он говорил, что при повторении молитв дыхание выравнивается. Ровное же дыхание несёт успокоение, дарует суждениям хладность и притупляет боль.
    Вероятно, так оно и было. В процессе вызволения руки Гленн не потерял сознания, не встретил нового хищника. Это уже много. Наконец, вышло аккуратно вынуть руку. Инквизитор в отвращением взглянул на тварь. Это оказалась на редкость нелепая помесь медведя с обезьяной, украшенная по хребту костяными наростами. Гленн примерился к туше и вырезал из башки язык. Трофей не трофей, но, возможно, это пригодится паладинам на случай, если тварь всё-таки ядовитая. Тащить же целую тушу или пытаться отрубить ей ножом голову или хвост сейчас явно не в его силах, равно как и возиться с когтями и клыками. К слову, не исключено, что один или два остались в руке - та болела слишком сильно, чтобы рассмотреть её нормально.
    Разместив трофей за поясом, Гленн кое-как поднялся на ноги и огляделся. Судя по всему, он всё ещё на кладбище. Только дальше от того места, где оставил Гнедка. Даже не в бедной части, а в неосвящённой. Там, где хоронят ведьм, их жертв и отлучённых от церкви людей и нелюдей. Имелся и какой-то памятник - большая глыбина, на которой были выбиты какие-то надписи. Но Рехтланц не был готов тратить время на изучение древностей. Позже, возможно, следует сюда направить паладинов. Но не сейчас.
    Сориентировался в лесу Гленн без особых проблем - он ещё видел нору, из которой выбирался на поверхность. Помня, как шёл в эту сторону, он определил, откуда пришёл. Направление оказалось верным. Примерно в то же время послышалось конское ржание - звук помог не сбиться с пути. В первое время, когда Гленн только потерял глаз, ему было трудно ориентироваться - при ходьбе он постоянно забирал в сторону. Позже он хоть как-то приноровился. Сейчас же, учитывая своё состояние, Гленн опасался пройти мимо. И снова удача улыбнулась инквизитору.
    Гнедок в полном порядке стоял там же, где Рехтланц его и оставил. Он успел хорошо отдохнуть - там, до куда он дотягивался, все ветки были обглоданы. Приход всадника был воспринят как должное - казалось, Гнедок даже не заметил, что у него ноги снова свободны. Рехтланц вытащил из седельных сумок рубаху, которой ранее закрывал глаза лошади, опасаясь встречи с вампирами. Ткань пошла на хоть какую-то перевязку руки прямо поверх рукава - лишь предосторожность. Рана кровила не больше допустимого. То ли жгут помог, то ли крупные сосуды были целы - кто знает? В любом случае, Гленн был доволен таким положением дел.
    Садился в седло инквизитор с правой стороны. Вышло это не с первого раза, но конь, следует отдать ему должное, перенёс все мучения спокойно. Он даже с места не сдвинулся, хотя полез было к карманам в надежде найти яблоко. Разумеется, яблок у Гленна с собой не было. Но бескорыстный Гнедок и без всяких наград согласился вернуться на тракт, а уже по нему - в Аустенит.
    Дорогу Гленн практически не запомнил. Он ехал в отупении, временами выдавая Гнедку команды. Левая рука отекла и уже только противно ныла - удалось найти положение, в котором боли почти нет. Дышалось уже немного легче. Лишь чуть кружилась голова да подташнивало - то ли от потери крови, то ли от возможного яда, то ли от того, что за день инквизитор прикладывался головой о землю чаще необходимого. Временами, когда приходила мысль, что до Аустенита он может и не доехать, Рехтланц поднимал Гнедка в рысь, но уже через несколько темпов вновь усмирял его.
    До Аустенита Гленн доехал уже тогда, когда начало светать. Кто-то из ранних посетителей города шарахнулся в сторону, завидев его. Какая-то девка что-то взвизгнула. Многие предпочли отойти на другую сторону дороги. Гленн не обращал на них внимания. Он даже не задумывался, что выглядит сейчас не лучше той твари, которую убил - волосы растрепались, перепачкались, как и одежда, в пыли крипты, крови твари и в земле; глаз без повязки только усугублял сходство, разве что у Гленна имелись ещё и отходящие в сторону виска шрамы от швов. Взгляд же не отрывался от маячивших впереди городских ворот. Рехтланц не беспокоился о том, впустят ли его - он просто направлял Гнедка вперёд.

7 Марта 3057 года IV Эпохи

Монастырь, Библиотека, Ночь

 
   Сколько бы Моро не топтал грязные улицы города, найти место откуда мертвый, а теперь ещё и сожжённый, кровосос начал своё чудное «путешествие» к собственной кончине так и не удалось. Возможно виной всему темнота, в которой отыскивать узелки было очень трудно, и уже через пол часа Крис решил перестать бесцельно шататься по переулкам.
   Первое же желание было двинуть в таверну, подняться в комнату и там завалиться спать, но после событий первой половины ночи, сон был бы отвратным, а на утро стало бы ещё паршивее. Нельзя было забывать и о вампирах. Нападавших было много, а мертвым оказался только один, значит другие могут всё ещё шастать по улицам Аустеннита. Спросонья в бой лучше не вступать, а вот сонливость легко отступает под натиском адреналина.
   Собственно, исходя именно из таких соображений, Кристоф направился к монастырю. Он хотел поскорее поведать обо всём отцу Бартоломею. Во-первых, если он будет в курсе дел Моро, то не будет потом задавать неудобных вопросов. Во-вторых, какими бы бумажками от Епископа не махал наймит, доверие за росчерк на бумаге не купишь, а благосклонное отношение настоятеля монастыря, в котором готовят паладинов, наверняка будет не лишним.
   О том, что охотник вернулся с новостями, послушники ведшие ночную службу доложили сразу, и отец Бартоломей не заставил себя долго ждать. По лицу было видно, что ему не впервой вставать среди ночи, а лёгкую толику раздражения скорее можно было отнести к самой персоне охотника, нежели к тому, что его растолкали среди ночи.
   – Отец, простите за потревоженный сон – начал было расшаркиваться Моро, в совсем не свойственной ему манере, но был остановлен жестом.
   – Я оценил учтивость, давай к делу – с легким недовольством отозвался отец Бартоломей.
   – Узлы в качестве ловушки для вампиров сработали, один из них был на улице во время дождя.
   – И вы убили его? – с некоторым предвкушением спросил священник.
   – Нет, но я сжёг его тело, дабы он не побеспокоил горожан снова. Он оказался мёртв, когда я наткнулся на тело, и умертвие, которое им питалось. Погоня не удалась, она скрылась в коллекторе, но у меня остался её посох – Крис демонстративно поднял палку, которой не так давно огрёб от мертвячки – Если будет нужно, я смогу её выследить, где бы она не пыталась спрятаться.
   – Это была девушка? – с интересом спросил отец Бартоломей.
   – Да, худощавая, невысокая, волосы светлые, длинные. Плоть ещё не слишком истлела, смею предположить, что как умертвие, она ещё молода. Утверждала, что никого не убивала, а вампира нашла мёртвым. Кстати, у того в руке был клок волос. Это явно не её, так что, вероятно, она не лжёт, и его кто-то успел прикончить, оставив лежать на улице.
  – Чем глубже в Ад, тем толще черти...  – на выдохе изрёк настоятель.
  – Полагаю, я дождусь возвращения мастера Рехтланца – проигнорировав неожиданную остроту, ответил Крис – И хотелось бы выяснить, кто или что убило вампира, умертвия не так сильны. Но я не уверен, что кто-то из горожан рискнул бы. В монастыре есть бестиарий? Может там я смогу что-то найти?
   – Хм... не знаю на счет бестиария... – священник сухо усмехнулся. – Но могу предложить библиотеку.
   – Я был бы рад взглянуть – кивнул Крис. Всё-таки тут готовили паладинов, хоть что-то полезное быть должно.
   – Я передам брату Авраамию, что б он пустил тебя в либрарий. – настоятель, развернулся, собираясь уйти, но вдруг остановился. – Да, я советую тебе почитать хронику Аустеннита Гонория Друза. Мне кажется, я знаю, с каким умертвием ты столкнулся.
   – Обязательно, только подскажите куда идти.
   – Ты как будто первый день в обители – недовольно буркнул отец Бартоломей – Следуй за мной.
   Моро лишь молча пошёл следом. По тёмным каменным коридорам они шли недолго, а вскоре попали в просторнейшую залу, вдоль всех стен и колонн заставленную книжными шкафами и полками. Они шли в самый дальний конец, казалось бы, целую вечность, под монотонный рассказ настоятеля:
   – Эту библиотеку начал собирать еще пра-прадед маркизы. Дед и отец приумножили ее, а Леди Люсия подарила нашему монастырю, чтоб освободить комнату под оружейную – возможно, это продолжалось бы и дальше, но они пришли, и священник прервался, обратившись к ещё одному обитателю монстыря    – Брат Авраамий, нашему гостю потребуется помощь в поисках книг и сведений. Полагаю, ему стоит начать с Хроники Аустеннита, а я вас оставлю.
   Уже через пять минут перед наймитом лежал здоровенный фолиант с потрёпанными страницами, а в подсвечнике приплясывал огонёк свечи. Чтиво оказалось на редкость скудным, нудным и просто безумно затянутым. Страницы сменяли друг друга, смешиваясь во всеобщую кашу, где высокоморальными эпитетами описано абсолютно всё, что когда-либо происходило в аустените, от ключевых исторических событий, до подробностей о том, где и когда с какой из простолюдинок очередной граф бастардов строгал. К слову, генеалогии автор уделял немало внимания, отчего таких историй в книге оказалось куда больше, чем ожидал Крис. Имена, фамилии, имена и фамилии, фамилии и имена… а ведь усталость брала своё, адреналин давно уже ушёл из крови, пламя свечи с его мерным подрагиванием да проклятая нудятина Гонория Друза сделали своё чёрное дело, и брат Авраамий уже через час мучений и бубнежа охотника услышал глухой и тихий удар, за которым последовала сначала тишина, а потом и протяжный храп, отдавшийся эхом под потолком библиотеки.
   Проснулся Кристоф только когда с первыми петухами и лучами рассветного солнца, библиотекарь пару раз пихнул охотника в плечо.
   – Валенна Таргон вышла замуж за Нормана Пирхета, но изменила ему с собственным братом Георгием Таргоном… – на автомате выпалил Моро, открывая глаза.
   – Бог ей судья – почти безучастно отозвался Авраамий – А вы заливаете слюнями книгу, я не хотел вас будить, но с такими успехами рукопись станет не читабельна.
   – Кстати, говорят мастера инквизитора видели у ворот города, полагаю вы с ним? – заискивающе спросил библиотекарь.
   – А? – всё ещё сонно протянул наймит, после чего до него наконец дошёл смысл – Да, точно, полагаю его стоит встретить. Не прячьте книгу, пожалуйста, и посох, если можно – бросил напоследок Крис и довольно спешно покинул читальню.
   Он ожидал увидеть что угодно, например, инквизитора, который тащит за волосы графа-вампира, пока тот изнывает от солнца. Жаль, но правда оказалась суровой, неприятной и выглядела крайне плохо. Рехтланц был похож на живого мертвеца, едва держащегося в седле, с почерневшей рукой и мутным взглядом. Инквизитор был бледен, а огромные синяки под глазами не предвещали ничего хорошего.
   Около минуты, Моро пытался вообще понять, не превратился ли Гленн в зомби.
   – Ё... – он осекся, прокашлялся – Жёванный крот... Кто тебя так?! – спросил  Кристоф, уже протягивая руку, чтобы помочь товарищу спешиться. Тот, однако, не-то не доверял наймиту, не то не хотел принимать помощь от колдуна, и жест проигнорировал, кое как спешившись самостоятельно.
Впрочем, судороги, лихорадка и общая слабость взяли своё, и попытавшись сделать пару шагов, Рехтланц всё равно схватился здоровой рукой за плечо Моро.
   Примерно так они и дошли до дверей монастыря.
   – Лекарь нужен, срочно! – громко крикнул Крист, отчего его голос прокатился эхом, отражаясь от каменных стен. В наличии лазарета он не сомневался, ведь не могло учреждение, где готовят паладинов обходиться без медицинского крыла.
   А помощь подоспела быстро. Уже через пару секунд, бодрой трусцой к охотнику и израненному инквизитору подоспел один из послушников. Он сменил Кристофа в качестве «опоры» для Рехтланца, позволив наймиту ещё раз осмотреть своего партнёра по расследованию. Как он не заметил этого сразу – загадка, но за поясом у Гленна торчал здоровенный, острый язык, который мог принадлежать лишь одной твари Амалирра.
   – Вурдалак... – негодующе прошипел охотник – Зараза...
   Это была неприятная деталь, ведь, как и большинство живых мертвецов, этот трупоед был силён, опасен, а главное – ядовит.
   Дотащив Рехтланца к лазарету и передав его в заботливые руки лекарей и монахинь, Крис почти сразу одёрнул за рукав послушника, хотя вопрос задал настолько громко, что слышали все, кто был рядом.
   – Кто-то тут умеет готовить снадобья от яда неживых?
   – Только если отец Бартоломей... Я приведу его – протараторил паладин и тут же испарился в коридорах монастыря. Настоятель явился быстро.
   – Вурдалак – Моро показал язык твари – нужно противоядие, я его готовить не умею.
   – И как ты только охотником стал? – недовольно процедил отец Бартоломей, уже разворачиваясь к выходу.
   Его спешку можно было понять. Яд нежити действует не быстро, зато любое промедление может оставить непоправимые повреждения на теле жертвы. Проникая в каждую клетку, эта дрянь медленно превращает отравленного сначала в труп, а потом и в нежить. Как долго будет длиться этот процесс зависит только от силы воли и организма жертвы.
   Никто не ждал, пока настоятель явится с отваром, наоборот, пока его не было, Рехтланцу вправляли вывихнутые кости, в буквальном смысле, по частям собирали руку, обеззараживали и зашивали. Аккурат пока открытый перелом зашивали, отец Бартоломей явился с ещё тёплым грибным взваром, спешно дав испить его инквизитору.
   Помочь в лазарете Кристоф ничем не мог, потому даже не ведал, что делали лекари, зато успел выйти следом за настоятелем и остановить его в коридоре.
   – Давно ли в городе и окрестностях такая дичь? Вампиры, Вурдалак, Умертвие посреди улицы? – с нескрываемым возмущением обрушился он на священника.
   – Вот пока вы, дети мои, оба трое не объявились, были только вампиры! И те активизировались прямо перед вами. Как будто спецально приехали – немедленно и с неменьшим напором отозвался тот. Вот только ответ его сильно озадачил монстроборца, а как человек прямолинейный, он задал свой вопрос как есть:
   – То есть вампиры были тут и раньше, но вы молчали и не докладывали в орден?
Некоторое время отец Бармолей смотрел на него как-то странно, а потом изрек:
   – От не доводи меня, грешник. Я ж не посмотрю на то что весь в святости пребываю, так за такой поклеп ввалю, что будешь до самого Айронхерту лететь пердеть и радоваться.
   Отвечать Моро не стал, всё что угодно могло лишь ещё больше вывести настоятеля из себя, потому он лишь хмуро проводил того взглядом, прежде чем вернуться в лазарет.
   – Я хотел бы поговорить с инквизитором, когда тот придёт в себя, буду в библиотеке – коротко бросил охотник, на что довольно быстро отозвался один из медиков:
   – Добро, а теперь не мешайте.
   В ожидании пока Рехтланц будет готов говорить, Крис вернулся в библиотеку, где по-прежнему лежала книга и посох мертвячки. Докопаться до правды об умертвии было просто необходимо, и он с завидным упорством продолжил изучать всю подноготную Аустеннита.
   Он успел не раз уже отлучиться из читального зала по естественным нуждам, а после обеда наконец наткнулся на интересную заметку летописца. Как оказалось, 50 лет назад в городе сожгли одну ведьму. Та была вроде бы и не страшной и не могучей, но изрекла предсмертное проклятие, согласно которому, все кто ее судил, присутствовал на казни или были к ней причастны, не будут знать покоя на освященной земле. В течении полугода после этого все, кроме одного умерли, а о последнем ничего не известно, так как тот покинул город. Список проклятых выходил довольно пёстрый, от палача и трёх присяжных судей и до священника с инквизитором и стражей. Имена и должности Моро на всякий случай переписал в свою книжицу, чтобы не забыть, и принялся читать дальше.
   Вскоре после всего этого, могилы умерших оказались разрыты, а тела найдены черте где. Ленд-лорд де Вилен посчитал это чей-то глупой шуткой и велел перезахоронить их всех в одном месте. А чтоб никто не откапал могилу, место захоронения придавили тяжелым камнем.
   За книгой он совсем потерял счёт времени, хотя за окном время близилось к полудню. Тишину библиотеки нарушили шаги одной из монахинь, а потом и её тихий мелодичный голос.
   – Мастер инквизитор уже может вас выслушать – коротко оповестила она и развернувшись направилась прочь. Оставив на столе и книгу и посох, Моро отправился в лазарет.

8 марта 3057 года IV Эпохи

Аустенит, день

    В келье было темно, тихо и спокойно. Темнота не оборачивалась непроглядным мраком, хотя ставни оконные были прикрыты - на широком подоконнике слабо мерцал огонёк жировой лампы. Тишина тоже была условной - Рехтланц слышал, как временами старший лекарь покрикивал на своих помощников и на пару совсем ещё юных паладинов, которые имели несчастье сильно огрести во время тренировки. Но спокойствие было полноценным - инквизитора никто не дёргал, а местная суета просто проходила мимо. Другой, возможно, и заскучал бы, но Гленн ничуть не огорчался, что про него будто забыли. Было время подумать.
    Интересно, как скоро по городу расползётся рассказ о "триумфальном" возвращении инквизитора? Не может ведь народ смолчать. Не каждый день такое случается. Это всё сильно било по гордости и самолюбию. "Раньше надо было думать. Тогда, когда без всякой поддержки полез со всем разбираться, - сам себя одёргивал Гленн, но это не улучшало ни настроения, ни самочувствия. - Гордость - недозволительная роскошь для того, кто едва дополз до монахов." Впрочем, было бы ещё хуже, если бы рядом не оказалось наёмника - о растянувшемся на земле инквизиторе судачили бы ещё больше. И совсем уж смешно стало бы, если бы инквизитор испустил дух прямо под монастырскими воротами просто из-за того, что его просто не заметили вовремя.
    И всё-таки Гленну повезло.
    Повезло, когда он убил тварь. Повезло, когда доехал до Аустенита. Повезло, что стража у ворот не стала мешаться. Повезло, что наёмник встретился так вовремя. Повезло, что отец Бартоломей успел приготовить противоядие. Просто поразительное везение, позволяющее закрыть глаза на сопутствующие ему неудачи. Но об этом инквизитор почти не думал. Особо ударяться в размышления не было ни сил, ни желания - пускай монастырские лекари потрудились на славу, собрав раздробленную кость и выведя яд, Гленн чувствовал себя разбитым и морально, и физически. Если ему чего и хотелось, то только того, чтобы и дальше его не беспокоили, давая отдохнуть. Но когда кого-то волновали желания простого инквизитора? Работа сама себя не сделает. Твари, задравшей троих послушников, плевать на состояние инквизитора. И кураторам плевать - им нужен результат.
    Когда в маленькую келью зашёл лекарь, намереваясь проверить состояние инквизитора и напоить того какой-то полезной гадостью, Гленн попросил пригласить монстроборца. Для порядка поворчав, лекарь всё-таки пообещал выполнить просьбу. Возможно, исключительно из-за того, что в прочих вопросах Гленн оказался практически примерным пациентом: не спорил, не артачился, от всякой дряни, по какой-то непонятной ошибке целебной называемой, не отказывался. Возможно, Гленн помнил те недели, когда только потерял глаз, и только умелые лекари не дали ему умереть. Возможно, подобная покорность была лишь выражением благодарности за своевременную помощь - как только инквизитор попал в лазарет, им тут же занялись. Подробностей он не помнил - боль, яд и какой-то отвар тогда слишком затуманили разум. Сейчас же сознание прояснилось достаточно, и инквизитор надеялся, что новые снадобья уже не отнимут ясность мышления.
    В отдалении послышался голос лекаря - тот кому-то указывал, где сейчас находится инквизитор. Впрочем, почему "кому-то"? Монстроборца он сам просил позвать.
    - Рад что ты выжил. Вурдалак - сильная тварь, - весьма доброжелательно и весело поприветствовал Рехтланца Кристоф, переступив порог.
    - Вурдалак? Н-да уж, сильная сволочь, - отозвался инквизитор хрипло, но довольно бодро. До этого он не интересовался, что за тварь изволила его пожевать, и подсказка наёмника оказалась очень уместной. Но Рехтланц сразу перешёл к рабочим вопросам, полагая, что поговорить с Кристофом сможет и позже. - Как твои успехи в городе?
    - Не многим лучше. Нашел мертвого вампира, которого грызло умертвие. А убил его кто-то третий, чей клок волос я нашел в руке у кровососа.
    - Интересный город, как погляжу, - невесело усмехнулся Гленн. Такое положение дел его озадачило. Вампиры, вурдалаки, умертвия... И это под самым носом паладинов! - Я проследил за тем типом. Южный граф. Личность весьма интересная, но в нашем деле не замешанная. Ещё нашёл кладбище. Старое. И эту тварь, вурдалака. Неплохо бы направить туда после отряд паладинов и при свете дня осмотреться.
    - А так же поговорить с вампиром, чьи зубы я вырвал, найти его убийцу и наведаться к умертвию в коллектор. Вполне возможно, что там их много. В местной библиотеке я откопал сведения, что пятьдесят лет назад какая-то ведьма на смертном одре прокляла четырнадцать человек присутствовавших на казни. Вполне может быть, что умертвие, одно из этих несчастных.
    - Где их похоронили?
    - В разных местах, но согласно летописи, их тела потом нашли вне могил, и перезахоронили в одном месте, накрыв каменной плитой. - Моро пожал плечами. - Возможно это другое умертвие, и к ним отношения не имеет, а может они как-то выбрались, я не знаю.
    - Ведьм и их жертв хоронят на неосвящённой земле. Найди точные сведения о том, где именно их захоронили.
    - Хорошо, найду, если смогу. И прошу, поговори с отцом Бартоломеем, слишком много чертовщины для города с тридцатью паладинами в боевой готовности. На меня он лишь огрызнулся, для него мои подозрения - оскорбление неверного, может с тобой он будет более откровенен. 
    Это пожелание не удивило Гленна. У него самого хватало вопросов к настоятелю. Также он понимал и то, что подобные оскорбительные намёки от наёмника могли и разозлить отца Бартоломея. Но уж больно сумрачен был Моро для того, на кого просто огрызнулись.
    - И узнай про кладбище, что в лесу у северного тракта. Часов пять езды. Вероятно, это одно и то же место, - выдвинул излишне смелое предположение Гленн, и задал уже интересующий вопрос: - А что ты сказал отцу Бартоломею?
    - Спросил, откуда в городе с кучей паладинов столько нечисти. Он заикнулся, что до нашего приезда были только вампиры. Далее цитата: "да и те активизировались только как вы приехали". - наймит чуть замялся. - Я вслух предположил, что вампиры были тут и раньше, спросил, почему он не доложил ордену. - Наймит хмыкнул. - Меня пообещали отпинать так, что полечу до самой столицы.
    - Сжечь бы весь город разом, да нельзя, - вздохнул Рехтланц. Не понравился ему ответ отца Бартоломея, ох не понравился. - Хорошо, я поговорю с ним.
    - Я полагаю, я обязан доложить обо всём в прецепторию, могу подождать, пока ты не побеседуешь с нашим общим другом, но могу отправить уже то что мы успели выяснить. Тут я буду рад твоему совету.
    - Повремени пока с докладом, - быстро сориентировался Гленн. Даже скверное самочувствие не отняло у него способности не медлить с решениями, пусть он даже не ожидал, что наёмник вдруг попросит помощи в таком деле. Всё-таки у него явно был свой интерес в этом деле, а в столь быстро возникшую дружбу Гленн не верил. Впрочем, охотно подсказал наиболее выгодные Ордену слова: - Вернее, пока умолчи про отца Бартоломея, но опиши происходящее в городе. Местных вампиров тоже следует упомянуть, но осторожно. Я пока не получил никаких ответов от Ордена, но в ближайшее время курьер должен их привезти. После этого будет ясно, как действовать вернее. В этом деле любая ошибка имеет высокую цену.
    - Идёт. - подытожил охотник, переходя к другой теме - Как рука?
    - Рука на месте. Без неё, пожалуй, жить было бы потруднее, чем без глаза, - мрачновато усмехнулся Рехтланц, бросив мимолётный взгляд на повязки. Он мог бы пожаловаться, что рука болит. Разорванные и сшитые мышцы дёргает. Разбитые кости ноют. Что теперь в мерзотную погоду будет болеть не только когда-то раздробленный висок, но и рука. Но все эти переживания едва ли заинтересовали бы наёмника, а раны от стенаний меньше болеть не станут.
    - Возможно, с этим у меня пока, слава единому, опыта не было. Полагаю, вурдалака ты не сжёг?
    - Верно полагаешь. Если бы я и подумал об этом, то попросту не смог бы воплотить, - с лёгким раздражением заметил Рехтланц.
    - Претензий к тебе никаких, просто стоит иметь ввиду, что тварюга может оклематься, а значит кого бы туда не отправили, его может ждать неприятный сюрприз.
    - Ещё лучше. И что предлагаешь делать?
    - Предупредить об опасности на кладбище. Пусть местные обходят его стороной. Вампиры уже шастают по городу, так что это, на мой взгляд, приоритетнее. 
    - Местные там и не появляются, если по виду судить. А если предупредить, то переполошатся, и какой-нибудь идиот полезет проверить, не беспочвенны ли предостережения.
    - В любом случае, то, что ты выжил - большая удача. Даже будь ты цел и невредим, мы сильно бы рисковали, пытаясь упокоить эту бестию. Вдвоём туда лучше не лезть.
    - И не думал предлагать подобный бред, - решительно заявил Рехтланц. Его горло ещё помнило лапу вурдалака, а кости не успели срастись. - Я не паладин, чтобы кротом ползать по криптам и норам, выискивая тварей.
    - Ничего, у нас ещё есть вампиры и умертвия. У мертвячки я смог отобрать посох, найти мы её сможем, если захотим, а у вампира, прежде чем спалить тело, вырвал зубы, так что и до него мы можем добраться. Тут уж тебе решать.
    - Предлагаю начать с вампира. Если он согласится говорить, можем узнать что-то полезное.
    - Неплохой вариант, как только закончим тут, можем пойти в таверну, на этот раз я уж не облажаюсь.
    - Ещё неизвестно, сработает ли твой ритуал с кровососом. Так что рано ещё говорить об этом, - решил остудить наёмника Рехтланц. Тот на удивление легко согласился:
    - Ладно, это будет позже. Пойду искать информацию о кладбищах, ещё увидимся.
    - Удачи в поисках. И передай кому-нибудь из послушников, что я хочу видеть отца Бартоломея.
    - Угу - кивнул наймит, направившись выполнять взятые на себя задачи. Первого же попавшегося церковника он послал за настоятелем, сказав что инквизитор хочет что-то обсудить - Рехтланц это услышал.
    Гленн устало прикрыл глаз. Беседа отняла больше сил, чем он ожидал. Покрытое синяками и ушибами тело ныло. Переломы ныли. Болела шея, а голос срывался в хрип. Он с радостью перенёс бы следующую беседу на другой день, но нельзя. Слишком странны дела в Аустенните, чтобы с чистой совестью предаваться безделью. Слишком темны эти дела, чтобы не задаться тем же вопросом, что и наёмник: почему под боком паладинов развелось столько всякой дряни? Темнее всего под свечой. Именно это прежде всего приходит на ум, а не всякие оправдания. И потому проще просто поговорить с отцом Бартоломеем, чем строить догадки - подобные фантазии могут очень далеко завести.
    Настоятель пришёл не сразу, но оно и понятно - дел в обители всегда хватает, а Гленн уже не умирает, чтобы спешно всё бросать и бежать к нему. И ожидаемую беседу отец Бартоломей решил совместить с осмотром ран. Разумеется, спросил и про самочувствие.
    - Вашими молитвами, отец, - чуть усмехнулся Рехтланц. Конечно, можно было бы сказать больше - всё-таки интерес не праздный, но ничего, выходящего за рамки, не было. Да и не для бесед о руке пригласил Гленн настоятеля. Легко и с нотками удивления он проговорил: - Представляете, наткнулся на вурдалака.
    - Зачем вас понесло на старое кладбище?
    - То есть вы знали, что там обитает? - ухватился инквизитор за этот вопрос. Он чётко помнил, что никому не говорил про кладбище - только наёмнику, а тот едва ли горел желанием обсудить всё с настоятелем.
    - В таких местах всегда кто-то обитает. Старые брошенные кладбища, брошенные дома, капища, руины замков, их подвалы. Особенно подвалы, где раньше были камеры пыток - эти места притягивают всякую нечисть. Странно, что вы не знали о том.
    - Если бы каждое старое кладбище имело такого обитателя... Впрочем, не столь важно. Гораздо интереснее другое: что же произошло с этим кладбищем, что бестия обосновалась именно там?
    - То же что и обычно. Люди перестали там хоронить, выбрали новое место, поближе и побезопаснее. Это ведь в лесу, а в лесу есть не только вурдалаки, но и медведи, и волки. - отец Баротоломей споро и умело размотал руку, осмотрел раны. Гленн не сопротивлялся, хотя все эти манипуляции были весьма болезненными. - Я принес целебную мазь. Она снимет воспаление...
    Мазь пахла на удивление приятно - в её аромате угадывались травы и кора.
    - А бестия, - продолжил настоятель,- выбрала себе тихое обильное едой место. И пока вы с ней не встретились мы даже не подозревали о ней... Не всегда пропавшие на дороге люди являются жертвой сил тьмы. Иногда в этом виновны волки или простые разбойники. Да и болота, не забывайте о них... Болота здесь очень коварны. С виду лужок, а на деле гиблая трясина. Ступишь и... полный аминь.
    Говоря, отец Бартоломей не прекращал своего занятия, уверенно распределяя мазь по руке. 
    - Да, здесь вы правы. Хорошо, что мне повезло добраться до вас. Но эта ночь была полна самых разных встреч. Моро, монстроборец, повстречал умертвие.
    - Я знаю.
    - Вас не удивляет обилие тварей близ обители, где столько паладинов?
    - Скажу то же, что и монстроборцу. Раньше такого не было. Аустеннит был глухим, но спокойным местом.
    - Тем не менее, сейчас спокойствие улетучилось. Вампиры ещё безобразия устраивают... К слову, вы знали, что вампиры есть среди дворянства Аустеннита?
    Настоятель долго смотрел на Гленна прежде чем ответить.
    - С чего вы так решили?
    - То есть я прав?
    - Сын мой, прости, что так тебя называю, но ты действительно годишься мне в сыновья, но то, что ты говоришь — полная чушь!
    Странное дело, но в речи настоятеля Рехтланц не почувствовал лжи. У инквизитора не было сомнений в том, что отец Бартоломей говорит правду. Вернее, то, что считает правдой. Инквизитору даже стало несколько неловко, что он усомнился в честности такого человека. Впрочем, никакие чувства не должны мешать делу. Потому Гленн уже мягче продолжил:
    - Боюсь, что правда. Что вы можете рассказать о баронессе ван Витольд?
    - В Аустените нет баронес с таким именем, - удивил настоятель Гленна.
    - Вы уверены? А что насчёт пригорода?
    - В Аустените есть барон де Вилен, но он вдовец, а сыновья его, насколько я знаю, не женаты.
    Пару мгновений Гленн обдумывал услышанное. Значит, ночной гость ему солгал. Или же эта ван Витольд была баронессой так давно, что отец Бартоломей не сумел застать ни её, ни слухов о ней. Быть может, эта женщина жила под другим именем... Но как-то странно всё это. И вызывает множество новых вопросов. Увы, на них ответить отец Бартоломей не сможет. Разве что в каких-нибудь старых документах фигурирует нужная фамилия. Но нельзя утверждать, что баронесса эта родилась именно в Аустенните. В него она могла прибыть и позже, нося новое имя. А ночной знакомый мог именовать её так, как впервые узнал. Рехтланц не разбирался в нюансах жизни вампирских Домов и вампиров, и потому просто не мог догадаться, солгал ли ему вампир, или же просто забылся, что баронесса обитала в Аустенните под другим именем.
    - Что ж... Аустеннит перестал быть спокойным местом, отец. Здесь начали происходить странные события, цель которых мне пока неизвестна. Припомните, что вы там про вампиров говорили Кристофу?
    - Я много чего ему высказал. Теперь жалею.
    - Что вы подразумевали, когда говорили, что вампиры активизировались с нашим приездом?
    - Этот наглец обвинил меня в укрывательстве вампирского клана. В таком случае я либо сразу бью в маковку, либо беру на Душу грех и посылаю к Нечистому.
    Бартоломей был уверен в своих ответах, что Рехтланц задумался. Солгал ли охотник? Или отец Бартоломей его недопонял? Кому сейчас верить и насколько? Пока Рехтланц предавался невесёлым думам, настоятель закончил обрабатывать раны и туго стянул свежую повязку.
    - Через месяц-другой все заживёт. Будем молится Исайе, - обнадёжил он инквизитора.
    - Так уж и обвинил? - задумчиво переспросил Рехтланц. - Погорячились вы, отец, - вздохнул он, не дождавшись ответа. - Впредь настоятельно рекомендую вам внимательнее следить за словами. Сейчас такое время, когда надо оценивать каждую фразу, а с друзьями сохранять искренность. Иначе не будет сплочённости в рядах, а без неё и до истины докопаться труднее. Вспомните, пожалуйста, всю беседу с монстроборцем.
    Быть может, настоятель бы и ответил что, но ему помешали. Пришёл служка и что-то сообщил Бартоломею, после чего протянул письмо.
    - Хм... даж не знаю с чего начать... - проговорил настоятель, развернув письмо и прочитав.
    - Начинайте с самого начала, отец.
    - Тебя хочет видеть маркиза... - он помахал письмом. Гленн удивлённо вскинул бровь, не понимая, чем вызвал такой интерес. - Это письмо из замка, причём в довольно резкой форме.
    - Позвольте? - Рехтланц кивнул в сторону письма, желая лично ознакомиться с текстом.
    В письме говорилось, что маркизе очень хочется увидеть инквизитора Гленна. Отказ и опоздания будут считаться оскорблением власти и нещадно караться. Возможно даже анально. Рехтланц с некоторым недоумением перечитал письмо, поражаясь резкости письма и фривольности формулировок.
    - Ну... на кол у нас, конечно, давно не сажали... - Кашлянул Бартоломей.
    - Не много ли себе маркиза позволяет? Или такое поведение знати у вас в порядке вещей? - поинтересовался Гленн, потихоньку впадая в тихое бешенство. Подобный тон по отношению к инквизитору мог себе позволить мало кто. Маркиза явно не входила в их число.
    - Маркиза наместник Лавидии. Она здесь закон. Могу сказать, что судя по письму она очень зла. Вы... ничего не успели натворить? И это не всё... Там у ворот вас дожидается гонец. Он говорит, что приехал за вами. Вас хочет видеть некий друг. И он очень хочет срочно поговорить. Отказы не принимаются.
    - Закон здесь, может, и она, но братья Ордена выше наместника... De jure. И мне странно видеть, что вы будто бы согласны с таким положением вещей.
    - Я лавидиец, - ответил Бартоломоей так, словно сказал этим всё. 
    - Полагаю, Орден пришлёт кого-нибудь для беседы с наместником, - холодно заметил Рехтланц. Он уже обуздал непрошеный гнев, хотя желание поставить эту женщину на место не пропало.
    - Так и ответить герольду от маркизы?
    - Передайте, что я непременно навещу наместника. Разумеется, когда появится свободное время.
    С одним из тех, кто алчет встречи с инквизитором, Рехтланц разобрался. Но оставался второй. Гленн уже начал догадываться, что это наверняка тот самый ночной знакомый, что подсунул Рехтланцу тело баронессы. Но на всякий случай поинтересовался:
    - И что за гонец? От маркизы?
    - Не похоже.
    - Хорош друг, приглашающий к себе представителя Ордена с таким рвением, - заметил Гленн. Отказаться он не мог. Но и соваться туда одному сейчас было верхом безумия. Паладинов брать нельзя - одной из старых догадок было то, что этот безымянный вампир мог целенаправленно привлекать внимание Инквизиции, убивая юных учеников. А у монстроборца и опыт есть, и смерть его не так ударит по Ордену - слухи, что паладины не смогли защитить себя от какого-то кровососа, могут быть губительны. И никто не обратит внимание на то, что паладины - всего лишь юнцы, не завершившие толком обучение, и что вампир был не один. - Моро далеко ушёл?
    - Он в Библиотеке. Сидит, читает хронику города.
    - Хорошо. Друга я навещу вместе с ним - знаете ли, не в лучшем состоянии сейчас, чтобы путешествовать в одиночку. Предупредите его.
    Настоятель кивнул и удалился, оставив Гленну письмо и прислав послушника с уже чистой и целой одеждой. Юный паладин помог инквизитору хоть как-то одеться. Конечно же не хотелось никуда идти. Инквизитор чувствовал себя слишком скверно. Он был утомлён, рука не переставала напоминать о себе, пускай и не так сильно. Шея ныла. Всё это сказывалось на настроении, но Рехтланц старался держать себя в руках и не раздражаться ни на криворукого послушника; ни на гения, разместившего лазарет так далеко от инквизиторской кельи; ни на неведомого строителя, выстроившего такие неудобные ступеньки.
    Не тратя лишнего времени, Гленн взял лист пергамента и наспех изложил последние события, не беспокоясь ни о шифровке, ни об аккуратности. Он не подозревал, чем закончится эта ночная встреча - ночью убили вампира, и наверняка сейчас ночной знакомый в ярости. А чем это закончится для инквизитора - вопрос спорный. Письмо Гленн не стал никуда отправлять. Только свернул его и убрал в свои вещи - если его вдруг убьют, то пришедшие завершить его дело будут владеть хоть какой-то информацией.
    После всех этих манипуляций Гленн пошёл туда, где должен был ожидать его монстроборец - перед тем, как спуститься к гонцу, инквизитор намеревался сказать Кристофу несколько слов.

И вновь книга, снова библиотека, складывалось впечатление, что это уже не кончится и в пору поселиться тут, вместо того, чтобы заниматься поисками вампиров и умертвий. Пусть это и навевало немного тоски, но дело оставалось делом, и бросать его было рано. Страница за страницей нудятины автора уже давно слились для Криса в единый процесс, тягучий и усыпляющий, но он держался. Ровно до того момента как тишину читальной залы не нарушил послушник:

– Мастер Инквизитор просит вас спуститься – коротко отрапортовал парень и тут же ушёл.

Большую часть полезной информации Моро уже нашёл, потому просто встал из-за стола, кивнул библиотекарю и вышел, прихватив с собой посох мертвячки и сумку с другими «ошмётками» нежити.

Охотник направился к коридору, ведущему в лазарет, но остановился на входе, прислонившись плечом к стене, однако Гленн появился с другой стороны, видать успел сходить в свою келью.

Выглядел он опрятно, чистая одежда, свежие перевязки… вот только лицо было бледным, усталым и какого-то чёрта на поясе висел кистень.

– Готов прогуляться по городу? – спросил инквизитор наёмника

– Этот вопрос, скорее, тебе задать стоит – отмахнулся Кристоф, сам-то он был с большего цел, не считая синяка на бедре, о котором он уже и не вспоминал.

– А меня не спрашивают. Какая-то напыщенная дворянка полагает, что может распоряжаться временем инквизиторов, а какой-то хмырь, называясь другом, требует встречи, – прохрипел Рехтланц.

– Зависит от дворянки, а также от причин претендовать на твое время – пожал плечами охотник – а вот незнакомые друзья до добра не доводят.

– Дворянка – наместница области, чем-то недовольная. А незнакомый друг... У меня есть предположения, кто это может быть, но нет уверенности. Собственно, потому и не хотелось бы туда лезть одному. Составишь компанию?

– К наместнице меня вряд ли пустят, а в остальном, почему бы и нет – протянул Крис, направляясь к выходу – но, пока мы идём, поделись своими предположениями, кистень ты вряд ли для украшения взял.

– Намечтница пусть катится ко всем чертям. Насчёт предположений... Пусть они останутся моими. Ошибусь насчёт знакомого – замечательно. Окажусь прав – и без подсказок поймёшь. Могу посоветовать не смотреть им в глаза и быть готовым ко всему – не больше. Потом всё объясню в деталях, а сейчас надо идти – наш провожатый уже заждался.

Моро предполагал, что для большей части церковников за пределами прецептории он – еретик, которому нет веры и только грамота епископа заставляла настоятеля содействовать. Она же, наверняка, не дала Гленну просто послать монстроборца куда подальше и забыть, как ненужный балласт. Нет, на дружбу Крис не рассчитывал, но на толику доверия – да. Скрытничесвто инквизитора и явно недобрый настрой ему сильно не нравились, вызывало подозрения, а оставить полуживого члена ордена в опасной ситуации одного было бы опрометчиво, да и в прецептории такое вряд ли оценили бы. Пришлось молча согласиться, хотя от недовольства наймит негромко цокнул языком.

– Дело не в недоверии, – понял суть молчания инквизитор, направляясь туда, где ожидал его гонец. – Дело в том, что я сам не успел во всём разобраться. Не хотелось бы вводить тебя в заблуждение ошибочными выводами. И если я заблуждаюсь насчёт этого самого друга, то лишняя информация тебе ни к чему.

– Будь по-твоему – недовольно бросил Моро. Обсуждать дальше эту тему он не хотел, потому поспешил завести другую:

– Кстати, проклятых судей перезахоронили там же, где ты повстречал вурдалака, это единственное кладбище за пределами Аустеннита.

– Интересное дело. Пожалуй, всё-таки следует потом туда наведаться. Как считаешь?

– Считаю, что идея – говно. – коротко отрезал Кристоф. Вурдалак – опасная и сильная нежить, с которой не каждый монстроборец решит потягаться в одиночку, и Моро не был исключением.

– Опасаешься твари?

– Опасаюсь – кивнул охотник – и тебе советую. Ты еле на ногах стоишь после встречи с ней.

– Но на кладбище помимо неё можно и что интересное найти, – равнодушно пожал плечами инквизитор. – И проверить, на месте ли судьи. От ведьм добра не жди.

Спокойствие инквизитора скорее раздражало. Сам-то он будет в состоянии только выкриками подбадривать, если дело дойдёт до схватки с вурдалаком.

– Легко говорить, когда не тебе с этой мразотой драться. – Крис сделал паузу. Возможно, упомянув это в отчёте епископу, он сможет и с этого получить хоть какую выгоду.

– В любом случае, это лучше делать после того как решим вопросы в городе.

– Я и не настаиваю на немедленном разрешении проблемы. Сейчас важнее убийства прекратить, а не ворошить могилы

– Тогда не станем дожидаться вечера, тебя кажется ждёт "друг".

– Я бы с радостью оставил его и дальше дожидаться, но нельзя исключать, что он может нам помочь, – спокойно проговорил Рехтланц, будто не замечая обиды.

В этот момент к монастырю подоспел ещё один человек, и он явно слегка запыхался. Он явно спешил, а количество пыли на плаще не давало сомневаться, он только приехал.

– Кристоф Моро? – звонким, но уставшим голосом спросил он.

– Да – коротко кивнул наймит.

– Это вам – не менее коротко выдал гонец, протянув монстроборцу свиток с печатью прецептории.

Стоило его развернуть, как на лице бородача сошлись чуть ли не все тучи Лавидии.

– Боюсь составить компанию я не смогу – напряжённо и недовольно бросил Крис инквизитору – дело срочное, отложить не могу, ослушаться тоже, тебе придётся продолжить без меня.

Крис снял с плеча сумку где держал найденные улики и протянул инквизитору посох мертвячки.

– Вот, держи, волосы, зубы, посох… всё что я нашёл… и береги себя, я вернусь, как только смогу.

Он даже не дождался ответа, просто взлетев в седло и пришпорив кобылу.

 

 

8 марта 3057 года IV Эпохи

Аустеннит, день

     Гленн не знал точно, кто его так нагло требует, но смутно догадывался, что это может быть и ночной знакомый. Но прямо предупреждать наёмника не стал, чем обидел. Подставлять Кристофа Гленн не собирался, пусть и умолчал о том, что, вероятно, придётся встретиться с вампирами. Нехорошо, конечно, оно вышло, но проще было дать наймиту лично разобраться в ситуации. К тому же времени на долгие объяснения нет - неведомый слуга уже заждался. Рехтланц попросту не хотел идти куда-то в город в одиночку. Трусом он никогда не был, но прекрасно осознавал, что сейчас он - слишком лёгкая добыча. Измотанный, раненый, едва ли способный защитить себя оружием. А ведь совсем отбитые могут и рискнуть прибить инквизитора... Хотя нельзя не отметить, что в Аустенните было на редкость мало всякого отребья. Рехтланца даже слегка позабавило, что опасается он не вампиров (а ведь рука ещё не зажила, кровью, должно быть, пахнет), а простых людей. Что, в общем-то, не так уж и безосновательно - в своё время ведь его не нежить какая наполовину ослепила. Не паладинов же с собой брать, право слово!
     Инквизитор сразу заметил слугу "друга". Это был тот самый сморчок в пажеской ливрее, что пару дней назад отвёл его к вампиру. Но не успел он и шага прочь ступить, как вдруг Кристофа окликнул гонец. Ещё не отдохнувший с дороги, весь в пыли, но решительно настроенный. Гленн и сам не раз от похожих весточки получал. Впрочем, из Ордена ответ придёт лишь через пару дней.
     Чем-то озадачило монстроборца полученное послание. Интересно, что же прецептории нужно от него? Разумеется, Гленн не глядел в чужие письма - просто уж совсем случайно краем глаза рассмотрел печать. Вероятно, было что-то срочное, поскольку Кристоф передал Гленну все те нехитрые предметы, что успел собрать по делу и мигом куда-то умчался верхом. Рехтланц не пытался ничего сказать и лишь провожал монстроборца задумчивым взглядом. Не вовремя исчез напарник, очень не вовремя. Совпадение? Возможно. Кто-нибудь другой из Ордена непременно бы провозгласил короткую молитву Единому, чтобы тот помог монстроборцу в его срочном деле и уберёг. Гленн же смолчал и в мыслях - что попросту тревожить Единого мелкими просьбами, с которыми люди и сами способны справиться?
     Повесив сумку Кристофа на плечо и заткнув посох за пояс, инквизитор неторопливо спустился по лестнице вниз, принял у послушника своего Гнедка и подошёл к слуге. Тот на коня покосился, но не стал возражать - должно быть, понял, что едва ли инквизитор далеко на своих двоих уйдёт. Тихо ругнувшись, Гленн всё-таки сел в седло - рука на перевязи мешала сильно. Кажется, за эти несколько секунд влезания на лошадь рука успела удариться обо всё, что только можно. И как же хорошо, что Гнедок такой спокойный! И стерпел всё, и покорно пошёл вслед за слугой вампира, практически не нуждаясь в командах всадника.
     На этот раз Гленна вели явно не к той таверне, где состоялась встреча в прошлый раз. Инквизитор не особо удивился - на дворе царит день, и далеко от гнезда уходить кровососам совсем не время. Но проводник поступил уж совсем неожиданно - стал настаивать на том, чтобы остаток пути Гленн провёл с завязанными глазами. Значит, или новое место слишком близко к логову, или вампиры решили довериться и пригласить инквизитора в само логово. Да уж, не рады были бы они, приведи Гленн с собой монстроборца...
     После некоторых колебаний инквизитор всё-таки согласился завязать глаза. Для этого пришлось спешиться - одной рукой с узлом не справиться, а для того, чтобы помочь с земли, слуга был слишком низок.
     На удивление чистая повязка к лицу прилегала плотно. Небольшой просвет оставался лишь у крыльев носа, но для наблюдения был слишком мал. Да и будь он больше, Гленн смог бы увидеть лишь конскую шею да дорогу - вещи не самые значимые. Поэтому Рехтланц прикрыл глаз и доверился остальным чувствам, которые стали восприниматься намного чётче. Например, стала сильнее ощущаться конская походка, хотя Гнедок продолжал двигаться как и прежде. Окружающие звуки стали будто бы громче. Не отвлекаясь на созерцание окружения, инквизитор пытался определить, куда его ведут, но пока безрезультатно - слуга, должно быть, петлял. Хорошей подсказкой стал колокольный звон. На разные лады разносилась выбиваемая звонарями мелодия. То ли слуга не рассчитал время, то ли не думал, что инквизитору это поможет, но факт есть факт. Аустеннит не настолько велик, чтобы иметь две столь богатые колокольни, и не узнать большой собор было трудно. Вскоре путь был завершён, о чём и возвестил слуга.
     В очередной раз спешившись, инквизитор последовал за слугой. Тот любезно предупреждал о порогах и ступеньках, сообщал о поворотах. Рехтланц сохранял молчание и не оставлял попыток понять, куда его занесло. Если верить ощущениям, его завели в какой-то подвал - первоначальный подъём не мог сбить с толку, поскольку прохлада и застарелая плесень не любили свежий воздух поверхности. Рехтланц даже несколько устал от столь длинного перехода, но слуга уже объявил о завершении пути и позволил снять с глаз повязку.
     Вампиры! Трудно оказалось сохранить спокойствие. Трудно оказалось не вздрогнуть. Трудно оказалось улыбнуться без нервозности. Вампиры. Рехтланц догадывался, что его ведут в гнездо вампиров, но не ожидал столь близкой встречи с таким количеством кровососов. Вампиры были везде. Гленн чуть повернул голову, оглядываясь, но и без этого было ясно, что его попросту окружили. Вампиров было много. В полумраке комнаты их глаза отливали алым. В приоткрытых ртах белели клыки. Весь их вид выдавал нетерпение, голод. Вампиры алкали разделать зашедшего на их территорию инквизитора, но воля мастера их пока сдерживала.
     - И вам добрый день, господа, - не теряя спокойствия проговорил Рехтланц, нарочито неторопливо кивнув знакомому вампиру. Тот был очень сердит, и едва ли это было вызвано голодом.
     - Что это за херня?! - почти прошипел вампир, швыряя в инквизитора ворох верёвок. - Какого чёрта оно висело по всему городу?!
     Гленн подхватил одну и покрутил в руке, сохраняя невозмутимый вид, но не понимая, что это такое. Явно не попытка связать инквизитора и не намерение запутать. Оказывается, это ещё и по всему городу висело. Вроде бы никаких праздников, к которым требуется украшать город, не намечается. А для сушки белья это всё безобразие слишком короткое. И денег угрохали, должно быть, порядочно - верёвка пусть и не из лучших, но не гниль какая.
     - Это? Это верёвки, - терпеливо пояснил Рехтланц, пусть и не мог не понимать, что это только разозлит вампира. - И они висели, должно быть.
     - Висели? Серьёзно? Завязанные в узлы.... Из-за вас вчера погиб мой птенец. Из-за вас другие мои слуги не смогли прийти к нему на помощь, они распутывали чёртовы узелки!!! Весь город был перекрыт чёртовыми узелками!!!!
     Взъярился вампир не на шутку. Алые глаза так и сверкали гневом и желанием отомстить. Но эта же речь и прояснила ситуацию - должно быть, Кристоф именно так хотел выследить убийцу. Кого-то он поймал, да не того.
     - Это ваши проблемы, - пресёк недовольства инквизитор. - Если вы не в состоянии контролировать своих птенцов и держать их под замком в такое время, то мне больше нечего вам сказать. И без узелков едва ли вы смогли бы что-то сделать, даже собравшись всей толпой. Вы же уже пробовали.
     - Мои птенцы выслеживали убийцу. Того самого из-за которого мы все собрались здесь. Убитый ночью слуга шёл по следу. Он должен был обнаружить логово и дать знать о нём остальным. 
     - Вы мне не оставили возможности связаться. К тому же меры принимались против вампиров, потому как о своих действиях вы также не предупредили.
     - Я думал, мы с вами договорились объединить усилия, а не вставлять друг дружке палки в колёса. Вместо этого вы тратили время, пытались найти меня.
     - Объединение предполагает возможность поддерживать связь и сообщать о планах, чтобы союзники не попадали в ловушки, рассчитанные на врагов, - хладнокровно парировал Рехтланц. - К тому же параллельно проверялась иная версия, и тратить время на ваши поиски я даже не стал.
     Видимо, ситуация настолько выводила вампира из себя, что нечеловеческую трезвость рассудка тот утратил.
     Ошибочно было бы заподозрить, что инквизитору не страшны вампиры и прочие твари. Уж подавно его спокойствие и наглость ответов не были следствием бесстрашия. Но Рехтланц отчётливо понимал, что выскажи он хоть толику беспокойства, кровососы тут же ухватятся за эту мимолётную слабость. И ведь так со всеми. Инквизитору доводилось общаться с людьми, чьи поступки даже в сухом пересказе отчёта заставляли содрогнуться от ужаса, причём общаться не только в застенках Ордена, когда собеседник скован по рукам и ногам, а за спиной маячат два сильных и умелых бойца. Инквизитору доводилось переживать встречи с не самыми дружелюбными гостями, жаждущими замять дело. Случалось, его пытались использовать. Но то всё были люди, простые люди. Но с ними также приходилось сохранять маску безграничного спокойствия и уверенности. Это давно уже вошло в привычку инквизитора. К тому же сейчас, находясь в окружении вампиров, Рехтланц менее всего опасался умереть. Вампиры слишком умны, чтобы вот так просто уничтожить того, кто может помочь. Не могут они и не понимать, что исчезновение инквизитора не останется без внимания, а уж Орден и вовсе вытряхнет из Аустеннита те крохи спокойствия, что ещё остались.
     - Сейчас враг у нас один - тот, что убил паладинов, - снова проговорил Рехтланц, купируя чужую агрессию. - К слову, не встречали ли вы умертвий в городе?
     - Причём здесь мертвяки? - смена темы сделала своё дело, и вампир будто перестал так яро хотеть разорвать инквизитора на куски.
     - При том, что они также разгуливают по городу.
     - Они существуют в Аустенните уже лет шестьдесят. Тихие парни. Никому не мешают.
     - Один из них решил полакомиться трупом вашего птенца.
     - Я это знаю, но к нашим проблемам они отношения не имеют.
     Гленн промолчал. Значит, и умертвия тоже местные? Быть может, это связано как-то с убитой ведьмой, о которой вычитал наёмник? Вернее, те несчастные четырнадцать человек, проклятых ею, что покинули уже раз свои могилы. Опять же, почти шестьдесят лет умертвия обитают под носом паладинов! Или они действительно спокойные, или на их присутствие просто закрывают глаза.
     И вампиры себя тихо ведут, раз народ чувствует себя спокойно и не пугает приезжих жуткими легендами о кровопийцах. Значит, и со смертностью всё в полном порядке - заглядывают ведь в эту дыру инквизиторы, интересуются, что да как. А первый признак наличия вампира - смерти. Нет, не изорванные в клочья трупы, не обескровленные тела на улицах - то след новообращённых или совсем отбитых. Опытные и просто умные вампиры стараются как можно дольше сохранять жертве жизнь, и смерти такой "еды" тихие и не заметные, будто просто угасли люди от болезни, загнулись. Вот такие смерти и привлекли бы внимание. Если, конечно, вампиры не стариками питаются. Что, впрочем, тоже заметно - городок-то не из больших. Значит, питаются бедняками да бродягами. И тех, и других в городе не особо много - наместница пускает их в город лишь на церковные службы, это Гленн знал от одного из послушников. Что проще, чем схватить парочку таких и перекусить ими? Таких не хватятся даже.
     Окончательно убедившись, что его пока что убивать не собираются, инквизитор продолжил разбираться с делами насущными. Всё-таки Кристоф пропал на неопределённый срок, и едва ли кто-то кроме него может разговорить мёртвых. Поняв, что в случае неудачи он ничего не потеряет, Рехтланц продемонстрировал вампиру клок чёрных волос, что нашёл Моро в руке птенца. Вампир, бегло взглянув на них, пояснил, что они явно женские. После, немного подумав, поделился своими успехами в поисках. Оказалось, вампиры нашли лёжку одной из убийц. Особо много там не нашли - лишь шнурок с тесёмкой, да несколько длинных чёрных волос на гребне.
     - И где же нашли лёжку? - поинтересовался Рехтланц.
     Это вампиры тоже не стали утаивать. Оказалось, что лёжка располагалась в подвале склада свечной лавки. Лавка же сейчас закрыта. Без особых надежд Гленн спросил, были ли какие-нибудь свидетели, которые видели убийцу, или какие-то полезные для розыска зацепки. Увы, ни свидетелей, ни зацепок. Впрочем, во время беседы один из вампиров вышел из комнаты, чтобы позже вернуться с каким-то подносом. На нём лежали найденные вампирами вещи. Вопросительно взглянув на главного вампира и получив в ответ неопределённый жест, который можно было трактовать как позволение осмотреть, Рехтланц приблизился к подносу. Его прежде всего заинтересовал шнурок. Это добро явно полагалось носить вместе с монашеской рясой, причём вроде как такое носили в каком-то из южных орденов. С разрешения вампира Рехтланц забрал его и положил в сумку. Велика вероятность, что отец Бартоломей мог бы что-нибудь сказать по этому поводу или даже назвать орден. Впрочем, причастность монахов - вещь под вопросом. Ещё один кусочек мозаики, которую ещё только предстоит сложить. Возможно, убийца просто использовал чужой наряд или отдельно шнур. Возможно, монахи в этом деле замешаны больше, нежели просто элементом гардероба.
     Убрав шнур, Рехтланц сравнил волосы, найденные вампирами, с теми, что добыл монстроборец. Цвет, толщина и общая форма совпадали, и на первый взгляд можно было бы решить, что они принадлежат одному и тому же человеку. Причём женщине. Убийца - женщина? Или же эта женщина лишь сообщник? Но эту добычу вампиров он прикарманивать не стал, равно как и тесёмку - всё равно ему с ней делать нечего.
     - А у вас есть возможность связаться с умертвиями? - обернулся инквизитор к вампиру.
     - Зачем тебе они, церковник?
     - Тот, кто этой ночью ставил ловушку на убийцу, над трупом птенца застал умертвие. Нельзя исключать вероятность того, что умертвие могло увидеть убийцу. Кто знает, чем эта беседа может нам помочь, - пояснил Гленн. Всё-таки даже мёртвый свидетель остаётся свидетелем.
     - А ты довольно странный, церковник. Хочешь побеседовать... А ты уверен, что они захотят разговаривать с тем кто их.. хех.. может сжечь? Да и тебя они могут захотеть... хм.. скушать!
     - Я хочу узнать, кто убил паладинов. Остальное на данный момент меня не волнует,- твёрдо заявил инквизитор, пропустив насмешку мимо ушей. - А положительный исход беседы также в ваших интересах. Если желаете, можете составить мне компанию или же побеседовать с умертвиями лично. Вас-то скушать они так просто не решатся, - усмехнулся инквизитор.
     - Хорошо. Будь в монастыре следующей ночью. Мы пришлем за тобой слугу. И да.... Не вздумай еще раз повторить тот трюк, что твой компаньон откинул вчера. Иначе он станет твоим покойным компаньоном.
     - Договорились. К слову, если мне потребуется с вами связаться, как и через кого это можно сделать?
     - Оставь записку в Аустеннитском соборе, у статуи святого Овадия.
     - Хорошо. До встречи, господа, - кивнул вампирам инквизитор и обернулся к слуге. Тот без лишних слов завязал Рехтланцу глаза и повёл обратно.
     Расслабленно восседая в седле, Инквизитор уже не пытался понять, где именно поселились вампиры. Он лишь рассматривал полученную информацию и обдумывал, что и как применить лучше. Поводов для размышлений хватало. Далёкие можно было пока отбросить - позже будет время решить, как поступать с этим проклятым городком с вампирами и умертвиями. Разумеется, Ордену будет доложено в любом случае, но от формулировки будет зависеть многое. Но это всё потом - никуда эта нежить не убежит. А сейчас остаётся лишь надеяться, что умертвие что-то сможет внятное сказать. Шанс, что оно заметило убийцу, крайне мал - наверняка тот попросту убил бы лишнего свидетеля. Но не проверить нельзя. А пока... Пока следует показать отцу Бартоломею шнурок, ознакомиться с историей о ведьме в библиотеке и поспать хотя бы пару часов. Отвары отварами, но они никогда не смогут заменить нормальный отдых или мгновенно исцелить руку. Ещё немного, и бегать по Аустенниту, выслеживая убийцу, Рехтланц сможет только на чистом упрямстве и чувстве долга. А на них далеко не убежишь, если вдруг убийца решит избавиться от досады вроде инквизитора. Да и вообще вопрос" получится ли убежать, если убийца повстречается. Паладины вон ничего не смогли сделать. И вампиры - не похоже по ним, что сопротивлялись... Хотя судить можно только по баронессе - второй труп сожжён.
     На этот раз обошлось без долгих петляний по городу. Когда слуга позволил снять повязку, до обители оставалось всего ничего. Отказавшись от дальнейшего сопровождения, Рехтланц направился дальше.
     Монастырь встретил инквизитора своей умиротворённой неторопливой жизнью, в которой даже суета казалась какой-то спокойной. У всех были свои дела, но при том в обители не воцарялся хаос. Какой-то юный паладин помог Гленну спешиться, принял у него поводья. После недолгих раздумий он решил, что сегодня обойдётся и своими ногами - пусть Гнедок постоит в конюшне или прогуляется по леваде. Инквизитор сразу решил переговорить с отцом Бартоломеем по поводу находки вампиров. Послушники сообщили, что настоятель сейчас в келье.
     Это оказалось правдой. Отец Бартоломей скрашивал время, попивая чай. Вкусно пахло заваренными травами. Появление Гленна на него подействовало странно - тот едва не подавился.
     - Где вы были?! - воскликнул он.
     - Вы же сами прекрасно помните, что со мной хотел увидеться друг, - спокойно ответил Гленн.
     - За вами приходила стража наместницы.
     - И что же сей почётный эскорт хотел? - удивился Рехтланц.
     - Схватить вас и доставить силой перед очи маркизы, разумеется.
     - Что ж, бывает, - чуть поморщился инквизитор, понимая, что это может в дальнейшем создать массу проблем. - Впрочем, не до того сейчас. Отец Бартоломей, у меня появилось несколько вопросов. У вас есть время на беседу?
     - Слушаю вас. Самым внимательным образом.
     - Можете ли вы сказать, к костюму какого из орденов принадлежит этот шнур? - почти не потратив времени на поиски, Гленн вытащил из сумки упомянутый шнур. - Глубины моих познаний хватает лишь на то, чтобы припомнить, будто такие носят где-то на юге.
     Бартоломей принял шнур как змею. Положил на ладони. Кашлянул. Было понятно, что он знает ответ.
     - Это Благие Сёстры. Голубой шнур в плетении означает, что обладательница сего - целительница. Где вы его взяли?
     - Есть некоторая вероятность, что эта вещь как-то связана с убийцей, - выдал инквизитор.
     Гленн слышал про этот орден. Благие Сёстры чаще всего работают в госпиталях, больницах и прочих лечебницах. Некоторые из них даже отмечены даром целителей. Представительниц этого ордена можно много где встретить, однако их история корнями уходит в Эквилию и Винстал.
     - То есть? - Бартоломей нахмурился. Его желтушные глаза очень внимательно смотрели на Гленна. У инквизитора сложилось впечатление, что в мыслях отца-настоятеля промелькнуло обвинение в ереси - а чем ещё назвать столь грязное предположение, будто Благие Сёстры, те, что спасают жизни, могут быть причастны к убийствам?
     - Я точно ещё не знаю, какая связь здесь. Возможно, этим поясом просто завладели без ведома хозяйки, - успокоил отца Бартоломея Гленн. Но в свои слова он и сам не очень-то верил. Primo, история Благих Сестёр тесно связана с югом Империи, с Винсталом в том числе. Оттуда же и начались убийства вампиров, если верить загадочному знакомому. Secundo, волосы убийцы были опознаны как женские. Возможно, конечно, что всё это - совпадение. Что убийца лишь прячется под одеяниями монашки, ведь им открыты все дороги.
     Настоятель ничего не ответил. Зато зазвонили колокола в монастырской часовни. Настало время молиться, и братья отложили ради этого все свои дела. Гленн знал, что и отец Бартоломей скоро уйдёт, потому задал следующий вопрос:
     - Скажите, отец, вы местный?
     - Я уже, кажется, говорил, что лавидиец.
     - Лавидия велика, а Аустеннит - один, - пояснил Рехтланц.
     - Я родом из Кальдсвола.
     Гленн знал, что Кальдсвол находится относительно недалеко от Аустеннита - что-то около пяти дней пути верхом бодрым аллюром, он без спешки. Именно туда сейчас инквизитор и писал куратору.
      - Не помните ли вы расследование, связанное с аустеннитской ведьмой? Вести о таких обычно расходятся далеко, а память живёт довольно долго.
     - Не помню. Это было до того, как добрая супружеская пара в Кальдсволе решила произвести на свет меня.
     - Неужели не появилось никаких местных легенд? - слегка удивился инквизитор. Обычно подобные события становились началом многих местных легенд. Где-то всё забывалось примерно через век, где-то сохранялось в фольклоре на многие века. - А когда вы здесь появились, не слыша ли ли про какие-нибудь суеверные страхи местных жителей, связанные со старыми событиями?
     - Вы о проклятии ведьмы? Ну есть такая. Я уже рассказывал о ней монстроборцу.
     Отец Бартоломей довольно коротко поведал то, что Гленн и без того уже успел узнать. Что около полувека назад в городе была казнена ведьма. Дело, видать, вершил кто-то не самый умный - с малефицией надо работать осторожно. А так ведьма успела проклясть всех своих судей - не все костры даруют быструю смерть, а ведьмы очень не любят умирать. Впрочем, кто вообще любит умирать? Любой, кого примутся жечь посреди площади перед толпой, будет браниться и проклинать всё и вся. Только вот ведьмы и им подобные наделены особой силой. Эта сила позволяет их словам воплощаться. Потому обычно к казням ведьм должен быть подход особый. Но эта ведьма, видать, была добра, раз её проклятие пало не на город, а на своих палачей. И такое в мире случается - не все ведьмы поступают плохо. Многие из них искренне верят в то, что делают лишь добро. Но в их помыслах таится зло. Зло, которое разрушает чужие души, вносит смуту в сознание горожан и которое подобно отраве пускает свои корни незаметно.
     - ...Говорят, что судьи с тех пор лишены посмертия и иногда покидают свои могилы. Иногда какие-нибудь безумцы или пьяницы уверяют, что видели кого-то из проклятых. Но от злоупотребления вином и не такое можно увидеть, - закончил свой рассказ отец Бартоломей. - А теперь извините. Слышите колокола? Я должен быть на молитве.
     - И часто о них вспоминают? - спросил Гленн, следуя рядом с отцом Бартоломеем.
     - Не чаще, чем о ведьмах, аагхах и прочей нечисти.
     - Благодарю за ответы, отец. До встречи, - проговорил Рехтланц.
     Он не собирался посещать молитву. Каждый по-своему служит Единому. Кто-то возносит ему молитвы и ходатайствует о всех живущих в мире. Молится о спасении их душ, даже если те черны от налёта греховности. У таких монахов хватает силы души, чтобы беспокоиться обо всех. Но есть и иное служение - служение делом. Сотни, если не тысячи, служат так. Кто-то исцеляет больных, и у него нет времени присоединяться к общему молитвенному правилу. Кто-то трудится, и плоха была бы его служба, брось он её ради молитвы - не всё ведь грядками монашескими, стиркой, уборкой да готовкой заканчивается. Кто-то защищает мир от врагов - не поймёт утонувший в неверии враг, если вдруг воин прервёт бой ради молитвы. А кто-то защищает мир от самого себя, борясь с ересью и малефицией. И слишком ценно время, чтобы проводить его без дела. Рехтланц своим служением полагал именно искоренение еретической смуты и малефиции. Сейчас же его целью было разобраться, кто осмелился оборвать жизни юных паладинов, и определить виновных, после чего вынести приговор.
     Вместо молитв Рехтланц направился в библиотеку. Сейчас она пустовала, однако инквизитор без посторонней помощи сумел найти Хроники Аустеннита. Объёмный фолиант включал в себя много событий, и читать всё подряд рискнул бы только историк. Гленну доводилось ранее иметь дело и не с такими книгами. Мириады записей он просматривал лишь по диагонали - интересующее его событие случилось гораздо позже, нежели была внесена самая первая запись в эту книгу. Бесчисленные "родился", "женился", "умер", "прославился", "отличился" не волновали его. И наконец появилась заветная страница, на которой описывалась история с ведьмой.
     Из нового оказался лишь перечень имён проклятых судий. Гленн несколько раз прочитал их, запоминая. Быть может, следовало бы их выписать, но зачем? Если его догадки верны, то проклятые судьи до сих пор где-то в Аустенните обитают. И именно с ними ему предстоит встретиться ночью. Не лезть же за бумажкой, чтобы убедиться, что собеседник - проклятый?
     Окончив чтение, Гленн просто ради интереса глянул на следующую страницу. Начиналась она странно - явно то была середина какого-то предложения. Присмотревшись, Рехтланц понял, что из книги попросту вырвали страницу - довольно аккуратно, чтобы это не бросалось в глаза, но не предусмотрительно. Нужна была информация - почему бы не переписать просто? Хотелось что-то скрыть - почему не заляпать чернилами? Впрочем, если первое, то у похитителя могло быть мало времени. Если второе, то он осознавал, что нарочно замаранный текст вызовет лишние подозрения. А книгу просто так не унесёшь - она велика. Да и загорится не сразу...
     Рехтланц решил поговорить с библиотекарем, когда тот вернётся с молитвы. Гленн откинулся на спинку стула. Он сперва рассчитывал просто подремать, но слишком много мыслей вертелось в голове. Тогда инквизитор взял перо, чернильницу и лист пергамента - это всё свободно лежало на столе, чтобы паладины, постигающие премудрости из книг, могли оставлять себе пометки на листе. Рехтланц вознамерился писать отчёт, но перо зависло над листом. А о чём, собственно, писать? Пока произошло слишком мало событий, чтобы оставлять очередную записку. Вот вечером, перед походом к умертвиям, надо будет написать хоть несколько слов. А так... Самому бы разобраться в происходящем. И разобраться, на каком же из шагов он сбился, потерял нить...
     Гленн покрутил перо в пальцах. Капля чернил упала на центр пергамента. Подумав, Гленн поставил около неё единицу и заключил в рамку. "Первое. Паладины. Всё началось с них. Три смерти в одну ночь. Раны от вампирских клыков на шеях, запястьях, щиколотках."
     В отдалении от единицы Гленн нарисовал двойку и соединил линией. "Второе. Осмотр окрестностей и встреча с золотарем. Мутный тип, пытающийся что-то скрыть." Инквизитор посмотрел немного на эту двойку, и вернулся к единице - к Юрбену у него вопросы есть, но сомнительно, что к убийствам он имеет прямое отношение.
     Отступив в сторону и нарисовав новую стрелку от единицы, Гленн вывел тройку. "Третье. Допрос... Нет. Сначала была встреча с вампирами. Целый Дом... Глава сам пригласил меня."
     Стрелка. Четвёрка. Некто, убивающий вампиров от самого юга почти до севера. У его жертв разодрано горло. Вероятно, он сам - вампир. Но без типичных фобий.
     Снова стрелка от тройки. Пятёрка. Жертва - баронесса ван Витольд. Укус только на шее. Отец Бартоломей не знает никого с такой фамилией. Линия к четвёрке - так называемый Некто замешан в этом. Но причастен ли он к смерти паладинов? Пунктирная линия с вопросом.
     От единицы стрелка к новой отметке. Шесть. Допрос души паладина. Николас немало поведал.
     Семь. Убийцы Николаса. Их пятеро - мужчины, женщины. Безоружные, но в капюшонах. Один из них хорош в гипнозе - Николас не смог отвести от них взгляд. Не смог побороть это. И умер. Глава вампирского Дома показал инквизитору, как этот гипноз действует. Жуткое ощущение.
     Глядя на свою схему из чисел и линий, Гленн начал понимать, что допустил ошибку. Впрочем, сперва он решил отметить и последующие события.
     Ни с чем не связанная восьмёрка - убитый вампир. У него Моро нашёл клок чёрных волос. Впрочем, связь есть. Даже две. Одна к тройке - потому что птенец. Другая к четвёрке. Должно быть, его убил Некто - Моро не упоминал ран на запястьях.
     Отдельная девятка. Умертвие, которое встретил монстроборец. Вернее, не так. Сперва ведьминское проклятье.
     Отдельная десятка. Маркиза. Не то чтобы Рехтланц был раздосадован её поведением или приписывал ей более длинные клыки, чем положено природой, но не станет же кто-то просто так мешать инквизитору? С другой стороны, избалованная вздорная бабёнка едва ли вообще соображает, что творит.
     Одиннадцать. Умертвия. Разумеется, связь с проклятьем - вампир ясно дал понять, что по срокам всё сходится. Связь и с тройкой - вампирский Дом явно поддерживает какое-то отношение с умертвиями.
     Двенадцать. Найденная вампирами лёжка в подвале свечной лавки. Вампиры там нашли волосы, шнурок от рясы, тесёмку и гребень. Вероятно, лёжка принадлежит тому, кто истребляет вампиров. Стрелка к четвёрке.
     Уже сейчас можно прийти к выводу, что Некто - женщина - одни и те же волосы были найдены и в руке птенца, и на гребне.
     Тринадцать. Благие Сёстры. В лёжке найден был шнурок от рясы целительницы - такие на дороге не валяются. Состоит ли Некто в этом ордене? Хватит ли факта наличия шнурка и женского пола для того, чтобы дать точный ответ? Пунктир к четвёрке.
     Инквизитор отложил перо и вновь взглянул на схему. Паутина была плотнее именно около тройки и четвёрки. Дом вампиров и убийца. Остальные события будто бы не при чём - и убийцы Николаса не отметились больше нигде, и золотарь не при делах. (Не стоит говорить про маркизу, она пока вообще здесь лишняя). И эта картина совсем не нравилась Гленну. Что же выходит - все улики ведут к женщине-убийце, на совесть которой можно записать лишь вампиров, и ничего не напоминает о той пятёрке, что выпила Николаса? Уж не верно ли самое первое предположение Гленна? Быть может, ночной знакомый сам и убил паладинов, чтобы привлечь внимание Инквизиции к своей проблеме? И ведь не спросишь так. А если эти пятеро не имеют никакого отношения к местным вампирам, то выходит, что инквизитор гонится уже за другой целью?
     Если этот Некто убивает вампиров, надо ли его останавливать, или достаточно лишь сообщить об этом в Орден и забыть? Тяжело, когда нет рядом того, с кем можно посоветоваться. Нет наставника - он далеко. Нет куратора - он тоже далеко и занимается, должно быть, не одним только Рехтланцем. Нет других инквизиторов. Есть отец Бартоломей, но он не может быть советчиком по причине излишней мягкости и скованности воображения. Есть монстроборец, но у него свои цели и интересы. К тому же он вообще охуел и неизвестно, вернётся ли. Нет даже помощников - паладинов выпускать боязно, а мальчишки уличные просто многого не умеют. Итого на один Аустеннит имеется: Один инквизитор (не считая того умертвия, что шляется по городу из-за ведьмы); ноль помощников инквизитора (правда, если считать коня за помощника, то один); четырнадцать умертвий; один неизвестный убийца со способностями вампира; один глава вампирского Дома; пять неизвестных вампиров, убивших Николаса; пара дюжин просто вампиров (и не факт, что Рехтланц увидел всех); одна неадекватная Маркиза.
     Итого один (два, если считать Гнедка) против без малого полусотни неприятных рыл.
     Расклад дерьмовый.
     Самым разумным сейчас было бы запереться в монастыре и отказаться его покидать до тех пор, пока не придёт принопамятный отряд паладинов, экзорцистов, демонологов, капелланов и с Исайей во главе.
     Но отряда не будет. Чудо, если хотя бы дня через два-три хотя бы пара помощников подтянется... Или придётся всё-таки задействовать паладинов. Нет, не детей - кого-нибудь из их наставников. А что? Они достаточно опытны. А что стары или изувечены, так не беда... Но всё равно картина слишком мрачная вырисовывается. Ошибка, и все потенциальные враги его просто прибьют. Убийца, решив стряхнуть с хвоста инквизитора. Дом вампиров, если это он виноват в смертях паладинов. Умертвия, не желая покидать обжитое местечко. Маркиза, уязвлённая отказом. С каждым днём - да что днём? Часом! - всё сложнее становится сохранять хладнокровие и не сбиваться с пути.
     За спиной Рехтланца раздалось вежливое покашливание. Гленн поднял нарисованную схему и спалил в пламени свечи. Огонь быстро лизнул руку, но был потушен раньше, чем обжёг.
     - Доброго тебе дня, брат, - поздоровался с монахом Рехтланц. - Я не отниму много твоего времени. Скажи, ты не помнишь, что было на отсутствующем листе?
     Библиотекарь посмотрел на фолиант, заметил, что лист действительно отсутствует. Чуть нахмурился, припоминая.
     - Это было очень давно. Кажется, там было само проклятие.
     - А о чём оно было?
     - Дай подумать... - протянул библиотекарь. Но через непродолжительное время удручённо покачал головой: - Там было что-то про охотника который станет добычей, про месть и молитву, который вознесёт проклятый. Нет, не могу вспомнить больше деталей.
     - И за это спасибо, брат, - кивнул Рехтланц. Кажется, эту ведьму слишком долго убивали, что она даже успела сочинить целое проклятие, а не банальное "Чтоб вы сдохли, отродья, бросившие меня в костёр!"
     - Ах да! Ещё что-то там про дитя скупых, который найдет в добре чего-то там... Но на этот раз точно всё. Больше не вспомню.
     - Ещё раз спасибо! Хорошего дня тебе, - инквизитор подхватил свои вещи и ушёл к себе в келью. Там он оставил лишние вещи, прикинул, что до ночи ещё далеко, и решил всё-таки передать вампирам весточку. На куске пергамента он поинтересовался, не видели ли вампиры в городе монашек, перечислил их приметы. Также он сообщил, что намерен лично осмотреть лавку свечника, поскольку может лишь в силу опыта найти что-то, что упустили вампиры.
     Рехтланц покинул монастырь, намереваясь дойти лишь до храма и вернуться спать, набираться сил как физических, так и душевных перед встречей с умертвиями, а осмотр провести позже. Рука противно ныла, горло болело. Но как бы то ни было, сам Гленн на поиски подобной информации потратит неоправданно много времени, в то время как вампиры имеют все шансы справиться быстрее.

     Аустеннитский собор встретил инквизитора своей размеренной суетой. Все были заняты, и появление Гленна никто не заметил. Или заметил, но не счёл важным - мало ли какие дела у представителя Ордена? Да что там у представителя - у простого человека. Инквизиторы порой тоже ходят в святые места, тоже участвуют в молитвах. Вот и здесь не стали отвлекать приезжего инквизитора, любующегося убранством собора и рассматривающего статуи. Конечно, святого Овадия Гленн узнал без труда, но и на остальных посмотреть было интересно - мастерство скульптора впечатляло.
     Оставив записку в указанном месте, Гленн покинул храм. Следить за тем, кто её заберёт, он не намеревался. Если где-то здесь ходит наблюдатель от вампиров, едва ли он подойдёт к инквизитору осознанно. Да и зачем? Вычислить всех упыриных слуг? Так новых наплодят. И сомнительно, что Орден решится на столь массовую зачистку в ближайшее время. А если решится, то всё равно проведёт разведку. И уж совершенно никакой пользы Гленн не принесёт, если будет выслеживать кого-то вместо поисков того, кто убил паладинов.
     Остановившись на ступенях Аустеннитского собора, Гленн огляделся. Было ещё светло, а город жил своей жизнью. Стоит ли так рано возвращаться в обитель? Конечно, отец Бартоломей и местный лекарь хором бы твердили, что покой, покой, покой и ещё раз покой необходим уже изрядно потрёпанному инквизитору. Но ленно пребывать на узкой кровати в келье, попивая отвары (к слову, замечательные по своим свойствам), листая томики из местной библиотеки и ждать, что все убийцы побегут каяться во всех грехах и добровольно взойдут на эшафот... Наивно. Глупо. Несбыточно. Сейчас, когда хоть какой-то напарник срочно покинул Аустеннит по своим делам, Гленн просто не имеет права отлёживаться.
     Ещё раз взглянув на положение солнца и прикинув, что искомая лёжка где-то недалеко (кажется, провожатый, знакомивший Рехтланца с местами убийств, вскользь упоминал свечную лавку), инквизитор решительно направился по улице. Обитель подождёт. Да и идти действительно недалеко. Не заблудится же он...
     Горожане могли увидеть, как целеустремлённо вышагивает по запутанным улочкам старого города инквизитор. Должно быть, радовались, что инквизитор идёт не к ним, а куда-то прочь. Впрочем, Рехтланц уже начал подумывать, что неплохо отловить кого-нибудь из прохожих. Видимая уверенность обманывала любых наблюдателей - Рехтланц давно уже сбился с пути. Нагромождение домов не позволяло увидеть возвышающийся где-то там храм, а схожесть унылых фасадов лишь путала. Останавливало лишь то, что если спросить напрямую, в городе вообще невозможно работать станет. Созерцание представителя Ордена Святой Инквизиции в беспомощном состоянии плохо влияет на сознание горожан. Это вызывает лишние обсуждения и неуместное желание показать всячески пренебрежение к нелёгкому труду инквизитора. А долгие обстоятельные расспросы, от которых допрашиваемый будет дрожать и заикаться, приведут его не к лёжке вампирской, а к какому-нибудь храму (а где ещё клясться, что непричастен ни к чему?).
     Стемнело, и стало поздно пытаться кого-то отловить - добропорядочные горожане разбрелись по домам да тавернам, а недобропорядочные жались в тенях, не желая лишний раз общаться с инквизитором. Одного такого Гленн, кажется, уже встретил. Впрочем, то могло оказаться и крысой, и псиной - движение он отметил краем глаза уже тогда, когда миновал эту узкую щель между домами.
     И снова безликость улиц. В маленьком Кэльмвилле Гленн без труда угадал бы любую из улочек с первого взгляда - он там вырос. В Айронхерте, который так близко расположен к сердцу Ордена, Гленн бы тоже почти не плутал, поскольку неплохо успелего узнать. Да и в едва ли не дюжине иных городов, где доводилось проводить различные расследования, инквизитор бы разобрался, куда идти. Но Аустеннит был ему ещё знаком мало. Тот же Моро успел его весь излазить, пока развешивал узелки. Городок маленький, да, но даже в нём по незнанию можно заблудиться.
     Инквизитор пребывал в скверном настроении. Раздражённый в злую крапинку, он едва сохранял спокойное выражение лица, будто кто-то его мог здесь увидеть, но нет-нет да проскальзывало недовольство во взгляде, а с губ срывались беззвучные ругательства, когда очередной поворот не выводил на какую-нибудь широкую или хотя бы знакомую улицу. Так произошло и в этот раз, однако очень быстро инквизитор переменил мнение - посреди улицы стояла довольно знакомая тележка. Золотарь Юрбен вышел на работу. Идя вперёд, Рехтланц уже скрывал не раздражение, а ликование.
     - Добрый день, милейший, - проговорил инквизитор, узнав в тёмном силуэте недавнего знакомого.
     Золотарь отчего-то не разделял хорошего настроения инквизитора. Он будто бы побледнел, это было заметно даже в сумраке ночи. Губы искривились в вымученной заискивающей улыбке. Чуть ли не в поклонах рассыпался, здороваясь с мастером инквизитором, да всё время понемногу пятился, всем своим видом пытаясь показать, что встреча случайная, все спешат по своим делам, да и вообще чего стоять? Подхватив тачку, Юрбен покатил её прочь.
     - Куда направляетесь, милейший? - не отстал от него Рехтланц и подстроился под торопливый шаг золотаря. Его ни капли не смущал факт недавней беседы в обители. В конце концов, он же отпустил этого мужика на свободу, поговорив? Да, узнал не всё, но и мучить дальше не стал. Это ли не человеколюбие? И хоть сей грешник не раскаялся, инквизитор не был на него зол, потому как знал, что следующей беседе быть. Правда, он представлял её иначе, но не всё ли равно?
     - Так ить... ить... самая работа мо сейчас, ваша святость! Надо вычистить выгребные ямы по улице Ткачей. Потом водосток у бань Алмера опять засорился...
     - Перестали добропорядочные аустеннитцы малефицию творить? Покаялись ли во грехах своих ведьмы, упыри и вампиры? - размеренно спросил Гленн, припомнив одну из бесед с золотарем.
     Гленн шёл рядом с Юрбеном. Тот старался смотреть или на руки, или на тачку, или вообще вперёд - главное не на незваного спутника. И потому он не мог видеть, с каким интересом инквизитор разглядывал его руки. Помнится, совсем недавно они были опухшими от недавних вывихов. От такого долго следы не сходят, ан нет, не в этом случае.
     - Творят, ваш-святость. Намедни старуха Бортишница на меня проклятиями орала и в спину зло плюнула. Не иначе как порчу навестить хотела!
     - А другие как себя ведут? - с живым интересом спросил инквизитор. По тону можно было понять, что он будто бы даже сопереживает несчастному золотарю.
     Телега попала колесом в яму, подскочила. На мостовую перед Гленном шмякнулся ком смешанного с соломой помёта. Золотарь без капли брезгливости взял его в руки, помял.
     - Как обычно, вас-сятость. Но Боришница самая настоящая ведьма! Думаю, она главная стерва в их шабаше, никак не ниже.
     - И что же, целый шабаш обосновался в городе? Полагаете, это связано со старой ведьмой, что жила когда-то в городе?
     - Старые, молодые — все они одинаковые, мастер. Разъезжают на метле, али на черном козле и как вши. Что мори их, что не мори - не выведешь. Потому что с демонами спят. А Борштницу поди сам Сатанакий дерёт.
     - А не тонешь ли ты вместе с ними, Юрбен? - мягко поинтересовался инквизитор, будто норовя голосом залезть в золотарскую душу. - Не затягивает ли тебя ересь?
     Видать, Рехтланц перестарался. Или наоборот, попал в точку. Юрбен уронил тачку. Содержимое вывалилось ему на ноги, инквизитора же забрызгало по колено. Рехтланц не сказал ни слова, но с укором посмотрел на золотаря. Раздражение не выплеснулось наружу, хотя Гленн мог бы сказать многое этому криворукому мужику. Впрочем, даже столь мягкий взгляд испугал грешника. Тот попросту развернулся и побежал прочь от инквизитора, бросив телегу.
     Даже не успев сообразить, что делает, Гленн побежал следом. Он очень не любил, когда кто-то намеревался скрыться. Сбежал - значит, виновен. И не столь важно, в чём. Честный человек просто так не побежит.
     Погоня... Зачем? Гленн осознавал, что шансы догнать золотаря не так высоки, как хотелось бы. Тот здоров, вполне бодр, разве что излишне толст. На одном упрямстве у инквизитора хватало сил лишь не отставать. Всё бы кончилось ничем, но золотарь решился ускользнуть в канализацию через водосток. Увидев, что беглец застрял в позорном положении, Гленн перешёл на шаг, стараясь выровнять дыхание.
     - Что же ты убегаешь, Юрбен? - снова без намёка на угрозу поинтересовался он, стараясь не выдать свою усталость голосом. Сердце колотилось сильнее, чем обычно после пробежек. В висках стучало. Если бы золотарь имел возможность видеть инквизитора, он бы наверняка осмелился предпринять ещё одну попытку побега, на этот раз более удачную. Но он не видел, и Гленн был этому рад.
     - Я не виноват, мастер! Не виноват! - Юрбен засучил ногами. Голос его из каменого мешка канализации звучал глухо. - Она единственная кто по доброму отнеслась. Я не знал, не знал, что она ведьма!
     - В чём ты не виноват, Юрбен? Расскажи мне всё, - всё тем же мягким тоном поинтересовался инквизитор. Усталость отступила на второй план.
     Юрбен перестал дёргаться. Попытался развернуться, но, кажется, застрял ещё больше - Гленн и не думал помогать. Ему надоело бегать по этому городу.
     - Эта та ведьма. Нищенка. Она добрая. Хоть и страшно рядом с ней иногда. Она говорила, что никогда не трогает людей. Только их...
     - Какая нищенка? Опиши мне её.
     - Высокая. Худая. В лохмотьях. И кожа у нее бледная, как рыбье брюхо...
     - А глаза? Ты видел её глаза?
     - Светлые. Очень светлые. Серые, - отрывисто проговорил золотарь. Должно быть, ему было очень неудобно.
     - Это она исцелила тебе руки, Юрбен?
     - Она...
     - Познакомь меня с ней, - попросил Гленн, начиная смутно догадываться о чём-то.
     - Я бы с радостью, мастер, да она мне голову оторвет, если расскажу кому. Пожалейте...
     - Юрбен, если она не трогает людей, я ей ничего не сделаю. Клянусь. Мы с ней делаем одно дело. Ты же знаешь, ради чего я приехал в этот город?
     - Да и не знаю я где она прячется, — продолжил он. — Сама находит меня кода надо. Она только по-ночам из логова выходит. Днём прячется и носа не кажет.
     Догадки постепенно начали обретать форму. Способность исцелять сразу напомнила недавний разговор с отцом Бартоломеем про Благих Сестёр. К тому же фраза "Она говорила, что никогда не трогает людей. Только их..." - что она значит? Уж не то ли, что её добыча основная - вампиры, и что именно за ней сейчас все гоняются? Солгала ли она? Очернена ли её душа убийством трёх юных паладинов? Может, это вампиры хотят уничтожить её чужими руками, и именно потому совершили это злодеяние? Или есть третья сила? Вопросы, вопросы, вопросы! Были бы на них ещё ответы!
     - Найди её и расскажи обо мне. Пусть найдёт меня, - проговорил инквизитор. Юрбен дёрнул задом. - Ты выполнишь эту мою просьбу?
     - Я сделаю все, что смогу, мастер, - сдался Юрбен.
     - Благодарю, Юрбен. - Гленн помог золотарю вылезти из трубы, хотя с одной рукой это было непросто. - Вот видишь, а ты убегал. Помни, что со мной лучше дружить и говорить откровенно. В конце концов, моё дело - найти убийцу, а не портить настроение добропорядочным аустеннитцам.
     Договорив, Гленн пошёл прочь. Вспомнил про то, что не знает дорогу, слишком поздно, и возвращаться уже совсем не хотелось. Но на этот раз плутания оказались коротки. Гленну повезло наткнуться на Аустеннитский собор, и уже от него добрёл до монашеской обители. Послушники на входе явно были удивлены столь поздним возвращением, но не сказали ни слова. Гленн как-то поднялся по лестницам, добрёл до своей кельи. Раздеваться сил не было - оставшихся крох хватило лишь на то, чтобы скинуть перепачканные в дерьме высокие сапоги да плащ. После этого Гленн завалился на кровать и провалился в глубокий крепкий сон, не думая ни о вампирах, ни об умертвиях, ни о золотаре.

9 марта 3057 года IV Эпохи

Аустеннит, день

 
    Гленн проснулся поздно. Солнце уже высоко стояло в небе - судя по всему, дело шло к обеду. Инквизитор не спешил вставать с кровати - он долгое время просто лежал, предаваясь размышлениям.
    Встречу с вампирами он, вероятно, проспал - Гленн не помнил, чтобы его кто-то будил. Впрочем, не исключено, что его просто не смогли разбудить. Или вампиры не прислали слугу. Или ещё что - гадать бесполезно и глупо, поскольку проще расспросить привратника. Можно (и даже нужно!) написать ещё одну записку вампирам и уже в ней объяснить, что к чему, а также договориться о новой встрече. Что касается дальнейшего... Всё зависит только от других. Уговорит ли Юрбен ту нищенку встретиться с инквизитором? Поможет ли эта встреча в расследовании?
    Инквизитор поморщился. Отчасти из-за того, что неосторожно пошевелил раненой рукой, и та отозвалась ноющей болью. Отчасти из-за того, что расследование оказалось в самом противном состоянии, когда от следователя ничего не зависит. Вроде бы есть факты, вроде бы предприняты какие-то действия, но результата пока нет, и нужно выжидать. Выжидать, пока случай подкинет новую информацию. Выжидать, пока придёт ответ на предпринятые действия. В такие моменты просто нечего делать - старых сведений уже мало, новых ещё нет. Бегать в надежде, что случайные действия дадут результат? Глупо. Просто ждать? Тяжко. Но будто есть выбор! Сложись всё иначе, и это время свободное можно было бы потратить на встречу с маркизой. Однако сейчас это бессмысленно - сия особа наверняка обиделась на отказ, и попадаться ей на глаза себе дороже.
    И всё же валяться на матрасе до самого вечера Гленн не собирался. Он всё-таки поднялся, привёл себя в порядок - повезло, что имелись чистые вещи, и отмывать пришлось только сапоги. Прочее могло спокойно подождать. В этот раз Гленн справился без помощников, потому как никуда не торопился, да и отёк на руке спал. Шея тоже ныла намного меньше. Самочувствие явно было лучше, чем сутки назад. Для полного счастья не хватало лишь набить желудок чем-нибудь, и потому Гленн направился к монастырской кухне.
    Если инквизитор и лелеял мечту о миске похлёбки, ломте хлеба да добавке, то Единый (или Сатаниэль - тут так просто не скажешь) распорядился иначе. К Гленну почти сразу направился один из братьев. От прочих он отличался закрученными усами и телосложением, выдающим не просто богослова, а бойца. Кажется, этот брат обучал юных паладинов искусству фехтования. Рехтланц даже вспомнил его имя: Алмер. Беседовать раньше не доводилось, но за четыре неполных дня в обители инквизитор со многими так или иначе встретился.
    - Доброго вам дня, брат Алмер, - первым поздоровался Рехтланц. - Что-то случилось?
    - Мне нужно с вами поговорить, брат Гленн, - вместо приветствия сказал брат Алмер. Инквизитор заметил на его лице некоторую озадаченность, волнение.
    - Конечно, я всегда готов вас выслушать, - спокойно кивнул Гленн. Кухня была достаточно просторна, чтобы разместиться подальше от прочих монахов.
    - Сегодня ночью отец Бартоломей кое-что принёс в мешке в монастырь и очень просил... просил это сжечь, - монах будто бы и был готов доверить Рехтланцу какую-то тайну, но всё равно был терзаем пока что непонятными инквизитору сомнениями. - Отец-настоятель очень не рекомендовал беспокоить вас... Однако я не рискнул действовать без беседы с вами, - произнесённое признание успокоило брата Алмера, отсекло сомнения.
    - Что сжечь? - нахмурился инквизитор, не успевший понять, что же так взволновало монаха. - Мешок ещё у вас?
    - Я оставил его в печной.
    - Ведите, - распорядился Гленн, мысленно попрощавшись с так и не съеденным обедом.
    В пути брат Алмер успел подробнее рассказать инквизитору обо всём. Он пересказал историю отца Бартоломея о нахождении этого мешка, о поручении и о том, как он всё-таки не смог выполнить задание. Инквизитор его не перебивал, следил за дорогой да размышлял. Правду ли отец-настоятель рассказал про то, как нашёл умертвие? По какой причине он не желал впутывать Гленна в это дело? Зачем перепоручил сжигание кому-то другому, если хотел сохранить это в тайне?
    Но вот показалась печная. Гленн вошёл в тёплое, почти жаркое помещение, огляделся. Никакого мешка он не видел. Не нашёл его и брат Алмер.
    - Куда он делся? Я же.. я же оставил его тут, на крюке. Богом клянусь!
    - Не поминайте имени Единого всуе, брат, - заметил инквизитор, пытаясь взглядом найти хоть какой-то след. Почувствовал он только запах креплёного вина. - Вы причащались недавно? - поинтересовался инквизитор, оглядываясь.
    - Утром, - сглотнул Алмер. - И потом принял немного. Не каждый раз от меня требуют сжечь оторванную голову девушки, которая мне подмигивает.
    - Это звучит... Необычно. Расскажите мне, Алмер, про это дело. Говорите, утром вам принёс мешок отец Бартоломей? - переспросил Гленн, нарочно допустив ошибку.
    - Ночью.
    - А когда примерно? В час Бдения, к Утрене, или ближе к первому часу?
    - Примерно через час после окончания Бдения, - уточнил Алмер.
    - Отец Бартоломей часто вас беспокоит различными поручениями, отличными от обучения паладинов?
    - Нет. Никогда, — добавил он чуть подумав. - Это было впервые, хотя я не удивился. Он всегда относился с приязнью к преподавателям приюта. Кто из учителей станет отказывать ему?
    - Вы с отцом-настоятелем в хороших отношениях?
    - У меня не было поводов для обид на него, - весьма двусмысленно ответил монах. Впрочем, сейчас инквизитора больше интересовало другое, и этот ответ монаха он решил обдумать позднее.
    Печная едва ли имела иные выходы. Ряд печей, крюки на стенах, поленницы дров, увесистый топор для их колки, кочерги. Но ни намёка ни на умертвие в мешке, ни на тайный ход.
    - Опишите мне содержимое мешка, Алмер, - попросил Рехтланц.
    - Там были оторванные конечности. Руки, ноги.. и они шевелились... Чёрт! - он вытаращил глаза и дернул себя за ус. - Я помню как покойница махала мне ручкой... Приветливо так... Исайя! Это что же она заигрывала со мной?
    Монах о чём-то задумался, выпучил глаза и сглотнул. Рехтланц не был совсем чёрствым типом, и потому искренне сочувствовал брату Алмеру. В этот раз он не стал даже одёргивать того.
    - А голову... кхм... помните?
    - Что? А.. да...
    Умертвие оказалось девушкой. Как монах заметил по виднеющимся из мешка обрубкам, девушкой молодой, худенькой и даже симпатичной. На этом месте описания монах чуть споткнулся, но Рехтланц сделал вид, что ничего не заметил. У девушки были очень светлые волосы, жёлтые глаза. У Алмера оказалась замечательная память на лица, и потому инквизитор не сомневался, что нашёл бы по услышанному описанию черт лица нужное ему умертвие даже среди толпы точно таких же светловолосых и желтоглазых ревенатов.
    - Вы верно поступили, Алмер, что всё-таки обратились ко мне, - улыбнулся инквизитор и одобрительно положил руку на плечо всё ещё задумчивого монаха.
    - Да.. я рад.. рад услужить Церкви, мейстер Гленн...
    - Сколько в обители выходов помимо главного? - перешёл инквизитор к делу.
    - Четыре.
    - Опишите мне их, пожалуйста. Полагаю, едва ли беглянка или её похититель решили задержаться в святом месте.
    Инквизитор в сопровождении брата Алмера осмотрел все выходы. У четвёртого им улыбнулась удача. Редко используемая дверь оказалась открыта. Быстро найденный ключник сообщил, что в его связке недостаёт ключа от этой двери. Обнаружил он это только сейчас - очень уж давно не приходилось отпирать эту дверь.
    Этот ход вёл к крепостной стене. Тьма узких глухих переулков не предполагала спокойных прогулок. Такое место будто бы создано, чтобы красться, воровать, сбегать, таиться. Должно быть, ступив туда, легко заблудиться - столь безлики во тьме все эти стены, развилки да повороты. Не жаловались только тощие монастырские собаки, лениво жрущие обрывок чьих-то штанов. Они подумывали зарычать на инквизитора, но добыча оказалась интереснее.
    К сожалению, пол следов не сохранил, по которым можно было бы вычислить путь беглеца. Чисто из интереса Гленн поинтересовался, есть ли в обители собаки, обученные брать след. Оказалось, что есть. Спрашивать, для чего они нужны простой обители, обучающей паладинов, Гленн не стал. Не стал он и просить привести такую собаку. Лишь прошёл немного дальше, осматриваясь. Никаких отпечатков не нашлось, однако Гленн заметил место, из которого, вероятно, похититель умертвия спустился в коллектор.
    Инквизитор замер, вглядываясь в этот лаз. Эта чернота не предвещала ничего хорошего. Что там может быть? Сколько тварей мог приютить этот подземный мир? Не так давно Гленн уже рискнул спуститься в похожий лаз. Там его поджидал вурдалак. Конечно, место было другое... Но не стоит ли вспомнить этот горький опыт? Вряд ли в канализации окажется больше следов, чем здесь. Одному идти? Глупость. Тащить ещё кого-то? Тоже глупость. Собаки из-за всех этих миазмов быстро окажутся бесполезны. Незнание дороги сделает только хуже.
    Резко развернувшись, Рехтланц вернулся к брату Алмеру и ключнику.
    - Распорядитесь, чтобы ту дыру закрыли чем-нибудь. Да и дверь... Покрепче закрывайте. Так будет лучше всем, - только и сказал он монахам.
    После этого Гленн распрощался с братьями и отправился искать привратника. Из-за сообщения об умертвии появился новый повод наведаться в сопровождении вампира к другим ревенатам. Поэтому неплохо было бы узнать, пытался ли вампирский слуга встретиться с инквизитором этой ночью.
    Оказалось, пытался, и не он один.
    Первыми возжаждали повидать инквизитора воины маркизы. Им ответили, что в монастыре Гленна нет, а через какое-то время сам отец Бартоломей отправился беседовать с маркизой.
    Вторым честно собирался выполнить обещание вампиров тот слуга. Привратник сообщил, что инквизитора запретил будить отец-настоятель. Это, конечно, было не очень хорошо, но если подумать... Вот что бы сумел сделать Гленн в таком состоянии, в каком он вчера вернулся в обитель? Не было бы пользы от встречи. А то и вред... Слуга попросил передать, что вернётся следующей ночью. Инквизитора обрадовал тот факт, что вампиры не отказались помогать ему.
    Поблагодарив привратника, Гленн вернулся в свою келью. Там он довольно сухо изложил события последних дней для отчёта в Орден. Возможно, нацарапал бы и больше, но смысла в изложении ещё не оформившихся размышлений не видел. Разве что добавил, что едва ли нищенка, встреченная золотарем, повинна в смерти паладинов. Скорее уж сами ревенаты устроили это безобразие. Но предположения предположениями, а конкретного результата пока нет.
    Над вторым сообщением Гленн думал дольше. Требовалось составить сообщение для вампиров. Но в итоге Гленн только сообщил, что ночью был занят расследованием, и потому не смог явиться на встречу. Написал, что необходимость встречи не уменьшилась, поскольку появились новые вопросы к умертвиям.
    Дописав, инквизитор оделся для выхода на улицу и неторопливо дошёл до храма, где и оставил записку. На обратном пути он заметил стайку играющих детей. Рехтланц захотел было просто пройти мимо, но донёсшийся детский голосок повторял стишок, который заинтересовал инквизитора. Гленн сделал вид, что занят совершенно другим, но слушал внимательно.

"Когда взойдёт на небо рыжая луна,
Когда охотник вечный станет вдруг добычей,
Когда ловец его - крови его раба,
Которой он напишет в мёртвых лицах вычет.
Когда на службу неживых придёт палач,
Когда дитя Скупых найдёт в добре погоду,
Когда надменных смех умрёт - и станет плач,
Когда погрязнувший во мраке вознесёт молитву Богу.
Когда вовеки Падшего настигнет Божий Пёс,
Но меч карающий его вернётся в ножны,
Так не познав нечистой крови или слёз,
Пока на небе зиждется луна, что цвета крови
- и срок тому седмица и не боле"

    Декламировавший стишок ребёнок вдруг сорвался с места, и прочие детишки бросились в рассыпную, крича: "Ведьма, ведьма!"
    Инквизитор простоял достаточно, чтобы услышать этот стих ещё раз, хотя и в первый узнал достаточно и запомнил. Библиотекарь из обители припоминал схожие детали. "Охотник станет добычей", "молитва, которую вознесёт проклятый", "дитя скупых"... Все эти обрывки из воспоминаний библиотекаря прекрасно расположились в простом детском стишке от какой-то игры. Как же быстро проклятье переползло с вырванной из книги страницы на улицы Аустеннита!
    И луна несколько дней уже красная... И вампиров поджирает другой вампир...
    Гленн резко одёрнул себя и направился в монастырь, больше не задерживаясь и не отвлекаясь на окружающие мелочи. Пророчество это или нет, не стоит подгонять к нему события реального мира. До добра никогда не доводило такое. Не доведёт и сейчас. Какое ему дело до какого-то пророчества, когда не найден убийца паладинов?
    Рехтланц вернулся в обитель и наконец перекусил. Пища монахов была горяча и сытна. После этого инквизитор наведался к лекарю. Тот сменил повязки на чистые и чем-то обработал раны. Дальше Гленн думал заглянуть в библиотеку, но встретился по пути с отцом Бартоломеем.
    - Приветствую вас, отец, - поздоровался с ним Рехтланц. Он не собирался подставлять брата Алмера, но жаждал поинтересоваться про маркизу и её поведение. - Не найдётся ли у вас время для беседы?
    - Время для беседы, говоришь? - Бартоломой внимательно посмотрел на него. - А что. Очень хорошо, что ты решил побеседовать со мной, брат Гленн. Есть время. Есть... Хоть сейчас есть!
    - Где будем беседовать?
    - Идём за мной.
    Отец Бартоломей привёл инквизитора в монастырский храм. Служба к этому времени прошла, братия разошлась по делам. Только в уголке смирено возюкал шваброй благообразный старичок. Ровно горели на алтаре свечи. Пахло миррой, ладаном, полынью и воском. Гленн, следуя за настоятелем, зашёл за алтарь, огороженный от остального зала ширмой.
    - Прежде всего, ответь, - Бартоломоей резко развернулся к Гленну. - За каким... Господь прости... демоном тебе понадобилось калечить единственного городского гвоночиста?!
    Рехтланц опешил и с недоумением взглянул на Бартоломея. Гленн в этом городке за последние несколько дней пережил многое. Он убил вурдалака ножом и выжил. Он спокойно улыбался, когда был окружён голодными вампирами. Он даже не ринулся выяснять, с какого перепугу настоятель монастыря ночью приносит в обитель разрубленное умертвие и просит учителя фехтования сжечь! Но при этом Рехтланц не мог понять, причём здесь золотарь и почему отец Бартоломей так сердит. 
    - Я хотел поговорить о маркизе... - начал было Рехтланц, но передумал, решив объяснить хоть что-то: - Впрочем, как пожелаете. Золотарь Юрбен пытался утаить ценную информацию. Повреждения он получил незначительные, потому как не далее чем вчера вечером мы с ним встретились и спокойно поговорили.
    - Незначительные? — Настоятель отпрянул. — Маркиза утверждала, что руки его были красные, как клешни вареного рака и широкие как лопаты. Из-за этого он не прочистил канализацию и замок едва не утонул в нечистотах! Надеюсь информация того стоила. Как твое расследование в отношении смертей паладинов? 
    - Маркиза? Интересно. Но вечером его руки были в нормальном состоянии. Полагаю, если вы его вызовете, то сможете сами в этом убедиться, - на этот раз спокойная маска инквизитора не выдала никаких лишних эмоций. -  Расследование ещё идёт. Следов достаточно, но они пока ещё слишком запутаны, чтобы что-то однозначно ответить. Ночью наведаюсь в пару мест, где надеюсь получить новые зацепки.
    - Наведаетесь? — настоятель сощурился. — Опять? Ну хорошо. Наведайся. Поспеши, брат Гленн, потому что времени у тебя аккурат до утра. Утром сюда придут солдаты маркизы чтобы вытолкать тебя из Аустеннита взашей, - отец-настоятель отвернулся. То ли он был огорчён, что инквизитор не успеет завершить расследование, то ли печалился, что беседа ни к чему не привела. — К сожалению, я не смог переубедить её...
    - Благодарю, отец Бартоломей, что сообщили. Постараюсь ускорить события и найти убийцу. В противном случае... Впрочем, незачем вам лишнее знать. Только помните, что я дела не бросаю, - уверенно проговорил инквизитор.
    - Вы уже знаете, кто убил?
    - Ночью будет ясно, - повторил свой недавний ответ инквизитор, покидая отца Бартоломея.
    Гленн не солгал настоятелю. Он не намеревался бросить смерти паладинов просто так. И пусть маркиза направит своих вышибал в монастырь, Гленн не дастся им. Уход со сцены будет преждевременным. Но Аустеннит достаточно велик, чтобы затаиться в нём. Живут же здесь умертвия уже пятьдесят лет? Обитают же вампиры безнаказанно? Сейчас не столь важно светить официальным статусом и вламываться в дома аристократов. Хватит и незаконного существования - вампирам и умертвиям нет разницы, где будет жить Гленн, а золотарю и подавно.
    Он ушёл к себе в келью, где принялся собирать вещи. Что-то он возьмёт с собой. Что-то бросит. Коня и необходимые вещи придётся переместить на какой-нибудь постоялый двор - отсюда их потом уже не забрать будет, особенно если маркиза решит присвоить эти вещи себе. Одежду заменить на менее приметную - так потом будет проще слиться с толпой. Приготовления - сейчас. Окончательный уход из обители - потом.
    Инквизитору было плевать на всех местных правителей. Плевать на маркизу и её задетое самомнение. Плевать на местные законы, служащие удовлетворению желаний только одного человека. Плевать на тупые формальности. Плевать на возможные последствия. Единственное, что сейчас имело смысл - поиски виновного. Поиск того убийцы, что решил, будто может безнаказанно убивать паладинов. И дальнейшая кара. По Закону. По совести. По Долгу.

9 марта. Вечер.

Катакомбы под Аустенитом

 

— Повтори! — потребовал Рот Роонт, когда первоначальные восторги Братсва стихли и все уставились на монаха. — Повтори, что ты там говорил о завещании?

— Завещание… значить…— капитан Харальд наморщил облезлое чело. — Сиротскому приюту… Все деньги…

— К аагху, прости меня Боже, приют! — монах быстро перекрестился. — Где сам пергамент?!

— Я его потерял, — поник головой капитан. — Оно было в плаще, но его порвали собаки…

— Собаки, — эхом повторили Мунн и Нунн.

Монах изменился в лице. Глянул на графиню. Графиня де Вилен прикрыла нижнюю половину лица рукавом. Он посмотрел на инквизитора. Его святейшество Вермунд покачал головой.

— Дитя скупых найдет в добре погоду,— процитировал он по памяти. — Я вас предупреждал, брат Рот. Зло порождает еще больше Зло, но вы меня не послушали.

Рот Роонт не ответил. Он обхватил голову и уселся за стол. Вместо него подал голос господин Франс Гордон.

— Странно слушать такие речи от инквизитора, спалившего более ста ведьм!

— Девяносто восемь, — поправил отец Вермунд, немного подумав. — Но с годами человеку свойственно меняться, ибо, милостью Божией он становится мудрее, аки столетний дуб делается крепче и могучее незрелого ростка.

— Так это…— единственный глаз Аудульфа смотрел на капитана и солдат так, как если бы место них ему явился сам Сатанакий с целым воинством Бездны. — Выходит, что мы сами… сами приблизили свой конец?!

— А была ли на завещании печать нотариуса? — дотошно уточнил Аделмер. — Без печати это просто бумажка, коей мы вправе подтереться.

— Не помню. — Харальд начинал злиться. — Кажется, не было.

— Хвала Исайе!

— Рано хвалите, господин Франс, —подал голос староста Аустенита, господин Бодан. — Цыплят считают по осени.

— Вы, на чьей стороне, господин староста?! На нашей или…

— На стороне Братсва, разумеется, — ответил Бодан. — Но я так же привык открыто смотреть Правде в глаза. Если завещание найдут, то за нотариусом дело не встанет.

— Я не хочу умирать! — завопила Аелла. — Вы слышите?! Не хочу!

— Ну что вы, ваша светлость, — бросились утешать ее купец и главный законник. — Еще ведь ничего не случилось…

В гулких переходах подземелья протяжно и тоскливо завыл господи Вольстрам.

Ему вторил мастер Бубу, принявшись гулко колотить лбом в стену.

— Что вы замерли, идиоты?! — обрушилась на Братство графиня. — Сделайте что-нибудь! Я ваша госпожа! Я приказываю!

— Смерть, — тихо проронил главный ткач, — как бы уровняла нас всех…

— Тихо! Во имя Господа, заткнитесь вы все!

Все разом заткнулись. Даже Вольстрам оборвал вой на самой высокой ноте, потому что никто не ожидал, что сиплый голос Рот Роонта может так греметь.

— Успокойтесь, — произнес он гораздо мягче. — У нас еще есть шанс помешать пророчеству. Вспомните, что было в последних строках…

 

Через час...

 

— Дитя мое, — Рот Роонт тронул Вирджинию за локоть.— Готова ли ты еще послужить Братству? Есть неотложное дело...

Сообщение отредактировал НПС: 01 Июль 2020 - 21:02

9 марта 3057 года IV Эпохи
Аустеннит, день

    До вечера Гленн успел приобрести простую одежду и отыскать подходящее место, чтобы укрыться там от внимания маркизы. Конечно же, не в таверне - если маркиза решит отправить на поиски инквизитора своих людей, те в первую очередь обыщут все места, где можно снять комнату. Гленн в не самой богатой и чистой части Аустеннита на три месяца выкупил комнату у какой-то старушенции. Та поначалу не хотела сдавать, но Рехтланц нашёл, как её убедить. Кроме всего прочего, из этой комнаты было удобно попадать на крышу, а по крышам уйти можно далеко. Рехтланц помнил про состояние своей руки, но даже с такой вполне можно попытаться выполнить столь простой для здорового человека трюк.
    Гнедка инквизитор вывел из монастыря под видом необходимости перековки и поместил его на какой-то постоялый двор, неплохо заплатив. Денег осталось в кошеле не так много, и на этом Гленн решил прекратить свои траты. Вернувшись в монастырь, он вновь посетил лекаря. Больше для беседы - Рехтланц не таил, что утром ему придётся покинуть обитель, и потому интересовался, как он может ухаживать за раной в пути.
    Бродя по городу, Гленн невольно вслушивался в беседы. Не искал он еретические мотивы в чужих речах, но все они сводились к одному. К зверскому убийству некого купца. Инквизитор, не желая пугать горожан посторонним вниманием, остановил скучающего стражника, патрулирующего город.
    - Не подскажете ли, любезный, о чём говорит весь город? Кажется, кого-то убили? - обратился он к стражнику.
    - Ха, убили! - невесело усмехнулся тот. - Настоящую бойню устроили, мастер инквизитор. Пятерых господ, сторожа местного и пса дорогого.
    - Ужас какой!
    - И не говорите! Средь бела дня! И, главное, кого?!
    - И кого же?
    - Купца одного, Йову Аш'Рона. Слухи идут один страшнее другого.
    - Как мало стоят нынче жизни, - вздохнул Гленн.
    - Оказывается, хорошим мужиком этот купец был. Он перед смертью успел завещание составить. Представляете, он сиротскому приюту целое состояние подарил!
    - Какой благородный поступок, - искренним тоном заметил Рехтланц. - Да только когда оно всё достанется сиротам с этими бюрократическими проволочками?
    - Все были так поражены и случившимся, и завещанием, что устроили уже всё! И утвердили завещание, и даже деньги перевели!
    - Да упокоится душа купца с миром. В этом бренном мире всё произошло слишком быстро, но там, - инквизитор набожно устремил взгляд в небеса, - там всё зачтётся. Уверен, в молитвах добрых не раз Йову упомянут.
    - Дай-то Единый, - вздохнул стражник.
    - Благодарю за ответы вас, любезный. Несите свою службу дальше, и пусть всякое зло обойдёт вас стороной!
    Распрощавшись со стражником, Гленн продолжил свой путь. Он не знал купца Йову. Не интересовался им. Есть ли какая связь между этим убийством и прочей бесовщиной, происходящей в городе? Возможно. Но Рехтланц не собирался влезать в это расследование. Нечего лишний раз мелькать под носом у людей маркизы и напоминать о своём существовании. Для того, чтобы просить у инквизитора помощи, она, должно быть, слишком горда.
    За этой всей беготнёй успело стемнеть, и уже привычно к инквизитору пришёл слуга вампиров. Не менее привычно этот слуга пригласил Гленна следовать за ним. Инквизитор привычно подчинился и позволил позже завязать себе глаза. До того, как единственный видящий глаз закрыла непроницаемая для света повязка, Рехтланц несколько раз успел заметить краем глаза появление слишком быстрых для человека силуэтов. Будто бы за ним кто-то следил. Возможно, это были вампиры. Возможно, ещё кто - в этом хаосе событий не оставили свой след только демоны. Конечно, инквизитору не нравилось всё происходящее, но был ли у него выбор? Как у человека - возможно. Даже совесть бы ни разу не проснулась. Как у инквизитора же, долг отсекал любые существующие решения. Все они лишь вредили делу. Вот и оставалось лишь следовать за вампирским прихвостнем и пытаться понять, что же творится вокруг.
    Вероятно, умертвия обосновались под землёй. Может, в каком-то подвале. Может, то была городская канализация. Гленн чувствовал лишь уходящие вниз ступени, сырость, плесень, вонь нечистот. Путь оказался долог, что, впрочем, не отметало вариант подвала - в городах, основанных в бывших крепостях, убежища, тайные ходы и просто подземелья могут вести достаточно далеко. Идти было неуютно. Инквизитора не покидало ощущение взгляда в спину, но повязка не давала ничего рассмотреть. Ступени были скользкими, и пр