Сюжет: "Alase kan varkate!"

Сообщение отредактировал Драйк: 15 Июль 2020 - 02:47

Сообщение отредактировал Драйк: 15 Июль 2020 - 02:56

Сообщение отредактировал Драйк: 15 Июль 2020 - 02:58

15 онтинэля

     Как плуг, медленно и тяжело, Драйк прошёлся вдоль рядов стражи, оторванной от поглощения сдобренной просянки. Солдатни он перевидал немало и успел прийти к убеждению, что на деле «золотого легионера» от «вольника» отличает только качество доспеха и прямо пропорциональное количество спеси.

     — Захвачена пересыльная тюрьма, — начал он веско и без предисловий, — гарнизонных забили как ягнят.

     — Ублюдки... — робко сорвалось с чьих-то засаленных уст. Измерив шагами кордергардию и принявшись мерять её в обратную сторону, Драйк продолжил:

     — Часом позже в «сторожевом» квартале убили десятерых парней магистра Ивеса и опустошили казармы. Знаете, что это?

     — Бунт, капитан? — с энтузиазмом предположил рябой юнец, шмыгнув носом.

     — Это голод. Лютый, он выворачивает кишки так, что хочется сожрать собственные уши, потому что кончилась крысятина.

     Он не вглядывался в лица, полагаясь на годами натасканное чутьё. На время отвлекаясь от сожалений о брошенной каше и упражнений в вычислениях, заключавшихся в подсчитывании дней до жалования, кто-то засомневался. «Решают, считать ли меня за осла. Обычное дело».

     — Прямо сейчас в ответ на облавы магистра ван Ивеса на улицах возводят баррикады.

     — Началось, — тем временем тоном пророка возвестил сержант ван Дахс. Но возвестил тихо, себе под нос, не попирая дисциплины. Драйк как раз проходил мимо и остановился рядом.   

     — Сержант, ваш отец титланец?

     — Так точно, — исполнительно отозвался тот, считая, что понимать - не его дело.

     — А дед?

     — Так точно, капитан, и прадед! — тут уже его щёки не преминул зайтись лёгкой краской родословной гордости, ведь не часто улучишь возможность блеснуть предками с официозом. Драйк минул его. Развернулся, оказавшись перед всеми лицом. Мрачным, злым и непреклонным.

     — Как коренного титланца, сержант, вас должно тошнить этим салом, при виде того, как рабочие из старого города лезут друг на друга, чтобы не оставить собственных детей без варёной собачатины. Не забывайтесь и не поддавайтесь спеси. Мы с ними топчем одну и ту же землю.

     «Жалеют, что просянка остыла. Кто-то точно считает за осла. Но кто-то непременно слышит». Он продолжал, переводя теперь тяжелый взгляд с одного на другого, пока не увидел каждого. Кто-то — слышит. И этого достаточно. Пока.

     — Оружие в наших руках затем, чтобы поддерживать порядок и защищать тех, кто безоружен. А не карать людей за то, что мы все сейчас ослаблены минувшей войной. Я не могу похвастаться вашей родословной, сержант, но, во имя Мохольгана, это мой дом и мой долг оберегать его, так же, как и долг каждого из вас. Вы сейчас выйдете на улицы – и не приведи аагх, кто-то из вас будет злоупотреблять полномочиями.

     Он разослал патрули. Влез в седло воронка, отправив вперёд своих парней тыловой разведкой к баррикаде. И, побряцевая доспехами, его отряд двинулся сквозь угрюмо притихшие улицы.

вместе со Слагателем

          — Мне известно, что среди вас Нод Мирош и Урт Ладек. Уставом обязываю вас выйти немедленно, — вслед за названными именами двух стражей, по сведениям его разведки, дезертировавших из рядов ван Ивеса, наступила зловещая тишина. Пятясь, вороной конь нервно топтал гнильё, которым отряд Драйка только что обшвыряли из-за покошенной баррикады, состоявшей из извоженной в грязи телеги да закопчённых столов из местных харчевен. Драйк остановил лошадь и несколько долгих мгновений стоял молча, меряя укрепления взглядом. Наконец, из-за них донёсся хриплый голос:

     — Устав больше не действует, капитан.

     Ладонью стряхнув с доспеха шмат гнилой капусты, он проскрежетал зубами, крепче сжал поводья, отчего конь под ним тихо затанцевал.

     — Ошибаешься. Здесь – действует.

«Проклятье, нигде он не действует. Брехня собачья». Драйк выдохнул, упрямо уставившись перед собой.

     — Выдайте мне этих людей, — продолжил он, повысив грубый баритон так, чтобы его услышали далеко за укреплениями. — И я разрешу вам разойтись без последствий, поверив в ваше благоразумие.

     На этот раз с кислыми кочанами и прочей дрянью в отряд городской стражи ухарски полетели ещё и убедительные куски кирпича. Пришлось разворачивать коней, укрывая их головы, а самим понадеяться на прочность шлемов.

     — Лучше иди отсюда, капитан, — поучительно посоветовал ему, видно, один из тех легионеров, кого прочие выдавать и не собирались. — Законы тирана больше не действуют за этой преградой. Отныне закон в руках простого народа!

     — Даю вам время до полудня, — не желая впадать в суесловие, он поставил здесь точку и увёл отряд, оставляя за спиной едкие насмешки и издевательские выкрики. Углубившись в переулок и едва скрывшись за углом от обзора бунтовщиков, подозвал к себе Хогана, командующего разведкой.

     — Идите в тыл и ждите моего сигнала. Если всё так, как ты говоришь, из вооружённых там только те двое дезертиров. Действуем осторожно и без мокрухи. Уйду я – отходите и вы. 

     А вернувшись спустя пару часов, обнаружил всё ту же телегу и те же столы, всё так же упёрто громоздящиеся посреди улицы. Но что-то изменилось, он чувствовал это. Словно предвещая беду, над крышами коротко и тоскливо кликнул кречет Слух. Вскоре его нагнал один из разведчиков, беря коня под уздцы.

     — У них подкрепление. Теперь там с десяток стражей магистра Ивеса и… вам это не понравится, капитан. Но там старики-ветераны и увечные в отставке. Узнал пару с Ауксина.

Драйк замер, останавливая отряд на треть стрелища от заставы.

     — Отставить, — наконец, тяжело махнул он рукой.

     — Капитан?

Разведчик подался вслед за конём, которого Драйк вдруг развернул и направил в противоположную сторону улицы, удаляясь от баррикад.

     — Навестим магистра Ивеса. Проверим, как он там, я искренне за него встревожен…

вместе со Слагателем

      Он думал решить всё без излишней горячности.

      Магистр Ивес, вообще отличавшийся аристократической бледностью, теперь был бледен необычайно. Встретив спешившегося и теперь стремительно направляющегося к нему Драйка неприкрыто враждебным взглядом, он отстранился к своей страже, опираясь на щеголеватого вида трость. Магистр хромал на левую ногу.

      — Ваши люди баррикадируют мои улицы! Проклятье, да что вы творите, Гаетан?!

      — Мои люди? — его глаза холодно сверкнули. — С чего вы взяли, магистр?

      От Драйка не укрылась желчь, с которой было произнесено его новое звание. Но куда больше его бесило сейчас то, что со своей жеманной манерой во всём показывать свое пренебрежение к нему, этот человек не расставался даже сейчас, когда речь шла о слишком серьёзных вещах. Шторм, наконец, приблизился так, что Ивес, сумел бы разглядеть оставленные в старых драках сколы на зубах его оскала.

      — Кончайте уже прикидываться кисейной барышней, магистр, — прорычал он по-пёсьи. — Я не знаю, на какую дичь вы сподобились, что весь город вот-вот разорвётся по швам, но лучше бы вам выслушать один мой совет.

      — Оставьте ваши советы при себе! Что вы себе позв…

      Драйк бесцеремонно тряхнул его за ворот.

      — Слушайте сюда, Гаетан. Катитесь подальше из столицы, спасите себе шкуру...

      Изящная трость взметнулась вверх, и Драйк отскочил прочь, получив ею по рукам. Кто-то из стражи за спиной Ивеса подоставал мечи. Но кто-то так и остался стоять, с явным любопытством ожидая похабных зрелищ.

      — Да вы, верно, пьяны!

      — Я трезв, как никогда, аагх возьми!

      Тут из-за спины Ивеса перед ним выскочил какой-то тетерев, раскидывая руки в стороны.

      — Мир! Мир, хеиры!

      — Иди народ помири, нахрен, — даже не удостоив его взглядом, бросил Драйк, уже готовый кинуться вперёд снова. — Вы позорите армию, Ивес!

      —Да что вы такое говорите?!

      — Успокойтесь, магистр Шторм, — снова вмешался человек Ивеса. — И скажите внятно, в чём суть ваших претензий? Должен заметить, своей вспыльчивостью вы позорите армию не меньше!  

      Эта попытка увенчалась плевком, яростно вылетевшим из-под уса Драйка на мостовую. Он выпрямился, коротко и шумно выдохнул, впервые взглянул на миротворца, который оказался благообразным человеком с аккуратными русыми усами.

      — Объясните господам, почему полроты вашей стражи сейчас по ту сторону застав? — язвительно призвал он к ответу Ивеса.

      — Это дезертиры, — не моргнув глазом бросил тот. — Магистр, должно быть, знает, что несколько бараков были сожжены и разграблены бунтовщиками. Должен сообщить, что некоторые солдаты изменили присяге и присоединились к толпе.

      Драйк пошёл ва-банк:

      — Бунтовщиками или отрядами мести? Там, на баррикадах, старые вояки, отставные, с иными из них мы бились на той окаянной реке, — теперь он обернулся за спину, где в немом ожидании застыли пришедшие с ним, а затем обвел взглядом людей Гаетана. — Неужели каждый здесь думает, что все эти люди решили поиграть в юнцов-революционеров, а не вышли, чтобы ткнуть нас в ту несправедливость, что творит стража? Вы прекрасно знаете, о чём я говорю, магистр.

      Ивес слушал его, наклонив голову. Верхняя губа его дёрнулась, обнажая зубы. Видно, воспитанность и терпение уже окончательно изменили ему.

      — Послушайте, Шторм! — он подался вперёд, а пытавшегося их примирить грубо отпихнул в сторону. — Не стройте из себя девственника, впервые попавшего к селуниткам! Вы не хуже меня знаете, что чернь давно стреляет по страже из арбалетов, нападает на патрули, препятствует задержанию горлопанов, провокаторов и подстрекателей, призывающих народ к бунту. Эти, так называемые, отряды мести – ничто иное, как попытка исполнить Закон, чем вы, магистр, манкируете! — здесь он в горячности неверно истолковал слова об «отрядах мести», но от правды ушёл недалеко, а, может быть, даже и стал к ней ближе.

      Твёрдо выслушав всё это, Драйк однако не был до конца уверен, что понял последний термин. Но виду не подал, готовясь выбросить козырь.

      — Закон – это не приказ сверху. И мне жаль, что именно приказы вы считаете превыше его. Вы – трус, магистр.

      Уголки губ на бледном лице дёрнулись вниз. Гаетан ковыльнул вперёд и с маху залепил тростью по зубам Драйка, не успевшего увернуться. Тот рыкнул и, тут же схватившись за проклятый костыль, довершил его движение так, что в следующее мгновение магистр стражи Ивес растянулся на мостовой. Благообразный человек с аккуратными усами тотчас бросился к нему, помогая подняться, но был отвергнут.

      — Пошёл вон! Пошёл вон, Драйк!

      Шторм медленно и тяжело шагнул в сторону, краем глаза на всякий случай поглядывая на людей Гаетана.

      — Убирайтесь! Или я не ручаюсь за себя! Я не потерплю оскорблений и унижений! Я зарублю вас как пса!

      — Зарубите. Куда дальше, — ус Драйка опасно дрогнул. Рассудок с трудом сдержал порыв гнева в ответ на такое излюбленное Ивесом сравнение, рука сама собой легла на рукоять палаша. Но затем он оглядел всех тех, кто имел возможность наблюдать это не вполне достойное зрелище.

      — Я не хочу крови здесь, — рыкнул он. Стража отсутствующе переминалась с ноги на ногу, ожидая развязки, потому что ко всем прочим неприятностям начал покрапывать гаденький холодный дождь. Но Драйк был непреклонен. — Мы достаточно напускали её на границах, время зализывать раны и понять, что война окончена, — он убрал ладонь с рукояти клинка, меряя взглядом вставшего на ноги Гаетана. — Мы поставили себя в угол, терроризируя тех, кто этого не заслужил. Из-за недостатка мужества подчиняясь приказам, спорящим с законом. Дальше – хуже, если продолжим в этом упорствовать. Выбор за каждым из вас. Я не хочу здесь крови.

      Ивес всё это время молчал, но на его губы прокралась тень какой-то заговорщицкой улыбки. Драйк знал, что она означает, но пути назад уже не было. Партия, в которую он вступил, разыгрывалась на выбывание.

      — «Мир вам и вашему…», — проговаривая вслед за своим пером, Айзек был прерван.

      — Не надо этих приветствий и подхалимских формальностей, пиши: «Канцлер ударился в тяжкие. Я сделал всё, что мог. Примените уже, блять, доступные только вам меры…».

      — Капитан, можно без «блять»? — квартирмейстер поднял брови, отрываясь от письма и умоляюще глядя на Драйка снизу-вверх. — И перефразировать бы, а то этот тон…

      — Ты меня слушаешь или нет? Ладно, можно без «блять», согласен. Пиши дальше, — Шторм, не глядя, со стуком ткнул пальцем в бумагу, смазав свежие чернила, Айзек терпеливо убрал его руку. — «Ибо штурмом брать Дворец правительства и сосать из людей последние соки не собираюсь, точка».

      — Так и написать: «Не собираюсь – точка»?

      — Нет, точка это точка, Айзек. «Лучшая битва – та, которой не было, форсируйте события».

      — Звучит так, словно вы пишите своим офицерам, — наконец, высказался Рауш, когда отправленные с посланием к Белансам и Шелегор уже покинули штаб. Драйк покосился на него, в задумчивости приглаживая бороду.

      — Хорошо.

      — Драйк, это самоубийство. Я не понимаю, на что ты рассчитываешь, — старик Хоган был мрачен, но спокоен и курил трубку, поглядывая во двор и задымляя всю небольшую камору. — Мы или здесь или за баррикадами, держаться особняком у нас не хватит мощи даже для блефа Дертану. Ещё далеко не все «бронзовые» готовы тебя поддержать, я знаю, ты можешь мыслить на холодную голову.

      В дверь послышался стук, явился сержант Дак ван Дахс. Глаз у него заплыл порядочным синяком.Дело в том, что проигнорировав приказ канцлера разбирать баррикады, Драйк всё же отправил отряды на поиски беглых заключённых. И, едва сержанту удалось схватить одного, тот заорал благим матом, что стража бьёт безвинных, чем тотчас спас себя, призвав на помощь бунтовщиков. Отряд еле унёс ноги.

      — Разрешите, всё же выскажусь, магистр, — кашлянул сержант, стоя в дверях. — Вы пытаетесь бдеть и защищать закон там, где он вам уже не принадлежит. Люди взяли его в свои руки. И пока мы для них «псы канцлера» – будем, я извиняюсь, получать по морде.

      Драйк выслушал его с каменным лицом.

      — Вот как? На пару слов вас, сержант, зайдите, — Хоган закрыл за ним дверь ногой, так как обе руки его были заняты тем, что забивали в трубку новый табак. — Я кретин по-вашему?

      — Никак нет, — вежливо отозвался Дахс, приплыв к нему сквозь тяжёлый дым.

      — Порядка давно нет, ровно, как и закон теперь там, где с площади громче горланит какой-нибудь шаромыжник. Собирайте всех, кто ещё не прыгнул за борт. Сию минуту.

      — Гиблое дело, — Хоган покачал головой.

      — Это оправданный риск. Выполняйте, сержант!

      Собрав на плацу своих «бронзовых», среди которых не меньше шести десятков составляли и его бывшие «вольники», Драйк объявил, что в этой части приказы канцлера больше не действуют. Сразу же вслед за этим рукой несчастного Айзека ван Дертану было написано неоднозначное предупреждение.

Вместе со Слагателем

Читать обязательно под "Полюшко поле"

      Дело близилось к сумеркам, споры продолжались. Хоган терял терпение:

      — Даже если нам и удастся превратить это место в то, где можно держать осаду, нас не хватит, чтобы протянуть и недели без довольствия, которое ты получал от Дертана!

      — Посчитал, наконец?

      — На восемь с половиной дней. Восемь дней с половиной на оставшихся пайках, —  вяло отозвался Айзек, растёкшийся над столом с бумагами, и Драйк упрямо уставился на Хогана. Старик сдался. Так показалось Шторму.

      — Ладно. Всяко, уже поздно вертать взад. Будь, что будет. Я знаю, что у тебя в голове и уважаю за это. Просто боюсь, мы самонадеянно поспешили.

      — А как ты себе это представлял, аагх возьми, думал немного пострелять по бунтовщикам? У нас не было времени думать. Проклятье.

      — Ты и сам понимаешь, что положение безнадёжное.

      — Да! Ты доволен?!

      — Успокойся.

      — Я спокоен. Просто не мог поступить иначе.

      — Я знаю.

      Снаружи раздался тяжёлый строевой шаг.

      — Если это то, о чём я думаю, старик Дертан довольно шустр для своих лет, — едва успел высказаться Айзек, как двери распахнулись, впуская заместителя Драйка, капитана Ленджера, в сопровождении десятерых солдат из другой части.

      — Магистр Драйк Шторм, — достав и развернув письмо, зачитал капитан. — Приказом правителя Республики, канцлера ван Дертана, вы смещены с места командующего стражей и разжалованы. Вас предписано взять под арест и доставить в Сардалер, — он опустил письмо. — Давайте не доводить дело до кровопролития. Отдайте ваш меч, Драйк.

      Вопреки логике происходящего, его это вторжение отчего-то развеселило. Драйк тихо усмехнулся, но потом сразу же сделался серьёзным снова.

      — Мне кажется, я вас ждал, капитан. Как раз хотел поделиться впечатлениями о Сардалере, мы там перекантовывались, когда ходили на Спрайте, помнишь, Айзек? Захолустный остров, на самом-то деле, с не слишком гостеприимными ряхами колодников и их сторожей. Зато вид из казематов, должно быть, на самое Срединное море.

      — Драйк!.. — Айзек не выдержал и встрепенулся, вскочив от бумаг. — Магистр! —поправился он и тотчас умоляюще обернулся на заместителя. — Господин капитан, он пьян, — соврал он на чистом глазу, — Сожалею.

      — Даже если не на море, то там хотя бы не видно ваших гнусных морд. Капитан.

      Краем глаза Драйк переглянулся с Хоганом. Медленно отстегнул ножны и передал палаш Ала Саара в руки бывшего заместителя. Его взяли под конвой. Капитан Ленджер, махнув рукой, дал знак солдатам и Драйка увели, оставив в штабе какого-то осиротевшего Айзекиля и угрюмого старика.

      Как только шаги снаружи притихли, Хоган сильно схватил Рауша за ворот.

      — Соберись, аагх тебя подери, ещё ничего не потеряно…

      Во дворе при виде капитана кто-то из «вольников» готов был достать мечи. Заметив это, Драйк спокойно мотнул головой в знак отрицания, продолжая молча идти среди своих конвоиров. «Надеюсь, у них хватит ума…» - он опасался, что кто-либо предпримет действия без руководства Хогана.

      Они вышли на улицу, охваченную зимними сумерками. Было холодно, ведь одеться как следует не было времени, и на лёгком морозе тело быстро стыло под рубахой. Но всё это было не важно.

      «Один капитан, мечники и копейщики общим числом в тридцать, — считал он, иногда глядя по сторонам. — Переулки и внутренние дворы. Тактически слишком выгодная местность, чтобы ею не воспользоваться». Он поднял голову и благодаря высокому росту заглянул над шлемами стражи на бодро идущего впереди капитана. «Этот не дурак. Но обмануть можно». Драйк снова опустил голову, глядя под ноги и словно вслушиваясь. Ровный звон и шелест оружия и доспехов. Но он ожидал услышать что-то другое.

      Арбалетный болт лихо прожужжал в воздухе и ударился, пробив доспех, в тело Ленджера. Драйк пригнулся. Ещё четыре стрелы сразили двух. Конвойные подняли щиты, окружая пленного глухой стеной и стремясь подойти к павшему капитану, надеясь, что он, может быть, ещё жив, но обстрел продолжался, барабаня по дереву, словно крупный град.

      «Двадцать восемь. Надо разбивать врукопашную. Давай, старик, ты знаешь, что делать». От соседних домов впереди отделились семеро с поднятыми перед собой щитами и теперь стремительно приближались к рядам конвоя.

      Драйк коротко глянул по сторонам. «Добрая дюжина струхнула. Боевой дух никуда не годится. Хватит небольшого манёвра». Мечники Хогана быстро сблизились с ними и, отразив первую атаку щитами, бросились под ноги копейщикам, попадая прямо вглубь построения.

      — Оружие! — заорал Драйк, когда первые из стражи кинулись наутёк. Кто-то из своих бросил ему короткий клинок. Скоро вояки штормовой роты, раскидывая строй изнутри, обратили в бегство больше половины. Не в силах и дальше сохранять за собой пленника, остальные, однако, ещё держались и некоторое время отражали атаки налётчиков. Но лишь до тех пор, пока не случился небольшой численный перевес. И тогда, закинув щиты за спины, они всё же благоразумно предпочли уйти невредимыми.

      — Возвращаемся в часть, живо! — немедля отдал приказ Драйк, как только стальной бег латной стражи стих в глубине улицы, и нагнулся, чтобы подобрать свой палаш из ещё тёплых рук мёртвого Ленджера. Из-за близстоящего покошенного домика вышел Хоган. Встретившись с ним взглядом, Шторм выпрямился, полоща рубашкой на слабом ветру. Старик приблизился и заключил его в короткие сильные объятия.

      — Нельзя больше медлить, — Драйк хлопнул старого вояку по спине и отстранился, поймал его взгляд. — Ты прав, сложно будет выстоять в одиночку. Нужно объединить силы. Мы вне закона.

Вместе со Слагателем

      Оставшийся с ним вместе с доброй частью «бронзовых», сержант Дак ван Дахс оказался незаменим. Коренной титланец, он знал каждую улочку, как линию собственной руки. В отличие от Шторма, которого не было дома слишком давно.

      — Магистр, что, если договориться с восставшими с улиц Каменщиков и Гончаров? — предложил он, едва услышав, что Драйк собирается готовить укрепления. — Тогда нам удастся оцепить сразу половину квартала.

      — Вот именно, незачем нам возводить новые заставы, когда можно перетащить готовые, — поддержал сержанта Хоган. — Объединим, да направим потом отряд наших сапёров к мосту и, вон, на выход к площади, пусть роют рвы, насыпают валы и ставят нормальные пикеты, покажем собакам такие укрепления, к которым они побоятся даже сунуться, а не эти кучи гнилья и рухляди.

      — Ты рассвирепел не на шутку, — немногим позже, уже собрав отряд, заметил Шторм.

      — Конечно. Они чуть не отправили тебя в колодки.

      — Я напросился.

      — Это они напрашиваются.

      Недолго подумав, Драйк обернулся к нему, отвлекаясь от доспеха, который ему помогали надеть.

      — Тут нет правых и виноватых. Мы просто делаем то, что до̀лжно.     

      Стемнело и к баррикадам шли при свете факела. Мерный шаг копыт по мостовой, шелест лат и тихий скрип сёдел. Вот и всё, что нарушало мрачную тишину квартала черни.

      — Эти кварталы, — поправив простой солдатский кабассет, подал голос сержант, ровняясь конём с Драйком, — издревле поставляют служак в городскую стражу, в армию и флот.

      Шторм покосился на него.

      — Они служат, чтобы как-то прокормить себя и свои семьи. И никак не могут поднять оружие на соседей и родственников за то, что те хотят есть. Те солдаты ван Ивеса не дезертиры, магистр, а честные люди. Извиняюсь, но так я думаю.

      — Вы славный человек, сержант, — кивнул ему Драйк.

      Они приближались к заставам.

      — Стойте и ни шагу дальше! — предупредили их из-за кучи хлама. — У нас здесь есть лучник!

Драйк поднял ладонь, остановив отряд стражи.

      — Опасно. Согласен. Но как насчёт десятка хороших арбалетов, иначе латы лук пробивает через раз.

      Недоумённое молчание.

      — Кто здесь главный?

      «Главный» оказался старшим камнетёсом, человеком с решительным взглядом и короткой рыжей бородой. Внимательно и серьёзно вникнув в обстоятельства, он коротко выдохнул, кивнул и безоговорочно передал Драйку старшинство. Объединив силы, баррикады перенесли ещё до полуночи.

Вместе со Слагателем

16 онтинэля,

примерно после полуночи

      «Ночной Гост…». Так гласила деревянная вывеска, освещённая тусклым светом из окон трактира. Дело в том, что когда-то трещина пришлась прямо на букву «ь».
 
      Некто объявился на пороге и взял выпить. Но если бы среди захмелевшей шантрапы, а именно картёжников, наёмных мордоворотов, дезертиров и бездельников – искателей приключений, нашёлся кто-нибудь повнимательнее, заметил бы, что посетитель не пил совсем, а вскорости завязал разговор с трактирщиком:
      — Пожрать есть что?
      — Бобы,— трактирщик, широкий детина с кустистыми бровями и вымученными глазами, повесил на плечо засаленное полотенце и вытер руки о фартук.
      — Давай, — и ладонь гостя хлопнула по столу так, что иные из тех, кто сидел поблизости любопытно обернулись. Сквозь пятерню блеснул серебряный соверен. Сказочные деньги за миску тощих, похожих на сморщенных головастиков, бобов из прошлогоднего стручка.
      Почуяв запах лука из чьего-то рта у самого уха, Драйк пропустил под усы короткую усмешку. Сержант Дахс оказался прав, здесь можно было попытать счастье.
      — Что, молодцы, слюнки потекли?
      Он залил бобы сикерой. Миска ушла в три глотка, ведь во рту не было и крохи с утра, а казалось, прошёл целый год.
      В спину ему упёрся чей-то особенно острый взгляд. Бряцнув доспехами из-под плаща, Шторм встал и медленно обернулся. Тускло блеснула рукоять палаша.
      Перед ним вылупилось невыразительное и густо заросшее бородой лицо какого-то кондотьера. Тот стоял, держа в руках пинту эля. Удостоенный вниманием, он с шумом выпил содержимое, рыгнул, вытер бороду засаленным рукавом. И сказал:
      — Как сильно надо не ценить свою задницу, чтобы приволочь её сюда, законник.
      Драйк смерил его спокойным взглядом.
      — Иди, опохмелись, — и поднял повыше серебряную монету. Несколько горящих пар глаз проводили её до ладони трактирщика. — Получите по такому, да ещё два сверху. Долой Дертана.
      Бородатый рассвирепел.
      — На понт нас берешь?! — и перехватил руку Драйка. — Думаешь, дурачков тут нашел, выслужишься за их счет?!
      В зубы выпивохе убедительно врезалась стальная перчатка. Палаш покинул ножны, создав дистанцию между хозяином и отнюдь не дружелюбно настроенной публикой.
      — Надо быть глухим идиотом, чтобы до сих пор оставаться в неведении, — осадил Драйк. Кондотьер злобно проскрежетал зубами, — этот квартал скоро полностью перейдёт в руки народа, — кто-то недоверчиво хмыкнул. Он взлетел на какую-то грязную табуретку, чтобы все его видели и слышали и с лязгом убрал палаш. — Я магистр Драйк Шторм и моя часть теперь вне закона лжеца. Со мной - наёмники, честные парни из бронзового. Если не ответим на террор сегодня, завтра нас снова будут иметь в задницы! Мы - закон! Я пришёл сюда за храбрецами, а не за дураками.
      «Раз, два, три… порядка пяти десятков морд», - быстро сосчитал он.
      — Кто из вас пойдёт со мной?
      Кто-то протолкнулся к нему из-за спин. Угрюмая, испещрённая шрамами ряха молча уставилась на него снизу-вверх, словно ожидая чего-то. 
      — Мы – свободные люди свободного государства, — продолжал Драйк. Пока осознание не пришло к нему, вызвав под рёбрами короткий прибойный шквал. Угрюмой ряхой оказался Дагрон аш’Хартски. Тот самый Даг, которому досталось в Анхарте. — И так должно быть всегда.
      Шторм шагнул вниз. Они крепко обнялись.
      — Слава Мохольгану, брат. Думал, больше не увижу тебя.
      Немой промычал, что тоже рад видеть капитана живым. Держа молодца за плечо, Драйк снова обернулся к остальным.
      — Кто из вас пойдёт со мной? — теперь он поднапряг глотку сильнее.
      Мгновение – и ближние к нему мордовороты взорвались радостным рыком.
      — Идиоты! — надсадно прилетело из задних рядов. — Идите! Сабельное мясо, кондомы. Вами попользуются и выкинут, как всегда…
      «Десятеро» - бегло оглянул он тех, кого уже сумел заполучить. И упрямо двинулся вперёд.
      — Каждый из вас волен выбрать, я никого не обязываю, но прошу о помощи.
      Он столкнулся взглядом с лысым и крепким, как репа, моряком – плотные руки, упёрто сложенные на груди, сплошь были забиты морскими регалками. Пару из них где-то под рубахой носил и сам Драйк.
      — Мы с парнями обошли Срединное море и всю Республику от Турангола до Фаэмары. И вот один закон: сильные используют слабого. И я призываю вас не быть слабыми. Воспользуйтесь своим шансом и никогда не упускайте его.
      Моряк оглянулся на кого-то из своих собутыльников. И молча шагнул к нему. Драйк кивнул ему и снова развернулся к остальным. Он уже не спрашивал, требовал:
      — Кто из вас пойдёт со мной?
      Присоединились ещё четверо. «Пятнадцать» - заключил Шторм.
      — Что ж, просиживайте за пойлом зады до гробовой доски. Идём. Здесь собрались пьяницы и трусы.
      На глазах у остальных он выдал аванс тем, кого удалось навербовать. А, уводя их, обернулся и на прощаньице мотнул головой куда-то за спину, в сторону уже открытой двери:
      — Вы знаете, где меня искать.
 
      Снаружи их встретил Хоган с несколькими «вольниками». Старик, конечно, верил в капитана, но всё же предпочитал быть на стрёме.
      — Мало, — поравнявшись с ним, выдохнул Драйк. — Но и харчи сейчас дороже гнаться за числом. Смотри, кто со мной, — он подтолкнул Дагрона за плечо в свет факела.
      — Сволочь живучая, — Хоган рассмеялся и хлопнул парня по спине. — Он стоит десятерых.
      — Подрядим этих помахать лопатами, пусть вместе с нашими работают у блиндажей, — затем распорядился он и, нагнувшись ближе к старику, добавил вполголоса, — только посмотри на эти морды. Если что, у нас отныне железная дисциплина.

Вместе со Слагателем

16 онтинэля

     — По махотке-то можно, успокойся, — Хоган ткнул его в плечо жестяной солдатской кружкой, на дне которой бултыхнулась крепкая брага. — Шоб лучше спалось. Два часа ты, два часа я.

     Когда отряды сапёров приступили к работе, под покровом ночи, как тати, они вернулись в часть и теперь вяло спорили меж собой, оставшись в штабе вдвоём.

     — Убери от греха подальше, — мотнул головой Драйк, вставая из кресла, где давеча Айзекиль строчил послания мятежным кланам. — Иди, отдыхай. Проснёшься капитаном, работы будет много.

     — Повышаешь меня? — Хоган издал свистящий смешок и, не дождавшись энтузиазма в ответ, выпил всё сам. Затем он задумался, почёсывая кружкой пыльную бороду, и поймал Шторма на полушаге в проёме дверей. — Ты сказал сегодня: «Нет правых и виноватых, мы просто делаем то, что должно». Неужели не думаешь, что Дертан дурак и все его гончие – отпетые негодяи? Я вот полагаю как раз таким образом.

     Драйк облокотился о косяк, ответил, не оборачиваясь.

     — Мы все стоим друг друга. Все в одной шлюпке.

     — Не понял.

      «Простая случайность. Если бы не тот морозник на дороге. И если бы не та девчонка, которую пожалел», — подумал он, но сказал по-другому:

     — Мне, нашим людям, просто повезло в тот день, когда отряды Шелегор устроили облаву на Ивеса и меня, и я заручился словом Хассалана. В наших кварталах было тихо, пока продолжали давить Гаетана, вынуждая идти на грубые меры. Сенатору нужен в лице канцлера и его людей враг народа и кровопийца. Такова правда, старик.

     Хоган, слушавший с приставленной к бороде кружкой, медленно обошёл Драйка и вперил в него костистый палец, заговорщицки щурясь:

     — Я никому не расскажу про эту меланхолию.

     — Махинацию, — поправил его Шторм, подняв бровь. — Хряпнешь ещё, хитрец, и я скажу, что тебе привиделось. А теперь – приказываю занять свободную шконку, капитан Мартен.

***

     Спустя условленные два часа Хоган заменил его на дежурстве, которое Драйк провёл в часовой башне казарм вместе с двумя стражами. А едва светало, голос сержанта ван Дахса оторвал его от солдатской койки.

     — В Старом городе беспорядки,— отсалютовал и доложил сержант Драйку, севшему на краю соломенного матраса. Тот уже натягивал сапоги. — Начались всего пару часов назад. Стража Ивеса разобрала баррикады на Тисовой улице. И вызвали кавалерию. Говорят, это конные отряды Аима дер Кромма. Кони топтали толпу, и... была страшная давка...

     И без того худой, ван Дахс осел в щеках и посерел, измотанные глаза у него заплыли кругами. Подумав, бедолага добавил:

     — Перед этим в солдат магистра ван Ивеса стреляли с крыш. Говорят, даже убили его адъютанта.

     Драйк встал, встряхнулся, одним махом ладоней убрал тёмные волосы к затылку. Выглядел он спокойным, но только для неискушённого глаза.

     — Вольно, сержант, идите, отдохните. Только позовите-ка Рауша.

     — …что вообще творит эта… — Шторм долго, но безуспешно искал словцо, пока Айзек сонно грыз срезанное перо, готовое вновь пуститься в бой. — Есть у неё чувство меры?.. Проклятье. Я тебя звал вообще по другому поводу.

     — Кому пишем сегодня? Императору? — после вчерашних памфлетов, он был готов ко всему.

     Драйк холодно промолчал в ответ на его остроту. Из чего Айзек заключил, что он по-настоящему не в духе, и сам осунулся в плечах.

     — Есть один человек, которому я доверяю. В некоторых пунктах.

     Написали послание к капитану-магистру Ибсену ван Таллю. Как казалось Драйку, они с ним понимали друг друга в одном немаловажном для обоих вопросе, пускай «эльвенорская» паранойя временно исполняющего обязанности генерала армии, тогда едва не вывела Шторма из душевного равновесия.

     — И всё-таки, возвращаясь к сенатору Шелегор, — закончив с посланием, снова взялся за живое Драйк, уже по пути к выходу из части, где его ждал отряд. Ниже его на голову, Айзек едва поспевал за широкими шагами, рассекающими плац. — Ещё капля моего терпения, и я сам пойду к ней справляться – какого хрена её люди продолжают провоцировать стражу. Знаешь, что я думаю? — Шторм резко остановился и обернулся, так что Рауш едва не впечатался ему в бронированную грудь. — Почему и старик Беланс до сих пор молчит? Потому что они теперь грызутся друг с другом. А мы теряем ценное время. Оно сейчас на вес золота.

     — Почему бы не бросить клич тому, который с орлиным носом… — вдруг предположил Айзек.

     — Хассалану?

     — Да, человеку, который сначала чуть не пристрелил теб… вас, магистр, — он бегло оглянулся по сторонам, — а потом любезно познакомил с сенатором.

     — Слабый ход. Мне нужны действия сенатора, а не её пешек.

     — Сейчас мы их не добьёмся, хоть и сделали всё, что могли, нет, ты туда не пойдёшь, —прошипел он вполголоса, заметив его запротестовавший взгляд. — А когда выбора нет, самый правильный ход – это единственно возможный.

     — Ладно, — с досадой согласился, наконец, Драйк, не желая больше тратить время на споры. — Сейчас же отправь к нему гонца.

     Обстоятельства были не сказать, что совсем плохи, но, конечно, из ряда вон. Иные из ополченцев видели оружие в первый раз, порядок нарушали хлынувшие из Доков и бедняцких кварталов волны тех, кто боялся расправ стражи и проделок преступных банд, слетевшихся, как мухи на дерьмо, на звуки надвигающегося государственного переворота. Тем не менее, за ночь рвы были вырыты, валы насыпаны, приставленные к отрядам ополчения бывалые из штормовцев и стражи насадили подобие дисциплины и наскоро обучали сапожников, скорняков, а то и свинопасов держать строй и клинки. По совету Айзека и «бронзового» фельдфебеля Драйк распорядился, чтоб теперь никто не мог попасть за укрепления без досмотра и описи. Каждые «ворота» поставили охранять пикетами.

     Когда Шторм покидал очередной рубеж, то пересёкся с отрядом Хогана. Завидев его, старик вскинул руку, быстро сблизился с ним, бряцая доспехом:

     — Кап… тьфу, дьявол. Магистр! Никак не привыкну… — он схватил его под локоть и отвёл в сторону. — Не смотри так, я пытаюсь быть официальным. Ты в курсе последних новостей?

     — Да, — ему докладывали каждые полчаса.

     — Ну, так вот. Доки у нас в тылу. А ты должен быть нормально прикрытым, не находишь? Я не думаю, что тамошняя шантрапа может выступить на стороне Ивеса, но если эта примадонна решит ударить по нам, то ударит с двух сторон.

     Драйк покосился на него скептически:

     — Сейчас онтинэль. Прибойные волны хлещут так, что самые высокие когги загребают фальшбортом. Ты уверен, что это не бред сивой кобылы?.. — старик был бледным, как полотно, явно не успев проспаться как следует. — Меня больше заботит то, что всяк, кому не лень прёт теперь под защиту баррикад. И прут они в том числе из Доков, где бесчинствуют шайки. Там нужен порядок.

     — Я рад, что ты тоже это понимаешь, — он вымученно оскалил в улыбке щербатые зубы. — Выделим парней для зачистки Гнезда попрошаек и Доков.

     — Ни к чему геройство и лишние жертвы, сперва проведём разведку. Соберём по два десятка из «вольных» в каждую позицию.

     Что и сделали, едва солнце встало в зенит. А когда минул полдень, до Шторма донеслись новые вести.

Вместе со Слагателем

      Кто-то из ополченцев беспрепятственно пропустил за баррикады ораву с оружием. Но Шторму, уже развернувшему отряд на разъяснение, в ту же минуту было передано, что в сопровождении десятерых явился человек с орлиным носом и теперь дожидается его. Тогда, сердито выдохнув, он отправил вместо себя капитана Мартена, а сам двинулся навстречу. Очень хотелось лично взглянуть в карие очи.

      Хассалан с интересом осматривался вокруг, сцепив руки за спиной.

      — А ты неплохо тут всё организовал, капитан, — сказал он, словно и не замечая, насколько зол был человек, который с металлическим лязгом воронёной брони притормозил бодрый шаг и остановился напротив. — Я думал, ты просто запрёшься в казарме и не будешь отсвечивать, а ты вон как… не ожидал. Совсем не ожидал!

      — Да. Так вышло.

      Наступила угрюмая, как лэвиэльская ночь, тишина. Наконец, учуяв погоду, Хассалан вскинул острый подбородок:

      — Чего ты хочешь?

      Драйк говорил медленно, словно тесаком разделяя слова. «Пусть глотает и вникает». 

      — Остановитесь. Вы зарвались. Ты и сенатор. Чем она занята, пока ты без конца провоцируешь беспорядок? Ты не задумывался?

      — Каждый выполняет свою задачу.  

      — Она медлит. Догадываюсь, почему. Впрочем, это пустое, и я хотел говорить именно с тобой. Не думай, что я не ценю твоего слова, но было сделано достаточно, пора остановиться.

      — Драйк, восстание способно победить, только когда оно не стоит на месте. Оно ширится, атакует, захватывает территории. Утерять инициативу для него – смерть.

      «Кто, интересно, внушил ему эти познания? Неужто сама Шелегор? Иначе, где нахватался».

      — Я скажу тебе, что происходит, — сложив руки за спиной, он медленно двинулся вокруг него, словно чёрная акула. Злая, как старый ментор. — Грызня за тёплое место, ценой скорейшего исхода и «блага», о котором ты так красиво мне высказался давеча. Самотёк и бесконтрольные действия отрядов повстанцев. Пойми, они не хозяева нам. Инициатива теперь в наших руках.

      — Предлагаешь коммуну? А ты, я смотрю, вошёл во вкус. Мне это нравится! Но не всё сразу…

      «А не попусту ли я трачу время. Что ему до всего того, обо что он горазд был чесать язык. Кто он, в конце концов? Полукровка-атраванец, а здесь – наёмник без родины. Что ему до меня и до титланцев, и вообще... сколько ему платит сенатор?».

      — Слушай, коммуна, — сердито подтрунил Драйк и, уже зайдя ему за спину, кивком головы увлёк за собой, — идём-ка со мной…

      — Магистр, этот идиот пропустил пять десятков с оружием, — Хоган встряхнул за шиворот тощего парня со взглядом телёнка.

      — Хеир! — воскликнул ополченец, поправляя сбитый набекрень грязно-синий шаперон. — Это же люди с Правого берега! Стражники, несколько солдат из Бронзового, восставшие с Колиглаза, а из северных Доков целая толпа. Я знаю почти всех, а тех, кого не знаю, знают те, кого знаю я!

      — Кретин, — сплюнул Шторм и бросил Хассалану, скорее от злости, нежели от прежнего желания что-то втолковать ему. — Видишь ты эту толчею? Будет только хуже, если не будем думать своей головой.

      — Невозможно контролировать всё, — отозвался тот, но Драйк уже дознавался у Хогана.

      — Кто их привёл? Ты видел?

      — Это Коли по кличке Докер. Он сержант из Доков, в прошлом служил в Золотом легионе. Говорит, дезертировали почти все тамошние стражники, когда им приказали стрелять в людей. В самих Доках вообще не осталось стражи. Воры и портовая шваль захватили район и грабят склады.

      — Веди к нему.

      Сержант Докер оказался сухим невысоким человеком с сетью мелких морщин вокруг глаз и болезненно-жёлтым лицом. Казалось, ему совсем недолго до отставки. Пышные, подкрученные на концах усы, жёсткая, прямая осанка бывалого фалангиста-копейщика. Что-то в нём вызывало уважение.

      — Сержант, — в приветствии коротко кивнул Драйк. — Скажу сразу – мне лестно, если вы и ваши люди решили, что здесь лучше, чем на другой стороне реки.

      — Там не просто хуже, магистр, — на шаг подвигаясь к нему ближе, Докер сошёл на свистящий шёпот. — Там полная жопа. Наши баррикады на Тисовой улице разметали в щепу. Кавалерия давит людей.

      — Кавалерия Аима дер Кромма? — продолжая говорить с сержантом, Драйк обернулся на Хассалана, глядя прямо, требовательно, с укором. — Правда ли, что перед этим был убит адъютант магистра ван Ивеса?

      — Я этого не знаю. Просто в один момент они перестали цацкаться и начали драться всерьёз...

      Пока Коли Докер говорил это, Хассалан отвёл взгляд к горизонту, словно бы разглядев что-то среди редких, плывущих с запада облаков. «Как дать бы сапогом по заднице… — промелькнула залётная мысль, провоцируя короткий, но тяжёлый вздох. — Совесть взыграла, значит где-то рядом и здравый смысл завошкается. Нет, я от этого орла просто так не отступлюсь». Но пока достаточно, надо разобраться с Коли.  

      — Сколько с вами людей точно? Кто они, чем вооружены? — продолжил он, наконец, полностью отдавшись вниманием пожилому служаке.

      — Тридцать восемь, считая меня, — отвечал сержант. — Некоторые из них в своё время в легионах служили. Есть, конечно, и молодые, которым не терпится в бой. Ну да, сам знаешь, как это бывает.

      Драйк велел ему выстроить всех новоприбывших с Правого берега. Ревизорскому взору предстала яркая демонстрация убожества народного ополчения. Глаз оскорбили пики, собранные из портняжных ножниц и шестов, ухарские мясницкие топоры попрали, а дубины и выломанные из кованного забора пики окончательно добили честь настоящего вооружения. Драйк прошёлся, поглядел. И распустил строй, сказав сержанту Коли:

      — Располагайтесь в казармах, хеир. Вшиво, но хотя бы не холодно.

      А позже распорядился, чтобы за Докером первое время приглядывали.

Вместе со Слагателем

      Вернулась разведка. 
      — В Гнезде одна шелуха - мелкие разрозненные шайки, — небрежно засунув шлем под бок, докладывал гордландец. — Но не в Доках. В Доках - неплохие укрепления и обученные пехотинцы. Говорят, там залегла воровская Гильдия. Должно быть, это её, — он крякнул и вяло сплюнул под ноги, — эскорт.
      — … семьдесят три алебарды. Вместе с тем, что принёс Докер? Огненный бог, да будьте реалистом, вычитайте, — отвлекаясь от ревизии вооружения и прочего хозяйства, которую они заканчивали с «бронзовым» фельдфебелем, а также Хассаланом, согласившимся дождаться с ним разведку, Драйк, наконец, оглянулся на гордландца. Поднявшийся к вечеру слабый ветер гулял по арсеналу и тихо полоскал его белёсые космы у макушки и висков ещё сырые от пота.
      В серо-зелёные зрачки прокралась злая усмешка.
      — Стоило крикнуть “долой”,  и каждая вошь возомнила, что может стать всем за один день. Хеир Хези, — не оборачиваясь, с деланым официозом обратился он к фельдфебелю, — с десяток фатов верёвки найдётся?
      — Прямо сейчас, магистр? — зажав в длинных жилистых пальцах стило, с серьёзной готовностью отозвался Рон Хези, сухой и худой, как старый боярышник. Драйк отпустил разведчика и обернулся к нему. От усмешки в глазах не осталось и следа.
      — Нет, позже. Я был бы рад, — сказал он уже Хассалану, — если бы ты остался ещё ненадолго. Мне сейчас нужны умные головы.
      То ли из любопытства, то ли польстившись на высказывание об «умных головах», Хассалан остался. Предоставив Хези закончить учёт самому, Драйк созвал офицерский совет.
     
      Коротко и ёмко представив положение в Гнезде и Доках, Шторм выжидающе оглядел собравшихся. Немного дольше, чем на прочих, его взгляд задержался на Хассалане. Казалось, тот действительно заинтересован и настроен серьёзно – тёмные глаза вцепились в карту города, прижатую к столу парой ножен.
      — Может быть, есть идеи по «захвату территории»? — тогда, предоставляя тому слово, окликнул Драйк, припомнив его же высказывание парой часов ранее.
      Наёмник приблизился к карте. Медленно провёл рукой от красного пунктира в центре, баррикад Шторма – до чёрной отметины внизу, обозначающей южный въезд в столицу.
      — Если возьмем под себя Гнездо и Доки, — пальцами другой руки взявшись за короткую чёрную бородку, начал он, — сразу будем контролировать половину города. Кроме того, через Южные ворота в город ввозится продовольствие. Миновать их почти невозможно. Повозкам придется совершать большой крюк до следующего моста через Келдуин. Мы получим действенное оружие для давления на остальную часть города. Даже на богатые кварталы. Люди охотнее слушают тех, кто дает хлеб. А мы жадничать не станем.
      Про себя похвалив его дар стратега, Драйк сложил руки на груди, кивнул.
      — Значит, будем брать.
 
      В бедняцкое Гнездо, квартал, разбитый временем и нищетой, было решено отправить отряды милиции во главе с «бронзовыми». Полностью положившись на силу числа и вооружения, Драйк, плечом к плечу с Хассаланом и Хоганом прибыли туда уже в сумерках.
 
      Большой дуб в центре крохотной немощёной площади обыкновенно украшали на народные гулянья. По весне белые и цветные лоскуты трогательно и немного печально развевались меж начинающих зеленеть ветвей. Сейчас ветви были ещё голы, а вместо лент на тех, что потолще, с тихим скрипом покачивались трупы повешенных за упорство в разбое и мародёрстве.  
      Медленно приблизившись верхом, Драйк вгляделся в их бледные, уже бескровные лица. По телу прошлась мелкая дрожь. Резко, с коротким гиком, развернув воронка, он поравнялся с «бронзовым» сержантом, ждавшим его немного поодаль.
      — Захватили языка?
      — Так точно, — отсалютовав, отозвался тот, — это такое отрепье, что выдаст своего брата на раз-два.
 
      Уже возвращаясь в часть, Драйк оглянулся на сопровождающих и нарушил всеобщее удручающее молчание.
      — Мы ступили в пчелиный улей. Висельники не понравятся тем, кто в Доках, поэтому времени у нас, как всегда, не много.
      — Ты что-то задумал? — прищурился Хоган. Вместо ответа, Драйк только поторопил коня.

      Закончив обход и передав дежурство, пикет у южных границ восстания сидел в сумерках под трескотню бивачного костерка. Закусив хлебом и сушёной воблой, которую целой корзинкой тайком передала из северных Доков одна сочувствующая вдова, перешли к старым байкам, а от них - к сочинению новых.

      — Старый жулик, небось, заперся у себя в покоях и шлёт приказы по всем крепостям прямо из-под шёлкового балдахина.

      — Да смылся он давно оттуда, — махнул кто-то пустым котелком, по пути за водой. Её теперь можно было набрать прямо из фонтана на перекрытой площади, чего неприлично было бы делать в мирное время, и это стало настоящим развлечением.

      — А то, может, и нет никакого канцлера, — голосом прожженного скептика предположил другой. — И все приказы сочиняют и подписывают генералы, а то и вестовые, или главные писари… знаю я этих писак. Даже этот жердь, что у нашего командира, видел я, как они панибратствуют… Но да о чём я? Видел ли кто хоть раз старика Менлиха ван Дертана? Ну, говорю же, никто не видел.

      — Я, было, служил в “золотом” под Азарисом ординарцем…

      — Опять за свою канитель...

Эту историю знали все, а продолжалась она мучительно долгим перечислением достоинств службы ординарца и недостатков службы на фронте, кончаясь тем, что бывший ординарец изобретал колесо и говорил о необходимости каждой части иметь обозы. Но в этот раз его история, к удивлению собравшихся, приобрела неожиданный поворот:

      — … за то меня и разжаловали из ординарца, что я его видел.

      — Кого? — снова встрял “скептик”. — Менлиха?

      — Его самого. Надо же было зайти за поручением как раз тогда, когда хеир канцлер очень мило развлекался с молоденькой барышней…

      — Чушь! Давайте лучше “Которую я люблю”, — вскоре послышались тихие вскрики расстроенных струн и несколько голосов затянули кто во что горазд - мотивов эта песня имела несколько: к примеру, тот, что пели на Правом берегу отличался от того, что пели на Левом на целый лишний припев, но это никого не огорчало.

Что впереди я не знаю,

Но знаю судьбу свою -

Ждёт меня в хижинке старой…

      — Та, которую я люблю, — под такт конских копыт, приблизившийся из глубины улицы, мрачно закончил кто-то на левобережный манер горьким, как креплёное вино, баритоном. Повскакивали и вытянулись во фрунт. Хассалана, ведущего коня рядом, это позабавило. Драйк оглядел и отозвал солдат. Вслед за ними двумя выехал Хоган, он как дракон дымил трубкой, и кто-нибудь из позадиидущего взвода иногда разражался кашлем.

      — Вольно, вольно, голубчики, — сквозь щербины просвистел он, минуя бивак. — Я бы и сам присоединился хоть на пару минут. Но бывайте. Пока мы спим - враг не дремлет! — напоследок постращал старик, неслышно усмехаясь в усы. 

“Всего лишь отсутствие сна, — когда они вышли из света костра, Драйк бегло обернулся на Хассалана, противясь своим мыслям и словно остерегаясь, что тот их прочтёт. Но Хас смотрел прямо, видно, тоже задумавшись о чём-то своём. — И всё-таки, они сами выбирали участь. Скорцо был отличным парнем, пока не начал подворовывать. И картёжник-шулер Рэндо, у него не раз проигрывался отец, не сумел остановиться вовремя и ударился в тяжкие. Где сам старик, интересно? Всё там же под мельницей, наверно, если ещё не спился вусмерть. Надеюсь, сидит тихо и не высовывается… Проклятье, вот ведь развезло”.

***

      Планирование напоминало полуночную игру в кости, когда кабак уже пустеет и остаются только самые заядлые и те, кто проспиртовался так, что не может уйти сам. Нависнув над столом, на котором игральный реквизит заменял военный – карта, ножны и табак Хогана, решали – как воспользоваться трепотнёй доносчика с профитом.

      Беря во внимание число, во много превосходящее собственное, а также факт, что придётся идти на штурм, простое массированное наступление на Доки даже не брали в расчёт. Исключая излишний риск и жертвы, все теперь склонялись к тому, чтобы захватить главаря – полурка по кличке Зогар вместе с магичкой в пособниках.

      Когда перешли к подробностям, между Драйком и Хассаланом завязалось состязание в тактических хитростях, за которым прочие следили с напряжённым азартом. К исходу полуночи план был готов.

17 онтинэля

после полуночи

      В десяток бочек было загружено оружие, арматид, найденный в части "бронзовых", и броня, что полегче. Драйк вновь прошёлся вдоль ряда пятнадцати "вольных", которые, посмеиваясь меж собой, уже окрестили себя «выдрами». Они должны были попасть в тыл по Келдуину вплавь, скрываясь за речным мусором и бочками с грузом. С ними был и Хассалан.

      — Берите полукровку живым или мёртвым, мне всё равно, главное не рискуйте напрасно. С магом аккуратнее.

      — Капитан, да отпустите уже с богом, — с простой улыбкой выкинул кто-то из «выдр». Драйк остановился, оглядел их. Кивнул.

      — Вольно, черти. По шконкам, и чтоб я вас не видел до утра.

      Отпустив их, он задержал Хассалана взглядом.

      — Жаль, я тебе не командир.

      Тот залихватски вскинул голову и усмехнулся краем рта:

      — Увидимся на той стороне!

          — Катмэ, — Вульф запнулась о брошенный ящик, едва ли не полетев вниз по лестнице считать носом ступеньки, — что случилось?

            — Вчера Псы из кварталов зачистили Гнездо,— прорычал Загор Левша.— Выгнали парней Кривого и Борца. Схватили и повесили Белого. Ты помнишь Белого? Такой, низкорослый, толстый, лицо как жопа с ушами…

            Сам Загор, к слову, тоже был не красавец. Квадратная челюсть, горбатый нос, кончик которого нависал над губами, глаза и торчащие из-под тонких губ зубы придавали его жестокому лицу постоянное хищное, угрожающее выражение

           — Жопа с ушами,— непроизвольно повторила Вульф, прикрыла льдистые глаза, помассировала переносицу. Названные имена для нее не значили ничего. Банды и их главари в Гнезде менялись с умопомрачающей скоростью, но все мнили себя самыми крутыми, что их запомнит весь город. В реальности помнили и хоть как-то ориентировались в них только головорезы вроде Загора.

           — Ты вызывал меня только за этим?

           — Клянусь Мелларом и титьками Селунии, нет! Теперь Псы решили пощупать на курвиность нас и идут к докам.

             Клементина обратила внимание, что сегодня Загор выглядит по-боевому. То есть боевито он выглядел всегда, но сегодня был особо воинственным. Легкую кожаную броню сменила кольчуга с железными вставками над сердцем. На столе, за спиной Загора она заметила круглый шлем и шипастую окованную железом дубину. На поясе полукровки висел кулачный щит, удобный в уличной драке.

           — Если они рискнут сунуться сюда - я их встречу, — пообещал Загор. — Уже отправил весть по портовым босякам, чтоб бросали чифанить и шли к баррикадам. Первая линия падет, наверняка, сразу. Там одна шантропа. Скорее всего, я сдам им и вторую баррикаду. Быков отведу в улочки и вот тогда дам им бой так, как умею лучше всего.

            — Сквернота,— Вульф задумалась не на долго, прикидывая, сколько им понадобиться времени, чтобы зачистить оставшееся добро.— Надо закругляться, я потороплю парней. Сколько ты сможешь держать их?

            — До вечера смогу точно,— Зогар подумал немного.

            — Этого хватит.

            — А я смогу положиться на твои чары? Ты же это...— главарь замолчал, подбирая нужное слово.— Это... можешь навести на этих клопов дурману?

            — Есть у меня один старый приём на примете,— женщина прищурилась, подняла ладонь, безмолвно призывая к себе мошку.— Ты когда-нибудь пробовал сражаться, когда в глаза, нос и рот лезет всякая жужжащая пас-скуда?

            — Делай, что для этого надо. Слышал, для колдунства требуется кишки и прочая требуха... Если надо кого-то выпотрошить — говори. Мои парни приволокут и разделают тут любого… Только, если нужна целка — будут проблемы. С целками в этом районе туго...

            — Не надо никого потрошить. Пока. Я найду способ.

            — Не тяни только. На рассвете они начнут. Печенью клянусь!

            Вульф сдержанно хмыкнула. Она-то хорошо знала, с каким размахом любит прибухнуть полуорк

            — Больше ничего? Тогда я пошла.

            Хлопнула дверь.

            — Чего разлеглись, ротозеи?— сорванный голос Клементины Вульф загремел на лестнице.— Давно от вёдер по щекицам не получали? Копчёный, бросай закрутку сосать да ящики с дороги убери, Том и Гарпун - займитесь восточным ярусом, остальные рассредоточиться по своим этажам. Живее!

вместе со Слагателем

17 онтинэля

      Стоило продрать глаза, кровь в голове начинала шуметь, как морской прибой, а всё из-за того, что вот уже как третьи сутки он был лишён нормального сна.

      Ледяная вода из ушата обдала затылок, стекла по чёрным вискам, обожгла веки и привела в чувство, струясь на каменный пол казарм.

      — Сукин сын, морской калан набитый, вода и вправду ледяная, разбудишь мой ревматизм, мне не двадцать пять, холера ты соловая!

      Видно, в запале воодушевления от дерзости предстоящей диверсии «выдры» ударились ненадолго в ребячество: уже раздевшись до портков, белобрысый Ольгерд, давеча принёсший Шторму разведданные из Гнезда, обдал пригоршнею речной воды отправлявшего их Хогана. Отчего тот и разразился руганью.

      — А, хорошо! — гордландец забрался в потоки Келдуина по колено и притянул к себе одну из бочек с грузом. — Ну, всё хватит трепаться.

      Они «отчалили», и старик, недолгим взглядом проводив тянущуюся за отрядом серебристую рябь, тенью поднялся по набережной вверх и ушёл на свои позиции: сегодня баррикады оставались на его седой совести.

      Серое небо за спинами подёрнулось алым, рассыпав тусклые блики на боках шлемов штормовой сотни. Они должны были ударить по блиндажам Гильдии с фронта и продержать осаду столько, сколько потребуется парням в тылу, чтобы выследить главаря-полукровку и расквитаться с ним.

      Вскоре их разделило по двум тесным улицам. На подходе к негостеприимно накиданным укреплениям из мусора и корзин с щебнем, из-за которых виднелись угрюмые хари их защитников, сержант Коли Докер, державшийся рядом со Штормом резонно заметил:

      — Раньше, видя такие рожи, я без промедления сажал их в цугундер…

      На что Драйк, не оборачиваясь, отозвался мрачно:

      — В страже я пару недель. И хочется вам того или нет, разбираться будем на пограничный манер.

      Докер замечательно понял, что это значит. А учитывая, что руководил бандитами полуорк, в тоне Драйка легко можно было разобрать долю угрюмой иронии.  

      Бой завязался скоро и коротко – обменом снарядами из арбалетов и луков. Быстро создали стену из щитов. Она закрывала лучников, ведущих обстрел по бандитам на крышах и в чёрных дырах окон, и те едва могли пристреляться в ответ как следует. Это позволило штормовцам действенно разобраться с первой баррикадой. Её обломки усеяли улицу прежде, чем стража успела понести какие-либо ощутимые потери, не считая пары раненых.

       Как оказалось, на первой линии укреплений Гильдия не утрудилась поставить оборону лучше, чем этот небольшой пикет из уличных бродяг. И, едва стража прорвалась внутрь и боем зачистила позиции стрелков, отряды бандитов кинулись наутёк, стремясь спастись за второй линией укреплений.

      Драйк попридержал преследование, вскинув ладонь. Согласно плану, нельзя было сильно углубляться в улей и допускать возможности окружения; в их тылу всегда должны были оставаться пути к отступлению.

      Вскоре глазам предстало мерзейшее зрелище: защитники второй баррикады жестоко расправлялись с дезертирами, под грубую брань укладывая стрелами тех, кто пытался спастись. Этим они проредили собственное число, но достаточно действенно обратили беглецов в новое наступление. Вялое, неорганизованное, оно больше напоминало стадо напуганных овец у скотобойни.

      — Бросайте оружие! На землю, ублюдки! — заорал Драйк, не желая тратить стрелы своих лучников понапрасну. Отчасти это произвело нужное воздействие, и кто-то предпочёл сдаться. Загремели в перестроении щиты, укрывая ряды штормовых стрелков. В следующее мгновение те порешили судьбу оставшихся на ногах и встретили за щитами ответный залп.

      — Магистр, я знаю эти кварталы! Дальше попадём в переулки слишком тесные для манёвров! — прокричал сержант ван Дахс сквозь барабанную дробь стрел о древесину.

      — Пора. Отступаем! — кварталы облетел звук горна; всё ещё сдерживая неприятельские снаряды, стража двинулась вспять, чтобы воссоединиться и вслед за тем – перестроиться для нового манёвра.

      — Вспоминаю эти места – мальцом работал в портах, — перебросился с ван Дахсом Шторм, когда поутих шум перестроения. — Вскоре там не будет и десяти локтей для прохода.

      Теперь, разделившись на четыре улицы по двум десяткам с хвостом, штормовцы вновь двинулись в атаку.

      Если верить сведениям доносчика, за укреплениями оставались ещё добрые сотни гильдейских бойцов. Драйк понимал – затянувшись, новый манёвр повлечёт за собой гораздо больше жертв, чем они потерпели при штурме первого рубежа и, при худшем исходе, закончится их окончательным отступлением и поражением. Вся надежда была на шестнадцать ребят в тылу противника.  

вместе со Слагателем

17 онтинэля

Ольгерд Баальтур

      Тёплая струя больно ударила по макушке: кто-то мочился на него с крутой набережной. До слуха долетел весёлый мотивчик. Ольгерд со злобой зыркнул вверх и угрожающе задрал подбородок в ответ на тихий смешок полукровки-атраванца, голова которого торчала рядом из мутной воды и речного мусора. Но командир уже сделался серьёзным и указал на каменную лестницу, ведущую из воды вверх - до неё оставалась всего пара гребков по течению.

      Затянув тесёмки, уличный рейдер, гроза портовых вшей, беспечно развернулся к Келдуину спиной и направился куда-то, болтая руками, как верёвками.

      Босые ступни бесшумно оставляли на земле мокрые следы. Тихая грязная капель падала с бороды на пузо. Раз – и ухватистая пятерня одним рывком заткнула рот шалопая.

      Как хищные пауки, вдвоём с командиром они уволокли пленника вниз, на лестницу, где другие «выдры», уже почти одетые в доспех, приняли его в надёжную хватку. И пока справлялись с бронёй, они приступили к допросу.

      Так не вовремя решивший справить в речку нужду оказался совсем юнцом. Он брыкался и мычал, но вот - к тощему горлу был приставлен кинжал. Тогда он затих и вытаращился на своих пленителей, как пойманная рыба.

      — Тихо-й, шпингалет, — предупредили его. — Ты не похож на дурака. Нам нужен Загор.

      — Ка… какой ещё Загор? Н-не…

      — Главный. Кто у вас тут всем заправляет и даёт по жопе? Где он, парень?

      — Да вы ч-чё, хомми?^[1] Я п-просто… рабочий… тут. Во! — воодушевился, было, он. — Рабочий я! Рэй Шкипень меня зовут. Эт-т все знают…

      Под угрюмый вздох кого-то из «вольников», парня перевернули вниз головой и окунули по грудки в Келдуин. Это должно было освежить его память.

      — Ну, теперь мы поговорим, как взрослые люди?

      — Кхак.. Ах... тьфу.. так... тьфу... вам За.. Загор к-который Лев-вша нужен? Та... кхех... та... что-ж вы сразу не с-сказали?

      — Тише, сукин сын. Где он?

      — Да откуда ж мне знать! — Рэй Шкипень пустил горючую слезу. — Кто я, а кто он? Ну, под-думайте сами, хомми!

      Ольгерд застегнул последний ремешок ламеллярного нагрудника и обернулся в нетерпении:

      — А, Всеотец, давай ещё раз для верности!

      Они проделали это снова. Перед тем как погрузить и вынуть голову парня из воды, ему продолжали держать рот на запоре, но плеск заставлял насторожиться. Приходилось поглядывать – всё ли наверху чисто, и покамест им везло.

      — Кхах.. кха! кха! Хомм.. кха! Да не знаю я где.. кхе.. он мож... жет быть! Он тут местный начальник, куда захочет туда идёт!

      — Мелкая вошь, — заметил кто-то, — ему тут и парашу чистить не доверят, — и припугнул, добавив с прищуром. — Может, прибьём его уже, а командир?

      Мальчишка задышал чаще, его глаза наполнились отчаянием.

      — Надо ловить на живца, — отозвался командир, тоже закончив с доспехом. Видно, его голову осенила какая-то мысль, и Ольгерд хмыкнул вопросительно. — На эту мелочь должна быть рыба крупнее. Кто тебя крышует, парень?

      — Мы теряем время…

      Он был умён, этот наёмник сенатора. Ещё вчера, завидев его рядом с капитаном, Ольгерд отметил про себя, что малый с орлиным носом – точно не дурак. Только вот он чужой среди «вольных». И не понимает простых вещей – здесь, в роте Шторма, нет места для спеси. Пока тревожиться было не о чем, но этот залихватский блеск в карих глазах, словно предупреждал - его жажда геройства и боевых заслуг запросто может стать им боком. Надо следить, чтобы этот полукровка не перегнул палку. 

      — Якис Пол-Уха! — обнадёженно воскликнул юнец, выводя его из беспокойных мыслей. — Точно! Он знает!

      — Где он? — с нажимом спросил командир.

      — Он обычно сидит в тупичке между складами Рендалла и кабаком "Распутная Устрица". Я покажу!

      Бедяга. Он ещё не знал, что доживает свои последние минуты. Это гадостно – убивать того, кто, кажется, и не ждёт подвоха. Но такая уж их доля. Когда на кону жизни соратников, выбирать долго не приходится.

      — И как он выглядит, этот Пол-Уха?

      — Худ-дой такой. Бледный. Нелюдь.

      — Какой ещё нелюдь, болван?.

      — Да альв он. То есть эльф. Самый настоящий!

      Глаза мальчика блестели, а сердце, должно быть, колотилось как бешеное, словно желая за эти короткие минуты отстучать всё то, что будет упущено после.

      — Щенок. Как тебе не повезло. Просто хреново, как не повезло, — морщась, Ольгерд приблизился к нему.

      — А? Чего это… — командир кивнул ему, и клинок тихо прошёлся поперёк тощей шеи. Тело парнишки спрятали в прибившемся к набережной мусору.

      Коренные титланцы из отряда без труда провели остальных к злополучному тупику между «Устрицей» и складами Рендалла. По дороге кто-то проронил, что человек под этим именем разжился на добыче железной руды. А ещё. Что тупиковый домишко принадлежал раньше одному из торговцев зерном. В незапамятные времена тот водил гружёные доверху когги по всему Срединному морю и тогда же, догадался Ольгерд, богатенько отделал фасад резными колоннами в виде каких-то висмаховских прихвостней. "А потом – приграничные стычки и непаханые поля" - хмуро закончил соратник. Домик выглядел облуплено и серо.

      Охраны не было. Это настораживало. Но командир уже решился на отчаянный и хитрый шаг, о чём известил их, пока наматывал на голову чёрную повязку, снятую с убитого юнца. Оставшись с остальными стеречь его за углом, Ольгерду приходилось задерживать своё обыкновенно сиплое дыхание из ломаного как-то носа, чтобы не пропустить ни звука изнутри. Но звуков не было. Не было слишком долго, и он не вытерпел:

      — Что-то слишком тихо там. Пойду, проверю одним глазом, — и, вскинув лезвие палаша, бесшумно двинулся к приоткрытой двери.

      Командир обернулся на него и замер посреди пыльной лестницы, заваленной надерябившемися до бледной поганки портовыми бандитами. Бандитами. Сплошь молокососами, да великовозрастной шантрапой, ныкающейся от военной службы. В воздухе до сих пор стоял дым и душный горьковатый запах курительных смесей. Ольгерд пнул с досады растянувшееся у самого порога тело и быстрым шагом приблизился к наёмнику.

      — Послушай, — угрюмо начал он, положив руку тому на плечо и требовательно развернув к себе невзирая на должную дисциплину, — я всё понимаю, голова ты горячая, но чёрта с два мы здесь забыли, — почти прорычал он, — когда Шторм по ту сторону несёт потери! Все тутошние бойцы давно у блиндажей, так идём, поможем прорвать оборону, нечего искать у морского кота яйца!

      Его настойчивый голос разбудил кого-то в углу. Из-под сваленного в кучу тряпья донёсся слабый стон. Командир резко стряхнул его руку, приблизился, держа ладонь на гарде клинка, и носком сапога перевернул голову обкуренного на другой бок.

      — Это он, — не скрывая отзвуков торжества в голосе, сказал наёмник. Ольгерд поравнялся с ним. Ненадолго отвлекшись на худое девчачье тело, обвивавшее юного эльфа в угарной полудрёме, он приподнял чёрную повязку, и глазам действительно открылось полу-отсечённое ухо.

      — Ёб твой драккар.

      Глаза Якиса медленно распахнулись.

      — Ты что за морда? — протянул он, глядя в лицо наёмника. — Я тебя не знаю. Ты… ты не из моей банды…

      — Осторожнее, он нам ещё нужен, — шикнул тот чревовещательски и отвёл ладонью клинок палаша Ольгерда – его остриё уже сползло к шее загоровского щенка. — Да, не из твоей. Ты хорошо обдолбался, Якис. Кому-то это очень не понравится, потому что этот кто-то ждёт меня, понимаешь? Левша сказал, ты проводишь меня к нему. Но ты в таком виде…

      — Тогда почему на тебе чёрная повязка? —кажется, Пол-Уха с завидной быстротой приходил в себя и разглядел регалии, как оказалось, принадлежавшие только его банде. Он перевёл взгляд с одного на другого и обратно; в глазах его окончательно прояснилось. — Къялин!

      Едва он успел отбросить от себя сопящую девицу и схватиться за перевязь с метательными ножами, оказавшимися прямо под ней, как получил крепкий удар сапогом в лицо и был откинут в сторону. Ольгерд навалился на него, как на молодого кабанчика, и накрепко стиснул эльфийскую голову в широких ладонях, угрожая свернуть шею.

      — Всё, кончились цацки!

      — Кто вы такие?! — просипел бандит.

      — Те, кого ты будешь слушать, — он угрожающе повёл локтями. — А теперь не бузи и скажи, где засел Загор Левша.

      — В своей хате! Или у ведьмы. Где угодно!

      Тяжелея, груз уходящего времени просто выводил из себя.

      — Яснее! Где эта хата, где ведьма, ты что, подонок, думаешь, я тут в перекидного дурачка с тобой играю?!

      — Тише, ты убьёшь его, — строго предупредил командир, на что Ольгерд кинул дерзко:

      — Не волнуйся, я знаю, что делаю!

      — А-а… — хрипло простонал эльф, — он занял хату бугра. Где сидит ведьма – не знаю…

      Командир начал было что-то и тронул за плечо, но Ольгерд рявкнул прежде:

      — Улица, дом, яснее, собачье ты вымя!

      — Ах… да администрация порта, приду…

      — Аргх!

      Раздался хруст. И словно в оправдание:

      — Он назвал меня придурком.

      Хассалан вскинул брови и качнул головой:

      — Хорошо, что наводку он сообщил прежде, — и добавил, подумав. — Администрация порта. Знаешь, могли бы и сами догадаться.  

      Умник… Однако, он и сам хорош, и что только на него нашло? Ольгерд нахмурился и мельком глянул в спину выходящему из дверей полукровке-атраванцу. Всё в нём было замечательно - и соображал быстро и говорил ясно. Сражается, должно быть, тоже отлично. Понятно, почему капитан так доверяет ему. При этой мысли, что-то неприятно сдавило всю утробу. Зависть. 

[1] - титланский жаргон, фамильярное "мужик", "чувак" и т.д.

Хассалан аль Марид

      Тащить на себе тяжёлые взгляды парней Драйка было… забавно. Интересно, капитан рассказывал им о том покушении на собственную шкуру пару недель назад? Должно быть, нет, иначе бы не стал доверять этих людей ему. Тому, чья стрела едва не стала причиной его гибели.  

      Окружённый каменной стеной штаб Загора Левши неприветливо темнел окнами, словно крепостными бойницами. С крыш, наверняка, просматривалось всё, как на ладони, и лучники Гильдии, стоявшие там на страже, без труда выложили отрядом мостовую, вздумалось бы ему отправить ребят на штурм.

      — Ха, да это чёртово безумие, — крякнул гордландец, свернувший шею Якису. — Думаешь, мы сейчас натянем эти чёрные тряпки, минуя стрелков, пройдём в ворота, как к себе домой, найдём Левшу и просто так захватим его вместе с ведьмой?

      — Ну да. Спасибо, что разъяснил ребятам план.

      Дерзкий малый. Хассалан нарочно оставался невозмутим и только вздёрнул бровь, как бы между слов напоминая о том, кто здесь командир. Немного осунувшись, северянин проворчал под нос:

      — Если мы выберемся отсюда живыми, воткну себе в жопу селёдочий хвост и назовусь русалкой.

      — Я запомню.

      Рассвет принёс с востока первые отзвуки отдалённых уличных схваток. Отобрать тех, кто выглядит помоложе, чтобы сойти за вошек Пол-Уха, пройти к Загору под каким-либо предлогом и просто улучить момент. Этот северянин струхнул не зря, манёвр попахивает безумием, но сам ведь говорил, что времени у них почти не осталось. Едва прозвучит горн Шторма, они будут вынуждены отступить любым способом, а он не собирается уходить отсюда без трофея в виде загоровской головы. Пути к отступлению нет. Об этом должен думать каждый из них.

      Он уже собирался двинуться вперёд из переулка, но вдруг из дверной арки штаба показалась стайка в пёстрых нарядах.

      — О, девочки, — делано облизнулся Ольгерд. И прищурился. — Глядите, какая оглобля. Если шлюха с виду дурна, говорил братец Фроди, она точно даёт по первой категории.

      — Ты можешь помолчать? — когда лезешь на рожон, всегда хочется бравировать, он знал это не понаслышке. Но среди девиц действительно было нечто с льдистыми глазами, в напяленной на длинную мужиковатую фигуру юбке.   

      Они продолжали наблюдать.

      Вслед за женщинами вышли гильдейские «быки». Пара юнцов, в ряды громил взятые, видно, за какие-то особые заслуги, но по большей части - крепкие мужики.

      — И всё-таки, командир, — снова подал голос северянин. — Лезть в это медвежье логово с голой жопой - затея, — он расчертил пальцем горло и скосил лицо. — Может быть, скажешь, что я трус, но...

      Его и самого натолкнул на идею вид матёрых бойцов. Если их мысли сойдутся, значит, знак. Знаки надо слушать.

      — Что ты предлагаешь?

      Казалось, гордландец уже не верил в успех убеждения. Он мгновение молчал, затем оглядел всех, как бы желая удостовериться в том, что его готовы выслушать. Ребята смотрели внимательно и серьёзно.

      — Не важно, где сейчас Загор Левша, — начал гордландец. — Мы без труда сойдём за таких громил. А когда окажемся с ними у баррикад – дело плёвое. Нам даже не обязательно его убивать.

      И мысли сошлись. Не стоило недооценивать этого парня. Часто приходится путать голос трусости и здравого смысла.

      — А ты хитёр более, чем я предполагал.

      — Это старый приём, — скромно ответил северянин. Теперь игра стоила свеч. Смешаться с противником, посеять ложный слух и заставить временно нарушить строй. Это даст время и ему и Драйку на той стороне.

      — Хорошо. Мы соединимся с гильдейскими «быками» и подойдём к их укреплениям с тыла. Но прежде, — Хассалан быстро оглянул остальных, и кивнул в сторону удаляющейся стайки девиц, — я хочу, чтобы мы проследили за той женщиной. Она не похожа на шлюху. Разделимся.

***

      О, Алуит! Атраванский евнух, чтоб его!

      Пройдя за шлюхами до самого притона вместе с пятью «вольными» и разуверившись в догадках и надежде схватить мага, с досады он проклинал сам себя. Может быть, случай позабавил кого-то из парней – лишённый естества в компании раздетых девчонок отжигал что надо. Но в усмешках он видел только собственный просчёт и упущенное зря время.

      Оставалось надеяться, что отряд Ольгерда уже воссоединился с бойцами у баррикад Гильдии, и что это же удастся проделать и ему.

      Когда до укреплений оставалось совсем немного, с востока донёсся звук горна. Это был сигнал к перестроению, а значит, их время вышло. Но Драйк упустил одну вещь: никто не говорил капитану, что он собирается уйти отсюда живым или погибнуть, не прихватив с собой Загора. Оставалось только отослать к нему кого-то, чтобы не ждал напрасно.

***

      На этот раз удача была благосклонна. Никто из крепких рях, затаившихся в переулках в ожидании новой атаки стражи, не заподозрил неладное. Высмотрев среди бандитов лица своих, он хотел было подобраться к Ольгерду и отправить его к Шторму за укрепления. Тот многозначительно посмотрел на него и кивнул куда-то вверх. Тотчас оттуда же раздался зычный рык.

      — «Псы» перестроились! Луки!

      Хассалан задрал голову вслед за знаком северянина – к шпилям храма Висмаха. В этот раз ошибки быть не могло. Загор Левша был здесь лично и, видно, предпочитал командовать с размахом, находясь у всех на виду. Нельзя было упускать такой славный шанс.

      Едва заметно кивнув гордландцу, Хассалан взял с собой «вольника» и исчез в тени дверного проёма одного из соседствующих с храмом домов. Взлетев по лестнице вверх, он приготовил лук.

      Затылок Загора был защищён шлемом, но при должном прицеле, стрела могла пройти в прореху между ним и доспехом. Ветра почти не было. Карие глаза по-орлиному вцепились в тень на шее под шлемом полуорка. Вдох.

      Из-за баррикад, со стороны сотни Драйка полетели стрелы. И только одна стрела пошла им наперерез. Загор вздрогнул, пошатнулся и с торчащим из затылка древком полетел вниз.