На следующее утро, когда начался очередной переход, все были подавлены, за исключением носильщиков с равнины, которые видели, что безволосых карликов осталось мало и предвкушали, что скоро их не останется совсем – тогда они смогут вернуться домой. Кто знает, какие мысли роятся в их больших головах? Для Тобера это было еще одной загадкой Неизведанного Востока. Они никак не общались со своими повелителями, но и открытой враждебности тоже не проявляли. И хотя в их глазах читалась холодная ненависть к поработителям, подчиняясь ни то злому фатуму, ни то собственной трусости, оркены выполняли все, что от них требовали. Пока такой расклад устраивал всех.
Остальные же выглядели удрученными, кто в меньшей, кто в большей степени, за исключением всегда бодрого Торвальда. Тот просто был злым. Ругался, пинал камни и до сих пор припоминал окружающим об упущенном золоте, вставляя ехидные замечания на эту тему в каждом своем разговоре с кем бы то ни было.
Морейцы выглядели встревоженными. Они всегда держались обособленно, но сейчас казались какими-то совсем замкнутыми, шли отдельно в сопровождении своих наемников, будто опасаясь чего-то. Несмотря на то, что Тобер и Торвальд были допущены в их круг, общались они неохотно. Нир, впрочем, не была обделена вниманием Тобера, который не медлил помочь ей в ходе очередного трудного перехода.
Но самыми угрюмыми из всех по-прежнему оставались матросы. Они опять бросали по сторонам сердитые взгляды и о чем-то бурчали между собой. Кого-кого, а их поход, кажется, вымотал больше прочих, несмотря на отсутствие тяжелой поклажи. Тобер связывал это с тем фактом, что хоть они и были джентльменами удачи, но куда привычнее этим молодцам было сражаться с волнами и ветром, нежели с орками, превозмогать шторма, но не восхождение по голым скалам, в штиль они брались за весла, а тут лишь следовали за чужаком, в котором видели своего врага.
Наконец Зазунг. Этот был просто мрачен. Он внимательно изучал окрестности и, казалось, выбирал самую трудную и извилистую дорогу. На любые вопросы об ином пути он отвечал нехотя, сухо и односложно: нет, нельзя, не получится… Порой он подолгу глядел вдаль, будто высматривая что-то за самым горизонтом, но потом снова пускался в путь без пояснений и комментариев.
Они шли по древнему руслу реки, поднимались по его скалистым уступам, перепрыгивая с камня на камень, это было все равно что карабкаться по исполинской лестнице, оставленной здесь тысячелетия назад какими-то гигантами-дикарями и с тех пор источенной дождями и обтесанной ветрами. Не прошло и часа, как их ноги уже ныли от усталости, и Аарону пришлось объявить привал.
-
Неужели нет дороги получше? – обратился он к Зазунгу в очередной раз.
-
По этой дороге мало кто ходит, – уверил его проводник, –
даже и звери ее не любят. Но ведь любому известно, что вода всегда выбирает самый лучший путь.
-
В основном он прав, – сказал Авенир, тяжело дыша. Его ноги просто дрожали от усталости. –
Но этот путь, хотя и самый прямой, не всегда идеально подходит для человеческих ног.
-
И все же мы пойдем этой дорогой, – сказал оркен. –
Потому что другой на склоне нет. Вдоль леса под ногами такой же камень, но идти опаснее. Потому что легче поскользнуться и упасть и потому что там множество ядовитых змей.
-
Мы наняли его, Аарон, потому что он знает дорогу, – сказала Нир. –
Пока что он ведет нас хорошо.
-
А ты что скажешь, Тобер? – обратился к нему Торвальд. После боя в ущелье он все чаще обращался к нему как к равному. Глядя на это, и остальные наемники стали признавать в нем нового вожака. После смерти Талии, морейские наемники обособились. Тоберу было невдомек, почему их новый лидер – старый воин, чью голову венчали косы, – не берет власть в отряде в свои руки. В конечном итоге, он решил, что тот скорее всего вымотан походом или же их коллектив стал разваливаться.
-
Скажу, что легкая дорога не всегда самая быстрая. Так что пусть Зазунг решает.
-
Будь мы в море, – задумчиво сказал Торвальд, – т
о послал бы смотрового на мачту, искать мели и рифы. Может быть, обнаружится что-нибудь важное, мы ведь не знаем, шел ли ваш родственник этой дорогой… – Он пронзил морейцев взглядом. –
Или знаем?
-
Он упоминает в письме только горы, – подумав, сказал Аарон, –
а не свое путешествие по склонам.
-
Получается, мы уже давно прошли последний упомянутый им ориентир? – задумчиво произнёс имперец.
-
Возможно, он просто не счел нужным заострять на этом внимание.
-
Заострять внимание на том, куда идти дальше после этих рогов… боазера? Или как их? Это странно, Аарон.
-
Я пойду вперед, сразу после привала. – капитан повернулся к Зазунгу: –
Эй, дикарь, на этих склонах есть подходящее место, чтобы разбить лагерь?
-
Есть. Неудобное место. Но людям не выбирать.
-
Удобства нас не интересуют, – сказала Нир. –
Главное – это поскорее добраться до цели.
-
Что ты задумал, Торвальд?
-
А что я могу задумать по-твоему?
-
Разведка?
-
Я же ясно сказал. Или... – он перешел на шепот, –
ты боишься, что я устрою засаду на твоих нанимателей, а?
Их отношения с капитаном явно улучшились с момента первой встречи много дней назад в фактории. Хороший мордобой всегда ведет к крепкой дружбе, подумалось Тоберу. Связано это было уже даже не с их общими опасениями относительно морейцев, но со все туже завязывающимися узами боевого братства. Тобер не знал, как подобный союз именуется у гордландцев, но был уверен, что это понятие существует, и надеялся, что Торвальд думает так же.
Даже сейчас, несмотря на зловещий шепот и подозрительный прищур, он видел в глазах капитана веселье, насмешку. Имперец уже понял, что такой стиль общения с бесконечными подтруниваниями и дружеским соперничеством был обычным для сынов Гордланда, ему и самому он был по душе. В конечном итоге, думал он, разница между ними была минимальна.
-
Нет, я хотел предложить тебе свою помощь. – равнодушно ответил наемник, откусывая сушеное мясо. –
Так что, капитан, пойдёшь со мной в разведку?
-
А почему бы и нет? Давай, промочим свои плавники, имперский черт...
-
Наконец мы с тобой говорим на одном языке, Торвальд!
Переведя дух и перекусив, они вместе скрылись в лесу. Сравнительно невысокие деревья пропускали на землю солнечные лучи, и внизу тоже буйствовала зелень. Повсюду росли кусты и травы, из-за чего приходилось ступать с большой осторожностью, потому что за каждым листом могла поджидать смерть. В тени деревьев таились дикие кошки – пятнистые, полосатые, с разводами, а по ветвям сквозь завесу листвы скользили огромные змеи.
-
Слыхал, что сказала морейка? – спросил Торвальд, спустя некоторое время, когда все лишние ушли остались далеко.
-
Поскорее добраться до цели?
-
Да! Именно так! Заметь, не найти мужа, а именно до цели. Я начинаю думать, что жажда сокровищ единственное, что движет этой селедкой. А ведь она не самая умная среди них. – он сделал паузу. –
остальные просто лучше скрывают свои мысли. Я перестаю верить, что они честно выполнят нашу сделку.
-
Я тоже об этом подумал, капитан. Так не выражаются о пропавшей родне, но только о наживе. Но что меня беспокоит даже больше, так это второй отряд. Что если это морейское подкрепление?
Он добавил после короткой паузы:
-
Проще всего ведь никому из нас не платить, а просто убить. – он пожал плечами.
-
Помнишь корабль, шедший за нами следом? Готов побиться об заклад собственной печенкой – это отряд с того корабля.
-
Похоже на то, черт подери. – Тобер покачал головой. –
Думаю, нам следует поторопиться. Если мы достигнем этой их цели быстрее, чем нас нагонит это войско, кем бы они ни были, тем больше у нас будет возможностей разыграть свои карты.
Взобравшись на возвышенность, едва достигающую вершин окружавших ее деревьев, мужчины принялись оглядываться вокруг в поисках хоть каких-либо ориентиров, но всюуду были лишь выступающие зеленые кроны, далекие скалы, и те вершины, на которые им еще предстояло забраться. Ничего толком не разузнав, они отправились обратно и к концу дня вернулись в уже свернутый лагерь. За это время экспедиция лишь немного продвинулась, но не только в ожидании разведчиков, еще и из-за сложности восхождения.
Подъем по крутым склонам оказался намного труднее, чем все предыдущие испытания. Торвальд морщился от боли, разминая сведенные судорогой мышцы своих атлетически крепких ног.
-
Ну ты и горный козел, – сказал он Тоберу. –
Столько пройти, а тебе хоть бы что!
Тобер и сам еле стоял на ногах, хотя делал он это с таким невозмутимым видом, будто вообще не устал. Хотелось бы ему, чтобы было действительно так. Из всего отряда легче всего сейчас было женщине, которой то и дело помогали, либо Тобер, либо Аарон, либо еще кто. Удивительно однако было другое: как у Авенира еще не остановилось его старое сердце от таких нагрузок.
После ночного отдыха на наклонной поверхности люди проснулись разбитые и измученные. В этот день они прошли еще меньше, чем в предыдущий, но потом стали постепенно привыкать к суровым условиям, и даже матросы воспряли духом.
Они поднимались все выше, и растительность менялась до неузнаваемости. Вместо крупных деревьев с широкими листьями им попадались теперь огромные папоротники и цветы причудливой, неземной окраски. Мрачный пейзаж напоминал начало сотворения мира, когда все живое еще едино, цельно.
Вот цветы растут как будто на голом камне. Вот какие-то кристаллы, напоминающие растения.
-
Никогда ранее не видел такого, – Авенир выглядел озадаченным. –
Как будто Бог был сильно пьян, создавая такое.
Небо заволокло тучами, которые, казалось, нависали почти над головой и сыпали мелким непрекращающимся дождем. Превратившаяся в лохмотья одежда просто расползлась на куски, а оружие приходилось постоянно чистить, чтобы защитить от ржавчины. Но позади осталось каменистое русло. Между причудливыми растениями и острыми скалами простиралась ровная, мягкая от моха земля, она ласкала натруженные и иссеченные порезами ноги путников.
Изможденная Нир растеряла весь оптимизм и едва держалась на ногах.
-
Непривычные условия для тебя, госпожа? – Тобер замедлил походный шаг, чтобы поравняться с девушкой.
-
Как ты можешь все это выносить, Тобер? – спросила она в ответ на вопрос. В утреннем тумане она вся дрожала от холода. –
Мяса на тебе чуть больше чем на атраванской танцовщице, но при этом ты вынослив как мул и ведешь себя так, будто такое тебе не в новинку. Мы всю ночь стонали, потому что не могли найти мягкого уголка, где бы отдохнули кости, а ты просто свернулся калачиком на камне и спал как младенец.
Тобер на мгновение задумался над ее словами. Окидывать себя взглядом при ней он не стал, но вспомнил, как то и дело снаряжался он после отдыха последние дни: на кожаном ремне пришлось делать новые дырки, штаны обвисли, так что теперь больше походили на шаровары, бригантину он подгонял уже трижды за время похода. Ему вспомнилось отражение, что он видел не так давно в горном ручейке, во время одного из привалов: скулы заострились, щеки впали, на месте давно сбритой бороды были лишь длинная щетина, волосы на голове отрасли, с неделю назад он обрезал их ножом. Медведь, как его называли раньше, сгинул, теперь он больше походил на волка, голодного, скитающегося, озлобленного. От Тобера, каким его знали на службе в Вердане, не осталось и следа, этот треклятый поход выковал его заново.
-
Мне и правда не впервой ночевать на голых камнях, госпожа. Признаюсь без утайки, после стольких походов, которые мне посчастливилось пережить, этот – настоящее испытание даже для меня. Но в конечном итоге, я просто рад, что у нас все ещё есть возможность вздремнуть, ведь форсированный марш зачастую проходит вообще без привалов. – Тобер хитро ухмыльнулся. –
С таким… опытом, мне достаточно хотя бы сесть, что уснуть.
Тобер усмехнулся.
Она вся дрожала.
-
Мне казалось, я уже встречала на своем веку закаленных людей, солдат, воинов, путешественников. Ты же открываешь мне, каким в действительности должен быть закаленный человек. – Она смотрела на него в упор. Как-то странно, непривычно, как никогда не смотрела ранее...
В этот миг перед ними что-то зашипело, метнулось к Нир. Молниеносно отреагировав, Тобер поймал за горло разноцветную змею прямо в полете, и сжав кулак, отшвырнул ошметки в сторону.
-
И каким в действительности должен быть защитник, – тихо ответил Тобер, чтобы только она слышала.
-
Надежным.
-
Ты вся дрожишь, госпожа. – он вытащил из походной сумки сложённую шерстяную тунику, и накинул ее на плечи Нир.
Она поблагодарила его за плащ.
Зазунг впереди вдруг поднял руку.
-
Стой!
-
Что случилось? – спросила Нира.
Оркен замер на месте, раздувая ноздри и вглядываясь вдаль, переводя взгляд с одной точки на другую. Подоспели остальные.
-
Что случилось? – повторил Аарон. Он быстро восстанавливал силы и дышал уже ровно. Он и Торвальд подошли к Зазунгу.
-
Люди видят? – спросил он у них.
Годландец сглотнул, хищно задвигал косматой рыжей бородой, отросший за время их путешествия до неприличны размеров.
-
Вижу, – ответил тот.
-
Мы здесь не одни, – сказал Аарон. –
Стоит приготовить оружие...
Впереди высилось сооружение, похожее на каменную пирамиду. Вокруг пирамиды тянулся ров, в котором разводили огонь, а там, среди золы и пепла, белели начисто обглоданные кости. Человеческие и орочьи. Они валялись и повсюду вокруг. Еще тут было разбросано оружие и ржавые детали доспехов, в основном подобные тем, что Тобер видел на убитых орках. Характерные шлемы с поперечными гребнями не спутать ни с чем.
-
Иди сзади, Нир, – сказал Аарон, доставая из ножен свой длинный клинок. –
А ты (он глянул на Тобера)
не спускай с нее глаз.
-
Люди могут убрать оружие, – с неожиданным спокойствием сказал Зазунг. –
Здесь давно никого нет.
- Б
ольшие кости разбивали, чтобы добраться до мозга, – с дрожью в голосе проговорил ученый мореец. Он был бледен как полотно. –
Что за дикари пировали здесь?!
-
Азанкулу, – сказал проводник, – это их горы.
-
Кто такие азанкулу? – спросил капитан.
-
Большие. Много больше человека и оркена. С большими ногами и большими руками. Очень сильные.
-
А это тоже натворили они? – сказал Аарон указывая на что-то в стороне.
Там меж двух больших валунов они увидели тело. Оно висело на цепях, продетых сквозь железные кольца, вбитые в камень. Ветер и солнце превратили его в безобразную мумию, но по оставшимся лохмотьям одежды, можно было предположить, что это священник. Кто-то вроде боевого капеллана – такие сопровождают имперские легионы и вольные роты наемников-исариан. На трупе все еще были железный пояс с образами святых, крест колыхался на груди...
Тобер вышел вперёд, медленно, держа меч острим к земле в правой руке. Он остановился прямо перед трупом, распростертым в ужасающей неестественной позе. Даже спустя то время, что бедолага висел тут без достойного погребения, можно было определить, как с ним поступили при жизни. И участи его не позавидуешь. Грудная клетка его была вскрыта, аккуратно, что было видно по вывернутым наружу неповрежденным ребрам, а иссушенные внутренности свисали к земле, кроме легких – они лежали на плечах. Позади кого-то стошнило.
-
Я уже видел такое раньше. На войне.
-
Кто мог сделать такое?
-
Торвальд расскажет.
Капитан невесело ухмыльнулся. Его матросы переглянулась, будто в ожидании недоброго, они сразу смекнули, куда может привести подобное откровение.
-
Не понимаю, при чем тут это, – отозвался Торвальд, закидывая на плечо секиру.
-
Да ладно тебе. – беззаботно и зловеще бросил наёмник.–
В Империи сжигают на кострах, в Атраване забивают камнями. А на Гордланде делают Кровавого орла.
Торвальд вышел вперёд, поравнявшись с Тобером. Он долго изучал труп, впрочем, не решаясь подходить слишком близко.
- Действительно похоже, но это не дело рук сына Гордланда. Мы рубим рёбра топором у позвоночника, а тут вскрыта грудная клетка. Хотя суть одинакова: кости образуют крылья наподобие орлиных, легкие выложены на плечи. Хотя так аккуратно не сделал бы и самый искусный годи.
- Звери! – выкрикнула Нир.
- А скольких бедолаг морейская инквизиция замучила в своих казематах? Так что это все лицемерие, – отозвался капитан, развернувшись.
- Если кто не понял, – подхватил Тобер, – я не обвиняю в этом Торвальда или кого-то из его людей. Все это какое-то безумие! Откуда тут священник? Кто мог сделать подобное?
Одобрительно кивнув, Торвальд решился подойти ближе к убитому, когда из-под его ног вылетело что-то металлическое, бренча о камни. Он нагнулся, и принялся изучать место.
- Это не песок, не земля. Тут зола, – он поднял дабы рассмотреть свою находку. – Это ножны, кажись эльфи.
- Эльфы, люди, орки. Что же за чертовщина. – задумчиво протянул Тобер.
Люди стояли молча, потупив очи к земле. Они старались не смотреть на пугающее зрелище, кто-то и вовсе отвернулся, Авенир отвел в сторонку Нир. Не столько ради нее, сколько ради сохранения собственного рассудка. А вот Зазунг был мрачнее обычного. Вид у него был ошарашенный, что для оркена было не просто нехарактерно, Тобер, пожалуй, еще не видел его в таком состоянии. Он бы описал это как страшное осознание.
- А об этом твой друг ничего не упоминал, Аарон?
Моррец покачал головой, ошалело разглядывая труп.
Авенир устроился на уступе пирамиды, сложив у ног груду костей, а остальные лежали вокруг. Он взял в руки челюстную кость. В одном месте блеснуло золото.
- Этот парень лишился трех зубов, – сказал он, – и ему их восстановили. Вырвали у кого-нибудь, скорее всего у раба, три зуба и отпилили у них корни. Потом соединили вместе тончайшей золотой проволокой и такой же проволокой закрепили на соседнем, здоровом зубе. Похоже на работу зубных врачей Морея и Роса. Я думаю, что перед нами останки кого-нибудь из экспедиции.
- Чьи это останки? – всполошилась Нира. – Может ли здесь быть и мой муж?
- Давай об этом не думать. – сказал Аарон.
- Быть может кому-то удалось спастись, – пояснил Тобер, хотя считал совсем иначе. – Пока рано делать выводы. Давайте сосредоточимся на том, какая сила могла сотворить такое. Зазунг, кто ещё тут обитает?
- Зазунга давно не было дома. – ответил оркен.
- Что ты имеешь в виду? – Торвальд перевёл взгляд на оркена. И не только он.
- Зазунг не хочет думать об этом.
- Но Зазунг теперь один из нас. – надавил Тобер.
- Зазунг ведет людей, но Зазунг сам по себе.
- Зазунг мог и рассказать нам больше об этих землях. – настаивал капитан.
- Громкий человек хочет знать, что его не касается. Он хочет знать о Зазунге, а не о землях.
- Зазунг разве не часть этих земель?
- Зазунг все сказал.
Оркен развернулся и быстро исчез за поворотом тропы.
- Дьявол.
Поиски не дали больше никаких результатов, и через час путники уже двигались дальше. Люди теперь не разбредались, как раньше, на большие расстояния, а держались тесной группкой, в любую минуту готовые выхватить оружие. Остатки праздничного обеда на всех произвели жуткое впечатление. Сбившись в кучки вокруг костров, матросы вздрагивали от любого шума. Несмотря на усталость, сон отбило напрочь, зато караулы были бдительны как никогда, а некоторые и вовсе добровольно занимали посты или сменяли часовых. Тобер сидел возле укутанной в его тогу Нир, которая, впрочем, как и все прочие, никак не могла уснуть.
На следующий день они добрались до вершины и увидели впереди горный перевал. Это был не просто проем в цепи гор. В некие далекие времена гора раскололась, и по обе стороны перевала поднимались гладкие, почти вертикальные каменные стены.
- Наконец-то! – сказал Торвальд. – Совсем немного пройдем по этому перевалу и начнем спускаться!
Одобрительно посмеиваясь, матросы с легким сердцем ступили в этот разлом.
Восточные склоны гор оказались еще более крутыми. Непроходимый лес вставал стеной, так что иногда приходилось прокладывать себе путь мечом и топором. Деревья здесь были гораздо выше, чем на западных склонах, а внизу раскинулись заросли бамбука, густой травы с острыми краями и колючего кустарника с плоскими мясистыми листьями, чем-то похожими на кактусы. Все это очень затрудняло движение; люди шли медленно, то и дело приостанавливаясь, чтобы прорубить себе путь в зарослях; в солнечных лучах, что пробивались сквозь зеленый навес, вспыхивали ярким светом их клинки. Это движение очень не нравилось лесным жителям, повсюду слышались испуганные птичьи выкрики и пронзительные голоса недовольных обезьян.
- Что это за страна такая, – жаловался один из матросов, отирая пот со лба, – виданное ли дело: спускаться с горы труднее, чем подниматься?
- Чем дальше, тем труднее. – бросил Тобер, перерубая очередной крепкий стебель перед Нир.
Та смотрела на него с благодарностью.
Высматривая падаль, в вышине лениво кружились огромные грифы. Им, похоже, редко приходится ждать долго. Зазунг не появлялся, но люди видели оставленные им отметины.
- Эй, Авенир. – Тобер выбрал момент, когда рядом не было никого кроме морейских господ и тихонько обратился к старику. – Что тебе ещё известно об этой древней расе?
- Я рассказал тебе все, что знал. – Авенир вздохнул. – О них известно не очень много.
- А что ты знаешь о религиях? Которые не признают Исайи?
- Их слишком много, чтобы знать о них всех. Но то, что мы видели на перевале, очень похоже на жертвоприношение.
- А ты раньше видел или слышал о подобном?
- Я слышал о многих культах. Некоторые из них достаточно жестокие, некоторые полностью безобидны. Я не могу сказать. Слишком мало информации.
Закончив не увенчавшиеся успехом расспросы, наемник снова двинулся быстрее. Он крепко призадумался о том, чем можно было руководствоваться, чтобы творить подобные ужасы с живыми существами, кем бы они ни были и во что бы ни верили. Какие жестокие боги могли награждать за подобные зверства и чем награждать? Тобер никогда не знал других церквей, кроме Исарианской. За время путешествия он увидел, как конфессии отличаются друг от друга в разных странах: Империи, Атраване, Морее. И это был еще не полный список. Но суть у всех была одна.
Однако, ему никогда не доводилось встречать язычников. По крайней мере, в ситуациях, предполагающих мирное общение. А ведь и оркены должны были во что-то верить: боги, духи, силы природы или еще что. Чем их шаманы задабривают своих мистических покровителей светлыми ночами под полной луной в дали от соплеменников и еще дальше от цивилизованного мира?
Решив, что не хочет знать ответ на этот вопросы, Тобер отправился на поиски проводника.