Люди как байки

Время: 3056 год
Место: Атраван
Участники: Хайд Сэдригез
Описание: У каждого джентльмена удачи есть несколько историй в загашнике, чтоб и похвастаться и приятно провести время в компании. Главное правило – ты врёшь ровно столько, чтоб это было терпимо, и все слушатели твоей истории, как дети, принимают всё за чистую монету. И вот, одна из таких.

Один из пальцев-оазисов большого океана покинул своего отца. Он долго путешествовал по глубинам земли, силясь найти место которое его приютит. Из всех мест он, почему-то, решил выбрать именно это. Знакомый песок, быть может, привлёк его, быть может палец хотел стать размером с отца! Но его роль он точно выполняет отлично, став маленьким океаном для небольшой травы и пары деревьев, как большой океан становится приютом для всего живого на континенте.

Вода ценится совсем иначе в пустыне. Это обнаруживали многие, кто в ней оказался, и Сэдригез не стал исключением. Вода как деньги, ей можно что-нибудь купить, за неё можно кого-нибудь убить, и частенько, как и деньги, она может привлечь нежелательных лиц. Не повезло тому бединцу, которого они нашли в этом маленьком оазисе. Они с Реймосом даже не планировали такую удачу, даже наоборот, всё это случилось только из-за их некомпетентности. Переоценив свои возможности, они взяли слишком мало воды и их запасы уже опустели, а поэтому — остановка оказалась вынужденной. Его, похоже, оставили убрать следы пребывания, он складывал их, какую-то особую, палатку и убирал костёр. Видимо, остальная группа просто пошла вперёд, оставив ему участь догоняющего, но кто же знал, что догонять их будет не только он.

Хайд напряженно потирал виски, то ли от болящей головы, то ли от попытки придумать какой-либо достойный план. Атраванский он понимал достаточно плохо, но, благо, его напарник справлялся с ним отлично. С чем он не справлялся, так это с допросом.

— Я ещё раз спрашиваю. Куда. Они. Поехали, — наверное он когда-то работал на кухне. Руки его двигались так точно и гладко, как будто он взбивал тесто, или месил фарш. Вместо таких привычных материалов, у него был только торс оставленного бедуинца, но профессионал называется профессионалом, потому что знает что делать в любой необычной ситуации. Вообще, Реймос был статным мужчиной. Они общались недолго, и за это время имперец не смог узнать толком ничего о его прошлом, но оставил большое место для догадок. Цвет лазуритовых глаз его горел голубым огнём, хоть и приспущенные веки создавали впечатление человека угрюмого. Чёрные, до плеч, волосы и борода без усов усугубляли это впечатление, но, тем не менее, гордость в осанке, выправка и поднятая голова оставляли впечатление человека хоть капельку благородного. 

— Клянусь Аллуитом, я не знаю! — жалко, что кат из него был не очень. Понимая это и самостоятельно, он в гневе пнул камень, на котором так неуверенно держал баланс допрашиваемый. Потеряв опору под ногами, он полностью обвис в петле, начав судорожно махать ногами, отчаянно пытаясь набрать воздуха. Сам же Реймос отошёл в сторону, громко вздыхая и смотря в небо с умоляющим взглядом, как будто это он тут мучался.
— Ты смотри, а то он сейчас к нему и правда отправится, — насмешливо заметил наёмник. Реймос только перевёл на него свой взгляд, понимая, что Хайд для него был ещё большим наказанием. Снова вздохнул, но теперь чуть облегчённо.
— Избавь меня от своего сарказма, — вернувшись, он вернул опору уже доходившему до края своих возможностей атраванцу.

— Твой последний шанс, — он, уставши, уселся на песок, ожидая новой информации. Сэдригез уселся рядом, как садятся у костра перед интересной историей или вкусным ужином.

— Куда мы идём знает только главный. Я должен был их догнать на перекрёстке, где он повёл бы нас дальше, — наёмники переглянулись. Взгляд шутника говорил, что это навряд ли правда, но лучших зацепок у них нет, а взгляд угрюмого выражал только неохотное согласие. Неуверенно покивав друг другу они поднялись. Хайд, отряхнувшись, пошёл забирать с водопоя лошадей, а оставшийся наёмник вынул меч и перерезал верёвку. Висельник с облегчением упал в песок, жадно вдыхая воздух. Руки у него так и остались связаны.

—  Дальше сам, — и он ушёл к лошадям. Атраванец хотел было что-то возразить, но не решился. Лошади уже были готовы. Оба эквилийца привыкли к тому, что лошади пьют одного количество воды на определённое расстояние, но в пустыни это соотношение менялось, а они оба были скорее бойцами, чем наездниками. Напившись воды, лошади выглядели заметно свежее, а эта небольшая заминка помогла им немного восстановить силы. Забравшись в сёдла, наёмники вскоре покинули это маленькое райское местечко. Дальше их ожидает окраина пустыни и безжизненная, сухая земля.

Велась нитка мысленной дороги по песочному полотну горячего песчаного бисера: жаркий полдень грел мысли, грел тело, грел душу. От таких жарих температур все здравые размышления вместе с потом уходили на кожу, а там ветер уносил просоленные идеи в другие места, в места, которым, быть может, они были нужны больше.

Невидимые обычному глазу, небось, сами черты где-то в этих песках играли в карты на чью-то душу: один из них проиграл и страстно мечтал отомстить кому-нибудь. А тут двое проходимцев, как не сесть им на шею? И вот не иначе как сам чёрт сбивал их с пути, другого объяснения у непривыкшего к такому зною Хайда не было.

Они стояли у перекрёстка, но никаких намёков на наличие преследуемых. Дул сильный ветер, земля и песок путешествовали с лёгкостью, так что если где-то тут и были следы, то они видать чихали и кашляли, так сильно простыли. Неужто висельник обманул? Почему его никто не ждёт?

Небрежный художник, рисующий карту, взял не ту палитру. Жёлтые пески, которые рисуются на картах, вдруг изменили цвет: тёмно-оранжевые, как будто грязные броски, вдруг окрасили горизонт. Ну конечно. Будь группа в песках более опытная, они бы издалека заметили бурю, но еле терпящие жару наёмники обратили на неё взгляд только сейчас.

Делать нечего. В чисто поле делать нечего, где спрятаться – не знают, остаётся только одно: бежать против неё. По начерченным на песке линиям ставит свои точки восьмёрка копыт, меж рек воздуха, обрисовывающих линии двух всадников, плывут слова и звуки. Смех и ругательства, игра в погоню с бедствием, с природой, с божьей волей. 

— Считай мы уже потеряли их след, — внезапно серьёзно отозвался Реймос.

— И это всё что тебя сейчас волнует? — как бы невзначай он напомнил о шторме за их спинами. Большее удивление вызвало его молчаливый кивок. В таком коротком кивке уверенности и целеустремленности было больше, чем во всех словах которые знал Сэдригез(не очень много, правда).

— Это ведь обычные мародёры! Я уверен, он уже забыл как там звали их голову, — «он» был эквилийским графом, которому чем-то насолила именно эта шайка. «Головой» был человек по имени Уильям, чью душу необходимо было отделить от тела. Но слова, видимо, застряли где-то в стене. В стене из мысленного песчаника(кроме песка тут, в общем, ничего и не было), которую себе выстроил подручный того самого графа. Как он выразился, его доверенное лицо. Верная шавка, скорее.

— Смотри-ка, что там? — отвлек он Сэдригеза кивнув вперёд.

Джентльмен удачи носит своё имя не как бахвальство благословлением, не как просьбу его покровителя о ниспосланной длани, но как крест с которым молится священник. Который носит ревнитель на своей груди. Ну и что, что у них нет своего храма? Весь мир их храм. Может, её сиятельство Удача переменчива, может её дары не облекаются в райское пение и не горят кусты по воле её. Но Исайя с Алуитом вместе взятые могут только завидовать тем молитвам и благодарностям, которые верные слуги Её отправляют ей, когда она одаривает их своей заботой.

Небольшие бугры вдруг оказались насыпью, а насыпь открыла вид на крошечные обваленные домики и затем – входы в туннели и показывающиеся балки. Старый прииск, высушенный если не людским трудом то заботой этой безжизненной земли. Отличное укрытие, а все остальные заботы и проблемы пусть подождут.

Уходить вглубь поначалу не хотели – балки тут были старенькими и трескались от одного только взгляда, боязно испытывать судьбу дважды. Но пыль поднялась высоко, целая дюна встала и пошла в новые места, устав от прежних – и одним из таких мест оказалось самое основание туннеля. Довольно быстро его завалило, так что пришлось идти вглубь и искать выходы там.

Темнота, от жаркого спёртого воздуха ощущалась густой и липкой. Как гарь от свечи, оставляя на дереве чёрные пятна, так и она оставляла свой след на оболочке глаза, забиваясь под веки, под волосы, лишая звука и ориентации. Для исправления сего недоразумения был зажжён один из оставшихся глиняных светильников. От отбрасываемых теней туннель сразу превратился в большой и просторный холл, с пролётами и разделёнными арками, поддерживающими потолок. 

Впереди нежданно замерцал такой же свет, а из одного из тёмных проходов послышалось:

— У нас посетители, — дал кто-то понять остальным своим пособничкам о находке.

— Ну так зови их к столу! — удивительно гостеприимным был ответ.

Неуверенно переглянувшись, приняли решение двигать вглубь. В этом тёмном земном небе храбрецы решили разжечь собственную звезду, освещавшую их хмурые лица, их сушеные финики и незваных гостей. Сложно было сказать, сколько стоит здесь, сколько ещё ходят чёрт знает где. Дым от костра уходил наверх, где была, похоже, ещё не засыпанная вентиляционная штольня.

Бойкий загорелый мужчина, с чёрными кудрями и густыми усами с кем-то активно переговаривался. Увидев еле освещаемые незнакомые лица, он повернулся к ним, а тень шмыгнула в темноту.

— Позвольте представиться. Владелец данного рудника, Уильям Форрестер, — для жителя востока его имя имело имперские корни. Может, не местный?

— Хайд Сэдригез — он шагнул вперёд, стоически сложил руки на груди и кивнул на напарника оставшегося сзади. Послышался какой-то хруст сверху, — Реймос Монтеро.

— Отлично, — Уильям хлопнул в ладоши и уселся на один из мешков, — я знаю зачем вы тут. И я предлагаю вдвое больше графа за то, чтобы вы просто ушли.

Необычное предложение. Неожиданное настолько, что одна из бровей эквилийца сама поднялась вверх, в небольшой растерянности и азарте он повернулся к другому наёмнику… И увидел что тот был мрачнее тучи. Поймав взгляд, он только отрицательно, еле движимо, как будто стал каменным, покачал головой.

— Прости, но, похоже, нет единства в нашем тандеме, — голова вернулась взглядом к «голове», и увидела вытянутую саблю. Помимо Уильяма, оружием обзавёлся каждый член его банды. Рука рефлекторно легла на рукоять Сантома. Снова послышался хруст, и на костёр из вентиляции упало несколько горстей песка.

— Тогда решим это малой кро— его прервал грохот обвалившейся штольни. Всего несколько секунд, их хватило чтобы красный клинок успел вылететь из ножен и отбить замах сабли. Костёр полностью завалило песком, и в абсолютно тёмной комнате повисла тишина.