Ранее на вилле Руссо— Ты в самом деле считаешь господина Руссо человеком чести? - спросил полушепотом Пятый. Он единственный заподозрил неладное, зная, насколько могут быть весомы контракты. Никто другой неладного не заподозрил. Даже коварный Лисейл не смутился такого жеста. По его вере что устное, что письменное слово одинаково легко нарушить. Прав окажется тот, кто выбрал лучший момент и тщательно взвесил риски.
—Он чтит обычаи. - ответил Шарль.
Пока Анджело собирался, товарищи уже стояли на улице. Им собирать, кроме видавшего виды оружия, нечего. Это время рыцарь употребил с пользой, в самых больших подробностях рассказав о своей беседе с господином Руссо.
— А что ж нам есть, и где спать? - резонно заметил гнолл. Похоже, бездонному кинокефалу фрукты пришлись по вкусу.
— Взгляни на цветы, сын лесов, - наставительно
сказал Пятый,
—Не ткут они и не прядут, но краше любого из вождей их Отец Небесный одевает. Ты ли не дороже Господу той травы, что сегодня есть, а завтра будет скошена?
Пёс задумался, пристыженный богословским ответом, а потом сказал.
— Одеться нам бы тоже не мешало.— Пятый говорит, Алкин, что не о том заботишься. Поскольку мы теперь состоим на службе - пусть и временной - думать надо о ней самой, а остальное - приложится.
Тресдин кивнула. В войсках такая слепая дисциплина почиталась за добродетель, в то время как мародеры отличались известной долей самостоятельности. Ежедневно им приходилось не только и не столько устраивать засады и грабить, сколько заботиться о пропитании, одежде и прочих припасах.
Почти все гноллы с давних пор полагались на Исаю также крепко, как и на своих языческих духов. Тавантинские проповедники древности, когда Рейнар Первый присоединил их леса, смогли сплести местечковый шаманизм кинокефалов с исарианской верой. Крайне синкретическое учение прочно закрепилось, но, увы, некоторые стихи гноллы вообще,и Алкин в частности, понять не могли.
С того самого момента, как Шарль поведал об истории, произошедшей за стенами кабинета, Грузиус молча ждал момента, когда он сможет высказаться. Вскоре бурные обсуждения касательно сложившейся ситуации утихли, и морвиец нашел подходящую минуту, чтобы выцепить Оливьера из окружения любопытных глаз.
— Поговорить надо. Наедине.- вполголоса молвил Рубака, кладя руку на плечо Шарля.
Рыцарь согласился, и товарищи отошли в сторону, к одной из многочисленных живых изгородей, что украшали внутренний двор поместья.
— Ты продал наши шкуры в услужение этим чужакам?— Ты совсем чудак? - перебил его Шарль
— Чудак здесь только тавантинец, что договор подписал со сраными морейцами. На что ты надеялся?— К чему тут договор? Он дал честное слово.— Честное слово человека, на корабле которого мы сюда приплыли? Не понимаешь, вижу.- сердито произнес Зверь.
— Думаю, ты сам не понимаешь...— Шарль, мы на чужой земле без гроша в кармане, а ты...- Грузиус махнул рукой.
— Правда готов нырнуть в этот омут и отстаивать чужие интересы? Забыл, от чего мы бежали и ради чего рвались на свободу?
Шарль не смутился.
— И зачем мы рвались? Чтобы на протянутую руку помощи отвечать бесчестием? Мы выбрались из Турл-Титла всего за несколько месяцев и безо всяких происшествий только благодаря господину Руссо. Ты хочешь уйти? Ты никакой клятвой не скован.— Клятвой не скован.- отрицательно помотал головой Зверь.
— Но мы все скованы общей проблемой. Мы прикрывали друг друга, проливали кровь и неслись вперед, прорубая путь к чистому небу. Теперь каждый из нас готов стоять за ближнего. Шарль, все ринутся тебе на помощь, в какую бы передрягу ты не попал. И с этого самого момента ты будешь в ответе за их жизни. А подписав этот контракт, ты подставил весь отряд под удар.- слова воина не источали злобы, но были полны упрека. Не дожидаясь ответа, Гора развернулся в сторону ворот усадьбы.
— Подставил также, как и вывел. - холодно ответил рыцарь.
— Подумай об этом, Оливьер.- уходя, бросил Грузиус.
— Куда ты пойдешь? Это остров. - съязвил Шарль. В конце концов, он тут единственный хорошо знал географию.
Но Грузиус не собирался покидать остров. Более того, он не прощался. Скорым шагом подходя к главному входу, мужчина стал свидетелем того, как Алкин чуть ли не залаял на стражников.
— Да не воровал я ваши яблоки!- край дырявой рубахи распахнулся – и горсть фруктов развалилась у ног незадачливой охраны.
— Присмотришь за мечом, хорошо? - проговорил подоспевший морвиец.
— А? Что? - удивленно бормотал псоглав, с большим непониманием принимая из рук Грузиуса оружие.
— Ты куда?— Прогуляюсь.- сказал Лапа, минуя ворота. Ему нравилось чувствовать твердь земли под ногами спустя долгие недели плавания на судне. К тому же воину хотелось отвлечься и побыть наедине со своими мыслями.
Город казался очень живым и горячим. Хоть дело близилось к вечеру, по улицам семенили морейцы всех мастей - от обычного люда до деловитых ремесленников. Все куда-то бежали, спешили, как ошпаренные, так что оборванец Грузиус не вызывал никакого подозрения. Скорее всего, большинство даже и не замечало его в этом стремительном потоке из тел. Зверь и сам не заметил, как стал частью этого беспрерывного движения. Сейчас он выглядел так, будто имеет какую-то цель, к которой он стремительно шел. Но никакого плана не было, морвиец поддался течению, а вокруг него вращался калейдоскоп запахов, образов и звуков. Они кружили голову, удивляли и оставляли после себя сладкое послевкусие. Смуглые, юркие морейцы пылко обсуждали у прилавков, вероятно, свои товары, при этом ярко жестикулировали, защищая свою позицию в споре. Народ бежал, останавливался у прилавков под навесами, некоторые посещали мастерские, что нередко находились в зданиях из крепкого камня и дерева. На лицах этих людей не читалась тягость существования, они не были преисполнены печальной и тяжелой судьбой, хоть у каждого и нашлась бы история, достойная стать услышанной. В одежде и манерах становилось понятно, что это свободные люди, не знающие ярма угнетений и притеснений, но вынужденные бороться за шанс на хорошую жизнь каждый день. По прежнему босые ноги несли Грузиуса всё дальше и дальше, сквозь шумные аллеи, на безлюдные улочки, громкие рынки, пока наконец не вывели к набережной, где с одной стороны берега на другую раскинулись многочисленные склады и рабочие помещения. Солнце почти скрылось за горизонтом, провожая этот мир своими последними лучами. То ли морской воздух так действовал, то ли длительная прогулка по Ландбору, но Грузиус почувствовал себя слегка пьяным, почувствовал, как взгляд лениво плывет по бликам уличных фонарей и как тело безвольно замедляется, норовя припасть у первой попавшейся стены. Но делать этого не стоило. Рубака брёл дальше, спускаясь по крутым лестницам к портовой зоне. Всё вокруг
казалось одновременно близким и чужим. Люди, беседующие на другом языке, детвора, снующая туда-сюда в своих озорных заботах, стайки кошек, мирно дремлющие на покрытых мхом каменных заборах. Повеяло тоской и морским бризом. Обойдя спальные районы и рабочие зоны, Грузиус вышел на пляж. Голые ступни утопали в остывающем, но все еще теплом песке. На водной глади сверкала уходящая так далеко, насколько глаза видят, дорожка отражающегося от солнца света. По левую руку стройными рядами протянулись пальмы. Названия этих тропических деревьев Зверь не знал, но они показались ему весьма занятными. Несмотря на хорошую погоду, немногие морейцы нежились на берегу. Где-то у воды плескались маленькие дети под надзором своих матерей, шумные компании молодых людей устраивали трапезу на льняных простынях. Гора ступил по щиколотку к набегающей морской стихие, но перед тем посмотрел на ноги: грубая, мозолистая кожа, покрытая слоем грязи и дорожной пыли, на поверхности которой виднелись мелкие царапины и заживающие ссадины. Скорее бы приобрести обувь. Тщательно обмыв конечности и перейдя к лицу, Грузиус ощутил легкое покалывание. Наклонив голову, он увидел краба, отчаянно вцепившегося клешней за большой палец. Даже такое маленькое создание готово было противостоять и выживать в таком большом мире. Аккуратно подобрав прибрежного жителя, морвиец бережно отпустил того восвояси. Выпускать злобу на таком крохотном существе просто не имело смысла. Закатав штаны до колен, Лапа продолжил блуждать и вскоре наткнулся на деревянную постройку, размещенную необычайно близко к воде. Можно было бы подумать, что это лодочная мастерская или перевалочная база рыбаков, однако отсутствие суден доказывало обратное. Доносящиеся ругань и крики стали предвестниками ссоры, что разворачивалась прямо на деревянной платформе, зависшей в паре метров над морем. Скрипя половицами, Грузиус поднялся по усыпанной песчинками лестнице прямо на платформу. Занесенная для удара рука остановилась перед лицом женщины, когда
обидчик краем глаза заприметил постороннего, подкравшегося позади. Перевернутые столы, стулья, разбитая утварь с разлитой жидкостью, что уже впиталась в пол. Их было четверо. Самый ближайший, что стоял к Грузиусу, преобладал в росте и мышечной массе, поэтому служил живым барьером перед морвийцем и жертвой. Скрестив руки на груди, он стоял как вкопанный, преграждая путь.
— Foriru de ci tie, cifonulo.- произнесла налысо выбритая башка, не намереваясь сдвинуться с места.
— Гробы подорожают.- сон как рукой сняло. Молниеносный рывок, сокративший дистанцию между Зверем и громилой. Тот не успел среагировать, когда Рубака обеими ладонями нанес хлесткий шлепок по ушам, тем самым дезориентируя и оглушая. Ладонь, превратившаяся в кулак, в бешеной скорости встретилась с кадыком. Здоровяк смог выдавить из себя то ли всхлип, то ли бульканье, а потом был опрокинут наземь ловкой подсечкой. Нога Грузиуса уперлась в место у сгиба локтя лысого морейца, обе руки обхватили запястье, затем последовал громкий хруст. Звук ломающихся костей и сухожилий. Звук рвущейся плоти. Подмога не заставила себя долго ждать. В опустившейся полутьме сверкнуло лезвие. Достаточно короткое, но оттого не менее смертоносное, удерживаемое проворным ублюдком, оно неслось прямо на Лапу. Вовремя поднятый табурет послужил надежным щитом — кинжал застрял прямо в нем, хоть и прошел насквозь. Не самый сообразительный бандит огрёб табуретом по голове раз, и еще раз, пока не выпал за канаты, служившие оградой платформы. Оставшиеся дружки зря времени не теряли. Не успел Грузиус обернуться, как его сознание взревело от агонии: с размаха чей-то сапог впечатался в челюсть. Кулак, опоясанный кастетом, пересчитал несколько ребер Горы и переключился на печень. Повалив Зверя на пол, сапог продолжил дробить бока, а кастет колотил по спине. Увлеченные избиением, стервятники не заметили, как распластанный на земле морвиец подомнул под себя заветный ключ к спасению. Оставалось прикрывать руками голову и ждать. Занесенная для очередного удара нога была вынуждена встретиться с чинкуэдой – широкое лезвие проткнуло берцовую кость. Сорвавшийся на фальцет утырок отпрянул и уже вряд ли смог бы кому-то навредить сегодня. Массивная ладонь Грузиуса заключила в себе кулак с кастетом, тотчас утягивая владельца в неравную борьбу. Зубы Рубаки сомкнулись перед запястьем противника и вырвались вместе с плотью. Этот заорал на октаву выше. Сплевывая лоскуты кожи и ошметки мяса, Грузиус попытался встать, но
быстро припал обратно к полу. Раны и будущие синяки пылали огнем, давая четкое представление, куда били и с какой силой. В попытках прийти в себя и оценить ситуацию, Грузиус на периферии зрения заметил приближающуюся фигуру. С каждым шагом она оставляла небольшие лужицы под собой, а когда воин поднял голову, то увидел паршивца, которого давеча отправил в дальнее плавание. С рассеченного виска мерзавца стекали алые струйки, а сам он стискивал стилет. Кто ж знал, что кинжалов у него два. Медленно приближаясь, он бормотал, вероятнее всего, ругательства или угрозы, намереваясь расправиться с Грузиусом здесь и сейчас. Пинок в плечо уложил Зверя на лопатки, а затем в воздухе блеснул остроконечный клинок. Своевременно выставленная кисть споймала лезвие в нескольких сантиметрах от живота. Сквозь сжатые пальцы потекла кровь. Не выпуская из железной пятерни стилет, Лапа вновь и вновь долбил рожу сукиного сына другой рукой и, когда тот ослаб в хватке, большим усердием потянул морейца на себя. Лоб Горы встретился с носом падающего на него плута. Тело нападающего ослабло, перевернулось на бок. Охая и стоная, подонок пускал кровавые сопли. Послышались тихие шажки. Легкие, не грузные. Морвиец смог подняться на колени, при этом несколько раз покачнувшись. Задрав голову, он увидел её.
— Вы в порядке?- отхаркнув кровавый сгусток, спросил Грузиус.
— Зря вы вступились за меня..- ответили ему на чистом тавантинском. Она оглянулась на бандитов, что понемногу приходили в себя.
— Ni foriras, ni foriras!- кричал один из них, помогая встать своему раненому собрату. Они волочились прочь с платформы, оставляя после себя багровые следы.
— Vi pagos por сi tio!- рявкнул через плечо мореец с разбитым лицом, глядя на Зверя, после чего заковылял дальше, придерживая соратника с пробитой ногой.
— Это ещё почему "зря" ?- прохрипел слегка ошалевший от упреков со стороны незнакомки Зверь.
— Потому что они вернутся за вами, а не за мной.- ее сухая, нежная ладонь легла на разгоряченную щеку, которая по прежнему гудела от вражеского сапога. Гора взглянул на женщину: распущенные, каштановые волосы ниспадали до ее аккуратных ключиц, большие, выразительные серые глаза пристально смотрели с любопытством. Привлекательные черты лица, не слишком молодая, не слишком старая. В таком возрасте женщины обычно уже становятся матерями. По мнению Грузиуса, она обладала особенной красотой. Что-то необычайное и восхитительное скрывалось за этой внешностью, отчего девушка казалась сейчас волшебной.
— Марго, а вас как?- она подставила свои миниатюрные плечи, чтобы Лапа мог подняться.
— Грузиус.- прокряхтел мужчина, когда Марго обхватила его могучую руку. Пройдя несколько метров, девушка бережно усадила своего спасителя на ступеньки.
— Сидите здесь, никуда не уходите. Принесу перевязь.- Марго юркнула за полуоткрытые двери... что это вообще такое? По всем признакам, какое-то питейное заведение под окрытым небом, может, таверна. Вскоре девушка вернулась, держа в руках глубокую миску, желтоватые ленты и полотенце. Окунув полотенце несколько раз в горячую воду, Марго принялась смачивать расеченные ладони Грузиуса, из которых по прежнему лилась кровь. Когда та перестала пульсирующе вытекать из раны, девушка начала обматывать поврежденный участок кожи длинными льняными полосками, что по виду были обработаны какой-то вязкой, болотного цвета мазью.
— Угораздило же вас. Но не стоило, правда.— Решил сравнять шансы.- зашипел от боли Зверь, когда Марго начала стягивать то тряпье, что можно было назвать сорочкой.
— Вы солдат?- ее пальцы едва касались борозд давно заживших шрамов. Вопрос ненадолго повис в воздухе, прежде чем Грузиус молвил.
— Нет.- язык слизал с губ чужую кровь.
— На чудищ охочусь...- осекся Гора.
— Охотился.— Одних, вон, прогнали.- кивнула Марго в сторону учиненного беспорядка.
— Кто это вообще такие?— Шавки местного воротилы. Не самого влиятельного, но и не самого слабого.- девушка поочередно ощупывала разные участки спины.
— Пошто они суету тут решили навести?— Плохо восприняли отказ от крышевания.- Марго хмыкнула.
— В котором мое скромное дело и не нуждается.— Что за "крышевание" ?- процедил Зверь, зажмуривая глаза. Ярость выветрилась, и теперь усталость навалилась точно глыбой. Хотелось прилечь.
— Услуга по защите, которую часто предлагают не самые законопослушные личности. Им – ежемесячная плата, нам – та самая заветная защита. Правда, от кого... Мерзость.- девушка поднялась, унося с собой миску с полотенцем.
— Я не лекарь, что могла сделать, то сделала.- сказала Марго, задержавшись у порога.
— И на том спасибо.- медленно проговорил Грузиус, тяжко вставая с места.
— Это я должна вас благодарить. Идёмте, ужин почти готов. Заодно и помоетесь, бадья скоро нагреется. Вашим смердением можно потопить морейскую флотилию
Живот предательски и нарочито громко зарычал, развеивая нескрываемое сомнение по поводу того, стоит ли принять предложение Марго. Грузиус кивнул и проследовал внутрь. Внутренний декор дома показывал то, что Зверь всё еще находится в таверне: ряды столов со скамьями, стульями, свечи на подоконниках и на потолке, разрезающие тьму помещения, кабацкая стойка, за которой ширились полки с бочонками алкоголя. Посетителей не наблюдалось.
— Госпожа Марго, еда подана, бадья с водой готова, я могу идти?- из задней двери вышла молодая особа, снимая с себя замызганный фартук.
— Ты свободна на сегодня, Жизель. Благодарю.- хозяйка зачем-то поправила и без того ровно стоящий стул. Помощница скорым шагом пролетела мимо Горы, один лишь раз стрельнув на него глазами, до того направленными в пол. Если у нее появились вопросы по поводу гостя, то она решила оставить их при себе.
— Покажу вам, где бадья. Чистую одежду оставлю у двери.- произнесла Марго, ведя за собой морвийца.
— Вы всегда так добры к незнакомцам?— А вы всегда до полусмерти защищаете первого встречного человека?
Марго указала на дверь, а сама удалилась в другой конец коридора. Лапа зашел в маленькую кабинку, достаточно просторную, чтобы вместить взрослого мужчину, но недостаточно высокая для самого Грузиуса – воин едва не доставал до потолка. На полу зияло решетчатое отверстие, куда, вестимо, стекала вода. У ног расположилась бадья, источающая горячий пар, рядом - губка и бритва. Зверь провел по лицу уцелевшей ладонью – пальцы царапала многодневная щетина. До чего внимательная женщина. Скинув с себя последние лохмотья, воин начал смывать всё: кровь, боль, грязь, проблемы уходящего дня. Они утекали, оставляя Гору с очищенным телом и разумом. В голове прояснилось.
Он неспешно шагал по коридору, ориентируясь на обрывки каких-то разговоров, что доносились из соседней комнаты.
— Сядь же, пора кушать.- Марго пыталась усадить на колени пятилетнего карапуза, который больно походил на нее. По его надутым бровям и щекам стало понятно, что он не рад овощной нарезке и морепродуктам, лежащим в тарелке.
—О, мессер Грузиус.- на ее щеках выступили ямочки, когда она ослепительно улыбнулась. Улыбка, ради которой стоит умереть.
— Теперь вас величать можно только так. Обувь не жмет? У вас с моим мужем, вроде, один размер. Присаживайтесь, еда стынет.
Зверь предстал в белой рубахе с короткими рукавами, холщевых штанах и кожаных туфлях с ремешками.
— А муж сейчас где-то в городе?- очень осторожно, пытаясь не задеть побои на коже, морвиец уселся за стол.
— Нет, муж...- на лице Марго промелькнула мрачная тень, она отстраненно потупила взгляд, но быстро стала прежней.
— Погиб год назад. Он в тот момент находился в одном из городских кабаков, собирался встретиться со старым другом. Туда вломились головорезы, искали кого-то из толпы посетителей, но в итоге перебили всех свидетелей.- женщина судорожно выдохнула, приставляя к глазам тыльную сторону ладони.
— Откуда вы?- спросил Грузиус, приподнеся ко рту ложку похлебки. Давно он не вкушал горячей пищи. Надломав кусок черного хлеба, морвиец продолжил
— Не ожидал увидеть в этих краях кого-то из Тавантина.— Мы с Кристианом бежали от ошибок прошлого, искали лучшей жизни. Судьба занесла нас в Морею. Вы верите в судьбу, Грузиус?
Гора на секунду задумался.
— Нет. Но чему быть, того не миновать.- многозначительно промолчав, отрезал воин, наливая в кружку бордовую жидкость из кувшина.
— А вас как сюда занесло? Вы не из местных, я права?- Марго всеми силами пыталась накормить ребенка, но тот нехотя воротил головой.
— Мы с товарищами проделали долгий путь. Боюсь, вина не хватит, чтобы рассказать эту историю полностью.- вытянув из себя подобие ухмылки, Грузиус демонстративно поднял кружку и сделал глоток.
Они сидели так долго, не проронив ни слова. Ребенок, мать и мужчина, доедающий свой ужин. Они обменивались взглядами, лишенными стеснений, но преисполненными понимания того, что славный вечер скоро подойдет к концу. Когда похлебка закончилась, а кувшин окончательно опустошился, Грузиус встал из-за стола.
— Я вас провожу.- подскочила Марго, опуская малыша на ноги. Вместе с Лапой она вышла наружу.
— Извините за...- незакончил морвиец, глядя на бардак, оставленный после встречи с мародерами.
— Да, предстоит много работы.- тихо молвила девушка, но сейчас ее мысли были заняты не уборкой. Гора услышал всхлип, а когда посмотрел на Марго, то увидел слезу, стекающую к ее подбородку.
— Я плачу, я опять плачу.- она утирала рукавом соленую скорбь.
— Мессер Грузиус, вы когда-нибудь плакали?— Я плакал так много, что, кажется, слезы уже закончились.- он обнял женщину, укрывая ее своим телом от всего мира. Она обняла в ответ.
— Есть вещи, которые мы не можем поменять, как бы мы этого не хотели.— Берегите себя, Грузиус.- прерывисто проговорила Марго.
— И вы себя.
Они могли стоять так целую вечность. Тепло разливалось по внутренностям Зверя, разбивая заскурозлый лед из горечи обид, злобы и печали. Но чем дольше это продолжалось, тем больше Рубака понимал, что потом станет только больнее. Он отпустил её и ушел, лишь однажды обернулся, чтобы посмотреть на каштановые волосы в последний раз. Его заждались в другом месте.