Таралан проводил уходившего брата долгим взглядом. Конечно, Гилберт без особого труда сумеет найти библиотеку. А чего там искать? Десятник знал, кажется, все улицы города, и потому был уверен, что намного сложнее найти дыру, где обычно выпивает всё городское дно, или мастерскую одного старого сапожника, что снабжал добротной обувью всю городскую стражу. Библиотека же выделялась и фасадом, и расположением. Нет, совсем другое беспокоило Таралана. Как такой умный, образованный и одарённый магической силой человек может столь легкомысленно относиться к путешествию?!
Покачав головой, Таралан вернулся к трапезе, не переставая думать. Конечно, когда-то в путь он с братом отправлялся и с меньшим - со скудными припасами, одним лишь топором да с мелочами, которые почти не пригодились. Если бы тогда не довелось столкнуться с тем старым магом Карлом, то на дороге какой-нибудь путник когда-нибудь нашёл пару маленьких скелетов. Хотя нет, волки бы оказались проворнее. Таралан зябко повёл плечами - не самые весёлые воспоминания никак не воодушевляли отправляться в новое путешествие.
С губ десятника сорвался тяжёлый и немного даже грустный вздох. По чистой случайности он совпал с моментом, когда похлёбки не осталось в плошке ни капли. Но и эта печаль была никак не связана с очевидным - расправившись со своей порцией, Таралан принялся доедать за братом. Он всегда полагал, что все тарелки да плошки во всех трактирах рассчитаны на детей - можно ли одной такой наесться? Правда, осознание реальности говорило, что за большие по размеру порции и платить придётся больше, а народ к такому не готов. Но стоит ли забота о каком-то народе всех тревог? Конечно же нет, куда важнее забота о предстоящем путешествии.
Поев, Таралан какое-то время ещё посидел на месте, невесело размышляя о крушении уже устоявшейся размеренной жизни стражника, но после решительно поднялся с места, заплатил сколько положено, после чего твёрдым шагом человека, принявшего решение, направился прочь от трактира - много с кем предстояло переговорить... Однако сперва он зашёл домой - не таскаться же с вещами брата по городу?
Десяток принял сообщение об уходе сперва как шутку, после - как затянувшуюся шутку, а совсем в конце - как затянувшуюся неудачную шутку. Проржались, мол, десятник отпросился со смены ради выпивки, пообещали утром прикрыть, чтобы от командира не влетело. Махнув на этих балбесов рукой, Таралан направился непосредственно к своему командиру. Тот лишь надеялся на шутливость заявлений, после же обеспокоился - не случилось ли что. В его понимании из Таралана получался отменный десятник, которого не грех в пример прочим ставить.
-...решили с братом отправиться на поиски сестры отца... э... сестры и отца, вернее... - начал весьма сбивчиво объясняться Таралан. Ему не нравилось лгать, к тому же скрытничество брата ему не нравилось совсем, и из-за этого все слова с мыслями путались. Недовольно нахмурившись из-за звучащей чепухи, сам себя оборвал: - Короче, по делам семейным!
Командир лишь горько вздохнул, но уговаривать не стал - то ли из-за осознания, что внятного ответа не добьётся, то ли сочтя уход проявлением юношеской тяги к приключениям. Лишь добавил:
- Дела семейные стоят того. Разберёшься с ними - милости просим обратно. Местечко всегда найдётся. Э! Чего это я! Глядишь, таким известным вернёшься, что ещё капитаном городской стражи станешь! Ступай, парень, хорошего тебе пути! О прочем к казначею.
Сам того не желая, командир шуткой лишь подчеркнул речи Гилберта о славе, укрепив Таралана в намерении покинуть Тусскан. И пусть его вела больше забота о брате, душа на мелочи размениваться не желала и алкала славы.
У казначея Таралан забрал остатки жалования и там же их оставил как залог - для выкупа брони требовалось больше соверенов, чем сейчас было при себе. Выкупить уже ношеную и местами потрёпанную броню было намного выгоднее, чем бегать по кузнецам да лавкам. После этого в голову десятника, теперь уже бывшего, пришло проведать конюшни - не выйдет ли там добыть какую лошадь подешевле. Конечно, Таралану редко доводилось трястись в седле, однако бывали случаи, когда городскую стражу отправляли сопровождать кого-то верхом или проверять близлежащие деревни - всё ли ладно у них, не беспокоит ли люд лихой? А по причине того, что ради одного селения выезжать не с руки, подобные обходы порой и затягивались, так что волей-неволей к седлу пришлось хоть как-то привыкнуть. Да и не только к седлу - к лошади.
Верный конь имел какое-то имя, да вот только слишком много тёзок слонялось даже в одной конюшне. Поэтому его чаще звали по масти - каурым. "Вон тот каурый твой на сегодня", "иди того каурого напои" и прочее вылилось в том, что иначе как Каурым никто коня не звал. Его-то и хотел Таралан выкупить - его и, возможно, кого-то спокойного для брата.
На удивление просто оказалось договориться со старшим конюхом. Правда, только на Каурого - виной тому было простое желание владельца конюшни освободить одно место для породистого жеребца благородного окраса цвета первого снега, а Каурый своей мастью выбивался из более-менее схожих лошадей. Чистокровный с подобной мастью, возможно, и стал бы жемчужиной коллекции, но вот некая беспородная помесь лишь портила картину подобно случайному мазку. Не сейчас, так ближе к осени его бы попросту впарили кому-нибудь на ярмарке, и потому намерение Таралана обзавестись скакуном только облегчило всем задачу. Конюх даже великодушно согласился пока подержать Каурого у себя - как раз до отъезда Таралана.
Довольный удачной сделкой, бывший десятник городской стражи Тусскана направился домой - за решением всяких дел уже стемнело, и Гилберт, дожлно быть, недовольно ругается, ожидая припозднившегося близнеца. Но - увы и ах! - брат где-то пропадал. Хозяйка дома сообщила, что маг не приходил даже, и Таралан забеспокоился. Он спешно направился к библиотеке, но та была закрыта. Растерянно почесав затылок, Таралан внезапно замер. А что, если Гил просто проголодался и решил вернуться туда, где уже был сегодня?! Озарённый столь светлой мыслью Даранте бодро пошёл в трактир, насвистывая одну на редкость фривольную мелодию, которой обычно подпевали стражники, и от которой у девиц пылали алым щёки.
Легко толкнув ладонью дверь, Таралан вошёл в трактир и осмотрелся. На старом месте Гила не было - там сидели подмастерья, да и прочие столы были заняты компанией. Гилберт бы ни за что не сидел в толпе - скорее, просто бы ушёл. Озадаченно нахмурившись, Таралан решил подойти к отдыхающим стражникам - быть может, они видели Гила? И тут случилось сразу несколько событий.
Таралан, не дойдя до стола десяток шагов, замер, разглядев, что за столом сидит Гилберт.
Вальтер, немолодой стражник, обернулся посмотреть, кто пришёл, и при виде Таралана его брови неумолимо поползли вверх, а кружка, выпущенная из рук, стремительно понеслась навстречу полу.
Гилберт, зажатый меж двух стражников и прижатый к скамье лежащей на плечах могучей рукой Мартина, злой и явно раздражённый, пытался что-то бормотать магическое.
- Вы чего тут устроили, мужики?! - изумлённо проговорил Таралан, а увидев, что стоящая перед братом кружка почти пуста, с ещё большим удивлением, негодованием и укором воскликнул: - Гилберт!
Таралан никогда не видел своего брата пьющим в компании стражников. Мало того, он не помнил за братом пристрастья к выпивке! Одновременно стражники загалдели:
- Ма... М-мать... Магик! - Мартин трезвел на глазах, убрал руку и дёрнулся в сторону, из-за чего сидящие рядом с ним люди попадали на пол.
- Ганс, мы споили - ик! - живого мага!
- Таралан, - недовольно проворчал Ганс, посмотрев сперва на Таралана, а потом на Гилберта. - Ты двоишься в глазах.
Трактир затих, наблюдая за представлением.
Сообщение отредактировал Таралан Даранте: 04 Декабрь 2020 - 00:42