В никогда
и в нигде
— Да кто ты вообще такой? Шлюха, мразь.
— Не слушай этого нищеброда, дружище, зависть таких как он - вечный спутник амбициозного человека.
— Кретин, думаешь это амбиции? Тебя купили, ты куплен, куплен.
— Лучше замолчи.
— Тебе больно слышать правду? Амбиции есть иллюзия, их внушили тебе, чтобы трахнуть по доброй воле и не тратить время на возню. Время - деньги.
— Это ложь. Но, допустим, кому это выгодно?
— Не разговаривай с ним, он только этого и ждёт.
— Наконец, в тебе просыпается осознание, а я-то думал ты конченый неудачник. Выгодно - политиканам, дельцам, миру, где у всего есть цена, где любого можно купить так, как купили тебя.
— Но у него был выбор…
— Выбор, хаха. Я расскажу, как всё было на самом деле, если ты готов проснуться от иллюзий.
— Нет, не соглашайся, это убьёт нас.
Драйк взглянул на себя - и увидел тлеющие плоть и кости.
— Я уже мёртв, — тогда произнёс он. Голоса растворились в шуме прибойных волн, он знал - так звучала вечность за окном. Он хотел распахнуть ставни, чтобы увидеть в последний раз море. Но тогда слабый порыв ветра в спину разбросал волосы и принёс тонкий аромат акации и сирени. И Драйк обернулся.
— Ты выбрал иллюзии, — услышал он уже вдалеке. И открыл глаза.
14-е, май.
Республика Турл-Титл,
Д. Савос,
Поместье Мардекая
С трудом поднявшись в постели - ноги были будто чужие - он увидел просторную и светлую комнату. За приоткрытым окном шумел прибой и кричали чайки, лёгкий ветер перебирал невесомый газовый полог у входа напротив. Он хотел было встать, чтобы найти объяснения тому, где он и почему ещё жив - воспоминания минувших дней такому раскладу, мало сказать, противоречили. Но что-то горячее коснулось его ступней. Большая белая псина, виляя хвостом, намеревалась облизать и лицо, но Драйк оттолкнул её - собак он терпеть не мог. Не настаивая, борзая вышла вон, но совсем скоро вернулась не одна. А он-то думал, больше никогда не увидит эту морейскую физиономию. Айзек ласково потрепал борзую за ухом:
— Спасибо, Пират, — и сел в плетёное кресло рядом с постелью. — Такие умные собаки. Говорят, они зачарованы понимать людей с полуслова.
— Да, я заметил, — Драйк проговорил это с трудом, в глотке было сухо как в пустыне. Собака коснулась носом чеканного медного кувшина, стоявшего рядом.
— Они принадлежат мастеру иллюзий по имени Декай. Мы сейчас в его поместье, в местечке Савос недалеко от Столицы. Там сейчас не безопасно. Пей, — настоял Айзек, должно быть, заметя нетерпение в его взгляде. — Я отвечу на все вопросы, как только тебе будет легче.
Солнце за окном порыжело и уже склонилось над морским горизонтом, когда он узнал, что начались уличные беспорядки, словно бы не было того года в Железной. Узнал о Теллендорах и об интересах Академии, которые помогли вызволить его из Каэрны и привести в порядок. Но всё это звучало нескладно.
— Друг мой, я слышу в третий раз о каком-то заключённом иллюзионисте и эльфах из трущоб, но не могу понять сути, что-то не вяжется…
— Думаю, тебе самому нужно поговорить с ней.
— Со Скьеллиге? Она жива?
— Она и многие из её людей и даже капитан Мартен. Но ты здесь лишь благодаря одному человеку и это никто из них.
— Слава Мохольгану старик жив... — Драйк ненадолго замолчал. Может быть, совсем недавно в нём было недостаточно веры, чтобы видеть все возможные пути - но не только худшие. Он убрал волосы к затылку, и глубоко забрал свежего воздуха в грудь. — Но подожди. Я совсем запутался. Тогда о ком речь?..
— Вставай и одевайся, времени у нас осталось немного.
Цвета белой кости камиза, как и прочие одеяния, принадлежали, по словам Айзека, некоему отставному сержанту в теле, ещё немного - и он напоминал бы в них неубранную мачту в штиль. Пахло от одежд почему-то душистыми цветами, да и всё в этом месте навевало мысли о роскоши, возможно, чрезмерно подчёркнутой. Драйк покорно следовал за писакой через ухоженный сад внутреннего двора, галерею и аванзал, пока они не оказались на открытой террасе у самого побережья.
— Я вас оставлю, — шепнул Айзек, когда внимание Драйка привлекла женская фигура у черты моря.
Женщина в тёмных одеждах обернулась на шаги и голоса. В её руках белели два сложенных листа пергамента, но лицо невозможно было рассмотреть из-за косых лучей гаснущего солнца. Лишь подсвеченные медью тёмные волосы колыхались на прибрежном ветру, донося едва уловимый, но знакомый аромат.
— Сначала ты меня украл… Теперь я украла тебя, в буквальном смысле, — голос из прошлого, принадлежавший, как ему показалось, призраку, имел вполне живое воплощение.
Поддавшись неведомому, он снял обувь у порога. И только когда босые ступни, ещё вчера разбитые в железных тисках, коснулись земли и ощутили тепло нагретого солнцем песка, он поверил в то, что зрению, слуху и обонянию казалось только иллюзией. Вокруг шумел прибой.
Не существовало слов, логики, рациональных способов заключить силу непостижимого внутреннего потрясения. Бесконечно сильнее той физической боли, что он пережил накануне, оно стало последним испытанием, сломившим железные скрепы, в которые он старательно облекал дух сколько себя помнил. Солнечный лик, коснувшись горизонта, охватил фигуру Ханны сиянием и через мгновение он нашёл себя на коленях, прячущего лицо в ладони, и содрагающегося в безмолвном рыдании. Вокруг шумел прибой.
Она была рядом, обнимала его, словно пытаясь укрыть от всего мира, а сама уже не сдерживала слёзы.
— Прости меня… — повторяла она каждый раз, когда спазм в горле позволял издать хотя бы шепот. — Если сможешь, прости…
Холодало и первые звёзды застали их в объятиях друг друга.
— Нет, ты спасла меня. Показала истинную цену всему, что я считал важным, — прошептал он, касаясь ладонью её лица и утирая её слёзы. — И я благодарен тебе. Любовь моя, я благодарен.
— Я… — говорить ей всё ещё было больно. — Я не хочу больше терять тебя. И я благодарна… — капли вновь покатились по щекам, выстраивая новые линии, и падая на светлые одежды. — Благодарна, что помнишь… Что всё ещё любишь…
Она целовала его руки, постепенно успокаиваясь. Смотрела в его глаза с любовью, нежностью, и нескрываемой горечью. Осторожно гладила его по щекам, словно стараясь запомнить каждый след прошедших лет.
— Одним богам известно, что будет дальше, — Драйк обнял её за плечи, ладонью прижал её голову к груди. — Как бы ни было больно подчас, но ты всегда была со мной и будешь впредь. Посмотри, — вдруг сказал он и указал рукой перед собой, куда-то над морским горизонтом. — В навигационных картах моря их зовут Зеркалами Аримголина и Ниалеры. Моряки же гораздо проще - любовниками.
Две звезды мерцали синим ровно в такт друг другу, и хоть не были близки настолько, как Касатки Мастаморры, любой сказал бы, что они - часть одного созвездия.
— Вижу… Куда они приведут, если плыть прямо на них? — в голосе начала проступать улыбка.
— Отсюда - в Аль-Асбад. Потом до Аппенид. За горной цепью, говорят, до острова Голлор, а дальше... кто знает, что находится за морским горизонтом, — Драйк поцеловал её в лоб. — Край света, Врата миров, а, может быть, Страна Грёз. Я не знаю.
— Хороший сегодня вечер… — прошептала она, укладывая голову на его плечо. — Жаль, что нельзя остановить это мгновение, или бросить всё к аагховой матери, умчаться в ночь куда кони понесут, — в её руках вновь появились два пергамента с инициалами адресатов, один из которых она передала Драйку. — Полагаю, что кони понесут нас туда, куда прикажет госпожа… И до тихих вечеров у камина - как до тех звёзд. — она тяжело вздохнула, разворачивая листок с надписью “Э. Ф.”
Не задав лишних вопросов, он развернул пергамент, нехотя возвращаясь в холодно-безразличную к ним обоим действительность.
"Наши доверенные лица - уверяют, что на тебя можно положиться. Взамен на будущую амнистию, теперь всюду следуй за нашим тайным агентом. В порту Азарис вы получите распоряжение и ресурсы для дальнейших действий".
Он знал наверняка, кто осторожно стоял за местоимениями. Помня негласную присягу аль-Мариду, что означало, и его хозяйке, он не имел права поступать вразрез с посланием. Впрочем, послание означало время, что он мог быть рядом с Энн и эта мысль наполняла его решимостью. Выжидающе, он взглянул на неё и передал пергамент:
— Прочти и ты.
— Уверен? Нам не… — она осеклась, всматриваясь в изменившиеся черты лица. — Нет… Не может быть, — одним движением она забрала листок и развернула к себе. Нахмурившись, за какое-то мгновение прочитала послание, и облегченно выдохнула. Улыбаясь своим мыслям, она ещё полминуты молчала. — Хорошо. Но у меня осталась пара вопросов здесь, которые решатся в ближайшие полчаса, и надо определиться - мы поедем вдвоём?
— Нас осталось мало, однако, разделимся. Я отправлю туда своих людей через восточный лесной тракт. Кто знает, что будет дальше и не понадобится ли их помощь. Эти Тэллендоры. Они тоже здесь? Я бы хотел отблагодарить их, если это возможно.
— Да, они здесь, ожидают моего решения, — она повернула голову в ту сторону, куда ушёл Айзекиль и прислушалась. — Они на террасе. Пойдём?
Драйк поцеловал её ладони и, поднявшись, бережно привлёк за собой.
— Если тайный агент сенатора не возражает, — затем с улыбкой подал он ей руку.
Среди незнакомых лиц взгляд выискал вечно-печальные морейские глаза, писака, завидев их идущих под руку, без слов указал на места рядом с ним. Пересекая пышно озеленённую террасу, Драйк встретился взглядом с чёрным атраванцем и темноволосым юношей-эльфом в одеяниях волшебников.
— Что ж, пришло время нам распрощаться, — другой волшебник, с отороченным лиловым шёлком плащом, встал из кресла тонкой резьбы. — Будь я кем-то вроде великого Калиндора, держал бы чары сокрытия вечно.
— Это Декай, мастер иллюзии, — пояснил вполголоса Айзекиль. — Чернокожий бедин - поставил тебя на ноги. Юнец - Тэллендор. Мы обязаны им всем.
— Я бы хотел думать, что у каждого из них был личный мотив, — не без интереса оглядывая собравшихся, заметил Драйк себе под нос.
— У всех, кроме, пожалуй, ибн Зулла. Декай, насколько мне удалось узнать, его близкий друг и просил о помощи лично, чтобы выгородить Тэллендора...
— Пока я совсем не запутался, лучше помолчу, — убедившись, что жест останется незамеченным, Драйк нашёл пальцами и сжал прохладную ладонь Энн, занявшей место рядом.
— Мы благодарим вас, хеиры, за участие и предоставленное временное убежище, — начала Ханна. — Обо всём, что происходило в минувшие сутки, во всех подробностях вскоре будет известно заинтересованным лицам. Причастным будет обеспечена протекция и вознаграждение. До тех пор - отрицайте соучастие в деле. Тэллендоры объявлены вне закона, пусть так и будет для нынешней власти, — она обернулась в сторону эльфов. — Уже готовы транспорт и сопровождение, вскоре вы отправитесь в убежище. А вы, хеир Йоллас, последуете за мной. Безопасность ваших родных будет впредь залогом наших деловых отношений.
Она замолчала, давая возможность всем немного осознать расклад. Драйк ощутил как тонкие пальцы мягко и крепко обвили его ладонь.
— Сенатор и в первую нашу встречу показалась мне прозорливой, — склонился он к Ханне. — Не понимаю пока, причём в этой истории моя персона, но я в долгу ровно как и этот юноша... — Драйк выпрямился и, поймав блуждающий взгляд Тэллендора, продолжил ясно. — Я благодарю каждого. Видят боги, я не желал, чтобы кто-либо жертвовал деньгами, положением и рисковал жизнью. Мы своего рода здесь пешки.
— И пешки в умелых руках ещё сыграют свою роль. Вот увидите. А теперь - пора, — хозяин поместья встал и многозначительно окинул взглядом лица каждого. Поймав себя на мысли, что симпатизирует его настрою, Драйк потом нашёл его в галерее. Все прочие разошлись, готовясь к отбытию, а Декай наблюдал за маленькой птицей, купающейся в чаше фонтана внутреннего двора.
— Слова преступника вряд ли чего-то стоят. Но свобода - иногда слишком дорога. Я не готов был платить тем пожаром при Дертане.
— Мы похожи с вами, — пальцы Декая очертили диковинный знак в воздухе и птица исчезла. — Но мне не нужны пожары, чтобы удостовериться в этом. Цикличность истории и совсем немного воображения предлагают одну и ту же аксиому, которую мои ученики носят на вымпелах. Свобода в братстве, Драйк. В доверии, милости и общей идее.
— Разве общая идея - не самообман, не иллюзия?
— Иллюзия. Но разве вы не любите иллюзии? Ответьте себе честно.
Наконец, выведя двух лошадей, ещё днём купленных в посёлке и пригнанных сюда по просьбе Ханны, они вышли в ночное поле, не рискуя показываться на тракте. При нём был шерстяной походный плащ легиона и короткий кинжал, одолженные в поместье. Случись беда - даже вдвоём вступать в бой было опасно. Слева было море, а справа тёмная ночь заволокла горизонт. Впереди был Азарис.
Сообщение отредактировал Мэлодит: 15 Февраль 2024 - 19:11