Цохер не солгал насчёт своей настойки из целебного корня и солнцелика. Она действительно быстро поставила инквизитора на ноги, пускай и весьма неприятно. Когда началась лихорадка, Гленн списал всё не на принятое лекарство, а на начавшееся заражение. В один момент он даже был готов сказать монахине, что готов расстаться с рукой, если гангрена на ней, или жизнью, если болезнь поразила лицо или грудь, однако женщина пресекла это намерение удивлённым возгласом — струпья начали слезать, и под ними было уже не голое мясо, а свежие рубцы. На ночь пришлось добровольно глотнуть опиумной настойки — заживающие раны слишком чесались, а вновь разодрать их в бессознательном порыве очень не хотелось.
Спустя сутки стало легче. Практически не возникало желания содрать повязки, а рука почти не дрожала, даже когда кружка была наполнена едва ли не до краёв. К концу дня появились силы встать. Монахини ликовали, что сила их молитв и веры инквизитора оказалась так велика. Гленн же знал, что следует благодарить не только Единого, но и Рихарда Цохера,
libenter, aut per ignorantiam исполнившего Его волю. Появившееся время инквизитор потратил на чтение книг — епископ не счёл нужным забирать их.
Силы тоже возвращались быстро, и спустя ещё пару дней монахини дозволили покинуть лазарет. Правда, далеко идти не пришлось — по приказу Его Преосвященства, дозволению матери-настоятельницы и рекомендациям лечащих монахинь инквизитору выделили небольшую келью в самом монастыре святой Хедвиги. И как бы ни хотелось дать плоти зажить, проводить время в праздности инквизитор уже не мог.
Помимо вещей и комнаты инквизитору дали помощников. Братья Освальд и Хогг имели звание помощников инквизитора. Должно быть, официально они были поручены заботам мастера Блэквуда, но тот передал их Ливингстоуну в помощь. Теперь же, когда, кажется, каждая собака знала о предательстве Брэма, они с радостью перешли на службу Рехтланцу. Конечно, это не очистит их послужной список, но даст шанс искупить промашку. Если, разумеется, сам Гленн не попадёт в опалу, утягивая за собой спутников поневоле. Чтобы этого всего не произошло, инквизитор вновь погрузился с головой в работу, едва перестал валиться с ног после десятка шагов.
Пускай монахини и были недовольны подобной поспешностью, они сделали всё, чтобы инквизитор мог и дальше служить на благо Ордена: выдали специальные мази; помогали накладывать повязки, чтобы одежда не повредила едва образовавшиеся рубцы; нашли перчатки и даже повязку на глаз. Отыскали они и одежду по размеру — прошлая погибла в огне. По отдельной просьбе раздобыли и платок — лицо обгорело довольно сильно, и ниже скул всё ещё могло заставить особо беспокойных натур грохнуться без чувств, а поскольку Рехтланц рассчитывал бродить по городу в поисках ответов, лучшим решением было попросту закрыть часть лица. Без кольчуги под рясой было неуютно, отсутствие торквеса беспокоило не меньше. Однако лишних денег в кармане не было, да и избыточная тяжесть, пусть и дарящая ощущение защиты, в данный момент помочь не могла.
Инквизитор надеялся встретиться с Цохером, но оказалось, что в лазарете тот появляется не так часто. Гленну было о чём побеседовать с аптекарем, однако оно могло и подождать — не трястись же в карете аж через полгорода в таком состоянии? Там уже и не до разговоров будет. Поэтому пришлось ограничиться простым письмом с просьбой о встрече. Новообретённый помощник доставил письмо и приехал с ответом, что через пару дней у Цохера появится свободное время. Гленна это более чем устраивало — ещё никто не сумел выяснить, как вампирша пропала из мертвецкой, и потому скучать не приходилось.
Поначалу Рехтланца не особо-то и хотели подпускать к этой истории, однако всё-таки сдались. То ли им надоело упорство инквизитора, то ли они поняли, что вампиров в городе не так много, чтобы все происшествия с их участием не были связаны меж собой, но вскоре Гленн уже слушал детали. Выяснилось, что в мертвецкой количество тел не изменилось. Единственным пригодным путём отступления был крысиный лаз, но тут пришёл черёд Гленна усомниться — вряд ли в городе найдётся так много старых тварей, а если и есть они, то едва ли попадутся живыми. Куда выше вероятность того, что ревенат сумел или отвести глаза всем, или просто спрятался. В пользу этого говорило и то, что спустя некоторое время из мертвецкой всё-таки пропало одно тело, а у входа нашёлся рабочий в обморочном состоянии и с характерными отметинами на шее. Не хватило у люда простого смелости заглядывать под саваны, не хватило смекалки порсто прочитать пару молитв над телами, зато вскормленной предрассудками фантазии вполне достало на то, чтобы приписать вампирше умение обращаться в крысу. Разумеется, всё это должно было тихо и мирно забыться, дабы не подрывать веру паствы в своих пастырей, не сеять волнения и прочее, прочее.
Однако они не были инквизиторами, и Рехтланц прощал им эти слабости — человеку свойственно успокаиваться, делая вид, что ничего не произошло. Прощал, но винил себя за то, что не успел оказаться рядом вовремя, не сумел выполнить свою работу. Оставалось лишь радоваться, что вампирша не перебила всех в приступе голода, и что с момента её появления в лазарете прошло не так много времени, чтобы найти хоть какие-то следы.
Рехтланц не пожалел, что зашёл в мертвецкую. Он сумел уловить малопонятные остатки магии, чудом не стёртые силой молитв и временем. Но не более. И всё же это давало хоть что-то.
Самый удобный способ спрятать тело — кладбище. Поэтому инквизитор поспешил поинтересоваться, как дела обстоят там. Сам он долго бы ковылял от могилки к могилке, поэтому решил довериться помощникам. Поручив им осмотреть кладбищенскую территорию на предмет новых следов и захоронений, Рехтланц остался неподалёку от входа — туда должны были пригласить смотрителя.
Осмотр не дал ничего нового — все мертвецы лежали спокойно, а могилки заняты как и полагалось. Смотритель всё подтвердил — дело знал своё чётко, весму вёл учёт. Однако вместо незапланированных могил братья Ордена обнаружили нечто иное.
Небольшой зарытый бугорок располагался на границе кладбища. Смотритель — развесёлый толстяк лет тридцати — отнёсся к этому просто:
— Да зарыли что-то далече, чем седмицу назад, но не далече, чем две седмицы назад, — сказал он, что-то припомнив.
— И вы не интересовались, что там?
— Тык только что нашли, мастер Рехтланц, — пожал плечами Хогг.
— П-прикажете раскопать?
— Копайте. Хогг, Освальд, будьте внимательны, - распорядился Рехтланц, оставшись при этом чуть в стороне, чтобы не мешать, но при этом всё видеть.
Смотритель принёс помощникам по лопате и те принялись раскапывать яму. Отмахиваясь от мошкары, они быстро добрались до дна — точнее, до тканного свёртка, в котором что-то гремело.
Брат Хогг опасливо наклонился над нераскрытой находкой и откинул ткань. Под ней оказались кости. Обугленные, явно принадлежащие не зверю. Они были целыми.
— Что ж... Это следует захоронить за территорией кладбища. Покуда владелец неизвестен, нечего нарушать святость и покой места, — решил в итоге инквизитор. Он не мог поручиться, что погибший имел право лежать на освящённой земле.
— М-мастер Рехтланц? — подал голос Хогг.
— Что, брат Хогг?
— Этот мешок и эти кости очень похожи на те, которые мы нашли на пепелище дома того колдуна, демонолога проклятого. Их мастер Ливингстоун забрал, собирался раздробить, да вот кто-то у него их в тот же день и схитил.
— Тогда сделаем так... — Рехтланц на миг задумался, окидывая взглядом находку. — Брат Освальд, найдите Рихарда Цохера и попросите не откладывать визит. Наймите экипаж — не время медлить. Полагаю, он в этом деле может помочь. Откажется ехать сейчас... Не принуждайте, сами возвращайтесь. Останки тогда пока что не будем трогать. Брат Хогг, мы с вами остаёмся здесь. — Затем Гленн обратился и к смотрителю, дабы хоть как-то успокоить того: — Любезный Свейр, а вы, пожалуйста, принесите святой водицы. Лишней не будет, — после же вновь обратил внимание на ближнего: — Брат Хогг, читал ли Ливингстоун молитвы над останками?
— Я могу и несвятой принести, хе-хе. Слыхали про морейскую сикеру? Да понял я, понял. Сейчас схожу.
— Не читал.
— Брат Хогг, тогда давайте прочтём молитву упокоения, — предложил Гленн.
Инквизитор преследовал самые разные цели. Помимо того, что просто правильно проводить человека в последний путь, существовали и другие причины. Например, следовало хоть чем-то занять помощника и отвлечь от неприятных размышлений. Если в решающий момент тот проявит неуверенность или нерешительность, если усомнится в необходимости откровенности с новым начальником, всякое может произойти. К тому же не следовало забывать, что поблизости могут находиться ещё ревенаты, и потому любая молитва нынче уместна. По той же, к слову, причине и был послан всё ещё прихрамывающий Освальд к Цохеру — а ну как кто позарится на найденные останки? Впрочем, наивно было бы полагать, что даже у двоих помощников сразу есть шансы справиться с ревенатом. Несмотря на обилие узелков на одеждах и спрятанные осиновые колья, Хогг и Освальд могли лишь задержать зубастых тварей.
Брат Освальд вернулся через два часа. С ним прибыл и Рихард Цохер. Всё это время инквизитор провёл на кладбище, разве что отошёл к ограде и облокотился на неё. Поначалу, конечно, подумывал и вовсе сесть на надгробие — какое дело бренным останкам до этого, когда бессмертный дух в иных заботах, сообразных прижизненным деяниям? Однако подобное смутило бы смотрителя, помощника и случайных зрителей, что могли бы явиться с самыми разными целями.
Аптекарь не скрлы удивления и немого вопроса во взгляде, увидев, что все ожидающие собрались вокруг вырытой ямы.
— Добрый день, господин Цохер, — первым поздоровался инквизитор. Конечно, правила хорошего тона предписывали растянуть приветственную речь на некоторое время, дабы обсудить банальные вещи вроде самочувствия родных, погоды и последних новостей, но Рехтланц сразу перешёл к делу: — Прошу прощения, что оторвал вас от дел, однако в Бирене я не знаю того, кто разбирался бы в вопросах врачевания лучше вас. Вы, должно быть, слышали о пожаре? Брат Ливингстоун устраивал облаву на одного демонолога, но дом внезапно вспыхнул. Братья Хогг и Освальд присутствовали там же, они могут подтвердить. В момент задержания демонолог пользовал кого-то. Правда, после пожара удалось найти лишь эти останки. Не обращайте внимания на столь странное место — они были похищены, но вот неожиданно нашлись. Мне бы хотелось услышать ваше мнение о них. Если вам что-то нужно для работы, сообщите.
На лице Рихарда проявилась градация чувств от удивления и страха до нервного смешка. Он не мог не понимать, что Церковь скептически относится к пользованию мертвецов всякими лекарями. Однако без изучения тел трудно достичь каких-то высот, и потому Рехтланц практически не сомневался, что Цохеру доводилось изучать трупы. При необходимости этим можно было бы шантажировать аптекаря. Впрочем, у каждого лекаря достаточно скелетов в шкафу. Интересно, понимали ли это помощники со смотрителем? Или они думали, что понять что-то по костям может и тот, кто не выкапывал мертвецов и не копался в них?
— Исайя... — Рихард сделал шаг навстречу останкам. Перевёл взгляд с них на Освальда и Хогга, с Хогга — на Гленна. — Ох... да... то есть, да-да, я помогу, чем смогу, — аптекарь вздохнул, чуть опустив голову и надавив большим и указательным пальцами на зажмуренные глаза. Опустил руку, посмотрев в небо. Снова на Гленна. — Что вы хотите узнать об этом бедолаге?
— Всё.
— Мне легче будет исследовать останки у себя, — через несколько секунд молчания ответил Рихард. — Тем более, скоро начнёт темнеть. А я никому не советую оставаться ночью на кладбище, тем более в нынешнее время.
— А, господин Цохер, об этом не беспокойтесь, — махнул рукой смотритель. Судя по всему, он либо не понял ничего, либо спокойно относился к препарированию мертвецов лекарями, а то и сам помогал от случая к случаю откапывать свежих. — Границы кладбища были освящены ещё вчера. Ни одна дрянь не пройдёт. Кроме окончательно мёртвой, хех.
— Я могу присутствовать на осмотре? — поинтересовался инквизитор.
— Если так будет угодно, господин Рехтланц, — кивнул аптекарь. — Но осмотр может занять гораздо больше времени, чем пару-тройку часов, и полный вердикт я смогу дать лишь завтра.
Подобный расклад устраивал Гленна, оставалось лишь отдать соответствующие распоряжения.
— Брат Освальд, сегодня отдыхаете. Про найденные останки лучше не распространяться. Свейр, вас это тоже касается — я сам доложу обо всём. Если кто-то будет интересоваться, ссылайтесь на меня. Яму стоит засыпать. Завтра утром решим, как быть дальше. Брат Хогг, едете со мной.
Брат Освальд и смотритель Гуго Свейр откланялись и удалились. Экипаж, привёзший аптекаря, ещё не уехал, и это было как нельзя кстати. Кучер не особо заинтересовался, что за мешок тащит брат Хогг, кивнул аптекарю и несколько запоздало инквизитору, после чего спросил, куда дальше ехать. До дома Цохера доехали довольно быстро — примерно за час. Аптекарь, однако, повёл не в дом, а в заднюю дверь, ведущее в подвальное помещение. Хогг поморщился, прошептал в сердцах:
— Бр-р... с того самого дня, как нашли демонолуха тамошнего, подвалы и иже с ними токмо с этой чертовщиной и представляются...
Рихард сделал вид, что не услышал помощника, но инквизитор счёл нужным пресечь сомнения:
— Спокойнее, Хогг, в нашей службе подвалы встречаются часто. Впрочем, если совсем тяжело, прочтите молитву.
— Я спокоен, — негромко возразил Хогг, уставляясь во тьму, которую через несколько секунд разорвал свет свечи, в который угодила маленькая шустрая тень кого-то, кто рванул в сторону.
Рехтланц не стал дёргаться или читать молитву — едва ли аптекарь забыл бы защитить свой дом. К тому же когда в доме есть дети, уместно в первую очередь списывать всё на них, а не на нежить с нечистью. Обернувшись, Гленн заметил, как Цохер, сдерживая злость за привычной маской вежливости, скрипнул зубами.
— Анна, выходи, я знаю, что ты здесь.
Через несколько секунд из мрака высунулось бледное, со свежими шрамами от когтей на виске, и крайне виноватое лицо девочки, с которой Гленну уже приходилось пересекаться.
— Добрый вечер, — поприветствовал девчонку Гленн.
— Д-добрый, — негромко ответила Анна, — Пап, я... я просто искала масло для ламп и даже воду поменяла!
— Иди. Домой. — Медленно проговорил аптекарь. — Мы поговорим.
Девочка прошла мимо, но Рихард не обернулся вслед ей. Прошло несколько секунд молчания прежде, чем его дочь скрылась на поверхности.
— Будьте осторожнее на последней ступени, — предупредил спутников аптекарь.
Они спустились вниз в небольшое прохладное помещение в полумраке. Рихард принялся зажигать факела, всё больше и больше являя взору Гленна содержимое лаборатории.
— Теперь я понимаю, что поспешил приглашать вас в столицу, — проговорил инквизитор, осматриваясь. Здесь всё было обустроено так, как не у всякого учёного мужа или алхимика.
— Да, в столице мне не место, — спокойно согласился тот, подходя к одной из дальних стен. — Когда-то этот дом принадлежал кузнецу, но... не суть. Господин Хогг, сейчас мне понадобится ваша помощь.
Помощник инквизитора подошёл к стене и, осторожно отодвинув один из относительно пустых стеллажей, они принесли в середину комнаты старый, заросший паутиной стол. Рихард подложил под обломленную ножку несколько деревяшек, сделав его устойчивым, и прошёлся тряпкой по поверхности.
— Кладите кости.
После того, как кости оказались на столе, Рихард принялся растапливать печь, периодически прося помощи у Хогга, чистя колбы, разыскивая на стеллажах нужные компоненты. Когда приготовления были завершены, он оставил вскипячённые смеси остывать и, поправив перчатки, принялся раскладывать кости в том порядке, который был задуман природой.
— Я могу дать общую характеристику. Это мужчина. Судя по состоянию зубов — старше тридцати, но младше сорока. Высокий, чуть больше пяти футов. Я не могу точно утверждать, но вряд ли он погиб от огня. Скорее, — Рихард опустил свечу и указал пальцем на шею, — в результате дислокации шейных позвонков.
— Что? — Хогг вздёрнул бровь.
— Шею свернули.
— Человек?
— Человек. Вампира подобная мелочь сильно не тронет, — ответил Цохер. Гленн не знал, мог бы тот опознать иных тварей. В мире существовало невероятное количество как человекоподобной нежити, так и иных народов. Взять тех же эльфов... Впрочем, в Бирене им не место, да и вообще иноземцев ещё не хватало здесь!
— Все ли кости на месте?
— Все.
— Сколько тело должно гореть, чтобы остались одни кости? Одного пожара, пожалуй, маловато для такого, — кивнул инквизитор на кости.
— Примерно за столько же, что и тело на костре, — толком не ответил на вопрос Цохер. — Но жар пламени зависит от многих условий — сухости воздуха, времени суток или даже наличия магии. Возможно, что тот демонолог как-то позаботился о том, чтобы пламя как можно сильнее уничтожило следы, которые бы вели к нему.
— Даже быстрее — костры кострам рознь. Вероятно, были изъяты какие-то органы — иначе нет смысла так сильно сжигать. Но появляется вопрос... Что вынудило Ливингстоуна решить разбить кости? Брат Хогг, завтра узнаете, не пропадал ли кто за последний... Месяц. Возраст, рост и пол уже известен. — Инквизитор вновь обернулся к аптекарю: — По состоянию костей можно предположить уровень жизни?
— Могу сказать сразу — он далеко не здравствовал. — Рихард взял одну из колб, осторожно помахал над горлышком себе под нос запах. Кивнул про себя. — Ещё немного... Не удивлюсь, если это окажется какой-нибудь нищий бродяга.
— Узнаете, могут ли люди епископа через своих подкормышей разузнать, сами не суйтесь, — уточнил своё распоряжение инквизитор. — Хотя... Может, и стоит растормошить городское дно. Раз в городе хватает ревенатов, то должны быть и пропажи. Но зря не рискуйте, — наставлял Гленн Хогга. После же вернулся к покойнику. — Какие-то отличительные черты можете назвать?
— Пока нет, — ответил аптекарь, переворачивая набок череп. — Отсутствие половины зубов для нищего — не отличительная черта.
— Может, какие-то старые и свежие переломы, трещины?
— Я вижу старый перелом бедренной кости, но, на удивление, он хорошо сросся. Здесь — трещина на плюсне. Возможно, что хромал, — Рехтланц посмотрел на помощника, и тот кивнул, подтверждая, что услышал. Цохер присмотрелся к черепу. — Скуловая кость проломлена и носовая кость, но это, судя по состоянию, посмертные травмы.
— Насколько старый? Едва ли без помощи зажил бы.
— Скорее всего, полученный в отрочестве.
— А если не бедняк, а заключённый? — предположил инквизитор задумчиво. Для заживления перелома нужен лекарь и покой. Для бедняка всё это непозволительная роскошь. Возможно, в момент получения травмы покойник вёл образ жизни простого человека, не побирался на улицах и семья имела достаточно средств, чтобы справляться без него. Но могло быть и иначе. Труд узников используется временами, и пойманному оборванцу вполне могли позволить отлежаться.
— Может и так. Сказать точно не могу.
— Брат Хогг, а какой свежести тело было у демонолога на столе?
Хогг, до этого задумчиво разглядывавший останки и соглашающийся с приказами Гленна, чуть не икнул.
— Э-э-э... ну... это был точно не он, — пожал плечами тот. — На столе у демонолога был... вампир. По итогу были вот вампирьи кости и вот этого. До пожара мы его не заметили... ну, если токмо Ливингстоун никого не укрывательствовал.
Услышав это, Рихард сглотнул. Желваки его дёрнулись.
— Вы видели того вампира на столе?
— Да... видел, — брат Хогг силился вспомнить детали. — Я тогда ещё не знал, что это вампир, уже после пожара выяснили. Мужик. Худой. Лысый, как яйцо. От глотки до паха выпотрошенный.
— А чьи тогда это кости?
— Думали, что демонолуга... — Почесал затылок помощник. — А опосля того, что вы сами сказали, мол, встречали его, под прокажённого косящего — так не знаем.
— А останки вампира куда дели?
— Так тоже пропали в тот же день... в этом же мешке были.
— То есть вы сложили два скелета в один мешок?
— То есть... брат Ливингстоун собрал два мешка. В одном — останки вампира, во втором — вот этого, — кивок на стол. — Отнёс к алхимику. Говорил — раздробить надобно. Только ненадолго отвлёкся — а мешков уже нет.
— Вы его сопровождали?
— Нет. Он ушёл один.
— Найдёте утром алхимика, узнаете, сколько мешков было у Ливингстоуна, если он вообще заходил. Рихард, а вы случаем не знаете, как убить ревената, чтобы он тихо и мирно лежал со вспоротым брюхом и не бросался на всех?
— Если вампир молод — достаточно отрубить ему голову. Вампиры постарше такой слабости лишены. Ну и... все вампиры уязвимы к крови дроу, орков-дзуиров, абаасов и нефилимов. Она их сжигает изнутри, — затем пристально посмотрел на Гленна. — Или он стал жертвой сил, мне не столь известных.
— Но тем не менее голова, если не ошибаюсь, была на месте, едва ли и сожжено изнутри было. Или ревенат был жив, или побывал у отступников.
— Каких отступников? — спросил Хогг.
— Кровь мертвеца сильно ослабляет вампиров и сложно выводится из их тел. Возможно, что на момент нахождения тот вампир был мёртв... не до конца.
— После расскажу, — пообещал инквизитор помощнику. — Чтобы дважды не повторять. Что до последнего предположения... Полагаю, и из такого состояния ревенат способен восстановиться?
— Очень нескоро, но способен... а вот после пожара — вряд ли.
— Или у вас недостаточно информации, или его стащили на ингредиенты. В яме был только один мешок.
— Тот, кто своровал кости, мог избавиться от человеческих за бесполезностью, а вампирские очистить и пытаться продать на чёрном рынке, — почесав затылок, предположил Рихард. — Не очень умно, но может быть и так.
— Избавиться, закопав на территории кладбища и рискуя попасться? — недоверчиво вскинул бровь Рехтланц. — Да пару камней в мешок, и река бы всё скрыла. Быстрее, проще...
— Тоже верно, — со вздохом согласился аптекарь.
— А если ради привлечения внимания, то череп ревената вернее был бы — если бы не подсказка брата Хогга, я бы и не узнал недавнюю пропажу, потому как не лез в то дело.
Бессмыслица! Инквизитор не мог никак понять, зачем было возвращать кости. Это могло быть как простой издёвкой, так и данью памяти.
— Кстати, господин Цохер, вы же были в тот день в гостях у господина Шарля, — подал голос Хогг.
— Да, был, — Рихард, нахмурившись, ненадолго примолк. — Я посчитал, что мне не стоит вмешиваться в дела инквизиции, даже если в них участвует мой друг, поэтому ушёл почти сразу же после прихода мастера Ливингстоуна.
— Брат Хогг, вы же говорили, что не сопровождали тогда Ливингстоуна?
— Ливингстоун оставлял отчёт о той встрече.
— Рихард, а не могли бы вы завтра пригласить алхимика? Не думаю, что интерес инквизитора поможет его делу, да и вопросов мало.
— Шарлю в последнее время сильно нездоровится. Я периодически сам к нему прихожу. Сомневаюсь, что он сможет завтра прийти.
— Тогда будет проще самим зайти к нему, — спокойно рассудил Гленн.
— Моё дело — предупредить, — пожал плечами Рихард.
— Поверьте, у меня нет желания доставлять кому-то неудобства, однако без ответов трудно работать.
— Я всё понимаю.
— Нужна ли вашему другу какая-то помощь?
— На данный момент ему нужны покой, тёплые стены и вовремя принимаемые лекарства, — Рихард посмотрел на затухающее пламя в печи. — Он в состоянии стоять на ногах и говорить, но сил на долгие разговоры у него вряд ли будут.
— Как я уже сказал, долго беседовать не будем.
— Верю вам, — Рихард взял одну из фаланг пальца и принялся стачивать костную пыль в небольшую чашу. — Пока я больше ничего не могу сказать об этом человеке. Вот этом, — уточнил на всякий случай аптекарь, кивнув на скелет. — Не Шарле.
— И для чего вам эти кости?
— А? А. Попытаюсь узнать, болел ли он чем-то при жизни или, может, даже стал жертвой отравления. А это дело не столь быстрое.
— Хорошо, не буду отвлекать, — кивнул инквизитор и отошёл в сторону. Наверняка Цохер не сказал всей правды, и после он использует костный порошок для каких-то своих целей. В конце концов, не все останки должны принадлежать ревенатам — Рехтланцу доводилось видеть самые разные рецепты. Но обличать аптекаря было рано.
Инквизитор некоторое время стоял молча. Наверняка его исследования растянутся чуть ли не до утра. В иной раз Гленн бы и остался, но уже чувствовал подступающую усталость — организм не успел восстановить силы, а отдыхать сегодня доводилось мало.
— Рихард, моё участие сегодня ещё требуется?
— Нет. Советую вам вернуться и отдохнуть.
— Если нужно, оставлю с вами помощника. Однажды этими останками уже заинтересовались.
— Не нужно. Мой дом защищён.
Услышав эти слова, Хогг вздохнул с некоторым облегчением. Впрочем, и инквизитору было так спокойнее — он ещё не был уверен в том, насколько может доверять бывшим людям Ливингстоуна.
— Хорошо. Тогда мы навестим вас утром, — пообещал инквизитор. — Будет что-то срочное — я в монастыре.
— До встречи, господин Рехтланц. И будьте осторожнее.
Гленн лишь кивнул — предостережения не были пустыми. На улице вновь удалось быстро отыскать экипаж, и потому в монастырь инквизитор вполне успевал до темноты.
В пути инквизитор поговорил с братом Хоггом. Оказалось, что оба помощника снимают комнату в постоялом дворе. Конечно, Гленну было бы удобнее иметь их под рукой, но тогда тем было бы сложнее незаметно выполнять поручения. До постоялого двора Рехтланц велел ехать в экипаже, а затем отсыпаться — пускай вечером и ночью жизнь городского дна в самом разгаре, сейчас безопаснее не рисковать лишний раз и не мозолить глаза иным ночным обитателям. Заниматься же поисками информации о покойнике лучше после окончательного заключения Цохера. Брат Хогг спорить не стал, пообещал всё передать Освальду и вернуться в монастырь утром.
Сам инквизитор тоже планировал просто отдохнуть, оставив все дела на день грядущий. Он помнил и о встрече на кладбище, однако идти туда сейчас было слишком неосмотрительно, особенно когда известно, что иные ревенаты могут принимать любой облик. Ко встрече следовало подготовиться, и подготовкой лучше заниматься при свете солнца. Поэтому вернувшись в выделенную ему келью, Гленн разделся, сложил свои вещи, загасил свечу и с чистой совестью после полагающейся молитвы заснул. Поутру станет известно больше, и, возможно, дело сдвинется с мёртвой точки.