Насчёт чулана староста Браслав, откровенно говоря, погорячился. Или специально сбрехнул, дабы внушить наглой двухметровой орясине страх перед законом в его красноносой харе. Ежели так, то все его угрозы пропали втуне - сам по себе "грозный" староста внушал Азазелю скорее брезгливое презрение, нежели желание вытянуться по струнке и дышать через раз с разрешения. Знавал Странник таких вот законников, даже больше, чем хотелось бы - все они ярились, орали, щедро раздавали пинки со всеми казнями, а от одного их грозного взгляда забитое мужичьё мигом приспускало жидким в подштанники... вот только ковырни такого поглубже - и внутри не обнаружишь ничего, кроме дерьма. И под "ковырнуть" Азазель имел в виду пырнуть мечом в брюхо... Либо же арест разозлил его куда сильнее, чем он сам себе признался бы, вот Странник и окрестил старосту ничтожеством. В конце концов, была задета его гордость, пусть даже "чуланом" оказался самый обыкновенный амбар, разве что, с тяжёлым замком на дверях - всяко лучше каменного мешка с голыми стенами, или реально чулана метра полтора, где ни толком встать, ни лечь, ни сесть по человечески. Из удобств, правда, только куча сена, да ведро в уголке для понятно каких целей. Ещё бы бутылку чего покрепче, да жратвы - и вообще, считай, не камера, а номер в дешёвой гостинице... ОЧЕНЬ дешёвой гостинице. Но имели то, что имели, так что Азазель решил выжать максимум из тех "удобств", что ему предоставили. Сиречь - нагрёб сена побольше, зарылся в него с головой и внаглую продрых всю ночь, храпя на весь амбар. И в кое-то веки ему снились нормальные сны: прекрасные девы без одёжи с бочонком зелена вина. И ни о чём он не волновался, и всё его устраивало, и пусть весь мир подождёт. Нет, точила предательская мыслишка, что Гленн с Евой заберут себе его вещи и сбегут, бросив Странника на произвол судьбы и городского совета. Но забить себе этим голову можно и завтра, а сейчас лучше воспользоваться одним из многих наставлений Мартена - "спи про запас".
А вот утро началось не так радужно: Азазеля безжалостно разбудили двое стражников, похмельных, не выспавшихся и очень злых. К тому же поначалу они не увидели наёмника в куче сена, куда тот зарылся на ночь, и по дурости душевной (и бодуна глубокого) решили, что заключённый умудрился сбежать. Благо, один из них всё же вовремя заметил торчащие из стога сапоги, так что нелепой комедии положений удалось избежать. Грубо растолкав заспанного нефилима, стражи сковали ему руки и, даже не дав толком проснуться, повели в магистрат, подгоняя Азазеля матюками и тычками древка копья в спину.
По пути от амбара до ратуши, Странник окончательно проснулся, а заодно и обдумал своё положение. И, что было и так ясно, надеяться он мог лишь на Гленна, да на умение провоцировать агрессивных долбоёбов на, собственно, агрессию и долбоебизм. Сейчас праздник, староста любит выпить, да и бургомистр с другими членами городского совета наверняка не против накатить, да к тому же когда повод есть. Утром все мучаются похмельем, хотят спать и, в целом, пребывают в столь же "благостном" расположении духа, что и пара ворчливых и злых стражей, подгонявших его. Значит со следствием, как и с "праведным" судом заморачиваться не будут, а Азазель - пришлый бродяга, наёмная псина и в целом рожа уголовная. Ормунд же гордландец, а у гордландцев не лучшая репутация (хоть и относятся к ним чуточку терпимей, чем к морейцам или гитассам), иначе не стали бы их звать голодранцами. Да и если бы местные к нему хорошо относились, то не стали бы скотоложцем и малефиком обзывать. То есть шансы спихнуть всё на буйного голодранца есть, надо лишь грамотно воспользоваться его вспыльчивостью. Но это на тот случай, если Гленн не придёт или не сможет отмазать. Надеяться только на него - глупо и даже самоубийственно, лучше заранее готовиться к худшему и не шлёпать ушами.
Ратуша Азазелю не понравилась: стены, на первый взгляд, крепкие, но башенки чисто декоративные, окна большие, входов-выходов слишком много, да и на крыше хрен зацепишься, ежели из самого здания выжмут. Паршивое строение - оборонять неудобно... да и штурмовать себе дороже - стоит посреди площади на открытом со всех сторон месте, всего укрытий - маленький фонтан у парадного входа, десяток опытных стрелков всю площадь трупами завалить успеют, пока их самих не перережут. "Чёрт, я слишком много торчал на фронтире, скоро крестьянские избы за нарушение правил фортификации ругать начну", - отметил Азазель, впрочем, особо не сокрушаясь глубинам собственной профессиональной деформации. Стражники завели наёмника внутрь, где сдали с рук на руки другой паре конвоиров. Толком осмотреться Азазелю не дали, погнав его по тёмной каменной лесенке вниз, где его уже дожидался "праведный" суд.
Из светлых верхних помещений, Азазель попал в каменный полуподвал с заваленным лежалой соломой полом. Из освещения - несколько свечек, дающих блёклый, тёмно-оранжевый свет, да крохотное, закрытое решёткой окошко под потолком. Окошко видать специально так устроили, для любителей протаскивать с собой напильники и спиливать решётки - мало того, что под потолок залезть нелегко, так попробуй через эдакую щель протиснуться. Под этим же окном стоял дубовый стол, председательствовал за коим благочестивого вида монах... благочестивого настолько, что аж плеваться хотелось. И выглядел он много лучше стоявшего по правую руку от него Браслава: от старосты несло луком и таким перегаром, что хоть топор в воздухе подвешивай, а лицо его было непередаваемого бледно-зелёного оттенка, делавшего его в неясном свете свечей похожего на ожившего мертвеца. Бургомистр же сидел слева от монаха и, либо он пил мало и хорошо выспался, либо слуги успели привести его в "товарный" вид, в отличии от старосты, при взгляде на которого хотелось сразу добить его из человеколюбия. Орм был здесь, всё такой же злющий - сидел напротив стола на крепко сколоченном деревянном табурете и увлечённо рассказывал, как его жестоко оскорбили, поколотили и обокрали. "Ну и брехло же ты, козлоёб рыжий. Ну ничего, сейчас я тебе устрою", - Гленна и Евы ещё не было... если они вообще придут. Орм же, завидев Азазеля, издал плохо сдерживаемый горловый рык и прожёг нефилима полным злобы взглядом. Азазель ответил ему своей самой дружелюбной, посылающей пойти-и-на-хрен-убить-себя-об-стену улыбочкой, и с независимым видом уселся на табурет рядом с купцом. "Поп выглядит как распоследний благочестивый говнюк, я могу воспользоваться этим. Староста... ну, этот на правёж скор, будь его воля - нам обоим давно бы всыпали плетей, заковали в колодки и карманы вывернули бы. Бургомистр. Какой-то он унылый, кажется, ему вообще насрать. Могу ошибаться, но он запросто согласится с любым решением этих двоих, лишь бы самому ничего не решать... значит староста и поп", - пока что следовало лишь потянуть время и, в первую очередь, заставить Орма выбесить этих двоих. Если Гленн не придёт и Азазелю придётся выкручиваться самому, стоило заранее показать им, кто тут агрессивный дебил, а кто - благонадёжный гражданин, пытавшийся отобрать своё имущество у обнаглевшего гордландца, а попутно сдать властям опасного скотоложца и извращенца-малефика. Но просто вести себя спокойно и держать морду кирпичом мало - надо быть таковым на фоне крикливого и сыплющего богохульствами неуравновешенного лба. Благо, тот показал, как легко его вывести из себя, а уж если он опять в драку полезет (даже со связанными руками), то это вообще замечательно.
И вот, когда словесный понос Орма несколько поутих (скорее потому что старосте, мучимым похмельем, надоело слушать словоизлияния купца, и он пригрозил тому палкой), Азазелю дали слово. Прокашлявшись, нефилим принял вид лихой и глуповатый, самым преданным взглядом посмотрел на монаха и, чётко произнося каждое слово, выдал:
- Ваше высокопреосвященское превосходительство! Этот человек лжец, конокрад, возможно, малефик и определённо скотоложец! - последнее слово он специально выделил, зная, что Ормунда это взбесит по полной. И Орм не подвёл, в течении пяти минут донося до честного собрания, что сей долговязый гад и все его родственники до десятого колена - больные на всю голову извращенцы, пихающие различные предметы себе в не предназначенные для этого отверстия. А ещё он ведьминский выблядок и чёртов сын... и вот этого Азазель спускать не собирался. Может папаша у него и вправду чёртом стал (а падшим ангелам одна дорога - в ад), но вот мать он оскорблять не позволит. Тем более какому-то охуевшему голодранцу, ещё вчера блевавшему с драккара тухлой сельдью.
- По крайней мере я коз не трахаю, голодранец, - огрызнулся Странник, доселе с независимым видом пропускавший мимо ушей все оскорбления. Это вызвало новый шквал ругательств и стало последней каплей для и без того закипавшего старосты. По его кивку, обоим спорщикам прилетело палкой по голове - одному за то, что позволяет себе ругаться при представителях власти, закона и духовенства, другому за провокацию. Было больно и обидно, но Азазель подавил порыв вскочить и отвесит стражнику с палкой ответного пенделя, понимая, что ничем хорошим такой демарш для него не закончится.
- Довольно! - неожиданно громом раздался знакомый голос и инквизитор Рехтланц вошёл в подвал в сопровождении Евы какая-у-неё-там-фамилия? - Полагаю, не стоит отнимать время уважаемых господ пустословием и бранью.
"Припёрся всё таки", - хмыкнул нефилим, пряча самодовольную ухмылку. Не следовало праздновать победу раньше времени - приход Гленна ещё не означал, что он собирается освобождать своего горе-работника. Ему всё же важнее престиж собственной организации и, если всё совсем плохо, он лишь собирается прилюдно расторгнуть их контракт и заявить, что ему не нужны такие проходимцы в команде.
- А, господин, инквизитор. Так, сказать еn perso der lich, — бургомистр впервые подал голос и вежливо поклонился. - Как, напомните, ваше имя?
- Старший инквизитор Ордена Святой Инквизиции Гленн Рехтланц. В Бирене проездом - пришлось свернуть с пути из-за нападения нежити. Сей человек был нанят мною, и потому я намерен выступить в его защиту.
"Да ладно, всё таки не сдать меня на растерзание, а защитить? Это что-то новенькое," - даже удивился нефилим. Для большинства нанимателей наёмник - это расходное мясо, которому к тому же надо платить, и мало кто из них упускал возможности отделаться от него, если такая возможность представится. Гленн этого не сделал, возможно, лишь по тому, что им ещё в Бризингер тащиться, а события последних дней показали, что в одиночку Рехтланц туда не доберётся. Хотя, есть ещё Ева, уже не раз показывавшая свою лояльность и как более дружелюбное отношение к Гленну, так и большую приверженность его взглядам. Кстати насчёт Евы: кольца она так и не сняла, судя по тому, что сейчас день, а она прошла путь от гостиницы (Азазель был свято уверен, что Гленн снял номер в гостинице, а не за городом лагерь разбил) до ратуши и не превратилась в кучку пепла. И оставить кольцо на пальце было правильным ходом с её стороны - вампира, к тому же горящего на солнце, тяжело спрятать, да и про кольцо они знают слишком мало, чтобы экспериментировать с ним в городе. Не говоря уж о том, что вампирша в свите инквизитора вызовет слишком много неудобных вопросов... и это ещё мягко сказано.
- Да, этот болван что-то говорил о том,— припомнил бургомистр. - Так значит, подтверждаете, что он ваш? Ну ладно... Думаю, его можно тогда отпустить.
Он посмотрел на старосту и монаха. Староста с пофигистичным видом смотрел в потолок. Монах утвердительно кивнул.
- Ambiguitоо erro ist, исчерпано и забыто, - подытожил городской глава. И то ли Азазелю показалось, то ли правда в его голосе прозвучало облегчение: вудманы, может, и недолюбливают инквизицию, но сталкиваться с представителями ордена лбами тоже не шибко хотят. Больно инквизиторы любят совать нос в чужие дела, а власть имущие жуть как этого не любят. Ну не верил Странник, что бургомистр весь из себя такой честный и праведный - весь город под ним и казна под боком, ну как тут устоять? Рыльце в пушку, а показывать пушок-то жуть как не хочется. И тем более не хочется, чтобы о грешках его инквизитор прознал, коему он дорогу не вовремя перешёл.
- Что вы скажете насчёт купца Ормунда, мастер Рехтланц? Слышали, вы выдвинули против него обвинения в колдовстве? - быстро перевёл тему бургомистр. Азазелю же, меж тем, развязали руки и он, разминая запястья, встал с табурета и вернулся к остальной части команды. А заодно рассмотрел, что же за пушистый комок копошится у ног инквизитора. Комком оказался несуразный, косолапый щенок месяца полтора-два от силы. Шкурка серенькая, пузико посветлее, спинка - потемнее. Сидит себе у ног инквизитора и сосредоточенно жуёт свисающий с сапога шнурок. "И где он эдакого коржика достал?" - удивился Странник, рассматривая трогательно-милое создание у ног одноглазого инквизитора. И, на самом деле, щенок занимал наёмника куда больше судьбы Ормунда - гордландский ублюдок сам не захотел договариваться по хорошему, да ещё и на смех их поднял. В то, что он и правда малефик и козлоёб Азазель не верил, но убеждать кого-то в обратном он не собирался - великодушие не входило в список его достоинств, разве что, за отдельную плату.
- Благодарю, - кивнул инквизитор. - Что до купца Ормунда, то ваши сведения неполны. Но вернее будет рассказать всё по порядку. По приезде в Бирен я увидел своего коня среди табуна на продажу. Сей конь принадлежит Ордену, но во время сражения с нежитью сбежал. Я поинтересовался у одного из местных жителей, кто продаёт сей табун. Тот мне ответил, что табун принадлежит купцу Ормунду. Также он сообщил мне как представителю Ордена, что Ормунд занимается малефицией и скотоложеством. Подобные обвинения зачастую ложны, однако, как вы сами понимаете, звание старшего инквизитора обязывает уделять обвинениям в малефиции должное внимание. Из-за этого (и также из-за намерения вернуть коня) я и подошёл побеседовать с Ормундом. Согласно законам Ордена продажа его коней запрещена, и потому я намеревался выкупить коня. Однако купец не счёл нужным выслушать меня. Увы, нанятый мною человек оказался слишком горяч, и потому имела место быть банальная драка. Я имею желание обвинить купца Ормунда в конокрадстве (в соответствии с законами Ордена Святой Инквизиции). Расследование же по поводу обвинений в малефиции и скотоложестве же полагаю нужным передать братьям Ордена в Бирене, - что-ж, Гленн тоже не собирался включать заднюю и оправдывать голодранца. Оно и правильно - они и так, считай, легко отделались, не стоило рисковать ради этого сукина сына.
Ормунд опять взорвался:
- Лжёшь! Ты не спрашивал, о выкупе! - очередной бунт был мигом подавлен крепким ударом палки по голове разошедшегося купца.
- Если бы вы поумерили свой пыл, то дождались бы. К тому же не верю, что вы, продавец коней, не знаете, чем отличаются лошади с клеймом Ордена от прочих в вопросах владения ими, - парировал инквизитор.
- Хорошо, - выслушав, согласился монах. - Купцом Ормундом займёмся мы сами. У его светлости епископа, такие мастера дознавания, что разговорят даже труп.
"Да уж я не сомневаюсь", - подумал Азазель, но вслух ничего не сказал. На этом суд завершился: Ормунда, вопящего:
- Лжёшь, церковник! Лжёшь и сам знаешь это. Бог покарает тебя! - увели прочь, напоследок ещё отпотчевав упрямого купца палкой. Азазель его воплей не слушал - больше в ратуше ни его ни остальных ничего не держало и, не вдаваясь в дальнейшие споры, они распрощались с городской верхушкой и отправились на улицу.
Оказавшись на улице, нефилим заметно приободрился - ну не любил он в казематах торчать, тем более подземных, тут, как говорится, у всех свои слабости. Широко потянувшись, Азазель сощурился на рассветное солнце и полной грудью вдохнул воздух свободы. Рядом скромненько притулилась Ева. Девушка-"бывшая" вампирша молчала, являя собой живой памятник кротости и смирения. И это был очередной правильный ход с её стороны - акцент выдавал её с головой, что и говорить, ведь даже Азазель, никогда не утруждавший себя изучением иностранных языков, ещё в их первую встречу на раз-два определил, что она морейка. А морейцев никто не любит, даже сами морейцы.
Следом подвалил и Гленн с цуциком на руках:
- Вещи в таверне. Идём, - лаконично бросил инквизитор. Первое время шли молча, особо говорить было не о чем. Азазель ждал неминуемого разноса от своего "дорого" нанимателя, но тот молчал, и это... нет, не заставляло Азазеля холодеть от вины и раскаиваться в собственной горячности - для подобного у него была слишком сговорчивая совесть... или скорее забитая. И уж тем более Странник не собирался убиваться из-за Ормунда. А вот кое что прояснить всё таки стоило:
- Ты что, собаку купил? - Нашёл. Повезло.- Слышишь, коржик? - обратился наёмник к щенку, -
ты у нас везунчик. - Везучий. Другим не повезло, - ответил инквизитор.
"Вот как. Ясно", - тут уж и дурак догадался бы, где и при каких обстоятельствах встретились Гленн и этот трогательный пушистый комочек с острыми ушками. Через Бирем течёт река, а традиция топить "лишних" щенков свойственна как крестьянам, так и городской бедноте. И, казалось бы, всё логично - своих детей, иной раз, прокормить не в состоянии, куда ещё и лишние рты в виде десятка щенков? Но что-то тут снова не так: коржик не выглядел беспородной дворнягой, кои и водились у простых людей, а породистый пёс, в отличии от дворняжки, это совсем иной корленкор. Таких себе могут позволить лишь люди зажиточные, да и топить их не станут - даже если щенок лишний, его всегда можно продать или подарить другому богатею. А тут по всему выходило, что целый выводок породистых щенков поклали в мешок, как каких-то дворняг, и бросили в реку.
"Слишком много загадок. Хочу обратно на фронтир."- Странно даже, - Азазель задумчиво посмотрел на пёсика, что весело болтал лапками на руках у нового хозяина, свесив набок розовый язычок на умильной мордашке,
- вроде породистый. Кому могло прийти в голову породистых щенков топить?- В любом случае, это их проблемы. Я намерен задержаться в Бирене - надо решить кое-какие вопросы. В конце концов, из-за упырей мы лишились многих вещей, - по всему выходило, что нагружать себя делом об утопленных щенках Гленн не собирался. И Азазель не мог не признать, что оно даже правильно - тайны и загадки вокруг них появлялись быстрее, чем грибы после дождя, и надо для начала разобраться с теми вопросами, что уже появились, а не распылять силы ещё и на местных живодёров.
- Да и мне к местному аптекарю заглянуть не помешает. Без зелий далеко не уедем, ежели вновь нарвёмся, - у Азазеля ещё оставались зелья, купленные у доктора Роуз, но события у "упыриного" моста показали, что на них одних рассчитывать опасно. Надо закупиться, и закупиться основательно - не для себя, так для Евы, она тут у них травница.
- К Цохеру мы зайдём сегодня, - кивнул инквизитор.
"Цохер? Случаем не тот коновал, что мне сопатку осматривал?" - вспомнилось нефилиму.
- Отлично. Как раз маркизино серебро в дело пустим. И к броннику, - критически осмотрев Гленна, определил Азазель, -
подберём тебе пару наручей и поножи. Может и шлем какой лёгкий, - что-то подсказывало нефилиму, что чёрта лысого он затащит Гленна к броннику, но попробовать всё равно стоило. Нежелание этого упрямого чёрта нормально защитить себя здорово раздражало Странника, но хотелось верить, что после близкого знакомства с упыриными зубами Рехтланц таки возьмётся за ум. Да, хотелось верить... но что-то не верилось.
- Не спеши с тратами. Тебе ещё лошадь покупать, - остудил пыл латника инквизитор. Азазель скорчил такое лицо, будто сел голой задницей на муравейник. Вот уж чего ему в жизни не хватало, так это очередной тупой, упрямой и пугливой четырёхногой скотины, к тому же жрущей за двоих и срущей за четверых, об чьи мослы ему придётся отбивать копчик чёрт его знает сколько дней подряд. Впрочем, Гленн ещё в Аустенните ясно дал понять, что "безлошадным" в его отряде не место. Хотя, кажется, Евы это не касалось - она хоть и долговязая, но худенькая, может либо вместе с святошей на Гнедке ехать, либо благодаря вампирской скорости на равных с лошадьми бежать (а то и обогнать). Короче, спор снова не имел никакого смысла. Но так просто соглашаться с инквизитором Азазель тоже не хотел - зазнается ещё.
- Только не у гитассов. Подсунут крашенную клячу лядящую - она на второй мили околеет, - недовольно скривился наёмник, -
а к броннику всё одно заглянем.- Лошадь можно красить сколько угодно. Если не знать, куда смотреть, то и купишь абы что, - менторским тоном ответил инквизитор. Азазель лишь пожал плечами - Гленн разбирается в лошадях, значит тут ему и карты в руки.
Остаток пути до таверны преодолели молча: Ева не хотела "светить" акцентом, Азазель просто не собирался зря болтать, а Гленн в принципе унылый зануда. Но, когда дошли, первым заговорил именно святоша:
- Здесь мы остановились, - кивнул инквизитор на здание постоялого двора. -
"Свеча и тень". Хозяин предупредил, что по соседству не самые приятные господа остановились. Их я ещё не видел. Но предупреждаю тебя заранее: ещё одна драка, и я не буду тебя вытаскивать, -и, кажется, это и был тот разнос, коего ожидал Странник.
"Как-то слабовато. Не с той ноги встал что ли?"- Если они любят выпить - договоримся, - философски пожал плечами нефилим. Постоялый двор оказался вполне себе добротным строением в два этажа, с собственным внутренним двором и конюшней. Причём полноценной конюшней, а не коновязью под навесом с корытом воды. Из самого же здания доносились призывный звон бутылок, гул голосов посетителей, бренчание лютни и пение. Стоило, наверное, пропустить кружку-другую чего покрепче, но одни мысли о том, сколько ещё трат им предстоит, быстро отбили у Азазеля желание отдаться во власть зелёного змия. Меньше выпить он от этого не захотел, но жалование ему выплатят неизвестно когда, а денег оставалось едва ли не половина от полученных в Аустенните. "
Ладно, посмотрим, сколько к вечеру останется. Если повезёт, кружку пива жахну", - решил нефилим, входя вслед за Евой в гостеприимно распахнутые двери. Хозяин таверны был здесь же, приветствовал новоприбывших. Немолодой, в принципе, мужчина... только вот лицо его показалось Азазелю смутно знакомым. Он вспомнил, кто это, когда хозяин подошёл к ним:
- С возвращением господин и леди Рехтлан... э-э...
Сам хозяин тоже сперва ничего не заметил, но стоило ему увидеть небритую, шрамированную физию спутника "герра" и "фрау" Рехтланц, как его морщинистое лицо мигом вытянулось от удивления:
- Азазель? Не, ну точно это ты ж! Хах! А ряха-то совсем не изменилась, хотя, кажись, пятнадцать лет прошло... - Дуэйн Грэйхос, хозяин таверны и постоялого двора "Свеча и тень" не всегда был честным, благообразным гражданином. Азазель помнил его как Дуэйна Твердолобого - алебардиста из наёмной роты, промышлявшей в аппенидском Предгорье в Морвии. Азазель проработал в их рядах около двух лет, и за это время Дуэйн выел ему мозг (как и всем остальным из их наёмной братии) историями о том, как он разбогатеет, откроет собственный постоялый двор, женится на полуэльфе с большими сиськами и заведёт лысого кота. И Азазель так и не понял, почему именно ЛЫСОГО кота? Распалась же их кампания после штурма одной из приграничных крепостиц. Обычное в беззаконном предгорье дело - некий барон нанял себе в дружину банду наёмников, решил, что он тут самый умный и обманул их с жалованием. Наёмники, само собой, обиделись, перерезали его дружину, а сам барон бежал из собственной крепости, оставив её на разграбление победителям. Желая вернуть своё имущество, он и нанял Азазеля сотоварищи. Штурм был кровавым - полсотня наёмников (считая одного нефилима) сызмальства привыкла штурмовать крепости, те, кто выживал в этих смертоубийственных мероприятиях и составляли костяк героев фронтира. Но и противостояли им не необученные ополченцы или обленившиеся баронские дружинники, а три десятка таких же прожжённых смертников и убийц, знавших толк в обороне крепостей. Трёхчасовой штурм завершился во внутреннем дворе, где уцелевшие защитники дали последний, отчаянный бой. Когда резня закончилась, в строю осталось лишь 11 человек из 50-ти. Дуэйну в общей "кошачьей свалке" распороли живот и долгое время Азазель считал, что он умер после штурма, когда раненных отправили в ближайший город, а уцелевшие, поделив
награбленное плату от барона, разошлись во все стороны света. И вот теперь такая встреча через 15 лет. И это было паршиво...
- Пришлось не прояснять наши взаимоотношения с Евой, чтобы прочие доставляли меньше проблем, - негромко пояснил инквизитор латнику, а после уже громче добавил:
- Не ожидал, что у Азазеля здесь есть знакомые. Боевые товарищи? - толком Азазель Гленна не слушал. Во первых потому что судорожно соображал, как ему теперь выкручиваться. Вот в чём Дуэйн прав, так это в том, что прошло пятнадцать лет и за это время Азазель не постарел ни на день, тогда как бывший наёмник, а ныне честный трактирщик, весь в морщинах и седой, как лунь. И соображать надо быстро, слишком долго затягивать паузу - возбуждать ненужные подозрения. Может прикинуться, что Дуэйн обознался? Но тут уже чёртов святоша сдал с потрохами: Азазель - редкое имя и нефилим сомневался, что хоть кому-то ещё в мире, кроме ныне покойного Мартена, приходило в голову так назвать сына. Или назваться сыном самого себя? Тем более бред - шрамы у него уже тогда были, а в то, что сын похож на отца, так ещё и лицо так же порезали, даже распоследний деревенский идиот не поверит. Что-ж, остаётся лишь сделать вид, что всё идёт так, как и должно идти, и отбрехиваться на ходу:
- Толстолобый Дуэйн?! Я думал ты подох, - Азазель попытался изобразить радость на лице, но выглядело это так, будто у него разом заболели все зубы.
- Как ты выкарабкался-то? Тебе же тот сраный фехтовальщик все кишки наружу выпустил, - наёмник протянул бывшему сотоварищу ладонь для рукопожатия, -
и где твоя сисястая полуэльфа? - подковырнул он с ехидной ухмылкой на небритой физии.
- Не напоминай, - отмахнулся трактирщик, пожав руку наёмнику. Про себя Азазель отметил, что хватка у его бывшего товарища ещё крепкая.
- Помнишь Жана Кабанью Елду? Так у этого сукина сына сестра была из этих, голлорцев. По кускам сшили, дай Бог ей здравия. Что до полуёльф... — он развёл руками, —
это Бирен, а не Эльвенор. Не знаю, что за моча тогда в башку била... Сам-то как?В том, чтобы бог дал колдунье здоровья, Азазель был в корне не согласен, но в слух своё "фи" высказывать не стал:
- Как же, помню. Лет эдак шесть назад я же Жана и грохнул на дальнем фронтире. Нанялся он к одному барону, а я к другому, его врагу. Ну и сам понимаешь... - развёл руками нефилим. Подобное в среде наёмников было нормой, потому излишней сентиментальностью они не страдали: в любой момент тот, с кем ты ещё вчера рубился плечом к плечу, мог оказаться по ту сторону баррикад. Ничего личного, но за золото плата кровью.
- А я всё так же, как перекати-поле. Ни кола, ни двора, ни стрел в колене, - беззаботно отмахнулся Странник.
Дуэйн пожал плечами, мол, да, бывает.
— А всё ж ты хорошо устроился, — сказал хозяин, но затем махнул рукой, — Ладно, хорош лясы точить. Комната наверху. Отдыхайте, а я пойду. Элли! Помоги гостям.
Через полминуты навстречу им вышла полная темноволосая девушка лет тринадцати, которая, не поднимая глаз, проводила всех троих наверх. "Дочка что ли? Выходит, что он всё же женился, пусть и не на полуэльфе. А у супружницы его большие сиськи? И я так и не спросил про лысого кота." - думал Странник, провожая пышную девушку взглядом. Комнаты, снятые Гленном, находились в конце коридора на втором этаже. Напротив лестницы - пара круглых столиков для любителей выпить и посидеть в тишине, над лестницей - вход в одну из комнат, судя по отделке двери, самую дорогую. Дверь слева по коридору - туалет, рядом дешёвая комнатушка. Ещё одна в конце коридора, а справа от неё вход в одну из снятых командой комнат, на две персоны со столом и двумя кроватями. Смежная - вторая комната, снятая Гленном. В иной ситуации Азазель решил бы, что комната с двумя кроватями для него и святоши, Ева же, будучи дамой, спит отдельно. Но раз Гленн обозвал Еву своей женой, значит, для поддержания легенды, спать они будут в одной комнате, тогда как другая полностью отдана Азазелю.
- Мастер Рехтланс, ви понимаете послетствия, если втрук раскроется, что ваша "супрука" - морейка? - Ева, всю дорогу молчавшая, оставшись наедине с товарищами, вновь заговорила. Азазель промолчал: обращались не к нему, так что и смысла говорить он сейчас не видел.
- Я пока не вижу иного способа обезопасить вас, - честно ответил Гленн.
- Что ш, — Ева, не меняясь в лице, убрала выбившуюся прядь волос, —
моя песопасность врят ли стоит столько, но не на мне премя этоко решения. - Подняв голову, она обратилась к наёмнику,
- как ви, коспотин Асасель? Насколько помню, вчерашняя коллисия не прошла тля вас песслетно.- Как огурчик, - ответил нефилим, первым делом оглядывая комнату. Увидев свой меч у стены, он направился к нему. -
В том сарае сено навалено было, так что отоспался знатно, - доложился он, наполовину вынув меч из ножен и критически осматривая лезвие.
- Хорошо, - сдержанно кивнула морейка и бросила взгляд на инквизитора.
"Она беспокоилась обо мне? Или просто вежливая? Не понимаю я её, да и вряд ли пойму. Но она хороший человек, и не заслужила... этого", - против воли, Азазель украдкой глянул на кольцо на пальце морейки. Дело было не в самом кольце, а в том, что оно с помощью колдовства прятало. Как бы Азазель не спорил с Гленном, он всё же понимал, что кольцо даровало Еве лишь иллюзию жизни и той, рано или поздно, вновь придётся вернуться к посмертному существованию ревената. Это было... чертовски несправедливо и Странник (что его самого удивляет) сочувствовал этой долговязой, худой морейской девушке, по злой воле превращённой в немёртвого монстра. Но признаться в этом хотя бы себе он права не имел.
- Ещё сегодня следует зайти к Цохеру, - вновь напомнил Гленн.
- Ты уже говорил, - машинально отозвался Азазель. Удовлетворённый осмотром, наёмник сунул меч обратно в ножны. Здесь же были его кинжалы и метательные ножи, их он стал осматривать с не меньшей придирчивостью, что и меч.
- А после него к броннику. И не спорь. - Не к броннику, а на рынок - пешком ходить хочешь?
- Новую клячу достать всегда успеем, - отмахнулся Азазель, - а вот тебе, чёрту упрямому, только волю дай - так и будешь в одной кольчуге к всяким уродам в пасть лезть.
- Подобные происшествия случайны, - отозвался Гленн. - Моё дело - расследование, а тварей оставь монстроборцам и паладинам.
Азазель закатил глаза в стиле: "я же говорил":
- Ещё скажи "знал бы где упасть - соломки бы подстелил", - отложив ножи, наёмник повернулся к Гленну, скрестив руки на груди, - ты как хочешь, а бригантина тебе какая-нибудь точно не повредит. Как и наголенники с наручами. Шлем, хотя бы кожаный, тоже лишним не будет.
- Ага. Скажи сразу - отряд паладинов. - ерепенился Гленн. - Нет. Мне не нужен лишний вес.
- Да, пригодились бы. Но не в Аустенит же за ними возвращаться? - ни капельки не смутился Странник. На очередной демарш инквизитора, Азазель так же без смущения продолжил гнуть своё, - наголенники с налокотниками всё одно возьми. Кольчуга прямой удар плохо держит, а ты и так только на моей памяти дважды чуть без руки не остался, - вообще-то трижды, но напоминать, что во второй раз сам же Азазель ему руку чуть не сломал, наёмник не стал.
- Кольчуга спасает почки от удара, а большее - редкость, повторюсь.- Только мы, в теории, с этим "большим" сейчас и имеем дело, - Ева в очередную дежурную перепалку не лезла, щенок же был занят тем, что оставался миленьким комочком пушистого счастья, и никто не мешал дуэту из инквизитора и наёмника спорить.
- "Сейчас" я разбираюсь с мелочами, а от вампиров наручи с поножами не спасут, - тут Азазелю было что возразить: в Аустенните его здорово помяли, но он не без оснований считал, что при всех своих живучести, регенерации и двужильности, погиб бы ещё в той подворотне, не будь между его плотью и вампирскими клыками доброго слоя брони. Но, видя, что лбом инквизитор упёрся капитально, решил не продолжать бессмысленный спор, оставив всё же последнее слово за собой:
- Как знаешь, святоша. Но потом не говори, что я тебя не предупреждал.- А теперь, если дел у тебя здесь нет, мы идём к аптекарю, - Азазель в ответ промолчал, лишь прицепил к поясу кошель с остатками маркизиного серебра, да ножны с верным мечом за спину закинул.
Сразу пойти к Цохерам не получилось, щенок захотел писать. Пока он "орошал" ближайший куст, все трое молчали, думая каждый о своём. Лишь когда щенок сделал своё мокрое дело и инквизитор, вампирша и наёмник двинулись в гости к аптекарю, Гленн нарушил молчание:
- Девчонка говорила, что недалеко они живут.- Да, может у него и инструменты лекарские есть, - по хорошему, Азазелю надо было купить их ещё в Аустенните. Сам он привык довольствоваться ножом, кинжалом да бинтами со спиртом, но у него-то и регенерация такая, что тролли позавидуют. Человека одним ножом лечить жуть как несподручно, да ещё и для пациента опасно. Не то, чтобы в Страннике так резко проснулось человеколюбие, просто в случае, если Гленна ранят, а инструментов под рукой не будет, шансы потерять нанимателями, а с ним и потенциальную награду.
До дома алхимика добрались быстро. Трое путников увидели добротный грязно-белыйтрёхэтажный дом (два этажа, да мансарда) с треугольной крышей, покрытой серой черепицей, и очагом на улице. Дом стоял чуть обособленно между двумя зданиями. Подойдя, Азазель услышал два детских голоса из-за закрытой двери.
- А я... а я скажу ему, что ты - ведьма! - кричал тоненький голосок, принадлежавший мальчику лет четырёх-пяти.
- Что ты несёшь?! - Возмутился второй, чуть погрубее и постарше, судя по всему, девчачий.
- Сичас дядька инквизитор сюда придёт, сожжёт тебя за то, что ты ведьма! И мама будет больше со мной!
- А я тебя сейчас просто ударю! Знаешь, что делает инквизиция за ложные показания, а? - Голос стал тише и вкрадчивей, - они вырывают ногти раскалёнными щипцами, вот так!
- А-а-а-а!!! - закричал мальчонка. Инквизитор и нефилим, не сговариваясь, прикрыли дланью лики свои. Дети... отношение Азазеля к ним можно было охарактеризовать как бесконечное долготерпение. Сам он, как он же ранее выразился, "стрел в колене" не хотел, считая, что лучше десять раз рискнуть жизнью на поле боя, чем хотя бы день нянчиться с наглыми, крикливыми, непослушными, капризными и беспутными "шипами жизни". Нет, всякого он за более чем вековое существование перевидал, но в его личном списке раздражающих мелочей дети стояли примерно на два пункта выше топора в позвоночнике (да, случалось с ним и такое).
- Вот из-за такой фигни я и не женился, - проворчал наёмник и дважды стукнул кулаком в дверь.
Голоса притихли. За дверью зашебуршали, кажется, послышалась тихая детская ругань. Но всё же дверь открылась. Навстречу гостям вышла... вышел... нет, всё таки вышел, короткостриженный мальчишка лет 12-ти с по девчоночьи тонким личиком, одетый в рубашонку и штаны.
- Добрый, э-э, день, мастер инквизитор! И леди... Рехтланц? И... вы, - мальчик вопросительно взглянул на нефилима. - Отец пока немного занят, но проходите, - паренёк учтиво отошёл в сторону, пропуская всех троих внутрь. Это было небольшое помещение со стеллажами с не таким уж большим количеством разных колб и реагентов.
- А она, а она! - раздался сбоку детский голос, и из бочки рядом с Азазелем высунулась белокурая голова мальчишки лет пяти, -
...не-фи-лим-ка! - Азазель коротко зыркнул на подростка -
"Она? Так это всё таки девочка", - взгляд задержался на короткой причёске девочки, изначально принятой им за мальчика. Потом он снова посмотрел на малыша в бочке:
- А ты тогда кто, алим? - не удержавшись, подковырнул Азазель пацана.
- Я-а-а?! - пацан возмущённо засопел, - Али-им?!
В этот момент рядом как раз появилась сильная сестринская рука, которая захлопнула крышку бочки вместе с мальчишкой.
- Небольшие проблемы, - девчушкаа натянуто улыбнулась, хотя в глазах читались и стыд, и разочарование, и неловкость. "Дети - цветы жизни на могилах родителей", - философски вздохнул Азазель, - "а ведь должен же и у меня где-то сын быть", - и даже не один. По молодости Азазель изрядно погулял, причём не только в Империи, и где-то в мире оставались, не знающие своего отца, мальчики и девочки с пепельными волосами. Азазель не удивился бы, узнай он, что у него есть не только дети, но и внуки с правнуками - от браков нефилимов и людей рождались не новые бессмертные полуангелы, а самые обычные смертные люди.
- А отец ваш об этом знает? - спокойно поинтересовался инквизитор, почёсывая щенка. Девочка вновь посмотрела на бочку:
- О нём? - девчонка пожала плечами, - к сожалению, да.
- Нефилимка, да ещё и алим мелкий. Богатый улов, - продолжал ломать комедию Азазель. Неожиданно, Гленн поддержал его в святом деле подкалывания молодого поколения:
- Если окажется, что отец семейства - оборотень, будет полный набор для Бирена.
- О чём ви? - не поняла Ева. До этого она с интересом рассматривала колбы на полках и большую часть разворачивающегося фарса пропустила мимо ушей, - какие опоротни?
- Эмн... - девочка, борясь с приступом волнения, глубоко вздохнула, подняла взгляд, - я многое уже умею, помогаю отцу. И... вообще, взрослая. Мне в грядущую осень должно быть уже... э... тринадцать!
- Так отец-то дома? - решив, что хватит дурачиться, Азазель перешёл к сути, небрежно махнув Еве рукой, мол, не обращай внимания.
- Отец, он...
Где-то скрипнула дверь и навстречу инквизиторской команде вышел среднего роста мужчина с шрамами на лице, тот самый, что изучал шнобель Азазеля и был обозван им коновалом.
- У нас гости? Добрый день, добрый. - Рихард вытер руки и, не глядя на девчонку, сказал, - спасибо, Анна, можешь идти. Пока.
Девчонка, кажется, даже вздохнула с облегчением.
- Могу я быть вам чем-то полезен?
Гленн, до этого чесавший пузяку щенку, выступил вперёд:
- Мы вчера видели вас на площади. Вы рассказывали о новом своём изобретении... Spritze, если не ошибаюсь? Только вот мы спешили и не успели выслушать всё. Не могли бы вы рассказать нам ещё раз про своё творение?- А, конечно, проходите, — Рихард подошёл к бочке и открыл крышку. Высунувшаяся белокурая голова повела по сторонам, и пацан ловко выпрыгнул, захватив с пола тарелку с чем-то недоеденным. А затем и вовсе скрылся.
Рихард провёл гостей чуть глубже и подошёл к полке с выдвижными ящиками, подтянулся, достал из одного коробку, которую медленно открыл, достал оттуда тот самый шприц - длиною с ладонь инструмент с заострённым длинным концом и непрозрачным серым корпусом.
- Механизм достаточно нехитрый и состоит из поршня, цилиндра и съёмной полой иглы.
- У меня есть вопрос, коспотин...
- Цохер.
- Та, коспотин Сохер, - кивнула Ева и внимательно осмотрела шприц, - я вишу, что тело поршня прилекает нетостаточно плотно к внутренней части силинтра. Не спровосирует ли это попатание в шилу пусирьков востуха?
- О, для этого есть насадки. Я не стал уменьшать цилиндр лишь потому, что это затруднит использование инструмента. Поршень застревает, понимаете? - Рихард нахмурился и несильно ударил себя ладонью в лоб, - Прошу простить, господа! Совсем забыл про манеры. Не хотите по чашечке поссета? Моя супруга чудесно готовит.
"Поссет? Предпочёл бы добрую водку, но раз больше ничего не дают", - подумал Азазель. Но стоило признать, что поссет сейчас занимал куда меньше его внимания, чем стоило бы ожидать от такого пьяницы. Удивительное дело, но изобретение "коновала" Цохера неожиданно заинтересовало Азазеля с профессиональной точки зрения. Причём и как врача (полевого хирурга без лицензии и врачебных клятв) и как воина. Как, в некотором роде, лекарь, Азазель вспоминал, каких трудов им с Евой стоило опоить инквизитора противоядием от упыриной отравы, как этот одноглазый паразит отказывался пить, бредил и чуть ли не капризничал, как маленький ребёнок. Будь у них этот самый шприц, не пришлось бы так напрягаться: достаточно было бы остудить зелье, налить его в шприц и загнать Гленну полную дозу в вену на руке... или в задницу, чисто из вредности. Были в его непостоянной врачебной практике и другие случаи, когда пациент по той или иной причине не мог или не хотел пить снадобье. Эта штука поистине могла спасать жизни... и она же могла их отнимать. Да хотя бы у тех же вампиров. Нефилимская кровь для них - суть есть яд, но у нанесённой на клинок крови недостаточно концентрации, чтобы с гарантией прикончить кровососа или хотя бы свалить его, а опаивать каждого вампира в отдельности, пока не сдохнет, больно муторно и опасно. Предаваясь не самым человеколюбивым мыслям и изучая шприц, Азазель не сразу заметил, что его самого изучают. Анна, мальчишкоподобная дочка аптекаря, мечтательно и задумчиво посмотрела на него взглядом пронзительно-голубых глаз, потом взглянула на инквизитора с "супругой" и... из глубины дома её окликнул женский голос и девчонка убежала. Азазель подозрительно глянул ей в след: от таких вот мальчишкоподобных девиц добра не жди, у них вечно энтузиазм не в том месте играет. Убедившись, что Анна умчалась, он не без сожаления оставил шприц и пошёл вслед за "четой" Рехтланцев.
Поссет, кстати, действительно оказался отменным, хоть Азазель и предпочёл бы вместо лёгкой смеси молока и эля что-нибудь покрепче. Но он сомневался, что Цохер поделится с ним выпивкой, даже если таковая есть, так что послушно пил, что дают. Рихард же вдохновенно рассказывал, что шприц можно использовать в качестве альтернативы ввода лекарства орально, но не стал упоминать, что и для других целей тоже сгодится. То ли не думал, что кто-то может использовать его изобретение во вред, то ли рассудил, что инквизитор достаточно умён и обладает хорошей фантазией, чтобы знать, как можно применить этот инструмент.
- Вы правы, - сдержанно кивнул инквизитор. Щенок на его руках сидел всё время беседы, регулярно порываясь попробовать на вкус содержимое чашки Гленна.
- Полезно, - кивнул Азазель, прихлёбывая поссет из чашки, - с мастером Вандерберком знаком, кстати? Он мог бы помочь с продвижением этого твоего шприца, - вспомнилось нефилиму. Тот самый Вандерберк, наставник Аустеннитских лекарей, хоть и был человеком старой закалки, кажется, был лишён свойственной его людям ортодоксальности с категоричным неприятием всего нового, да и в среде лавидийских медиков был не последним человеком.
- Мастер Вандерберк? Да-с, слышал, но пересекаться не приходилось, увы... С ним работал мой двоюродный брат Натан. До того, как встретил свой конец на южной границе Эквилии. Но, пожалуй, это не совсем те истории, которые стоит рассказывать в праздник, - Рихард улыбнулся, - как вы себя чувствуете, кстати, господин Рехтланц?
- Прекрасно, - отозвался инквизитор. - Имея рядом такого лекаря, как госпожа Ева, трудно чувствовать себя плохо.
"Госпожа Ева?! Святоша, ты идиот! Она твоя жена! Какой муж будет свою жену так официально называть?!" - чуть не взвыл Азазель, но сохранил спокойное выражение лица и даже не наступил Гленну на ногу, хоть и стоило бы. Аптекарь хмыкнул, развёл руками, покрытыми застарелыми и не очень шрамами:
- Это не может не радовать. Окрестности Бирена - не самое безопасное место. Но это Север, сами понимаете...
- Разумеется. А что, часто в округе нежить шалит?
- Нежить... - Рихард Цохер чуть приподнял брови, но, в принципе, в выражении не особо изменился. Хотя Азазелю показалось, что, похоже, шрамы на лице инквизитора не остались для него незамеченными.
- Не приходилось пока встречаться.
"Ага, не приходилось. Целое упыриное логово у моста проморгали, вудманы, мать вашу лесную!"- А я вот в последнее время всё чаще натыкаюсь на неё, - чуть усмехнулся инквизитор.
- Беспокойные времена настают.- Действительно, - аптекарь обвёл гостей взглядом, совсем ненадолго задержавшись на Азазеле. Нефилим в ответ посмотрел Цохеру в глаза - он не собирался отводить взгляд перед каким-то аптекарем, - но я верю в силу тех, кто стоит на страже покоя простых граждан Империи.
Он выждал небольшую паузу, видимо, задумавшись о чём-то своём и... где-то из соседней комнаты раздался эмоциональный женский возглас:
- Dier Got! Ill dio noman der Liebo!
"Ах ты-ж ёбанный ты насрал!" - от неожиданности, поссет пошёл не в то горло и Азазель закашлялся. Звуки молитвы шибанули его по ушам так, что чуть искры из глаз не посыпались, но ему каким-то чудом удалось сдержаться и всё выглядело так, будто он просто случайно подавился. "Чтоб у тебя, дуры голосистой, волдырь на языке размером с бычий пузырь вскочил!" - душевно пожелал нефилим.
- К слову, как восприняло общество вашу идею? Мне показалось, на площади не все поняли, чем оно полезно. Однако, полагаю, вам довелось беседовать не с простым людом, а с коллегами, - кажется святоша ничего не заметил. А если и заметил, то акцентировать не стал. Азазель давно подозревал, что Гленн в чём-то его подозревает, но вслух ни тот ни другой ничего друг другу не говорили - не хватало им только начать враждовать между собой, когда на них самих охотятся ведьмы, вампиры, псины сутулые и вообще кругом враги, доверять можно только себе.
Рихард же вместо ответа неожиданно выскочил из-за стола:
- Одну минуту, господин Рехтланц... - извинился он и быстро отошёл в другую комнату, в коей началась приглушённая беседа. Женщина говорила что-то вроде "Никаких животных дома!", а Рихард успокаивал её... через обещанную минуту они вышли вместе, и перед гостями предстала женщина лет 25-30. Впрочем, на те же года выглядел, как ни странно, и аптекарь. "А, так это она вопила, будто перед ней чёрт тем, что пониже хвоста, крутил", - нефилиму женщина неожиданно не понравилась. И не потому что из-за неё он подавился поссетом. Было в ней что-то... что-то неправильное, но что - Азазель так и не понял.
- Проклятые мыши. Нет да нет, а появятся, - извиняющимся голосом начал аптекарь.
- Это была крыса, - нервно вздохнула фрау Цохер, - огромная тварь размером с... ох, - женщина побледнела, увидев в руках инквизитора щенка и отшатнулась от него так, будто увидела не умильную собачью мордашку, а кривую упыриную харю.
- Хелена...
- Нет, нет, - женщина споро попятилась прочь, - не буду мешать, у меня... много дел. Простите. И доброго дня вам.
Истеричная особа, к облегчению Азазеля, поспешно удалилась, оставив Рихарда извиняться перед гостями:
- Прошу простить, моя супруга всегда побаивалась крупных собак... хотя никогда не замечал, что фобия распространяется и на... щенков, - Он нахмурился, понимая, видимо, что грядёт тяжёлый разговор, -
не хотите купить зелье против чумки?
Столь неуклюжая попытка сменить тему ещё больше насторожила Азазеля. Ему стало неожиданно неуютно в доме аптекаря, а само семейство нравилось ему всё меньше и меньше. Особенно фрау Цохер, да и отец семейства уж больно тёмный тип.
"Дьявол, да что со мной такое? Надо поскорее заканчивать с этим делом, получить свои денежки, захерачить ебаного кровососа с колдуном и ближайшие лет 50 на Север ни ногой! Свалю на хрен в Тьесс, там с этими их драконоуродцами без работы не останусь."- Не думаю, что сейчас оно необходимо. Сколько оно способно храниться, не утрачивая своих свойств? - кажется ни Гленн, ни Ева упорно не замечали, что что-то тут не так. Либо, как и Азазель, не подавали вида.
- Две недели, но если добавить вытяжку из коровьего корня, можно хранить вплоть до начала следующего лунного цикла.
- Если никто не собирается травить мою собаку сейчас, то, полагаю, и до следующего лунного цикла она обойдётся без зелья, - спокойно заметил инквизитор. -
И давно ваша супруга боится собак?
По всему выходило, что святоша тоже что-то заметил. Или Азазель продолжал зазря себя накручивать и принимал желаемое за действительное. Наёмник решил, что лучший выход сейчас - сделать морду кирпичом и дальше пить поссет.
- С тех пор, как на неё много зим тому назад напала свора. Она выжила, а вот её сестра... - Цохер закрыл один из ящиков, -
...но не мне об этом мне говорить.- Не думал, что у вас в Бирене такие злобные собачки водятся, - всё же открыл рот Азазель, многозначительно вздёрнув левую бровь. Как он рассказывал Еве, одичавшие собаки действительно злые и коварные существа, а сбившись в стаю, они опасны даже для воина в доспехах и при оружии. Но, обычно, они держались подальше от городов, промышляя в сельской местности, где и солдат нет, и крестьяне забитые и безропотно дают разорвать себя на куски.
- Да, собачьи стаи весьма злы, - кивнул Гленн. -
Вашей жене повезло уйти невредимой.
- Беда случается, - отозвался Рихард.
- Случается... И, знаете ли, случается не только в Бирене. Вы сказали, что верите в силу тех, кто стоит на страже покоя простых поданных Империи. Так вот им приходится непросто - и армии, и служителям Церкви. Я полагаю, что никто не сможет оценить вашу разработку так, как Инквизиция, - прямо заявил Гленн.
- Оценить и помочь вам наладить выпуск в должном объёме, а также попутно профинансировать грядущие изобретения. Я намерен ознакомить Айронхерт с вашими достижениями. Впрочем, возможно, будет лучше, если вы сами явитесь в любое из представительств Ордена - я лишь странствующий инквизитор, и иметь дело вам всё равно придётся с кем-то другим. Что скажете, господин Цохер?"А заодно и посмотреть, что же ты за тип такой, коновал", - мысленно договорил наёмник. Изобретение понравилось даже ему, но в мире хватало религиозно долбанутых недоумков, готовых объявить ересью и швырять в огонь всё, что выходит за рамки понимания их скромных умишек и слишком дословно интерпретированных церковных канонов. А вот, в отличии от шприца, Цохер Азазелю не нравился от слова "совсем". И, при всей его нелюбви как к церкви, так и к инквизиции, пусть святоши за ним присмотрят и, если надо, устроят ему весёлую жизнь.
Рихард, кажется, не скрыл сдержанной радости:
- Это было бы замечательно! Ближайшие дни обещают быть слишком насыщенными, но, полагаю, в перспективе ваше предложение очень даже к месту.
- Повторюсь, я заинтересован в том, чтобы до Ордена дошла весть о вашем изобретении, а потому сам отпишу ему о вас. Однако презентовать всё будете сами. Возможно, Орден удовлетворит общение по переписке; возможно, вас пригласят для беседы личной. В любом случае, рассчитываю позже услышать весть о том, что Spritze настолько известен, что имеется в инвентаре каждого лекаря хотя бы орденского для начала, - а всё таки святоша иногда впадал в ненужную патетику. Но "исправлять" его характер под себя Азазель не собирался - больно муторное с этим упрямым бараном возиться, к тому же напрягаться за бесплатно ни один уважающий себя наёмник не будет, хватит и того раза в монастыре после Аустеннитской бойни.
- Приятно иметь дело с церковью! - воскликнул Цохер, отчего Азазель чуть снова не подавился поссетом. В этот раз от с трудом сдержанного гомерического смеха.
- У вас есть перо с чернилами? - пока Рихард бегал за, собственно, пером и чернилами, пока Гленн писал письма и запечатывал их, Азазель успел допить поссет и даже немного почесать за ушком у щенка. Пёсик лишь довольно попискивал и дёргал задней лапкой, подставляя кудлатую голову под грубую ласку.
- Вот с этим можете приходить сообщать о своём изобретении, - дальше следовало длинное, подробное объяснение, куда, как и к кому Цохеру следует пройти, кое Азазель честно проигнорировал, ибо его это не касалось. -
Там вам всё расскажут о том, как поступать дальше.
Инквизитор и аптекарь чинно пожали друг другу руки. Засим обед у Цохера закончился и инквизитор сотоварищи засобирались на выход.
- Хорошего вам дня, господа. — уже в дверях пожелал Рихард, -
наслаждайтесь праздником. Они... редки в краях, подобных Бирену.
Будь воля Азазеля, он бы выскочил из дома странного аптекаря и чёрта лысого снова сюда вернулся бы. Но, уже на выходе, он на свою голову вспомнил, зачем, собственно, он сюда пришёл. Не выказывая своего нежелания ещё дольше торчать здесь, Азазель резко обернулся:
- Ах да, совсем из головы вылетело. Мне нужен набор хирургических инструментов. Желательно, что-нибудь компактное, для полевых условий.- Хм... Я, пожалуй, тоже не отказался бы посмотреть на инструменты, - сказал Гленн. Еву они, не сговариваясь, отправили подождать на улицу, а заодно выгулять щенка.
- Инструменты? - Удивлённо переспросил аптекарь, - я не продаю их, но я могу сделать на заказ. В качестве примера... погодите, вот.
Немного порывшись в шкафах, Цохер достал небольшую кожаную сумку и, раскрыв её, развернул набор на столе. Азазель склонился над столом и опытным взглядом окинул представленный ассортимент. "Скальпель, крючки, ножницы, зажимы, клеммы, щипцы, пинцет... о, стреловыниматель тоже есть! А рапсатор? Вижу.... Ух ты, даже костяная пила есть. И сумка удобная. Хмм, влетит здорово, но неплохо. Рука мастера", - с уважением отметил Странник. И пусть Цохер ему не нравился, не отдать должное его таланту Азазель не мог.
- А добрая работа, - отметил хирург без лицензии, - и почём цена вопроса?
- Сподряд... шестьдесят динариев, и седмица - срок, - отчеканил Цохер. Нефилим лишь цыкнул зубом: дороговато, а им ещё лошадь покупать и Азазель всё ещё надеялся затащить Гленна к броннику и там приодеть во что-то поприличней кольчужки. "На седмицу мы вряд ли задержимся. Интересно, а если доплатить, сделает быстрее?"
Гленн, также внимательно рассматривавший инструменты, решил взять переговоры в свои руки, Азазель счёл нужным ему не мешать.
- Инструмент хорош, - знающе сказал инквизитор, рассмотрев инструменты. - Из какого металла выполнены?
- Сталь. - Ответил Рихард.
- Сталь... Вы её сами готовите, или закупаете?
- Для подобных заказов я предпочитаю её закупать.
- Я бы заказал у вас кое-какие инструменты, если бы в сплаве имелось достаточно серебра, - вот тут, будь Азазель настоящим врачом, отдающим всего себя нелёгкому делу спасения чужих жизней, он бы точно ударил Гленна чем-нибудь тяжёлым по голове. Понятно, что не просто так он просит серебряные инструменты, и понятно, что применит он их для пыток. Но Азазель был и оставался, в первую очередь, воином, потому к тому факту, что хирургический инструмент будет использован как пыточный, он отнёсся с полным равнодушием.
- Серебро - капризный металл, в примесях его свойства непредсказуемы, господин Рехтланц. Если я вас верно понял, вам нужно серебряное напыление?
- Сплав или напыление - не столь важно. Главное чтобы инструмент не испортился раньше срока.
- Тогда посоветую именно напыление. Да, его придётся периодически обновлять, но сам инструмент прослужит гораздо дольше. Я могу выковать сами инструменты, а также посоветовать одного хорошего своего знакомого в качестве мастера по напылению. Это обойдётся вам намного дешевле.
- Что ж, полагаю, меня подобное вполне устроит, - согласился Гленн. - В таком случае, слушайте...
Инквизитор неторопливо перечислил все необходимые ему инструменты, сопровождая краткими требованиями.
- Когда сей набор будет готов?
- Через две недели, господин. - пожал плечами Цохер, - сами понимаете, очередь.
"Мой за седьмицу, его за две. Да, всё таки придётся раскошелиться, чтоб срок урезать".
- Понимаю, без проблем, - кивнул Гленн. - Правда, срок великоват выходит - служба, понимаете ли. Может, договоримся? - и вновь инквизитор и наёмник подумали об одном и том же.
- Раньше недели не сумею сделать, но стоимость вырастет до 50-ти динариев, - сообщил Цохер.
- Святоша, у меня ещё осталось серебро, - шёпотом напомнил Азазель Гленну, - вскладчину возьмём. Два набора. Мой без напыления.
Инквизитор незаметно кивнул и все трое приступили к долгому и муторному уточнению деталей, цены, сроков и количества инструментов. По итогам на двоих вышло ровно 130 динариев. На том ударили по рукам и Азазель с Гленном наконец-то покинули странный, но гостеприимный дом семьи аптекаря Рихарда Цохера.