Вера

 
Участники: Изольда, ???, ???
НПС: ???, ???, ???
Дата: Начало красена, 3057 год
 
Когда безусловность начинает колебаться от надломленности столпов неоспоримости, на которых она зиждется, рассудок погружается в серые сумерки. Это история человека, который неожиданно стал различать полутона, отчего возврата к прежней жизни совершить нельзя, а впереди только вопросы, непонимание и страх. 
Изольда отправилась в паломничество в надежде обрести прежний покой.

Над эквилийским трактом солнце стояло в зените и припекало бритую макушку путницы, что неспешно брела на север, опираясь на посох, к которому была подвязана тряпичная котомка. С виду, молодой монах, шествующий по делам своим праведным, не придерешься. Так велено было настоятелем Прецептории, когда Изольда испросила позволения отправится в паломничество, да ей было и не привыкать носить мужскую рясу и скрывать свое девичество под чужой личиной, дабы греха не рождать в глазах путников встречных дорогой утомленных.
Седьмина миновала, как Изольда покинула орден и легко ей шагалось, не в тягость, хоть и туфли ее были стары и стоптаны. Брела монахиня по дороге и думала о том, что стыд ее изнутри точит за такой вот побег, кой она паломничеством окрестила. Ведь после случая давнего, когда ей выпало сопровождать капеллана Утера Манна и обернулось все тогда худо, за стены Ордена ей боле выбираться не приходилось и не знала она, почему так тяжко ей под небом ходить в самом святом и благонамеренном месте на Юге страны. Как мотылек в горшке, который блекнет, чахнет и заканчивает свою короткую жизнь, она себя ощущала, хотя по разумению должна была исполнится благодати, а чувство было лишь, будто в клетке. Семь дней пути она молилась, семь дней кроме хлеба и воды ничего не ела, милостыню, что снискала в Абулетте и ту всю беднякам раздала, себе только одну монетку оставила на случай особый, коль выпадет такой. А легче девице не становилось на душе. Однако ж, привольнее, чем в стенах Ордена.
Впереди дороги стала виднеться развилка. Изольда остановилась, вспоминая карту мысленно и думая, куда дух ее влечет боле и где присутствие ее будет нужнее и решила налево пойти, там уж и лес невдалеке виднелся, а за лесом, коль память не изменяла и селения быть должны. Как раз к вечеру или в прилеске можно ночь было скоротать, или у кого кров сыскать на ночлег, если ноги скоры будут. Да и тенистей чуть дальше дорога начиналась, а то в такую жару под солнцепеком можно и дух испустить.

    Холодная нещадно колола руки, но Тейгу упорно продолжал удерживать ладони в деревянной бадье, старательно смывая засохшую кровь. Его ещё било мелкой дрожью, а взгляд изредка, чисто случайно, приковывался к дальнему углу дома, к скамье, где раньше лежала его подопечная. Теперь, к сожалению, мёртвая.

    Нирию унесли около часу назад, и теперь чародей с замиранием сердца ожидал её отца. Он был уверен, что Вьятт придёт. И не ошибся. Дверь скрипнула как раз тогда, когда он собирался сменить воду.

    - Господин староста, - поприветствовал Тейгу, уставившись в пол. Столкнуться со взглядом Вьятта он не осмелился.

    Тяжёлые, шаркающие шаги пересекли комнату и остановились у той самой скамьи. Замявшись, чародей всё же поднял голову. Мужчина, высокий и жилистый, стоял к нему спиной. Крепкий запах спирта Тейгу почувствовал даже издалека.

    - Слишком поздно было, так? - вдруг прохрипел Вьятт и обернулся. - Мы обратились за помощью слишком поздно.

    Он выглядел непривычно усталым - этот сильный и уверенный в себе мужичок, каким Тейгу привык его видеть. Видимо, поэтому смотреть на него становилось тяжелее с каждой секундой. А может есть и другая причина, кто же знает?

    - Нирия... - чародей сделал паузу, наблюдая за реакцией Вьятта. Лицо старосты, пока что, оставалось ровным, но Тейгу знал, что в любой момент мужчина может просто взорваться. - Нирия потеряла слишком много крови. Ей не помог бы и лекарь. Вьятт, мне очень...

    - Ты же маг, - прервал его тяжёлым вздохом мужчина. - Разве для вас нет ничего невозможного? Разве не ты славишься в деревне тем, что заращиваешь даже страшные раны?

    - Я мог бы спасти её, господин, - Тейгу поджал губы. - Позови вы меня сразу... Но нет же, вы предпочли послать за лекарем в город. Как будто не знали, что он не успеет!

    В глазах Вьятта заиграли опасные огоньки и чародей сразу понял - он перешёл черту. Зато теперь Тейгу и сам не мог остановиться просто так. Внутри распирала злость и... даже обида.

     "Когда ж ты поймёшь?" - подумал чародей, твёрдо выдерживая опаляющий взгляд старосты. Вьятт не доверял ему. И, казалось, в этом нет ничего удивительного - многие крестьяне относятся к магии точно также. Но не каждый сохранял свои предубеждения даже тогда, когда на кону стоит чья-то жизнь. Сейчас речь шла о Нирии. И если бы Вьятт не тянул, сразу пришёл бы к нему...

    - Щенок! - рыкнул староста. - Думаешь, раз даром наделён, сразу лекарь? Думаешь, всех твоя волшба спасёт? С того света вытащит?

    Его лицо пошло некрасивыми алыми и фиолетовыми пятнами. Вьятт раздувался от ярости, точно рыба. Впрочем, он прав - Тейгу не обладал нужными знаниями о болезнях или ещё о чём-то подобном. Если сказать короче, он не был лекарем, как таковым, зато прекрасно обходился собственной силой. В крайних случаях доставал книгу-справочник.

    - Лекаря до сих пор нет, - осторожно заметил чародей. - Ваша дочь умерла бы и до его прихода. А у меня был шанс хоть что-то сделать.

    - Но было поздно, - скривился Вьятт. - Чем эт' ты лучше? Ни знаний, ни сил должных! Только и можешь, что головы народу дурить. Знаешь что, колдун? Шёл бы ты отседова!

    Тейгу смог удержать ответные слова за зубами и только вздёрнул подбородок. Нечего ему сейчас сказать такого, что смогло бы успокоить мужчину. Гонит прочь? Хорошо, Тейгу уйдёт... на время, пока Вьятт не остынет.

    Чародей проводил спину старосты взглядом до самых дверей. Отчего-то стало невыносимо жарко. До такой степени, что Тейгу, не долго думая, вылил на голову остатки воды в бадье и блаженно прижался затылком к холодной стене. 

     Он убеждал себя в том, что ничего страшного не произошло. Вьятт велел ему пойти прочь не в первый раз и за это Тейгу нисколько не беспокоился. Тяжело на душе было лишь от воспоминания о бледном, измождённом лице Нирии, умершей буквально на его руках. "Хватит," - одёрнул себя Тейгу. Ему не стоило вспоминать эту девушку, иначе он и не заметит как скатится в уныние. Он в её смерти не виноват, так? Он сделал всё, что мог, и не виноват в том, что сердце Нирии остановилось... Тогда почему так тяжело?

    Распахнув ставни с западной стороны дома, Тейгу поднял голову к заходящему солнцу. Ему определённо стоило прогуляться. "До леса, а после как получится," - решил чародей. Он часто приходил к опушке, когда был в смятении, иногда там же и ночевал. А сейчас ему вовсе хотелось пойти в город, переждать там.

    - Эмиэль! - щуплый мальчишка застал его как раз в момент сборов. Уложив ломоть хлеба в наплечную сумку, Тейгу добродушно улыбнулся гостю. - Ты куда?..

    - В лес. Может, пойду в город. Тебе что-то нужно, Шон?

    - Из-за Вьятта? - проигнорировал его вопрос мальчик. Он перешагнул порог и уселся за стол. - Брось, он много всякой херни говорит, чего слушать-то его? А то, что Нирия померла, дак эт его вина.

    - Не говори так, - строго попросил Тейгу, но затем опомнился и смягчил тон. - Ничьей вины в этом нет. Разве мог господин староста предугадать, что случится такое несчастье?.. К слову, что всё таки произошло? Дикие звери? Люди?

    С глухим стуком чародей поставил на стол две деревянных кружки, наполнил их молоком из кувшина и сел на стул. Пальцы он сложил домиком перед собой и с усмешкой наблюдал за тем, как мальчик жадно поглощает питьё.

    - Жарко там, - смутился Шон. - Насчёт случившегося сам не знаю, но вроде как Нирия из лесу бежала. Уже раненая. Ты сам не боишься туда идти, ещё один?

    - Чародеи... - Тейгу по-птичьи склонил голову набок. - ...не беззащитны. Может скажешь уже, зачем пришёл?

    - Я видел как Вьятт уходил от тебя. Подумал, мало ли, решил зайти. И видимо не зря.

    Шон приподнялся и указал пальцем на левую скулу чародея. Тейгу невольно сам коснулся кожи. Вздрогнул. Нервно хмыкнул и покачал головой.

    - Это оставила Нирия. Она... она...

    "Билась и дрожала у меня в руках," - беспокойно подумал Тейгу и почувствовал, как внутри что-то скручивается в узел и холодит. Что-то неприятное, скользкое. Он замер, не донеся кружку молока до губ, и даже как-то разочарованно бухнул её обратно на стол.

    - Можешь и эту допить, - вздохнул чародей. - Мне не хочется напиваться на дорогу. Приглядишь за домом?

    - Конечно.

    Шон выглядел так, будто пожалел о том, что задел больную тему. Тейгу ободрительно хлопнул его по плечу, подхватил сумку и вышел прочь, более не говоря ни слова.

    Он не знал сколько потребуется дней, чтобы развеяться, но до тех пор возвращаться в деревню не хотелось. Набросив на сырую голову капюшон балахона, чародей неспешно двинулся по дороге в сторону леса. Еды должно хватить на несколько дней, а вот воды едва до вечера хватит. Но ничего - Тейгу знал, где в лесу находится родник. Рядом с ним он и хотел остановиться, в тени деревьев.

    Насвистывающий под нос незамысловатую песенку, смотрящий под ноги чародей не сразу заметил вздымающуюся где-то в прилеске струю дыма костра. А заметив, остановился и задумался: стоит ли идти? Хотя, если ему и будут не рады, Тейгу всегда сможет уйти.

    Оглянувшись на пустую дорогу, чародей уверенно свернул в лес, на сей раз уже тихо пробираясь через нестройные ряды деревьев. Костёр уже был совсем близко - Тейгу видел его свет и шёл навстречу. Он не стал прятаться за стволами елей и выглядывать путешественников издалека. Нет, чародей просто вышел на свет и даже удивился, когда заметил, что путник был один.

    - Позволишь мне отдохнуть у костра? - сипло, но громко спросил Тейгу. Своим появлением он явно застал незнакомца врасплох. Тот, по-видимому трапезничавший, аж перестал жевать и вытаращился на чародея, уронив недожёванный кусочек хлеба изо рта. Затем опомнился и тоненьким, девичьим голоском ответил:

    - Здравствуйте, конечно, - Тейгу одарили добродушной, но слишком уж миловидной девической улыбкой. Что окончательно привело мага в смятение - на вид перед ним был молодой парень, почти такой же как он сам, в мужской рясе. Он учтиво встал с коряжки, уступая место. А когда снова заговорил, все вопросы отпали. - Буду рада разделить вечер с уставшим путником.

    Девушка стряхнула с колен хлебные крошки и пошла к скромной кучке хвороста, решив подбросить его в огонь. Тейгу, улыбнувшись очень тепло и искренне, подошёл к костру неспешно, скинул рядом балахон с сумкой и флягой, а затем уже, оставшись в рубахе и штанах, сел на корягу, вытягивая к языкам огня подрагивающие от усталости пальцы.

    - Тейгу, - тихо представился чародей. Он решил сказать настоящее имя, потому что не видел смысла называться Эмиэлем, как его знали в деревне. Вряд ли путница станет что-то расспрашивать о нём в поселении.

    - Изольда - моё имя, - светло отозвалась девушка, которая, судя по всему, была монахиней. Или только выглядела ею. Оглядев Тейгу, она заметила:

- Кажется, у вас за плечами был сложный день. Вот, возьмите.

    Она порылась в своей тряпичной котомке и протянула чародею кусок черствого хлеба, после чего достала железную кружку и выплеснула в неё остатки из маленькой видавшей виды фляги.

    - Здесь недалеко родничок, пойду наберу водицы, - протянув Тейгу кружку, она скрылась за деревьями в сумерках. Чародей смотрел ей в след несколько рассеянно. Добрая Изольда поделилась с ним едой и водой - кажется, никто не собирался его гнать, а жест девушки показался ему очень трогательным. Редко когда с ним кто-то чем-то делился, а тут ещё и первая встречная.

    Тонкие губы растянулись в улыбке. Опасности не было. Изольда, похоже, не была против его компании. Вот только если она и правда монахиня... Ему лучше лишний раз не показывать свой дар.

Изольда неторопливо пробиралась сквозь сумерки. Глаза еще не привыкли к темноте после света костра, и лишь немного удалившись от места привала она зацепилась мыском ноги за выпирающий из земли корень и шлепнулась в траву. Полежав секунду, осмысливая резкую смену положения себя в пространстве она неуклюже встала, отряхнула рясу и двинулась было дальше, но ее кто-то дернул за полы рясы. Вздрогнув от неожиданности, девушка испуганно обернулась, но позади нее никого не было и только тут она поняла, что одежда зацепилась за ветку. Эльфийской грацией и изящной поступью монахиня к сожалению не была наделена. И если во времена восстания Справедливщиков она уже была привычна к ночному лесу, то сейчас, неделю вне стен Ордена чувствовала себя на свободе от каменных сводов чувствовала себя рассеянной. Благо, до родника ей больше не встретилось препятствий. Она присела подле тонкой струйки воды, бежавшей по узкому проталенному пути и подставила под нее свою потёртую фляжку. Вода была ледяной, что монахине пришлось несколько раз сменить руки - пальцы стыли. Закончив свое дело она поднялась на ноги и закупорила фляжку. Нырнув в петельку кожаного ремня, пришитого к фляге, чтоб повесить ее через плечо наискосок, она перескочила через родничок и направилась обратно к костру, где ее ждал Тейгу. Судя по виду, он попал в передрягу, и руки у него дрожали, что подтверждало домыслы Изольды, потому она решила не донимать путника расспросами. Наверняка ему не до этого, а если будет угодно, то сам поведает о своих тяготах.
Проходя мимо куста, подсвеченному лунным светом, Изольда заметила на нем ягоды и решила набрать немного. Уже насобирав пригоршню, она потянулась подальше, запуская пальцы в листву и схватила что то странное - меховое, щетинистое, тут же опасливо одёрнув руку. Куст недовольно зарычал и угрожающе зашевелился, увеличиваясь в размерах. Ошалевшая монахиня опасливо попятилась, роняя ягоды на землю, потому что сейчас, стоя на задних лапах, по пояс в голубиковом кусте на нее сердито смотрел медведь. Когти на его передних лапах опасливо блеснули. Ван Батильд стала отходить спиной вперед, надеясь, что зверь успокоится, но он с той же скоростью двинулся на нее, выходя из куста. Стало страшно. Влезть на дерево она уже не успеет, пришла только одна мсль - бежать к костру. Звери боятся огня. Это монахиня и сделала, задрав полы рясы развернулась и дала стрекача.
- Тейгу, уходите-е-е - закричала девушка, надеясь предостеречь несчастного о грядущей беде.

    Когда солнце скрылось за деревьями, Тейгу стал замерзать. Не спасал даже костёр, к которому чародей придвинулся поближе, вытянул ноги и руки в тщетной попытке согреть онемевшие пальцы. Пришлось набросить на плечи балахон и натянуть капюшон поверх высохших волос.

    В ожидании Изольды он успел доесть предложенный хлеб, напиться из кружки, а после опустошить половину собственной фляги - к ночи Тейгу всегда одолевала дикая жажда. Глотнув ещё немного, он решительно отодвинул флягу подальше и спрятал руки в подмышки. Невзначай пробежал взглядом по чужим вещам и пришёл к выводу, что путница, повстречавшаяся ему, скорее всего паломница. Налегке, без оружия. "Не страшно ей?" - мысленно хмыкнул Тейгу и повернул голову в сторону лесной чащи, где совсем недавно скрылась Изольда.

    Девушка вот-вот должна была прийти. Чародей знал, что родник не так далеко от костра, и теперь старательно боролся с сонливостью. Минута, ещё две - и он задремал, сидя, у костра, и даже сам того не заметил.

    А разбудил его звонкий крик.

    - Тейгу, уходите-е-е!

   Наваждение мгновенно спало. Тейгу резко пришёл в себя и обернулся - из тени деревьев бежала Изольда, а за ней, стремительно нагоняя, неслась громадная тень.

    - Единый, нет... - похолодев всем телом прошептал чародей. Наплевав на собственное решение не святить волшбой, он решил во что бы то ни стало помочь девчонке и стал сплетать заклинание. "Давай же," - беспокойно взмолился Тейгу. Молния была почти готова. Секунда, ещё...

    Для чародея будто остановилось время. Он не рискнул ударить, чтобы ненароком не задеть Изольду, но это же промедление едва не стоило девушке жизни. Глаза Тейгу расширились в ужасе, когда медведь занёс тяжёлую лапу и шаркнул ею прямо по спине Изольды, а та с глухим выдохом шмякнулась о дерево у костра. Прямо под ноги чародею, который теперь свободно мог ударить по цели.

    - БЕГИ! - гаркнул Тейгу.

    Слова заклинания вышли резкими, почти рычащими и злыми. Сделав вперёд шаг, он вскинул руку и позволил яркой вспышке сорваться с пальцев.

Перед тем, как Изольду обожгло болью по спине, она увидела ослепительную вспышку и услышала крик Тейгу, а после глухой стук, с которым остаток воздуха выскочил из легких и наступила чернота. Тело монашки тряпичной куклой шмякнулось под дерево, о которое ее приложил косолапый.
Медведь же взревел и тяжело ухнулся на все четыре лапы, замотав мордой. Особь была крупная и, кажется, молнии мага оказалось не достаточно для того, чтоб прогнать его, но достаточно для того, чтобы разозлить зверя. 
Медведь сперва потоптался на месте недовольно урча, а после двинулся на Тейгу и в рыке его нарастал гнев. До юноши донесся запах паленой шерсти. Возможно, перед ним сейчас именно тот, кто повинен в гибели дочери старосты. Тот, кто стал причиной душевных переживаний Тейгу, но достаточно ли в нем силы возмездия, для того, чтобы вершить ее над тварью божией, которая живет лишь инстинктами. Медведь оттолкнулся передними лапами от земли и.. снова упал на все четыре лапы, оглушенный корягой, на которой совсем недавно сидели путники. Коряга разлетелась в щепки и позади медведя Тейгу узрел Изольду. Лицо ее было бездвижно и холодно, взгляд бесцелен. В одно мгновение она сорвалась с места, бросившись на холку медведя и обхватив ее руками начала сдавливать с невиданной мощью. Зверь вздыбился, рев из злобного сделался жалостливым. Лапами он тщетно вспарывал воздух, но все же снова припал к земле. Раздался хруст и зверь обмяк. Мгновение и не успел Тейгу опомнится, как Изольда уже стояла перед ним с жутким взглядом, который смотрит куда то сквозь тебя. Она неопределенно дернула головой, закатила глаза и осела без сознания, спиной распластавшись на спину поверженного медведя.
 

    "Кто она?," - ошеломлённо думал Тейгу, переводя дыхание. Невольно он отступил на шаг, когда Изольда встала перед ним. С жутким, пустым взглядом, будто сама была далеко отсюда. Одержимая?.. А может, нефилим под чарами, али ещё кто?..

    Он опасливо склонился над бессознательным телом спутницы и глянул на бледное лицо. Тейгу не знал, стоило ли её опасаться после очередного пробуждения. Вдруг она прямо сейчас схватит его за шею и расправится, как ранее с медведем? Выдохнув, чародей разложил свой балахон на земле и перенёс на него девушку. Трансформировав свои глаза так, чтобы лучше видеть в темноте, он перевернул Изольду на живот и пальцами сдвинул ткань на одной из ран. К счастью, она оказалась неглубокой, как и остальные. Поразительное везение.

    - Надеюсь, ты не убьёшь меня за это, - Тейгу тихонько усмехнулся и положил руку на девичью спину меж лопаток. - Исцели.

    Кожа медленно стягивалась, каждый раз, когда чародей шептал приказ и касался очередного разреза. Он остановился, когда на спине остались лишь бардовые подсохшие разводы. Он не решился смывать их самостоятельно, решил дождаться пробуждения Изольды, дабы случайно не навлечь на себя её гнев. Тейгу перевернул девушку обратно на спину и закутал - чтобы теплее было и чтобы дать себе фору, если спутница снова будет "не в себе". Тогда он успеет остановить её, не причинив лишний вред.

    Вот только как она отреагирует на его волшбу? Помнит ли она молнию? Да и кто она на самом деле?..

    Тейгу решил выждать, когда Изольда очнётся. Он присел на корягу у костра, уже вернув глазам прежний вид, и неотрывно вцепился взглядом в девичью фигуру, попутно сплетая заклинание... на всякий случай.

Очухалась монахиня довольно скоро, не смотря на то, что приступы яростного безумия не случались с ней уже как с пол года, не меньше. Изольда думала, что исцелилась от этого вредоносного свойства своих тела и души искренними молитвами и праведной жизнью, как оказалось - нет.
Девушка распахнула глаза и не предпринимала попыток двигаться, просто лежала и смотрела в ночное небо, виднеющееся меж листвы, губы едва слышно лепетали молитву раскаяния. Память, как это часто случалось в подобных припадках, подводила и кроме яркой вспышки, приписать которую она могла лишь искрам из глаз при ударе о дерево, она боле ничего не могла припомнить. Однако, стойкое чувство содеянного злодеяния стояло горьким привкусом во рту. 
Изольда повернула голову в сторону к костру и тихо ахнула, узрев медвежью тушу. Совестно ей стало, не иначе, как ее проклятущих непослушных рук дело, но содеянного было не исправить. Вздохнув с досадой она подала голос:
- Вы в порядке, Тейгу? Целы ли? - осторожно поворочавшись, она разобралась, что укутана в чужую одёжу, от чего мигом смутилась и торопливо поднялась, отряхивая от листвы, травинок и сора чужой балахон. Когда разгибала спину, тихо ахнула, и заведя руку за спину пощупала, что там болит. Обнаружила рваные порезы в своей рясе и саднящие...ссадины?
- Чудеса какие, никак проведение Единого. Одежду порезал лапищей, а кожа целёхая - невдомёк было девице, что то не божественное, а магическое вмешательство. Но с магией она знакома не была и о ее существовании ведала только лишь как о проявлении бесовском в одержимых демоническими силами людях. Обрадовавшись, что Всевышний благосклонен к дочери своей она расправила разминая плечи и, насколько умела, аккуратно сложила балахон Тейгу и поднесла его к нему, протягивая на ладонях и благодаря кивком покорным.

    - Да уж, поразительное везение, - тихо, безрадостно усмехнулся Тейгу, обращая фразу больше к себе, чем к Изольде. Кажется, девушка не запомнила молнии, а стянутые раны приняла как божью благодать. Что ж, так даже лучше. - Значит, ты монахиня.

    Слова звучали не то вопросом, не то утверждением. Чародей вскинул бровь, склоняясь чуть ближе, чтобы в свете костра лучше разглядеть лицо Изольды. Та, кажется, несколько смутилась.

    - Да. А каков ваш промысел?

    Девушка присела рядом и Тейгу вдруг услышал урчание её живота. Монахиня скосила взгляд на медвежью тушу.

    - Хватит уж "выкать", - мягко попросил чародей. - Стариком себя чувствую. Я - целитель.

    - Простите. Ой, - осеклась Изольда. - Твоё ремесло почтенное. Ты, видно, собирал травы и заглянул на огонёк?

    "Если бы," - мысленно хмыкнул Тейгу. Он ведь толком ни одной травы не знавал, да и лекарь из него без магических сил, как воин из барда. Про свой дар чародей всё ещё молчал, не планировал рассказать Изольде про чудесные силы, стянувшие раны в несколько прикосновений. Церковь никогда не любила волшебников и ведьм.

    Убрав выбившуюся прядь волос за ухо, Тейгу качнул головой и ответил:

    - Нет, я решил... пройтись, - с секундной заминкой нашёлся он. - Мне сейчас не по себе в деревне.

    - Мне тоже было не по себе в Ордене, - вздохнула Изольда. - Мне стыдно за это.

    - Почему?

    Чародей протянул ей флягу с водой.

    - Спасибо, - приняв флягу, монахиня не спешила пить, понуро теребя флягу в руках. - Ну... Ведь в стенах Ордена на моей душе должен быть покой, под сенью Единого.

    Понятливо кивая словам, Тейгу осторожно вглядывался в её лицо. Вопрос уже давно вертелся на языке, но чародей медлил, опасаясь, что своей бестактностью ранит девушку. Хотя совсем отпустить произошедшее он не мог. Вдруг, под личиной доброй монахини скрывается под чарами совсем не человек, а кто-то очень опасный? Кто-то, кому нельзя находиться рядом с людьми?

    - Ты ведь... берсеркер, так? Или..? - Тейгу слегка приподнял бровь.

    - Мне жаль, что ты видел это, - печально отвечала девушка. "Пожалуйста, пусть это будет берсерк," - взмолился Тейгу. Сплетённое заклинание паралича он уже развеял и очень надеялся на то, что не просчитался в выборе. - Я надеялась, что кровожадный недуг покинул меня. Как видно, нет...

    - Всё в порядке, - улыбкой заверил её чародей. - Я не страшусь твоего недуга. Что там с твоей спиной?

    Изольда взглянула на него с предостережением:

    - Всё же хорошо, что я Вам... тебе не навредила. Было бы худо, - она завела руку за спину, прощупав следы от медвежьих когтей. - Саднит немного, но это не страшно.

    Тейгу решил долечить раны, когда монахиня будет спать. В ответ добродушной отмашке чародей склонил голову и кивнул.

     - Ты умеешь разделывать мясо?

     - М... - с явным сомнением в глазах он оглядел медвежью тушу. Тейгу бы просто не смог это сделать. Он не мог есть мяса, особенно то, что подавали в тавернах, то, ради которого была отнята жизнь невинной скотинки. - Н-нет. Я вообще никогда не готовил мяса, я не особо его люблю.

     - Жаль, если его гибель будет напрасной.

Изольде не доводилось прежде разделывать тушу, да и на кухню в ордене ее к работе привлекали очень редко, разве что помыть посуду или ощипать гусей, но ножей в руки не давали, боялись лихо ненароком разбудить. Посему в готовке монахиня была не в зуб ногой. Но последнюю краюху хлеба девушка отдала Тейгу, до следующего поселения не меньше полудня, а то и суток пути, а за плечами у нее трехдневный пост, торжественно завершенный сегодняшним утром последним кусочком сыра из запасов, который уже пошел плесенью. В животе снова зазывно заурчало, призывая опустить в желудок хоть какую-нибудь снедь. Делать было нечего. Изольда засучила рукава рясы, вздохнула, поднявшись с коряги и выудив маленький ножик почесала не мытую голову и с надеждой взглянула на временного спутника. Не найдя поддержки в лице Тейгу, она присела подле огромной туши и пощупала убиенного мишку там и тут, как будто бы присматриваясь и соображая, как же это лучше будет провернуть.
- Отец небесный -, решив наперво отпеть душу зверя успошеко, тоненько затянула монахиня – Прости грех тяжкий мне и прости зверю свирепому его природу лютую. Прости за кровь, землю оросившую и за скорбь, ночь омрачившую и позволь взять силу из плоти, которой жизнь боле не коснется. Прими душу буйную в свои чертоги высокие и одари покоем, коий и себе покой испрошу, после деяния пусть злого, но без умысла такого. Уповаю на благодетель твою и на мудрость великую. Аминь. – с последним словом монахиня вонзила свой ножик в тушу медведя и принялась неумело ее кромсать, надеясь выудить себе хоть кусочек, что можно будет поджарить на еще не погасшем костерке. Вид у Изольды был умиротворенный, а лицо выражало благостность, подобно каменным ликам ангелов, которые водружают на могилы богатым людям.

      Тейгу ограничился хлебом из собственной сумки. От запаха печёного мяса мутило, а голод не давал чародею сомкнуть глаз. На мёртвого медведя он старался не смотреть и даже специально пересел к нему спиной, но ближе к утру пришлось совместными усилиями оттащить его труп поодаль, присыпать листвой и ветвями. Когда бледнеющий месяц достиг горизонта, Тейгу затоптал костёр и присел на корягу, чтобы попить из фляги.

      - Куда ты держишь путь? - полюбопытствовал он у Изольды, накидывая на голову капюшон. Холодно.

      - На север.

      - Паломничество, - Тейгу понятливо вздохнул и оглядел девушку с ног до головы. - Не страшно тебе одной?

      Берсеркер отчего-то казалась ему беззащитной. Сломя голову она бежала от разъярённого медведя и рухнула прямо к его ногам, сражённая могучей когтистой лапой. Кто бы помог залечить раны, если бы Тейгу не оказался рядом?

      Собирая скромный скарб, Изольда ответила ему с добродушной улыбкой:

      - Мы приходим в этот мир одни и одни его покидаем.

      Тейгу ответил ей тем же. Поднялся на ноги, запахивая полы балахона. Склонив голову, он тепло посмотрел в глаза девушки.

      - Если, не приведи Единый, в этих краях тебе понадобится помощь целителя - найди меня в деревушке на распутье. А ещё... не забудь обработать царапины, - закончил чародей, сменив тепло предостерегающей серьёзностью. Изольда кивнула.

      - Я помолюсь, чтоб мрачные думы твои обернулись радостью. Храни тебя Всевышний, Тейгу.

      Они распрощались у выхода на дорогу. Чародей с лёгкой улыбкой проследил за отдаляющейся девичьей фигуркой, выждал, пока та добралась до холма, и вскинул руку, пробормотав под нос всего одно слово заклинания.

      - Надеюсь эти силы помогут тебе добраться туда, куда ты идёшь, - усмехнулся Тейгу, а затем неспешно развернулся и зашагал по дороге в деревню.