Nat mar Odr-ishi!

У входа в шатёр Двуязыкой их поджидала высохшая старая оркша с татуированным лицом. Увидев Лусхару, она вся перекосилась от злости.
— Глоба! Ты что, забыла, что тебе говоил Шатой-Оркан?! Пора забывать воинские забавы и купания в проруби, если хочешь нормально родить...
Тут она увидела Хетту. Прищурилась, всматриваясь в её сокрытое под тряпками лицо и зелёные раскосые глаза.
— Кто ты, скера? Я не видела тебя раньше.
Эльфийка скрипнула зубами, услышав подтверждение своих подозрений о беременности Лусхары. Признаться, ей было как минимум неловко от факта, что она била беременную девушку.
Обернулась к старухе. — Хетта. Алвка. Приятно познакомиться.
Старуха распахнула рот и замерла. Застыла. Превратилась в тотем, секунд на десять. Кажется, даже не дышала...
Лусхара в шатре кликнула раба, явились полукровка, который разбудил Хетту, и Айиша - юная кудрявая мармаридка с печальным лицом. Услышав кашель, та сразу же принялась пилить ее, мол, мозгов нет совсем. Наверное в бою отбили... 
Небось, Лусхара ценила эту рабыню, раз та позволяла себе такую дерзость.
— Поговори мне еще, — огрызнулась орчанка.— Ледянникам продам! Помоги сапоги снять. А ты... — Она сверкнула глазами в сторону подростка. — Подогрей нам вина с медом! Подкинь в костре дров и принеси сухие медвежьи шкуры.
Хетта прошла мимо замершей старухи, проводив полукровку равнодушным взглядом. А затем осмотрела Лусхару. — Так значит, ты всё-таки на сносях.
— На чем? — удивилась орчанка, скидывая с себя плащ. Кстати пропитанную потом рубаху она так на себя и не одела. — А... Нет. — Она хрипло засмеялась, расстегивая пояс. — На сносях - это когда пузо у тебя больше пивного жбана и сама как переполненный бурдюк. Кажется, малейшее усилие и клапан внизу развяжется...
Айиша опустилась перед хозяйкой на корточки, снимая один за другим сапоги с мокрых ног. Лусхара смотрела на Хетту с любопытством.
— А что ты так всполошилась?
в шатер тихо проскользнула старуха. Встала у входа, делая вид, будто что-то ищет в сумке, но, как заметила эльфийка, на самом деле прислушиваясь к разговору.
— Ничего, — буркнула Хетта. Стянула плащ с голых плеч. — Не знаешь, где здесь можно найти шмотьё? С тех пор, как я сбежала из Дулина, я почти не меняла свои тряпки... а они, извини меня, пережили рейд по титланским канализациям.
— Раздевайся. Согреемся, а там посмотрим, может тебе подойдет что-нибудь из моего. А нет, так Айша сошьет тебе что-то...
— Кашель все не проходит? — Влезла старуха. — Ты пьешь лекарство, которое тебе сделал Шатой?
— Оно хуже редьки.
— Если ты не прекратишь себя так вести, то потеряешь плод. Может, ты решила избавиться от него? Скажи...
— Уйди, старуха. — Лусхара запустила нее сапогом. — Думаешь, я не знаю, чего ты со своим мухомором опекаешь меня, словно дочку? Вы оба шпионите за мной и отцом для Бротоборка!
Хетта сняла плащ и села на шкуры, подставив замёрзшие ладони к костру. Стащила с лица и волос бинты. Подставила замёрзшие руки к костру. В разговор не вмешивалась. Не её это дело. Старуха бросила на остроухую подозрительно-неприязненный взгляд
— Ерунду говоришь, скесса. Потеряешь плод - никогда не сможешь после понести от мужа. Да и сама можешь не выжить.
— Подогрей ей лекарство,— приказала Айише, которая занялась обувью Хетты.— Обождет с вином!
Раб подкидывал в костер пластинки кизяка. Нагая Лусхара накинула на плечи медвежью шкуру, придвинулась к огню. А Хетта продолжила молча отогреваться у пламени, сидя также в одной медвежьей шкуре. Услышала из дальнего угла шипение и скосила взгляд, с удивлением увидев пару больших глаз, в которых отражалось рыжее пламя костра. Через мгновение Хетта заметила и всю осклабившуюся морду барса, прижимающего уши к голове. К дикой кошке бесстрашно, но без спешки подошла рабыня. Зверь несколько успокоился и даже боднул мармаридку головой, устроившись рядом с нею. 
Лусхара выпила положенную дрянь и откинула миску. Старуха пыталась задержаться, но орчанка ее выставила, сказав, что устала и хочет побыть с подругой. Некоторое время Хетта, Лусхара и Айша сидели молча. Полукровка принес горячее вино с медом. Два литровых кубка. А орчанка приказала рабыне остаться, и даже поделилась с ней вином.
Лусхара ворчала. Ворчала о том в первую очередь, что и сама лучше знает, как надо лечить простуду...
— У меня осталось немного зелья. Не того, что отдала Нунаху, другое. — Хетта подтянула к себе суму и начала там шариться. — Само по себе не лечит, но хорошо восстанавливает силы. Лучше добавлять в еду, иначе та ещё пакость.
Лусха приняла скромные дар и продолжила пить. Пила и Хетта. 
Алкоголь быстро ударил в голову, и Хетту разморило. Она отбросила прочь плащ и откинулась на подушки, потягивая всё ещё горячее пойло из чаши. Раб сидел в углу, но на него эльфийка даже не обращала внимания.
— Хорошенькая у тебя рабыня, Лусха... икх... — Эльфийка поднялась, села, — Фигурка, что надо!
— И раб довольно не плохой. Смазливый, но робкий больно. Всякий раз, как пользуюсь им - чувствует себя наложницей атраванского падишаха...
— Я... — Прихрюкнула Хетта, — Я н-н-не ценитль м-мужской кырасоты.
Айиша покраснела. Опустила взгляд. Лусхара фыркнула. Брызги вина полетели в разные стороны. Она шутливо погрозила Хетте пальцем.
— Но-но! Не вздумай портить мое имущество. — Помолчала, разглядывая алвку. — А меня ты привлекательной не находишь?
— Чт за вопросы, Лусха... я от твоих тылов не могу порой глаз оторвать, как притащилась в этот... этот вот... лагерь. Чего уж гутарить об ертауле...
Лусхара вскинула брови, пытаясь пьянеющим разумом въехать в сказанное. Дошло не сразу. Когда дошло - пошловато улыбнулась.
Движения ее стали размашистыми, глаза сверкали, но слова по прежнему выговаривала без запинок.
— Хетта... хочу спросить.... я - пьяна... но хочу....
Икнула, отпила.
— Где... кто тебя... учил драться?
Хетта подзависла, не сразу ответив на вопрос. Нахмурилась. Зашевелила извилинами. — Я... я н-не знаю, Лусха. Я... пусто. Как в той бутылке из-пыд вина.
Весёлого игривого настроя у неё поубавилось, но эльфийка старалась это скрыть.
— Ты... пхах! Это глупо... но... Тот орк... Вя-Вязгар... помнишь, рассказывала о... ём... Иногда мне казалось, что я дерусь с ним, а не с тобой. Твои приемы. Даже то, как ты вызвала меня на бой....  Даже твоя леворукость...
Она махнула рукой и щедро отпила вина.
— Я чувствую себя дурой.
Хетта даже не шелохнулась, о чём-то крепко-крепко задумавшись. Некоторое время молчала, сцепив перед собой руки и сгорбившись.
— Мне часто снится один и тот же сон проклятый... я, Дулин. П-палач. Вонючий, как кусок ссохшего верблжго говна. Он режет мни ухо осколком маво жи меча... я слышу, как хрустит плоть. Больно, шо ибзда... Вижу рукоять маво меча и клятую синюю ленту на ней... и... и знаешь чё? — Эльфийка подняла взгляд. — Титлы н-ни-и-и разу меня не пытали... а сон снится. Раз за разом, а ухо... ухо каждое утро на месте... 
Она тряхнула головой.
— Прости... понесло меня... ты не дура, Лусхара. Жизнь - дура...
Глаза Лусхары сверкнули. — Синяя лента. У Вязгара была силь... син... лента. На рукояти... - Чем меньше в кубке оставалось вина тем сильее слипались глаза орчанки и тем сложнее ей было сохранять связность. — Я держалась за нее... и за шею.
Лусхара допила последние капли и медлено легла на бок перед костром. Отсветы пламени играли бликами на оливковой коже бедра. Глаза ее слиплись. Уронив голову, она захрапела. Через пару минут пала под натиском алкоголя и эльфийка.
Перед тем, как провалиться в забытье, она увидела над собой лицо той самой хорошенькой рабыни...

20 Лэвиеля. Утро.
Совместно с ГМ.


22 Лэвиеля. Вечер.

Оркский осадный лагерь у Басхвалии
22 Лэвиеля. Вечер.

Проснулась Лусхара, возле рдеющего очага, заботливо укрытая шкурой. За спиной ворочалась Хетта. Что интересно – абсолютно голая. Орчанка попыталась вспомнить, что было утром – память сохранила разрозненные фрагменты. Купание в реке, поединок, вино. Кажется, алвка хвалила ее фигуру и что-то говорила про ертаул.
Она зевнула, потянулась. Странно, но после сна она ни капли не чувствовала себя отдохнувшей. Хетта проснулась, села. Спутавшиеся серебристые волосы ниспадали на грудь и бёдра. Частично они были и на орчанке. Эльфийка села на край постели, похрустела шеей.
– Сколько мы спали? – спросила орчанка.
Ответил ей голос Айиши из темной части шатра.
— Сейчас вечер. — девушка вышла на свет. — Приходил орок, назвавшийся Корхулагом, хотел Хетту. Заходил твой отец, госпожа. Приказал разбудить, но ты проснулась сама.
— Мне бы для начала найти штанцы, — буркнула Хетта.
Перехватив молчаливый взгляд хозяйки, она наполнила и подала ей кубок чистой водой. Добавила:
— Вы должны немедленно одеть зброю и вооружиться. И ваша рында тоже.
— Штурм? — с надеждой прогудела Лусхара из глубины кубка.
— Не знаю, госпожа. Но не думаю.
— Brydlya…— орчанка отставила кубок.— Принеси мои вещи. Все какие есть. Надо подобрать, чем прикрыть дупу Хетте.
— Право дело, странно это всё. Войско из Дулина не могло так быстро подойти, — Задумчиво пробормотала Хетта под нос. Она копалась в сундуке Лусхары, уже выбрала для себя и отложила в сторону штаны и рубаху. — А броня у тебя подходящая есть?
— Спроси у моего отца. У него набралось изрядно трофеев, в том числе и алвских.


Берег реки Фииртарат, впадающей в Белленголн
22 Лэвиеля. Ночь.

— Мы уходим, — объявил Граг Три-Пальца. — Каждый из вас взял столько, сколько может нести и при этом сражаться...
Речной тролль был облачен в доспехи. Пламя факелов плясало рыжими бликами на выпуклом нагруднике. Железный нос-клюв хищно покачивался над головами окружавших Грага вождей. С некоторым удивлением, Лусхара заметила среди них Гролла. Белый Волк стоял мрачный как похмелье, смотрел себе под ноги так, будто видел под ними своего заклятого врага. За спинами вождей вздымалась непомерная гора мешков и тюков, бочек сундуков и корзин полных награбленной в Поречье добычи.
— Я знаю, что вы заплатили железом и кровью за эту добычу. Нелегко расставаться с тем, что наше по праву. Но мы рождены ороками! Мы всегда добудем себе еще! И пусть меня заживо поглотит морской змей, если титлы не заплатят нам по золотому за каждый потерянный здесь и сегодня медяк!
Три тысячи орков — дзуиров и табатров, урухов и орокунов — слушали речь главного вождя в полном молчании. Все в доспехах и при оружии. В плотном кольце оцепления, опустив головы, стояли пленники и рабы. Многие из них не понимали ни слова, но интуитивно догадывались, что происходит нечто серьезное и, возможно, не сулившее им добра.
— Помните, — продолжал Граг, — ничто не должно нас задерживать, отягощать!
Он махнул рукой и те вожди, в чьих руках пылали факелы, шагнули к заранее политой маслом горе добычи и подпалили ее сразу с нескольких сторон. У реки запылал исполинский костер, жар от которого был столь велик, что орки попятились прочь, а само зарево наверное было видно со стен Басхвалии.
Граг снова махнул рукой и орки, охранявшие сбитых в кучу рабов, разом наклонили копья. Невольники все поняли. Закричали. Заголосили. Кое-кто с краю в ужасе попытались забиться в центре толпы. Их вытолкнули обратно прямо на копья и клинки воинов. Орки работали споро, один удар – один труп. Кольцо смерти сжималось, мольбы, стоны и крики убиваемых пронзили ночь.
— Приказано убить всех. — На плечо Лусхары легла крепкая смуглая ладонь.
Она обернулась. Дарик. Карие глаза глядели на нее из-под хвостатого шлема серьезно и мрачно.
Орчанка сбросила его руку. Мельком глянула на свою рынду. Лицо Хетты выглядело отрешенным. Казалось, алвка не слышит ни треска пламени, ни криков умирающих.
— Знаю, ты к ним привыкла. Хочешь, это сделаю я…— предложил Дарик, но замолчал под мрачным взглядом Лусхары.
— В моей крови не цветы! — прорычала она, разворачиваясь к Айише и рабу-полуэльфу.
Вспомнила, что не знает прежнего его имени и позабыла дать новое. Впрочем, какое это теперь имеет значение?
При виде блеснувшей в ее руках сабли, юношу затрясло. Он побледнел, попытался попятиться, но оступился, упал на колени, прикрыл голову руками.
«Трус»
В последний миг он закричал тонко и жалобно, как раненный заяц. Свист. Влажный хруст. Стон. Лусхара встряхнула рукой с саблей, будто разминала кисть. На самом деле она обозлилась на себя, потому что в момент удара рука ее дрогнула. Это не было видно со стороны, но можно было угадать по отблескам пламени на клинке.
Когда она шагнула к Айише, девушка сделалась бледной как полотно, но не попятилась, не упала. Даже не отвела взгляда. Лусхара остановилась. Некоторое время смотрела на тонкую шейку под подбородком, из которой выпирал бугорок кадыка. Взглянула в глаза, пытаясь прочесть, что сокрыто за ними. Наконец, подняла саблю.
Лицо рабыни дрогнуло. И, в следующий миг большие карие глаза сделались еще больше, потому, что орчанка протянула окровавленную саблю ей.
— Однажды ты такой уже пользовалась.
Девушка сморгнула. Она давно уяснила нехитрые правила жизни среди орков. Если раб взял в руки оружие – его ожидает смерть, но если рабу вручают оружие – он перестает быть рабом.
Не сразу, медленно, будто во сне, она приняла в руки клинок.
— Отныне ты — не рабыня, — голос орчанки звучал хрипло. — Ты — снагга. И вольна остаться со мной, или уходить, куда хочешь…
Пальцы Айиши с дрожью сомкнулись на сабельной рукояти. Сказала, почти не думая над ответом.
— Я — остаюсь…

Берег реки Фииртарат, впадающей в Белленголн
22 Лэвиеля. Ночь.

Девушка в очередной раз невольно звякнула кольчужной полу-маской на её шлеме, когда попыталась уйти прочь от смрада огромного костра. Перешагнула через тело рабыни-эльфийки, словно через надоедливую корягу. Насилие не было ей по душе, но было привычно, потому и на убийство рабов Хетта никак не отреагировала... по крайней мере, внешне. Но поздно уже о чём-либо жалеть!
Она добротно подготовилась к битве, раздобыв себе не только новую одежду, но и броню - поддоспешник до колен, набедренники, наручи, кольчугу с шлемом и круглый щит. Где-то удалось найти штук пять метательных ножей. В общем-то, Хетта, в принципе, своей добычей была довольна - куда лучше, чем с голой задницей через канализации Турл-Титла!
— Говорят ты неплохо устроилась.
Эльфийка обернулась. Увидела хмурое белое лицо Корхулага из-под шлема. Блод-урух исполином возвышался над ней, несмотря на то, что по меркам тех же орков и сама Хетта была далеко немаленького роста.
— Хм?
Орк прищурился.
— Ты ревнуешь меня, Корхулаг?
— Вот еще! — Прыснул урукх. Отвернулся. Девушка не сдержалась от хмыка...

Путь по реке

Ночью погода переменилась. Орки поеживались под холодным дождем, который гнал ледяной ветер. Лед таял, грести становилось легче. От реки поднимался густой туман. К счастью, гребцы имели опыт плавания в такую погоду. На каждом плоту ярко пылала жаровня, служа маяком для тех, кто плыл сзади.
Хетта сидела спиной к спине Корхулага. Блод-урух монотонно орудовал шестом, отталкивая плот от берегов. Угрюмо сопел носом. Где-то дремали Лусхара и её служанка, ныне - снагга Айша. 
Плот качался, несся по провонявшим тиной волнам вперёд, в пахнущую кровью и сталью неизвестность. Девушка вновь посмотрела на Корхулага. Возможно, через сутки один из них, а то и оба отправятся в Обитель Предков. И Хетта не хотела, чтобы он помнил о ней как о той, что забывает друзей. Потому что это было далеко не так...
— Корхулаг, я хотела сказать. Извини.
Орк замер. Плеск воды от шеста в его руках прекратился. Где-то вдали заквакала одинокая лягушка.
— Может, завтра битва станет крайней для меня, для тебя, да хоть для нас обоих. Но я не хочу, чтобы ты после всего, что прошёл, вот так сложил голову. Ты... дорог мне, чёрт подери!
Корхулаг обернулся к ней. Округлил глаза и, кажется, даже перестал дышать, глядя в раскосые очи эльфийки. Та продолжила.
— Как друг и товарищ.
Блод-урух вздохнул. Облегчённо. Откашлялся и глупо гыгыкнул.
— Я уж испугался, предложишь стать мужем.
Хетта вздёрнула бровь, пытаясь понять, что не так сказала. До неё дошло быстро, и оба тихо рассмеялись, едва ли не свалившись с плота в жидкую мглу течения. Несколько таких же гребцов укоризненно посмотрели на парочку, и те смокли.
Эльфийка пыталась ещё некоторое время сдержать смешки. Больно уж потешной ей показалась картинка, где она, вся такая лощённая, в платье невесты и лентами с колокольчиками, вплетёнными в косы, даёт клятву верности Корхулагу, а тот под руку ведёт её к брачному ложу... ох, Ысса, ну и срамота! 
— Хе-хе... Вообще, не думал, что скажу это кому-то из твоего племени, но...
Хетта смолкла, глядя, как Корхулаг вновь оттолкнул плот ото дна.
— Если ты дашь убить себя, я не на шутку расстроюсь и буду горевать.
— Да, Корх, я и сама расстроюсь, если меня убьют...
Девушка улыбнулась, но глаза её остались серьёзными. Увы, через прорези шлема видны были лишь эти самые глаза.
— Держись рядом со своей скессой,— посоветовал Корх, тоже серьезно. — В мясорубке, что будет, тебя зашибут наши же, едва увидят светлые волосы и белую кожу. Некогда будет разглядывать доспехи.
— Корхулаг. Ты же не думаешь, что я собираюсь рассекать по полю боя в одних срамных кольчужных портках да насисниках, сражая титлан своим алвским очарованием? — Голос из-под кольчужной полу-маски казался чуть ниже.
Корхулаг почесал подбородок, и девушка увидела, как истрескавшиеся губы его растеклись в ушлой улыбке.
— Интересно было бы посмотреть.
— Не сомневаюсь. — Хмыкнула эльфийка. — Мне б тоже было бы интересно на подобное глянуть... со стороны. 
Некоторое время они снова молчали. Корхулаг грёб, Хетта напевала под нос старую мелодию. Никто её подхватывать не собирался, и она, словно та одинокая зимняя лягушка, тихо пела под нос. Не помня слов, отдалённо помня лишь припев что-то про Дулин, кости и  алвские уши. Отлично помня мелодию.
В конце концов, она вновь потревожила Корхулага.
— Давно хотела тебя спросить... куда ты пойдёшь? После битвы и всего этого...
Орк вздохнул.
— Я хочу вернуть себя прежнего. Если для того надо пройти пол света, я пройду его.
Хетта невесело, но понимающе улыбнулась.

Вечер 23 Лэвиеля...

Выгрузка с плотов прошла не так благополучно, как планировалась. Несколько плотов столкнулись с льдинами и налетели на коряги. В ушах Хетты всё ещё стояли их крики, маты и плеск тонущих тел - в полном облачении не поплаваешь особо. Эльфийка помогла нескольким выбраться на берег, подобрав выроненный шест, которым и вылавливала особо невезучих урухов, подтягивая их к крутому берегу. 
Многим оркам, оказавшимся на тех плотах, повезло меньше. Несколько десятков просто пошли ко дну, не сумев добраться до спасительного берега.
Хетта разминала конечности, ища взглядом дочь Грага. Глаза, привыкшие у сумеркам, остановились на тёмной полосе леса, через который ей предстоял долгий и крайне нудный марш...

Генерал Морадин ван’Гран


— Клянусь задницей Мохольгана, если мы здесь не в ловушке. Здесь лес, дальше Ауксин и всего одна переправа. Узкое дефиле, в которое мы можем просунуть голову, а плечи и задницу протащим с трудом. Есть донесения от капитана Демовенда?
— Нет, господин, — ответил его сенешаль, сереброволосый мужчина, с явными признаками эльфийской крови. — Он слишком в глубоком рейде.
— Отправьте на тот берег дозор. Я хочу знать, как далеко орки и не свалятся ли они на мою шею в самый неподходящий момент.

23-го утро. Рядом с Басхвалией.

Капитан Драйк Шторм


— Болота, едрена мать, ненавижу болота - шипел эльф, проверяя свой лук: плечи и тетива гнусно сырели среди местных туманов близ Ауксин.
— Придержи брань для орков, Тарель, чую, они совсем у нас под носом, - послышалось в ответ из-под надвинутого охотничьего капюшона. Чутьё Брана подводило редко.
Когда роте Драйка из сорока пеших, посланной генералом Морадином в разведку через реку, удалось добраться до ее русла, взглядам открылся всклокоченный, истоптанный множеством ног рыхлый берег и брошенные у него плоты. В сухих измятых камышах бледнело утопшее орочье тело.
— Капитан, если орки были здесь даже час назад, теперь они уже шастают в лесах поречья, - догадки Брана подтвердились.
— Возвращаемся, - коротко и сухо отозвался Драйк и тотчас отдал приказ возвращаться к войску ван’Грана.
Добравшись обратно без проишествий, Драйк доложил Морадину о том, что удалось добыть его разведке. Бран насчитал, что численность войска Оркланда, включая всадников и пеших, превосходит тысячу воинов. Спустя напряженное время ожидания, до роты Шторма наконец дошло решение ван'Грана: отставить переправу через Ауксин и перераспределить войско для предстоящей битвы.

Стиснутое лесами и разделенная дефиле, титланское войско начало чудовищный разворот. Как огромная змея, раскинув хвосты обозов и полевых лазаретов, оно потянуло обратно бронированную голову своих легионов, утопая в путанице лесных тропинок, проваливаясь в овраги и увязая в болтах. Началась бестолковая давка, когда передние колеса одной фуры цеплялись за задние колеса другой. Грязно ругались гномы-возницы, щелкали бичи, грустно ревели гужевые волы.
Орденская конница «Алой Шпоры» застряла в ручье. Капитан-Магистр Еуген д'Обэ, распорядился спихивать занимающие дорогу возы в кювет. Между ним и старшим обоза вспыхнула ссора, быстро переросшая в драку. В тумане, как дятлы, неустанно стучали топоры: саперы спешно наводили через Ауксин дополнительные мосты.
Утомленные маршем войска брели по припорошенной снегом раскисшей земле, когда кто-то вдруг крикнул:
— Глядите! Глядите!
Колонны сами собой начали тормозить. Солдаты оборачивались. Смотрели.
На опушке южного леса, затянутой легким туманцем, высился великан. Солнце горело на нагруднике и наплечниках, ярко сверкал устрашающий клюв на носу шлема. Вот он обернулся, глянул на что-то у себя за спиной. Взмахнул длинной рукой и воздел над рогатым шлемом окованную железом шипастую палицу…
До порядков титлан донесся его утробный рокочущий рев:
— Ga-a-ar-r-rga-a-a-a!!!
И сразу, в жутком топоте, со звоном и лязгом из леса волной хлынули орки. Наклонив на перевес острые протазаны, рогатины и усеянные шипами гвизармы, они устремились на оторопелые ряды титланской пехоты. Удар орков пришелся на «Бронзовый легион» капитан-магистра Якуса Зулла и добровольцев эльфийского рыцаря Арэтарэ Метийлайра из Дома «Единорога».
Эльфы вскинули луки, в небо взвилась целая туча стрел. Орки на бегу вскинули щиты, несколько десятков упало, закувыркалось. Задние ряды перескочили через убитых, чтобы через миг самим пасть под эльфийскими стрелами. Третий ряд перемахнул через них, уже через мертвых. Эльфы стреляли до последнего, пока до врагов не осталось менее десяти шагов. Отбросили луки, схватились за мечи, чтобы в следующий миг потонуть в железной волне. Множество перворождённых нашли в тот день свою смерть. Сам лорд Арэтайрэ дрался в первых рядах. Орочья сабля отсекла ему кисть с мечом, Одно копье пробило плечо, войдя в щель между панцирем и наплечником — другое вонзилось в живот. Он упал и был бы затоптан насмерть, если бы подчиненные на короткий миг не потеснили врагов. Аратайрэ буквально был выдернут из лап орков, которым достались сапоги эльфа. Двое табатров трясли своими трофеями над головой, на короткий миг, заглушив радостным воем шум боя. Не выдержав натиска, легкая эльфийская пехота  обратились в бегство, ища спасение в густой роще, отделявшей левый фланг титлан от основных сил.
Раненный Арэтайрэ бессильно обвис на руках своих солдат, шлем слетел с его головы, обнажив длинные серебристые волосы. Он хрипел, а на губах его лопались кровавые пузыри.
— Фланг... Фланг спасайте!
 Солдат «бронзового» легиона просто смели. Вся первая линия их погибла, вторая протянула чуть дольше. Прижатую к повозкам, её безжалостно порубили и перекололи протазанами. Якус Зулл — чьи предки прибыли в республику из Атравана — направил коня в самую гущу битвы и дрался, люто и яростно, пока несколько орочьих рогатин не пронзили его.
Так начался этот бой. Сражение, должное войти в Историю как битва на Ауксине…



Вестовой, разбрызгивая комки грязи, осадил коня перед генералом.
— Орки! — заорал он. — Волки их, озера прошли, с поля на «Золотой» легион напирают!
Морадин, птицей взлетел на холм. Его сопровождали жрец, маг из Турл-Титла и личный писарь генерала — Валентин Вейлар, сохранивший эту сцену в своих сочинениях.
«Генерал поднялся в седле, вглядываясь вдаль. Всё было так: на Западе орки верхом на волках заполнили поле за Карповыми прудами. Они накатывали на солдат «Золотого» легиона построенных в каре, метая в них на ходу стрелы и тяжелые дротики. На Юге дела шли не лучше. Все пространство от леса и до обоза было черно от заполнивших его орд неприятеля. Морадин даже  прослезился, видя, как худо приходится его воинам. Однако он быстро совладал с чувствами и стал раздавать приказания.
 — Адъютантов ко мне! Пишите приказы. Ивесу идти в котнратаку, отбросит орков. Рыцарям сира д'Обэ и всадникам капитана Зачари приказываю поддержать его. Пусть обойдут обоз и ударят в правый фланг орков! Что вы еще здесь стоите?! По коням!»

Орки затаились. Ощетинившиеся протазанами и гвизармами, сверкая в тусклых отблесках утра шлемами и кольчугами, они ждали сигнала своего предводителя, Грага Три Пальца - его долговязая тень ниспадала до края леса, где войско и замерло. Как звери, ждали средь сухих колосьев, следя своими кошачьими глазами за вожделенной добычей - огромной и шумной змеёй титланской армии, что пыталась извернуться, словно сбросить шкуру. Поменять голову и задницу местами.
Хетта прищурилась, дыша тяжело, но глубоко, крепче сжала древко протазана. Поймала взгляд затаившегося неподалёку Корхулага. Они кивнули друг другу. Эльфийка не боялась грядущей битвы, но волнение оглушающим стуком застряло в глотке. Её бил лёгкий озноб, жар возбуждения прилил кровь к конечностям, сделав их подобными пружинам. Она была готова. 
Это была не первая её битва. И она, будет на то воля Ыссы, не станет последней.
Граг Три Пальца поднял палицу. С губ его, вместе с паром, сорвался хищный рык.
— Ga-a-ar-r-rga-a-a-a!!!
Хетта вскочила. Вскочили и орки. С рёвом они понеслись вперёд, сквозь мёртвую траву и туман, разрывая их - сапогами и копьями - вытаптывая, круша тишину. Но эльфийка бежала молча. Губы её не разомкнулись в победоносном кличе, настрой не захватил, лишь кровавый мандраж давал силы безустанно нестись вперёд. 
Небо потемнело от стрел, и воительница остановилась, закрываясь серым щитом. Несколько стрел просвистели рядом, пронзили замёрзшую землю. Несколько пришлось в щит. С обеих сторон раздались крики умирающих, но Хетта не осмотрелась. Её взор был прикован к эльфийским стрелкам впереди, что вновь взвели луки.
Эльдары стреляли до последнего, но в итоге были оттеснены в лес позади них. Многие пали. Крики умирающих эльфов прерывали точными ударами протазанов - урухи особо не церемонились. 
Хетта поймала на копьё удар эльфийского меча, древко предательски хрустнуло, развалилось надвое. Она отскочила от следующего удара и выхватила из ножен тесак. Звякнула сталь, но добить эльдара Хетте не дали - меткий удар палицы сшиб с его головы шлем вместе с ошмётками мозгов. Девушка едко осклабилась и вместе с остальными пошла вперёд, в темень леса, ломая маршем падшие стрелы и кости. По пути она срубила торчащие из рыбы на её щите стрелы.
В лесу эльфы вели себя куда наглее и ловче, прячась по кустам и за деревьями, стреляя в спины урухов, оттесняя их прочь. Орки в свою очередь не смогли сохранить строй. Хетту спас слух и чуйка - едва услышав свист, она развернулась - и поймала в щит стрелу, отбила с разворота одну и с треском - третью. Сделала тяжёлый глубокий вздох, сердце забилось сильнее, чувствуя на себе взгляд множества невидимых глаз, для которых она теперь стала лакомой целью. Услышала, как эльфы, разрывая лес неуловимым шёпотом, натягивали тетиву следующего выстрела...
— Назад! Всем назад! — Прогнусавил один рослый блод-урух, тряхнув окровавленным протазаном, но и без его команды орки вынуждено отступали, прикрываясь от свистящей смерти из кустов и тёмных стволов титланских тополей.
Вновь оказавшиеся у кромки леса орки ругались на чём свет стоит, трясли ятаганами и копьями. Хетту общее настроение не захватило. Она была молчалива, созидательно прислушиваясь к окружению. Одному из орков - молодому дзуиру в сверкающей кирасе - это показалось уж очень подозрительным.
— О чём ты думаешь, Белорыбица? — Прохрипел тот, обнажив большие жёлтые клыки. Не видя её лицо под шлемом, но видя серый щит с белой рыбой, он, видимо, решил закрепить за Хеттой новое прозвище.
Воительница глубоко вдохнула, звякнув кольчужной полу-маской.
— Хороший день. И ветер хороший, путеводный.
Орк поджал губы, вопросительно глядя на эльфийку.
— Трава тоже хорошая, цветы вон... 
Дзуир не дал ей договорить, приблизившись вплотную, нос к носу, и Хетта почувствовала чесночный смрад его дыхания. Но не шелохнулась.
— Тебя что, покусал алв, оркан?!
"Ха-ха. Всё намного хуже, приятель."
— Жги траву. — Холодно ответила Хетта, не отстранившись. Дзуир прищурился.
— Что?
— Жгите грёбаную траву! — Уже громче сказала эльфийка, но её мысль подхватили и остальные. Может, раньше её, может, одновременно с ней, Хетта не знала, с плотоядной улыбкой помогая оркам. Сыграли на руку и горящие неподалёку обозы титланцев, и вскоре дым клубами повалил в сторону леса - оркам повезло, что сегодня ветер и вправду практически не менял своего направления. Вместе с дымом пошли и в наступление орки. Хетта намотала поверх кольчужной маски лоскут мокрой ткани - некоторое время тому назад срезав кусок плаща у павшего титланца и смочив его в луже. Дышать стало немного легче.
Теперь эльфы не могли вести прицельной стрельбы и, спасаясь от орочьих мечей и копий, они отступили к основным силами, покидая лес под ревущее улюлюканье и ругань урухов. Мелкую победу их прервала внезапная волна жара, откуда-то со стороны крон. Пламя ослепило их на мгновение, сокрыв лоскуты белого неба, обдало горячим порывом ветра. Хетта сомкнула сильнее зубы, глядя, как по кронам деревьев растекается пожар. 
Проклятые маги...

Сражение становилось все горячее, а крови все больше. Гролл все видел и за всем следил с высоты небольшого холма заросшего хилыми деревцами и густым кустарником. Впереди всех вождей стоял Граг Три-Пальца. Да, сегодня тролль не пошел в битву лично, справедливо рассудив что сегодня есть кому показывать свою удаль и ярость. Сегодня Граг был верховным вождем, а Гролл его правой рукой. Белый Волк понимал на сколько абсурдно его звание, но хотел верить что выглядит не слишком жалко. Граг принял его после всего случившегося с Нунахом и Лусхарой, но теперь он не его зять. Теперь у Гролла не было его армии, его золота, его положения и старый тролль снова мог говорить с ним как с младшим, но упрямый табатр жаждал битвы и плевать что он поведет в бой две сотни одолженные милостью вождя. Плевать, сегодня он будет убивать и вдоволь напьется титланской крови, пусть даже в роли рядового воина!
- Гролл, - обратился Граг едва повернув голову - Твой выход. Мы уже достаточно извозили пехоту короткоухих мордой в навозе. Разгони их легкую конницу и не один враг не уйдет сегодня отсюда живым!
Гролл вяло повернул голову на обращение к себе. Сегодня он был не похож на себя, сегодня он был холоден как снег под ногами. Он тоже наблюдал за происходящим, как и Граг и тоже видел ненавистную конницу титлан. Белый Волк утвердительно кивнул головой и даже хотел что то сказать, но передумал и зашагал вниз по склону, где у подножия его ждали голодные до драки наездники.
- В седла!!! По местам!!! - кричал он своим двум сотням и в числе первых запрыгнул на волчью спину.
Гролл поудобнее перехватил копье, по привычке проверил как закреплен топор и махнул сигнализируя выступление. Нестройные ряды табатров верхом на волках, скрытые от глаз редколесьем местных болот, выдвинулись на перехват разворачивающейся коннице республики.


Все случилось в один миг. Развернувшиеся в порядки всадники титлан уже набирали разгон на узкой полосе равнины, когда из леса на них выскочил отряд орущих табатров. Табатры гортанно ревели и бряцали оружием, но большая часть посылала в полет стрелы. Огромные волколаки неслись вперед во всю прыть, прижимая уши и рыча, они роняли слюну с оскаленных клыков. Засвистели ответные стрелы, но лошади вольных рот были напуганы волчьим запахом, многие вставали на дыбы теряя разгон и создавая неразбериху. Всадники были удивленны не меньше, большинство стрелков не могли совладать ни с животными, ни с оружием и титланские стрелы летели мимо. Люди орали без особой цели, командиры выкрикивали приказы, лошади ржали и бились в ужасе, многие наоборот неслись в разные стороны унося с собой и всадников. Начался хаос. Табатры методично обстреливали сбившихся в кучу наемников из луков, а перед самым столкновением обрушили лавину брошенных дротиков и копий. Пролилась кровь и волки уже предвкушали ее вкус.
Над самым шлемом просвистело несколько шальных стрел, еще одна почти задела плечо, но вонзилась в табатра позади, однако боги улыбались Гроллу сегодня. В бешеной скачке он еще успел увидеть как несколько ближайших соратников выпали из седел, но уже через миг ряды врагов столкнулись с оглушительным треском и лязгом. Волки с разбега врывались в ряды титлан и набрасывались на лошадей, брызнула горячая кровь, послышалось предсмертное лошадиное ржание, всадники скрестили сталь, а Белый Волк был впереди всех, как и положено вождю.
Всадник вставший на пути, чудом заставил слушаться свою лошадь и послал ее в галоп и Гролл направил на него копье. Лазг метала о метал и Гролл закувыркался в падении. Титланин отточенным движением отвел вражеское копье щитом и ответил своим выпадом. Волк к которому Гролл начал привыкать, лежал с рассеченной головой и лишь немного дергал лапами...
Вождь взревел и кинулся к потерянному копью, но месть свершилась без его участия. Всадник проскакал с десяток шагов, а потом выпал из седла пронзенный тремя копьями сразу, но битва только начиналась и Гролл не собирался оплакивать своего зверя. Его новый топор удобно лег в ладонь, а на него уже неслись новые враги. Он обернулся за пару мгновений до удара, противник верещал как юнец посылая свою лошадь в галоп. От усердия он привстал в стременах и выставил копье стремясь пронзить наглого орка, но Гролл не стремился предоставить ему такую возможность. Вождь сделал шаг вправо, где кавалерийское копье не могло его достать и взмахнул своей новой секирой.
- Раааа!!! - тяжелый топор с двойным лезвием, отсек ногу лошади и крики животного и всадника смешались во едино. Титланин вылетел далеко вперед и захлебнулся криком под набегающими табатрами из задних рядов. Схватка стала теснее, потери росли с обеих сторон, но хаос был на руку оркам. Сверкали ятаганы, мелькали брошенные копья, хрустели ломаными костями топоры. Гролл подхватил потерянное копье и бросился в догонку перемещающемуся сражению. Он попытался поймать первого попавшегося волка, но звери потерявшие хозяев уже малона что обращали внимания. Волколаки без наездников поддались инстинкту стаи и метались по полю нападая на людей и лошадей. Шипя и матерясь на свое колено, он бросил попытки поймать хоть кого нибудь из волков, а потом увидел несущегося на него третьего всадника. Огромный конь словно не боялся окружающих его волков и резво несся прямо на вождя, хотя и был слишком велик для такого щуплого всадника.
- АААААА!!! - Белый Волк широко расставил руки призывая к атаке, но в последнее мгновение упер копье в землю и наклонил на встречу коню великану. Ржание, хруст дерева и костей, брызги крови и конь зарылся огромной головой в грязь под ногами. Он еще хрипел, выпускал последний пар большими ноздрями и терял кровь через пробитую обломком копья грудь, когда Гролл уже начал его перешагивать. Лежащий в дорожной грязи противник потерял свой шлем в падении, но еще копошился, а значит был жив. Оставлять живых врагов Гролл не привык.
Белый Волк почти добрался до худосочного титланина по размокшей грязевой жиже, когда тот уже поднялся на ноги и тогда вождь увидел рыжие косы. Да, это была женщина, но ему было плевать. Она в попыхал схватилась за свой топор прикрываясь щитом и вовремя. Гролл с размахом врезал в щит рукоятью тяжелой секиры, чем отбросил воительницу на несколько шагов, а потом сразу начал новый размах. Белый Волк гортанно рычал набирая размах, но дева снова укрылась за щитом. Сильный удар заставил ее содрогнуться, а щит опасно затрещать, но она не собиралась сдаваться. С быстротой змеи она замахнулась в ответном выпаде и Гролл едва принял удар рукоятью секиры, но удар оркского сапога в живот снова вернул ее на землю.
- Хаа!!! - и снова замах в который вложены все силы, но воительница подставила щит. Новый хруст и щит не выдержал, он треснул в последний раз, разбрасывая обломки в стороны. Дева снова откатилась в сторону и вскочила на ноги, но вождю начала надоедать его противница и он не собирался давать ей отдых. Неподъемный топор мелькал удивительно быстро и тяжелое лезвие мелькнуло в ложном замахе, а потом нырнуло вних пытаясь подсеч ногу. Но противница вновь ловко отпрыгнула, достала из за пояса топорик поменьше и метнула его с мастерством достойным уважения. Гролл слишком поздно осознал чем грозит ему блеснувшая в полете сталь. Вождь слишком неловко уклонился и трофейный доспех звякнул теряя чешуйки брони, а под броней уже появлялось знакомое чувство липкого тепла. Дева-воин с визгом бросилась закреплять успех и занесла свой топор над головой, держа его двумя руками словно знамя победы, но ярость Белого Волка уже вырвалась наружу. Привычным уже движением он отбросил ее замах толстой рукоятью секиры и снова ударил в живот ногой. Воительница еще глотала воздух широко раскрытым ртом, скребя каблуками красную от крови грязь, а Гролл уже поднимал топор стоя над ней. Последняя попытка отразить удар, не имела шансов на успех. Древко ее топора хрустнуло как прутик, а через краткий миг тяжелое лезвие засело в кожаном нагруднике.
Тяжело дыша, Гролл освободил топор из грудной клетки и с ужасом понял что сражение ушло слишком далеко. Белый Волк быстро огляделся оценивая ситуацию и начал осознавать что находится в тылу, а его воины потеряли рассудок в погоне за недобитыми остатками легкой конницы. Вождь не церемонился, ближайшая бестия догрызала стонущего титланина и совершенно не ожидала что ее схватят за шкирку. Зверь рявкнул и показал оскал окровавленной морды, но Гролл растил волков с малых лет и знал как подчинить зверя. Хватка стала сильнее, а сам он оскалился в ответ и заорал что было воздуха в легких. Дрессированный волк нехотя облизнулся и поджал хвост.
- Неси, неси, живо! - подгонял волколака Гролл. Впереди соратники дорезали остатки вольных рот, а в груди вождя похолодело - на разделенных по полю табатров спорой рысью, переходящей в галоп, шел сплошной строй тяжелой рыцарской кавалерии. И Гролл затрубил в рог тройной протяжный сигнал.
- ОТСТУПАЕМ! ВСЕ НАЗАД! ОТСТУПАЕМ!!!
Даже очумевшие от крови волки почуяли угрозу и поскуливая бросились в рассыпную. Табатры и без сигнала вождя все поняли сами, но не все успевали разворачиваться для отступления. Орки еще пытались отстреливаться и забрасывать дротиками рыцарей, но несколько убитых не остановило закованную в сталь стену тяжелой конницы. Нагоняя табатров, рыцари опрокидывали их пиками и топтали лошадьми, но подгоняемые наездниками, волколаки выносили хозяев с поля битвы.
- За мной! За мной! - размахивал высоко на головой своим топором Гролл и воины вновь обрели лидера. Погоня была закончена, никто не хотел погибать напрасно. Табатры летели со скоростью ветра, прижимаясь к самым шкиркам своих зверей, но тяжелая латная конница такой скоростью похвастаться не могла. Отряд Гролла начал отрываться от погони, но вел он их не в спасительный лес, он просто не мог бросить союзную пехоту в беде. Рыцари без сомнения сомнут незащищенный фланг за считанные минуты, этого Белый Волк допустить не мог. Еще на подходе он начал трубить в рог привлекая внимание орков правого фланга и они увидел Гролла. Пехота тоже одержала свою малую победу и уже гнала отступающего врага, но завидев надвигающуюся угрозу сама начала перестроение.
- Конница! Там всадники! - махал он себе за спину - Перестроится, всем в стену!!!
Гролла с всадниками пропустили мимо своих шеренг, а следом вожди начали кричать раздавая команды и за спиной наездников выстроилась спасительная стена щитов и копий.
- Плотней вашу мать! Плотнее!
- СТООООЯЯТЬ!!!
- Щиты!!! Копья опусти, копья!!!
Табатры наблюдали за несущимся строем титлан с безопасного расстояния и готовила последние снаряды для обстрела. Гролл лишь пытался отдышаться не в силах оторвать взгляд от конских копыт. Двадцать шагов... от напряжения заслезились глаза... пятнадцать шагов... от оглушительного топота заложило уши... десять шагов и орки все как один смолки до хруста костяшек сжимая копья.
- ЛУКИ!!!
Все у кого остались стрелы и дротики начали обстрел через головы союзников, забирая столько титланских жизней, сколько могли.
- Ga-a-a-arga -a-a-a!!! - взорвался строй громким ревом, но в последнее мгновение столкновения не последовало. Рыцари республики не приняли бой с плотным строем орков под прикрытием лучников. Словно морская волна разбитая волнорезом, единый строй титлан разделился на два потока и повернул вспять перестраиваясь для отступления. Гролл не удержался, громко выдохнул и бросил взгляд на на свою ладонь.
- Я еще жив - шептал он себе под нос пытаясь совладать с волнением- еще жив...
Беглый подсчет по головам немного утешил вождя. На вскидку он потерял около четверти своего отряда, а значит у них еще были шансы.

- Перестроиться! Проверить оружие! За мной!

Летописец Валентин, продолжал писать, царапая острым стилосом восковую табличку:

«…Гонцы один за другим взбирались на пригорок у сгоревшей деревни, где разместил свой штандарт Морадин.
— Капитан-Магистр Дайдон опрокинул орков! Гонит их за пруды!
Генерал зарычал, давя жидкий взрыв ликования.
— Пусть демоны поберут этого идиота! Куда он ускакал со своей конницей?! Гонца к нему, немедленно! Он нужен мне на моем правом фланге!
Не успел гонец вскочить на коня, как пришло новое известие:
— Орки прорвались за обоз! Командир Якус Зулл – убит!
— Где Ивес? Что он медлит?!
— Ивес ранен стрелой!
Морадин застонал, схватился за голову.
— О, Мохольган! Помоги мне!! Поджигайте телеги. Орков надо остановить.
— Но, генерал… там наши припасы…
— Мертвым они нам не пригодятся!
Тут взгляд генерала упал на гильдейского мага. Лицо Морадина исказилось от злобы.
— А ты! Что ты здесь делаешь?! Помогай, мать твою!
— Господин Генерал! Гонец от капитана Демовенда!
— Давай его сюда!
Двое легионеров привели под руки шатающегося человека. Сапоги и штаны его покрывала корка засохшей грязи. Густой резкий запах конского пота разил на несколько шагов.
— Говори!
— Демовенд в полудне пути… — выдохнул гонец, хватая ртом воздух. — С ним вся конница из Басхвалии… несколько сотен.
Несколько секунд над ставкой повисла тишина. Наконец хмурое лицо генерала озарила улыбка.
— Дайте гонцу воды и отправьте обратно к Демовенду, — сказал он, не обращая внимания на стон, с которым встретил этот приказ гонец. — Необходимо усилить конницу "Алой шпоры". Передай Демовенду, что она будет ждать вас на левом фланге почти сразу после переправы.  По мере приближения отправляйте вестового к д'Обэ и действуйте исходя из ситуации. Но фланг орков должен быть прорван!»
 
Пока Морадин отдавал столь важные приказы, пехота «Золотого» легиона – тысяча хорошо вооруженных бойцов – пыталась развернуться для боя и дружно навалиться оркам на левый фланг.
 
Тем временем волшебник принялся за работу. Возы вспыхивали один за другим, отсекая прорвавшихся орков от основных сил… чуть позже, этот же маг устроил пожар в лесу, из которого орки успели выкурить эльфов. Угроза удара во фланг ополчению и «Золотому» легиону была устранена.

 
 
 
 
 
 

— Стройся! 
Хетта обернулась на возглас, не обращая внимание на топчущихся возле горящего леса орков, и увидела, как те начали формировать ощетинившуюся протазанами и копьями фалангу супротив строя титланцев, судя по зброе - вояк из Золотого Легиона. Сверкая кирасами и начищенными до блеска сабатонами, которыми хрустели мёрзлой землёй, те встретили урухов не очень дружелюбно - в первом ряду стояли щитоносцы с широкими щитами-парвизами и копейщики, второй ряд ощетинился алебардами, третий - вновь копьями. Протяжный титланский "ёж" явно был настроен на серьёзный бой, барабанным грохотом возвращая потерянный дух победы. 
Эльфийка стояла, словно изваяние, не обращая внимание на пробегавших мимо орков, которые присоединялись к сородичам в противостоянии легионерам. Всё вокруг стало медленным, плавным, словно попавшим в перестоявший кисель. Хетта нахмурилась, слегка опустив голову.
Да, она могла присоединиться к строю орков, вооружиться гвизармой и, прикрывая товарищей, попытаться в коллективной жажде победы прошить бронированный строй Золотого Легиона. Могла не получить ран, поддавшись всеобщему безумству битвы, пуститься по её кровавому течению, забыв и думать, чем она может кончиться. Звуки стали тише, сердце стало спокойнее. Хетта обернулась, увидев за пылающими кронами леса, за его кромкой, горящие обозы, которые пытались преодолеть оркландские пехотинцы. И это было не всё, что она знала, что могла увидеть.
Что проку от её маленького копья в этой громадной битве? Хетта с досадой глянула на протазан, который сжимали окоченевшие пальцы павшего дзуира, а затем посмотрела на большой штандарт - знамя развевалось вдалеке, за строем легионером, за лесом, на лысом холме перед чёрными останками деревни. 
Хетта зашагала к кромке леса, заприметив там тело эльфийского лучника. Присела рядом, отмахнувшись от вскрика на неё какого-то блод-уруха, который тут же умчался помогать остальным. Дым, стелющийся по земле, отчасти сокрыл её фигуру, и Хетта сняла шлем, тряхнув выбившимися прядями светлых волос. Вместе с шлемом она и убрала и повязку, отчего при очередном вдохе сильно закашлялась, прикрывая лицо рукой. Из глаз брызнули слёзы - Хетта споро сняла с мёртвого эльдара шлем и надела его, поправила. Услышала топот орков и рухнула ничком, затаив дыхание. Несколько табатров, глянув на лежащие рядом друг с другом тела эльфа и эльфийки, скабрезно хмыкнули, но ушли. Хетта почти ползком, захватив и свой шлем, который спрятала под плащ, начала пробираться по кромке леса вглубь титланской армии...
Ей ещё несколько раз приходилось то прятаться, то притворяться мёртвой, пока она не оказалась глубоко в тылу титланцев. Непринуждённо некоторое время она гонялась за мускулистой серой лошадкой, пытаясь приманить её то цокотом языка, то обещанием вкусностей (которых при ней, конечно же, не было), но затем всё-таки сумев поймать её за поводья. Та взбрыкнлась, заржала, но в ответ на шипение и ласку успокоилась. 
— Умница, Колбаска... ты большая умница, — промурчала Хетта, осторожно седлая лошадь. Судя по походке, фигуре и общему состоянию шерсти, животное это было явно немолодое, но всё ещё способное. Девушка поправила эльфский шлем, из-под которого были видны её раскосые зелёные глаза, серебристые брови, грязное белое лицо. Орочий шлем она спрятала под тканью у седла. Вновь посмотрев в сторону штандарта, который стал ближе, она сглотнула, но поняла, что сглатывать нечем - в глотке предательски пересохло. Хетта пришпорила коня, правой рукой держась за поводья, а левой поглаживая спрятанный за боком нож. 
Ей надоело быть не эльфийкой, не орком, ей надоело скрываться и сомневаться. И она знала, что может попытаться это хоть как-то изменить.
Даже если для этого понадобиться ударить в сердце зверя, а не его лапы.

Хетта в очередной раз сдержалась от смешка, истово силясь сохранить на лице серьёзное выражение. Лошадь несла её вперёд, и она мерно покачивалась в седле, слушая, как позади, растворяясь в дыму, всё тише становится бой барабанов и кличи орков.
В землю перед лошадью вонзилась стрела, и та заржала, затоптавшись на месте. Хетта сильнее сжала поводья и молча, волевым усилием, повернула скакуна в сторону холма. Дым резал глаза, отчего она лишь смутно видела лицо титланского командира - бледное пятно, обрамлённое светло-золотистыми волосами. Девушка сжала зубы. Её знобило. Некстати в голову начали лезть сомнения - а что, если всё, что она сотворила - одно большое предательство? Девушка тряхнула головой, поглубже вдохнув запах палёных тополей, сдержав кашель.
Не время. Назад дороги нет. 

Когда до командующего оставались считанные метры, её сердце отбивало ритм позади оставленных барабанов. Она могла лучше разглядеть лицо - суровое, с тёмными, не обделёнными умом глазами, аккуратной бородой и несходящей складкой между бровей - и начищенные доспехи. Рядом с ним стоял закованный в латы воин - судя по маске, скрывающей лицо - жрец Мохольгана. Хетта слышала о них, отчего шумно сглотнула, но не отступила, невозмутимо проехав мимо не менее закованных в доспехи рыцарей Сапфирового Легиона. Она чувствовала, как множество глаз из узких щелей забрал сомкнулись на её сокрытой кольчугой спине. Но не обернулась, бросив равнодушный взгляд на знаменосца, на шумно развевающийся флаг Республики, чья дрожащая тень падала на её лицо.
Она прислушивалась к гонцам, но ничего толком не сумела расслышать из-за того, что именно в этот момент её лошади приспичило заржать.
— Ха-ха, Колбаска, мне вот тоже смешно, — пробурчала под нос Хетта в ответ, но тут же смолкла, когда взгляды - и жреца, и знаменосца, и писца со стилусом в зубах, и даже генерала - пересеклись на ней одной. 
— Господин генерал, вам известие от, — Хетта незаметно больно тыкнула в гриву своего коня. Переборщила. Тот брыкнул, заржал и чуть не сбросил всадницу, но Хетта удержалась. — ...ина! — Она приблизилась.
Командующий вздёрнул брови, оглядывая эльфийку с ног до головы.
— Эльдарка?! Что ты сказала?
— Я говорю, что от сего господина срочная весть! — Всеобщий шум и цокот бесконечного множества копыт заглушал её орочий акцент.
— Я не слышу!
— Срочная весть! — Громче сказала Хетта, оказавшись в шагах пяти от титланского генерала. Сердце билось у самого горла, что отразилось на речи. 
Левая рука её скрылась за пазухой, а через мгновение в ней блеснула сталь, которую эльфийка швырнула в голову Морадина. Лезвие вонзилось в глотку и тот, округлив глаза, начал сваливаться с коня. Кажется, вокруг настала тишина. Хетта прокашлялась... 
— В общем... крхм... у меня - всё. — Хетта развернула лошадь прочь и истово пришпорила её, услышав позади вскрик на титланском.
— Генералу плохо!
— Лекаря! Лекаря!
Эльфийка не сдержалась и неровно расхохоталась, дрожа и прижимая голову к спутанной серой гриве своего коня-гиганта. Ей - конец. И, чёрт подери, ей никогда ещё за всю её жизнь не было так весело! Сверкнув напоследок в лучах рыбой на щите, который она закрепила на спине, Хетта умчалась вдаль.
— Да не принять вам смерть в постели, сучки! Апха-хах-хахах-хах! — Левую щёку её обдало волной жара, и Хетта еле успела отворотить коня вправо, как из земли вырвался ослепительный столп огня, жадно заскрипевший скудной полевой травой. Хетта пустила скакуна зигзагами к кромке леса у замёрзшей реки. Пар с её губ оставался далеко позади, и она нещадно гнала свою старую лошадь вперёд, вперёд к выживанию. Сомнения сгорели в огне, мысли сомкнулись в единую точку. Выжить. Выжить любой ценой.
Хетта с рычанием дёрнула поводья лошади влево, щуря глаза от жаркого ветра - впереди неё возник вновь столп пламени. Поворот вправо, огонь, жар, дым, лошадь встаёт на дыбы перед шаром огня, и эльфийка, едва не свалившись назад, вновь пришпоривает, с помощью ног, крепко сжимая конские рёбра, поворачивает животное к заветной кромке леса, заставляя игнорировать чёрную прогоревшую траву под копытами.
— Догна-а-а-ать! Не упусти-и-и-и-ить!!! — Раздался ор с холма, и Хетта услышала топот множества копыт, отчего, кажется, задрожала земля. Подобный топот она уже слышала, когда с Корхулагом устраивала засаду на тракте к Басхвалии. Слух её не подвёл - обернувшись, она крепче сжала зубы, увидев около полу-сотни бронированных рыцарей на таких же бронированных скакунах... через мгновение на одного рыцаря стало меньше - разъярённый жрец случайно подпалил его.
Хетта сжала поводья, поворачивая лошадь вправо, стремительно неслась она по кромке сухого заросшего леса, от которого колючий бриз принёс запах замёрзшего ила.
Горящая трава вспугнула коней, и это дало эльфийке фору, но двое наиболее упрямых нагнали её, приблизившись слева и справа. Хетта зарычала и, вытащив из ножен меч, с разворота нанесла рубящий удар по тому, что слева - тот парировал орочий тесак, ловко отклонившись и от колющего удара, что скользнул по его булаве. Эльфийка полукругом очертила следующую атаку и подрубила пластины на нижней части шеи коня. Тесак вонзился под них, как под броню рака. Брызнула кровь и конь заржал, пустил из ноздрей алую пену, рухнул. Хетта услышала свист справа и едва успела поймать на меч полуторник титланца. Столкнулась взглядом светлых глаз из узкой щели забрала. Тот не позволил Хетте контратаковать, ударил снизу. Столкнувшиеся мечи высекли искры, и девушка попыталась оттолкнуть всадника к деревьям, но лишь сама чуть не свалилась. Тот поднял меч для следующей атаки, но эльфийка оказалась быстрее, ударив под шею коня. Тот заржал, встал на дыбы. Хетта потянула поводья, тоже замедлившись и движением ног заставив свою лошадь столкнуть коня противника в кусты. Раздался треск веток и ругань, и Хетта погнала лошадь вперёд, сильнее отрываясь от рыцарского отряда далеко позади. Через некоторое время она вовсе растворилась средь дыма, повернув коня в сторону лесной тропы и ниже пригибая голову к холке, вдыхая едкий конский пот - сухие ветви сосен проскользили по её шлему. Хетта спешилась, забрав шлем, прикреплённый у седла, и ударила лошадь по крупу, заставив ту умчаться дальше, вглубь леса. Сама эльфийка, не теряя времени, сменила эльфийский шлем на орочий и, прячась по густым кустам, зашагала к реке, слушая, как отряд тяжёлых всадников пытается нагнать лошадь, оставшуюся без седока. 

Хетта раздвигала заросли мёртвых колючек, едва слышно звеня кольчугой и щурясь от света белого зимнего неба, разбитого сплетением тонких чёрных ветвей. До реки она добралась без проблем. Тонкий лёд не выдержал бы всадника, но эльфийка прошла по нему без проблем, лишь иногда прислушиваясь к подозрительному треску, от которого замирало сердце. Оказавшись по ту сторону и спрятавшись вновь средь зарослей, она позволила себе прижаться спиной к толстому стволу старого кедра. Рассмеяться. Беззвучно и облегчённо. Посмотреть в белое небо, вдохнуть глубже запах дыма, крови и замёрзшей тины. 
Она жива. Она цела. Она - смогла...

– Почему отступил Гролл? – озадачился Граг Три-Пальца, – короткоухие должны купаться в крови!
– Лыцари, – отозвался гонец. – Они загнали Белого Волка в лес.
– Пусть вожди Баснак и Дорбаг помогут ему.
Со стороны леса ветер доносил клубы смолистого черного дыма, рев боевых труб, визг флейт и грохот боевых барабанов. Воздух звенел от грохота стали, треска щитов и боевых кличей.
– Никчемные собиратели цветов! – выругался верховный вождь. – Они думают спасти свои никчемные шкуры в бегстве?! Пусть вернутся. И умрут как воины, если таков жребий!
 Это стало его последним приказанием как вождя. Он взвалил на плечо булаву и решительно зашагал туда, где под ударами пик гибла его пехота. За ним, угрюмо и молча, потянулась немногочисленная охрана. Лучшие и доверенные воины. Бусгракхи. 


Орки повсеместно отступали от горящих повозок и леса, оставив попытки преодолеть огонь. Подбирали своих раненных и добивали чужих. Одна их треть их оттягивалась на Запад на помощь товарищам бьющимся с "Золотым легионом", другая - спешила к вождям Боснаку и Дорбагу. Прекратился даже навесной обстрел, который вели орочьи лучники.


«Золотой» легион, с натугой и руганью, усиливал натиск. Успех не давался ему легко. Орки сражались яростно и неистово. Даже тяжело раненные они продолжали сражаться, секли титланам ноги, подрезали сухожилия под коленками. И все-таки легион их теснил… Теснил!
Как гром среди ясного неба, пришла новость:
– Генерал Морадин убит! Капитан-Магистру ванн Сайну срочно принять штандарт!
– Идите в Бездну! – выругался ванн Сайн. – Я не могу покинуть бригаду сейчас! Что подумает мой легион, если не увидит меня впереди строя?! Что я убит?! Что я бегу от опасности?!
И не ушел. В затылок жаром дохнула очумелая лошадь. Новый гонец. На этот раз им оказался ванн Домм – огненный жрец.
– Хеир! – он вцепился магистру в плечо. – Сейчас не время пустой бравады! Как следующий после генерала, вы обязаны принять командование!
Сайн повернулся к нему лицом, искаженным в бесстрашии:
– Оставьте меня, я – солдат! Возьмите де’Обэ, или Метилайрэ! Видят боги, они лучше подходят на эту роль.
Капитан-магистр не кривил душой. Хороший исполнитель, храбрый боец, но никудышный военачальник он не страдал излишними амбициями. Честный и до боли прямолинейный он плохо сходился со старшими офицерами и отпрысками сановитых особ.
– Бей их, ребята! – кричал он, бросаясь на коне в самую свалку. – Круши!


Командир конницы "Золотого" легиона, вернулся из преследования, увидел озера, скованные льдом и в его голове внезапно возник план. Как он считал - гениальный. Провести кавалерию между озерами, по расскисшим гатям и зайти оркам в тыл. Шесть сотен всадников в тылу! Для орков это разгром.
– К озерам!
Дело за малым - просочиться сквозь узкое бутылочное горлышко гатей.
В южном лесу, откуда орки ринулись в бой, оставался лагерь. В нем находилось 350 больных и раненных орков, под охраной 150 снаггов, легкораненных и тех, кого посчитали недостаточно сильным для сечи. Эти 500 воинов, еще не принимавших участия в битве, камнем висели на шее ветеранов.

В центре же титланской армии, продолжалась бестолочь, щедро сдобренная паникой.
– Обозы, обозы за мост...
– Стрелы! Где стрелы, мать вашу?!
– Измена! Эльфы убили генерала!
– Ай, убит я! Убит!
– Конницу пропусти, конницу!..
Орки густо засыпали ополчение стрелами, а титланам отвечать становилось нечем. Доходило до того, что лучники, с риском для жизни, собирали орочьи стрелы воткнувшиеся в землю. "Алая Шпора" еще прикрывала левый фланг титланского войска, но среди рыцарей начинался разброд и шатание. Магистр дэ Обэ всерьез задумывался над тем, чтобы кинуть союзников и отступить.

Безумный бег через сухие заросли кустов и мелких деревьев, падения, ругань, бой с трясиной за сапог окончились вновь у берега Ауксина - Хетте пришлось проделать огромный крюк в лес на восток, а затем на юг, чтобы выйти по руслу к заросшему ёлками холму, огибаемому рекой. 
Хетта запыхалась, в глотке пересохло, но времени остановиться она себе не могла позволить. Заметив около десяти минут назад, как к переправе приближается пара титланских всадников, эльфийка бежала почти без остановки. Не бывает дыма без огня...
У берега она позволила себе встать, нагнуться, переводя дыхание. А затем, аккуратно ступая на хрусткий лёд Ауксина, пойти вперёд, выпуская рваный пар с истрескавшихся губ. Хетта прошла до середины реки, когда увидела вдали странное мельтешение. Раздался свист, и девушка едва успела подставить перед собой щит. Наконечник стрелы пробил его край. Эльфийка пригнулась, приготовившись к новой атаке, но, к собственному удивлению, услышала знакомый голос.
— Хетта?
Девушка осторожно выглянула из-за щита и увидела на том берегу вставшего в полный рост орокуна в чешуйчатой броне и луком высотой в его невеликий рост.
— Это ты, Хетта?!
Эльфийка подала утвердительный знак и, приблизившись, спрыгнула с хрустящего льда на землю, обведя взглядом орка - то был действительно Дарик, один из воинов Грага и спутник Лусхары. С ним было ещё несколько вояк, которые с явным недоверием косились на эльфийку.
— Что ты здесь делаешь?! Ты должна быть на западном фланге!
— Это долгая история, я всё расскажу, только дай воды... мою флягу сожрала трясина.
...
В лесу она увидела множество табатров, видимо, отступивших под натиском титланцев. Кто-то ругал волколака, кто-то перевязывал раны, кто-то точил топоры и мечи. Многие, завидев бледное, испачканное в грязи и засохшей крови лицо эльфы, лишь фыркнули... пусть и интереса это не умаляло. Хетта утолила жажду и рассказала Дарику о паре всадников, что подошли с восточной переправы. Кто-то из орков не сдержался и хмыкнул.
— А ты, эльфа, должно быть, хотела сдриснуть в разгар сражения, да вот, — табатр изобразил звук пердежа губами, — не вышло...
Комментарий уруха поддержали тихим смехом.
— Ага, и вместо того, чтобы тихо сбежать через лес, пришла сюда, чтобы получить от всадников по дупе. Отличный план.
— Ты не сказала, что ты вообще делала за рекой, — перебил её Дарик.
— Это... крхм... непростая история. 
— У нас есть время.
Девушка выдохнула. Мандраж от прошедшей схватки ещё не прошёл до конца, горячая кровь всё ещё грела жилы, и эльфийка, к собственному удивлению, не сразу сформулировала мысль. Пришлось подумать, шумно поскрести ногтём затылок, посмотреть на собранную грязь под ногтём... 
— Я пробралась в тыл титланцев, под видом алвского гонца дошла до их генерала. И... швырнула ему в глотку нож... — Хетта замолкла. 
Орки недоумённо покосились на неё. И та рассмеялась, осознав, насколько абсурдно выглядит её рассказ... чёрт подери, ей надо было прихватить с собой голову негодяя Морадина!
— Прости, прости... это не шутка. Видал, дым издали шёл? — Эльфийка подняла подбородок, утирая слёзы смеха. — Эт тамошний жрец меня сжечь пытался... от такая вот херня.
— Что? — Смуглое лицо орокуна исказилось в удивлении. Жёлтые глаза стали похожи на две золотые монеты. — Что ты такое рассказываешь?!
— Для алвки сбрехнуть, что собаке гавкнуть! — Захохотал незнакомый орк. — Особенно, когда надо прикрыть трусость.
— Сбежала из боя. — Добавил другой.
Едкие смешки окружили её со всех сторон, но Хетта не растерялась.
— Я не лгунья. — Подняла палец в небо Хетта. — И я не сбегаю из боя. Да ты сам меня чуть не застрелил, когда я переходила реку, пошто мне было возвращаться? Эй... понимаю, я б тоже вряд ли поверила, но я не лгу. Зачем мне лгать... крхм... настолько нагло! Чтоб мне за такую ложь потом Граг сраку на маковку натянул?
Орки заржали громче. Эльфийка почувствовала, как внутри её, словно жадный до плоти змей, ворочается растущая горклость. Но не за то, что её заслугу не признали... чисто за то, что не верили. 
— А ну заткнули все рты! — ощерился Дарик и повернувшись к Хетте. — Поосторожней с хвастовством, гракхасса. Это может стоить тебе головы.
Хетта вздохнула, взмахнув рукой, — Ша, не пугай меня. Каюсь, это было хвастовство. Но не ложь.
— Не затыкай нам рты, собиратель цветов! — озлился самый крупный из табатров и волколак, спящий у его ног, поднял морду, ощерился. — Ты нам не вождь!
— Хотите выбить из алвки правду, сделаете это после битвы. — Предупредил орокун. — Кто вздумает поднять меч на соратника сейчас - лишится головы. И мне срать на месть вашей щенячей родни.
— Товарищи, — Хетта сделала широкий жест рукой, — я понимаю, что внесла смуту в ваши умы, но зачем бить друг другу морды, когда рядом есть титланцы? Да и алвка... крхм... — Девушка прокашлялась, поняв, насколько неудачно прозвучала сия мысль. — Представьте себе, если всё же решите поверить презренной остроухой, что титланский генерал и вправду мёртв! Здорово ведь, правда? — Эльфийка вышла вперёд, в окружение табатров, которые проводили лишь удивлённым взглядом. — Да, кто-то может вполне захотеть сейчас съездить мне по щачлу, но даже это будет лучше, чем если вы начнёте грызться, словно свора собак!
Хетта услышала шаги сбоку и добавила, — лучше, но всё же не надо.
Орки смотрели на неё молча, с нескрываемым презрением, а вместе с тем - недоумением. 
— Кто поднимет руку на соратника - умрет. Я предупредил! — Дарик отвернулся и зашагал туда, где вожди выслушивали новый приказ. Хетта прокашлялась.
— Эй, Дарик, спасибо, что промаз...
— Иди нахер, — буркнул тот, не дав ей договорить. 
Остальные орки - в большей части табатры - уже седлали волколаков. Злили их, дёргали за уши и хвосты, разливая по округе неровный рык на разный лад.
— А что у вас тут вообще...
Ей не ответили, лишь смерив презрительными взглядами, они погнали волколаков прочь. Эльфийка нацепила шлем обратно и упёрла руки в бока.
— Ну, да, ну, да. Пошла я нахер.

Волки вносили наездников в ближайшие заросли уже знакомого леса, пока строй пехоты провожал взглядом и улюлюканьем конницу титлан. Да, рыцари не приняли бой, но они не отступили совсем, а их присутствие в серьез пугало Гролла. Он видел на что способна закованная в сталь конница и ему совсем не хотелось вставать на ее пути. Табатры скрывались в лесу и переводили дух, а пехота осталась держать строй. Орки рвались вперед, обойти вланг, зайти в тыл, им хотелось крови, но вожди держали их на месте. Только самые недалекие идиоты не понимали что стоим бросить позиции как рыцарская конница придет и разметает их строй как ветер листья.
Табатры оживленно обсуждали как разбили легких всадников республики, началось хвастовство и одобрение вождю, но Гролл не разделял их восторга, у него зарождалось нехорошее чувство где то в груди.
- Короткий отдых! Пересчитать стрелы, отдать их лучшим стрелкам. Все копья и дротики передать тем кто пойдет в первых рядах. Живо, шевелитесь!

Гролл стоял прислонившись к дереву и разгибал раненное колено. От езды стало еще хуже и он старался поменьше на него опираться. Бешеную суку, которую он поймал в поле, вождь посадил на поводок который сам же и изготовил из куска веревки. Зверь никак не желал слушаться, но Гролл знал что со временем она его примет, однако сейчас он не имел такой роскоши как время. 
Он занимался осмотром подбитого доспеха и чисткой своего нового топора, когда в их стоянку привели алвку. Она сразу привлекла его внимание и он подобрался поближе, потому что алвку явно знали, а говорила она невероятные вещи. Табатры перебирали снаряжение, осматривали кольчуги и всячески высмеивали воительницу, но вождь только молчал и наблюдал с любопытством.
- Кто тут вождь Гролл?! -  крикнул запыхавшийся гонец.

Вожди стояли вокруг гонца который пытался отдышаться и поминутно прикладывался к меху с водой. Высокий, но худой блод-орок был измазан кровью и закопчен по самые брови, словно вырвался из бездны.
- Граг велит расправиться с тяжелой конницей. Вождь Гролл, это приказ тебе, - орк снова глотнул воды - вожди Боснак и Дорбак поддержат тебя.
Боснак и Дорбак переглянулись и синхронно сплюнули.
- Скажи Грагу пусть забудет о них.
- Как на левом фланге? - спросил у гонца Дорбак.
- Как в дупе у демона! Горячо и воняет!
- Они отступили, но могут вернуться. Тяжелая конница наша большая проблема - начал Гролл когда гонец убежал обратно.
- И эту проблему нужно срочно решать пока на левом фланге еще есть живые наши.
- Ну и хрена вы два умника предлагаете?! - вмешался Дорбак.
- Мне не выстоять против них. Вы примете удар на себя, а я обойду их с фланга.
- Как все на хрен просто! Да ты тут самая большая башка видать! Не спроста ты вождь, а Волк?!
- Погоди ты, говори Волк.
- Поведу своих через лес. Видишь деревню и мост? Я перейду реку и зайду в тыл, а вы попрете по прямой. Сохраняйте строй, сдерживайте их пока я мы не подойдем и не отымеем их сзади.
- Или тебя там отымеют, а мы останемся тут одни - почесал щеку Боснак.
- Значит будете биться одни! Труби своим, выдвигайтесь.
На том короткий совет был окончен.
 
Белый Волк вернулся к своим сразу же после минутного совещания. Табатры уже передохнули под укрытием леса и были готовы к новой драке.
- По седлам! Мы выдвигаемся в глубокий тыл что бы пощекотать титланский зад копьем! - и табатры дружно хохотнули, но Гролл снова заметил незнакомую ему алвку. Вождь сжав зубы подошел к ней поближе, проклятая рана на ноге не давала покоя и он заметно прихрамывал.
- Так ты говоришь что пробралась к ним в тыл и убила генерала? Одна?
Хетта медленно обернулась к Белому Волку, оглядев табатра с ног до головы.
- Убивать, даже в одиночку - несложно. Он не ждал смерти от алвки.
Эльфийка степенно обошла орка сбоку, почесала руку.
- Сложно драть от полу-сотни закованных в доспехи всадников и огненного жреца.
- Мы не знакомы, - провожая ее взглядом отвечал вождь - мое имя Гролл. Все знают меня как Белого Волка. Но кто ты такая?
- Белый Волк? Я слышала о тебе - эльфийка прокашлялась.
- Моё имя Хетта, и это всё, что мне известно самой.
- Насрать. Сейчас мне не до этого, хватит и имени. Левый фланг захлебывается в крови, Граг приказал разбить врага любой ценой на нашем. Мне нужны храбрые парни, ээээм... сойдут и алвки способные удрать от пол сотни всадников. Я отправляюсь в тыл. Немедленно. Пойдешь со мной?
Было видно, как зелёные раскосые глаза, выглядывающие из прорезей щита, прищурились.
- В самое пекло? Без шанса отступить? С риском получить стрелу в сракельник?
Эльфийка, захрапев, смачно собрала мокроту на вдохе и, убрав рукой часть кольчужной полумаски, сплюнула её в сторону.
- Это безумие! Я согласна.
Гролл не удержал кривую ухмылку и кивнул в ответ. Она ему нравилась. Он заковылял обратно и махнул ей следовать за ним. Белый Волк быстро развязал нехитрый узел веревки и освободил привязанную бестию.
- Сука бешенная, но большая и сильная. Ты легкая, так что поедешь со мной. Только держись крепче.
Гролл стиснул зубы перекидывая раненную ногу через мохнатую спину и оседлал волколака. Похлопав за спиной он указал место Хетте.


- Лёд выдержит?
- Поди знай. Морозы стояли не сильные, но перейти должны, мать бы его... - закончил свою реплику воин с огромной саблей у седла и смачно сплюнул.
- Мало времени... Все с волков. Переходить пешими! Рассредоточиться, расходись пошире! Не толпитесь на льду, живее! Куда прешь следом?! Правее бери, не толпиться!
Табатры спешивались и вели волков рядом. Его полторы сотни растянулось едва ли не на сотню шагов что бы не ждать очереди, они очень спешили. Воины то и дело замирали расставляя ноги и руки, когда лёд под ногами опасно трещал, но трагедий удалось миновать. Переправа отняла время, но далась быстрее чем боялся Гролл.
- Вдоль реки, вперед. Пошевеливайтесь, подтянуться! Пока вы доберетесь не останется титлан сукины дети!
Густой лес скрывал крадущихся по другую сторону реки табатров, но Гролл слишком затянул с переправой и скрытным маневром. Вождь то и дело оглядывался, пытаясь понять успевает ли исполнить задуманное. Может пехоту правого фланга уже разбили и он придет слишком поздно... Эти мысли заставляли его торопить воинов и самому гнать своего зверя, но лес начал редеть и впереди показалась желаемая цель.
- Смотри вождь, прямо! У них подкрепление! Еще титлане, они тоже едут в днеревню!
- Да что б вашу сучью мать!!! Прибавим шаг, скорее. Через мост, нам нужно в деревню!
Табатры крались сколько могли, но спасительный лес закончился и Белый Волк скомандовал полный вперед. Гролл слышал как звучит уже знакомый титланский рог и скрываться не имело смысла, конница спешащая на подмогу их заметила и тоже ускорялась. Кто бы не командовал титланскими всадниками, а оставлять волчьим всадникам деревню и мост он явно не собирался.
- Держись - крикнул он Хетте за спину и зорал во всю глотку - ВПЕРЕД!!! Хэй, хэй!
Табатры подгоняли волков свистом и пригибались к самым спинам зверей. В деревню, в деревню раньше титлан! Это единственное что заботило вождя, но неожиданное подкрепление было на свежих лошадях и расстояние сокращалось очень быстро.
- Луки!!! - но табатрам не нужны подобные команды, орки видели врага и уже сами доставали стрелы. Тренькнули тетивы оркских луков, полетели копья, но титлане ответили тем же. Широкая колонна конницы забирала в бок не принимая ближний бой и забрасывала копьями врага. Послышались крики и мат, скулили подбитые волколаки, ржали раненные лошади, но ряды титлан сменялись свежими воинами и их колонна продолжала свою кровавую карусель.
- ПОТЕРИ ВОЖДЬ!!! Твою ж мать, все поляжем!
Гролл и сам все видел оглядываясь назад. Весь центр колонны его горцев полег под копьями титлан, но та часть что прорвалась мимо и уцелела, все еще неслась за вождем, однако задние ряды запнулись и не хотели попадать под обстрел. Белый Волк не мог потерять весь свой отряд, он не имел на это право и тогда он схватился за сигнальный рог. Тройной протяжный сигнал сигнализировал отступление и задние ряды только обрадовались услышав его. Табатры вновь засвистели и подгоняли своих зверей в обратный путь.
- Вперед! Занять деревню! 

Схема:

Лес. Лагерь орков

Услышав за спиной шорох, Лусхара вскочила хватая гвизарму. В круг вытоптанной травы, ступили два орка, тащившие на руках третьего. Орчанка вскочила, но ее опередила старуха шаманка.
– Да у него полголовы нет. Не жилец.
– Эх, – опечалился сопровождающий слева. Лусхара заметила, что он прихрамывает и опирается на протазан. – Зря тащили…
– Он умрет не в постели,– проворчала старуха, вытирая о платье испачканные в крови пальцы. – Кладите туда.
– Чья там берет? – улучив момент, спросила Лусхара.
Хромой сплюнул и коротко выругался. Его товарищ обернул к ней иссеченное морщинами лицо.
– Вождь Хубен Тонкий - убит, – сказал он. – И бусгракх его, Цхор Хребтолом - тоже. Славный был богатырь… Пойдем, брат. Умрем, как подобает воинам.
Цхор, вспомнила Лусхара, тот самый, который чуть не сломал хребет Мерге.
«Где ты сейчас, Змей Криворукий? Где носит тебя твоя алвка?»
Воспоминание о чернокожем алве схлынуло так же быстро как налетело. От раздражения и стыда заколол кончики пальцев. Но она не виновата, что сидит здесь, пока остальные сражаются! Это была воля Грага…
А часто ль ты слушала своего отца? – спросил внутренний голос.
Лусхара знала ответ.
Кто-то схватил ее. От удивления она даже не стала сопротивляться. Это оказался Нунах  – с недавнего времени ее новый жених…
В женихи он попал случайно и неожиданно, и по вине самой Лусхары. Случилось. это через день после памятного поединка в Сусодэ. Нунах, раненный, лежал на телеге. Он, то приходил в себя, то впадал в бред, в котором отдавал отрывистые приказы, с кем-то сражался… Она шла рядом, смотрела на него, меняла повязки и пыталась разобраться в собственных чувствах. Сбылась потаенная мечта – свадьбы с Гроллом не будет – отец не отдаст ее тому, кто осмелился, пусть даже в горячке, поднять на нее руку. Но произошло это ценой жизни ее соратника, друга. Близкого друга. В приливе злости на саму себя, Лусхара поклялась всем богам, новым и старым, что если Нунах выживет, то она смирит свою гордость и выйдет замуж за следующего же, кто это предложит. Нунах – выжил. И, едва смог ходить, сразу направился к Грагу. И попросил у него его последнюю дочь. Отец не видел причин отказать.
…Жених обнял ее. Она снова не сопротивлялась.
– Ты чего?!
Он резко поцеловал в губы.
– Прощаюсь. Я – ухожу.
– Что?! – она обомлела.
– Я не могу сидеть здесь и прятаться за спинами! Я должен быть там…
– Да ты едва ходишь, глоба! – она с ожесточением схватила будущего мужа за плечо, толкнула на свое место у костра.
Ей никогда не удалось бы такого, будь Нунах прежним.  Не удалось и теперь. С трудом, но орк устоял на ногах. Сжал ее руку… пальцы его оказались сильны как раньше…
– Не мешай, Лусха.
С полминуты она буравила его спину взглядом. Потом громко и богохульно выругалась.
– Провались оно в Бездну!
Орчанка схватила гвизарму, щит. Вырвала из земли бунчук Грага, сделала несколько шагов, обернулась на лагерь
– Если нам суждено умереть, умрем же как ороки! Кто орок - за мной!
Метнула острый взгляд на Айишу. Та сидела с другой стороны костра и перебирала в колчане стрелы. Ошейник и некрашеное платье рабыни сменила кожаная броня и нагрудник. Короткий меч говорил о ее новом статусе. Девушка с готовностью поднялась, расчехляя на ходу лук.
Лусхара не имела права этого делать. Она сознательно нарушала приказ отца сидеть в лесу и ждать конца сражения. Она даже не знала, что сейчас творится на поле битвы, огнем и кровью расплескавшейся по берегам Ауксина.
Она и Айиша, ловко прыгали через поваленные деревья, продирались сквозь можжевельник. Догнав жениха Лусхара сунула ему бунчук в руки.
– На! Раз ты средь нас самый главный.
За их спинами оживал лагерь. Снагги и немногие воины, оставленные для охраны, хватали оружие, присоединялись к их троице. Раненные и больные, кто мог ходить, покидали костры, вооружались копьями и брели следом. Обернувшись, орчанка с удивлением она увидела, впереди калечных старуху шаманку. Та шла, высоко подняв голову, держа в руках обсидиановый серп для жертвоприношений.
– Шевелитесь! – покрикивала она. – Враги не будут ждать вечно!

 
 
 

 

Левый фланг орков (Правый для титлан) Озера

Лошади тревожно ржали. Копыта увязали в раскисшей грязи по бабки, но «копья» одно за другим проходило по гатям, оказываясь на орочьей стороне озер.
Но что такое? Жалкая кучка пехоты бежит на него из леса. Капитан заслонился от солнца рукой, пытаясь определить количество нападающих.
Сотня? Две?
Не более двух, решил он, когда первые ряды орков успели преодолеть половину пути.
– На что надеются эти дикари?!
А воздух уже наполнялся низким рокочущим ревом, от которого у новых неопытных солдат частенько стыла кровь в жилах и пропадала воля к сопротивлению. Внезапно словно лёгкая дымка набежала на солнце, мгновенье и вот её уже нет. Капитан задрал голову, сквозь нащёчники шлема слыша быстро нарастающий гул…
Его спас инстинкт, в последний момент укрывший голову под щитом. Вокруг оглушительно застучало, будто палкой провели по частоколу. Конь под ним вздрогнул, заржал, резко скакнул вперед. Титланец с трудом удержался в седле. Вокруг снопами валились всадники. Лошади плясали, лягая копытами раненых, волоча в стременах убитых…
Капитан опустил щит, выдернул из него чёрную оркландскую стрелу и разозлился.
– Горнист, сигнал к атаке! Втопчем наглецов в грязь!
Между конницей и пехотой оставалось едва ли треть от прежнего расстояния. Громко запела труба, примерно с полсотни успевших пройти гать титланцев, наклонив копья, ринулись в атаку.
Жаль не удастся как следует разогнаться, от орков осталось бы только мокрое место...
Задние ряды орков начали оттягиваться назад. Самые сообразительные замедляют бег чтобы подставить под удар самых глупых. До первого ряда всего пятьдесят шагов — кони пролетят их меньше чем за десять секунд. Орки останавливаются, сдвигают щиты, выставляя острые жала протазанов и совий. До капитана доходит, что летит в лоб ощитинившегося сталью ежу...


...Первый ряд оказался погребен под тушами бьющихся лошадей. Линия копейщиков отодвинулась. Но кавалерия «Золотого» легиона отхлынула как разбившаяся о берег волна. Мотая окровавленными гривами, лошади уносили всадников прочь. Вслед полетели копья и стрелы, разя отступающих в спины.
– Garga!!!
Орки пошли вперед, с лязгом тесня и опрокидывая смешавшегося врага. Лусхара работала гвизармой укрываясь за щитом. Айиша не отставала, держась за спиной с вложенной на тетиву стрелой. Выскочил ошалелый всадник...
Бамм!
Всадник – валится на спину, в щели забрала торчит черно оперенная стрела.
Старуха шаманка перепрыгивала через конские и людские трупы, завывала и размахивала своим страшным серпом. Зовет за собой остальных. Кто-то из титлан, проносится мимо. Замах меча, хруст. На чепрак брызжет кровь, взметаются серые растрепанные космы и опадают, намокая в грязи.
– Garga!
Крючья гвизармы скрежещат по стали. Вдаль уносится лошадь с пустым седлом.
– Garga!
Стрелы летят рассерженным роем. Мечутся раненные лошади. На топких берегах давка. Бестолочь.  Кони поскальщываются на льду, проваливаются в воду по брюхо.
– Garga!
На другом берегу появляются всадники на бурых волколаках. Это воины ипата Юлана, разбитые титланцами еще на рассвете, словно воскресли из мертвых. С воем, рыком и лязгом они набрасывались на сбившегося на переправах врага. Равали, кололи, рубили.
Острое зрение Лусхары помогло ей найти титланского капитана. Сумев избежать гибельных копий, он успел выкупаться в озере и выбирался из воды, с помощью своих воинов.
– Айша! Стреляй в того, с красным хвостом на шлеме!
Второй раз за сегодняшний день, титланскому капитану пришлось окунуться в прорубь. К счастью его рана оказалась не смертельна, а прорубь не глубока. У берега, в ледяной крошке плавали трупы, вода раздувала белые плащи с черным бегущим кентавром.  Уже не помышляя о бое, низко прильнув к лошадиным гривам уцелевшие всадники уносились прочь. Неудачливый капитан скакал среди них. Шлем он потерял, белоснежный плащ стал бурым от крови и грязи. Это был не его день...

 
 

 
 
 
 

— Тарэль!
Воительница увидела, как проткнутого ею эльфа уносит прочь другой титланец. А на неё самую надвигается оставшийся из троицы...
— Иди сюда, сука...
Удар топора заставил Хетту отступить внутрь сгоревшего каменного здания. Чёрные от копоти стены стали ей импровизированной ареной, и эльфийка, глубоко дыша, бросила взгляд на наймита. Высоченный, в кирасе, в шлеме с кольчужной полумаской. В одной руке - топор, во второй - круглый щит.
Она пригнулась от удара и сделала шаг влево, уколом попытавшись пронзить подмышку титланца. Тесак скользнул по кирасе, а наёмник, не прерывая удара, прокрутился и едва не отрубил Хетте руку - та едва успела отскочить. Эльфийка, гораздо более мелкая, зарычала и попыталась сломать руку воину ударом щита. Звон, оба щита столкнулись, воин толкнул её - и та, словно в ритме танго, поддалась толчку, отступив, чтобы не упасть. Он приопустил щит, чтобы сбить её с ног, и Хетта этим воспользовалась - попытавшись уколоть его в открывшийся оскал грязного белого лица. Но он отбил удар.
Хетта отступила, тяжело дыша, и опустив меч к полу. На нём ещё не засохла эльфийская кровь.
Воительница атаковала вновь. Блеснула сталь топора - парирование. Хетта обратила рубящий удар в колющий, сталь скользнула вниз - наёмник отразил удар вниз. Уворот от топора в челюсть, звон, искры, рука потная, пахнуло гарью. Хетта тяжело дышала, волком скользя вокруг громадной тени противника. Топор над головой, сбоку - парирование, удар сапога в грудь - Хетта отлетела назад, врезалась в стену, еле успела отскочить.
Воительница выпустала протяжное облако пара из-под кольчужной полу-маски. Хетта проскакивает слева от наёмника, но тот успевает повернуться к ней быстрее, чем она замахнулась для секущего удара по ногам. Топор летит в голову. Хетта поддалась вперёд, прыгнула на наёмника, уворачиваясь от удара - топор проскользил вплотную у левого плеча, болезненно, с треском сорвав несколько колец из кольчуги. Их щиты вновь столкнулись, и Хетта повела его щит вверх, и меч скользнул под ними, вонзился в ногу. Эльфийка услышала, как тесак её порвал плоть, как разлился запах крови, но порадоваться не успела - сильный удар в грудь отбросил назад. Хетта упала. Закашлялась. Удар саботона по рёбрам заставил её зарычать от боли, чуть ли не согнуться. Она увидела, как на бедре наёмника разливается алое пятно.
Хетта откатилась в сторону от очередного пинка и едва успела вскочить - чтобы увернуться от удара щита под челюсть. Он пытался её загнать в угол, утомить, а воительница бегала вокруг него, словно заяц вокруг старого волка. Скоро воин начал замедляться - крови на стеганой штанине становилось всё больше и больше - но и Хетта чувствовала, что и её выносливость на исходе. Это был слишком долгий бой.
Эльфийка сделала вид, что пытается уколоть в колено воина - тот не заставил себя ждать и вновь пытался отрубить ей руку. Но Хетта на половине удара повела тесак вверх. Лезвие столкнулась с запястьем титланца. Тот взвыл. Отскочил. Топор выпал из его руки...
Хетта с рыком ударила по шее наёмника. Брызги крови попали ей в глаза, шлем со звоном свалился с почти отрубленной головы. А за ним - грузно рухнуло тело.
Девушка, тяжело дыша, опёрлась на холодную каменную стену, глядя, как на полу растёт карминовая лужа. За несколько секунд она настигла кончиков её сапог.
Она зашагала к пустому дверному проёму, небрежным движением, словно разминая кисть, смахнув с лезвия свежую кровь. Перешагнув тело поверженого ветерана...
На выходе её ждали ещё двое, которые попытались впихнуть эльфку внутрь снова. С двух сторон. Но Хетта, закрывшись от удара первого щитом, ударила в пах другого, заставив его взвизгнуть и отступить. Да, эти двое не стоили и половины мастерства того, с кем она только что сражалась!
Хетта сфинтила, сделав вид, что пытается проткнуть титланца слева, но почти сразу же сменила направление удара. Брызнула кровь. Титланец скатился в сторону, держась за вываливающиеся кишки на пузе. А эльфийка едва ли ушла от удара под задницу. Резко обернувшись, выставив меч - и второй насадился на него плечом, как на шампур. Без жалости воительница прокрутила меч в теле и пнула титланца поливать кровью сожжённую землю, сквозь которую едва пробивались бледные ростки травы...
— Оstopit! Оstopi-i-i-it!!! — Раздавался ор со всех сторон. Хетта вздернула бровь, недоумевающим взором скользнув по округе - орки покидали укрытия, уходили прочь, огрызаясь титланцам редким звоном сабель. Солдаты Республики в свою очередь радостно кричали, поднимая мечи, копья, алебарды...
Хетта лишь через несколько секунд увидела, как орки уносят прочь окровавленное тело Гролла Белого Волка - вождя, который предложил ей эту авантюру. Белая краска с его лица стёрлась, шлем почти спал. Из глазницы торчал кинжал...
Эльфийка услышала движение сбоку, заметив в пяти шагах умирающего наёмника. Из груди его торчало копьё, рыжая борода блестела от пузырящейся крови, которую тот пускал с губ. Но куда больше Хетту заинтересовал кинжал в его руке... эльфийка попыталась закрыться от летящей стали, но та оказалась быстрее. Воительница сдавленно вскрикнула.
Она припала спиной к каменной стене здания, сдерживая стон за зубами. Кинжал вонзился вбок, на две трети её ладони. Хетта с досадой вырвала нож, крепче сжав губы. Да, опрометчиво - кровь хлынула сильнее - но на раздумья времени не было.
— Это... за... Тарэля, — бородач едко хохотнул и, закашлявшись кровью, закрыл глаза, обмяк.
Девушка зарычала, но на гнев решила время не тратить. Она поспешила за остальными орками, спрятав меч в ножны, зажимая кровоточащую рану на боку...
...
Титланцы недолго их преследовали. Хетта шла по следу горячей крови на сером льду Ауксина - табатры продолжали волочь тело поверженного вождя, ибо оставлять его врагу - был позор. Кто-то провалился под лёд, кто-то пал от меча преследующих наёмников. Когда крики радости стихли, и разрознённый отряд Белого Волка воссоединился, они ещё некоторое время продирались сквозь сухую безмолвную чащу. Остановились на опушке, окружив тело Гролла.
Хетта лишь краем уха слушала, как табатры скорбят о павшем вожде, спешно тампонируя свою рану куском плаща. Её одолевала несильная слабость, но, в принципе, ходить она ещё могла, и это - главное.
— Этот титланский ублюдок решил взяться за кинжал, когда понял, что в честном поединке с Белым Волком ему не совладать!
— Оружие труса!
Эльфийка не сдержалась от улыбки.
— Даже с раной он продолжил сражаться с прежним неистовством.
— Славный вождь был...
— Надо выпить за него.
— Да, надо выпить.
Хетта обернулась и присмотрелась к телу Гролла, вытирая окровавленные руки о штаны. Ей показалось, будто тот дёрнулся, беззвучно застонал. Она присмотрелась к его бледному лицу. Подошла ближе, мимо скорбящих табатров. Споро приложила пальцы к могучей шее.
— Я всё понимаю, но... он жив.
Кто-то толкнул её прочь, и девушка едва удержалась на ногах.
— Твои шутки сейчас не к месту, алвийка! — Прошипел ей один из воинов в лицо. — Ещё одно слово, и я сам скормлю тебя своему волколаку!
Хетта сжала зубы. На лице её заиграли желваки, к ушам прилила кровь. Она не лгала. Ей хотелось крикнуть это в лицо, но кто-то опередил её порыв.
— Она права.
— Что? — Табатр переменился в лице, обернулся к Гроллу. — Да у него кинжал в башке!
— Он дышит, — орк в чёрных чешучатых доспехах и ярко-рыжим хвостом показал недоверчивому брату свою саблю со следами пара от дыхания.
— Надо избавиться он кинжала... — задумчиво поскрёб подбородок один из уруков. Хетта фыркнула.
— Глоба! Так он точно копыта откинет. Надо сохранить кинжал и перевязать остальные раны, пока он не истёк кровью. И - к шаману, да поскорее!
Орки не стали спорить, тем более, что было среди много тех, кто был солидарен с эльфийкой в вопросе, что делать с тяжелораненным вождём...
...
Безумный поход через лес начал вытягивать из Хетты остатки сил. Она чувствовала, как от крови намок не только её поддоспешник, но и штанина, в глазах темнело, ноги становились тяжелее и тяжелее. Но эльфийка продолжала идти. Через некоторое время она увидела отступающих пехотинцев, среди которых, наверное, был орокун Дарик. А лес всё продолжался и продолжался. С лица ручьем стекал пот, во рту пересохло. 
Хетта и не заметила, как свалилась навстречу холодной земле, оказалась на спине, глядя, как сереет небо, будто истрескавшееся от множества мелких веток. В крайний миг небо загородила огромная волчья морда. Хетта услышала скулёж, звук шагов и как чьи-то руки поднимают её. Слова она уже не услышала, провалившись в темноту...

Хетта открыла глаза. В глотке предательски пересохло, и она закашлялась, сквозь слезящиеся глаза глядя на серое небо. Эльфийка судорожно вдохнула пропахший пеплом воздух, закашлялась снова, сжимая в руке чёрные останки сгоревшей травы. Медленно поднявшись и сев, девушка растеряно посмотрела, как сквозь белые пальцы её стёк чёрный песок из праха. 
Эльфийка сняла с себя шлем, выругалась - на ней была всё та же окровавленная броня и одежда, но... не было оружия!
— Крхм...
Девушка вздрогнула и подняла взгляд. Перед ней стоял орк из белых, чем-то отдалённо похожий на Корхулага. Высокий, плечистый, судя по лицу - бледному, с жидкими русыми бакенбардами - молодой, не старше двадцати пяти. Левого уха - нет. Зелёные глаза смотрели равнодушно, но пристально. Поверх атраванских одеяний на поясе висели ножны на леворукий манер. Хетта догадалась, кто это был... но догадался ли тот, кто стоял перед нею?
— Мужи-и-ик... приятель, я... я что, тебя знаю? — Спросила эльфийка, заметив, что вопрос вырвался из её глотки ужасным хрипом. Она попыталась прочистить глотку кашлем, но поморщилась от боли в боку... рана никуда не делась.
Орк смотрел на нее. Долго разглядывал, словно ощупывал взглядом каждую черточку, впадину, изгиб. 
— Нет. Не думаю...
Эльфийка приобняла себя за плечи. Её знобило. Где-то на краю сознания ей показалось, что она услышала своё имя, совсем рядом с лицом. Тряхнула головой.
— Вот и я думаю, нет... но ты ж вроде Вязгар? — Хетта ощупала бок. Поморщилась вновь. Атраванская одежда - доспехи, куфия, сапоги - почему-то взывали в ней какую-то странную тревогу, злость. Руки вспотели.
Он покачал головой
— Я был им.
Эльфийка услышала голос Лусхары. Беспокойный, злой, кое-где - громкий, но не смогла различить и слова. Услышала снова своё имя. Её кто-то упрямо пытался позвать... вернуть ли?
— Ох ты ж... это Гуллакрайн, да? А ты один из мрацев... Мхех... я должна была догадаться! — Хетта не сдержалась от улыбки, проведя пальцами по своим волосам. — Я мертва... что ж. Это было ожидаемо.
Орк снова покачал головой.
— Нет. — возразил он. — Ты жива. Куда живее меня...
— Так кто ты?
Он вздохнул, прикрыл глаза, словно разочаровавшись в сообразительности собеседницы.
— Твое прошлое.
Хетта сжала зубы, перестав ими стучать. Увы, слова блод-уруха не прояснили ситуация. Кто он был? Неужто её соратник? Сводный брат? Любовник? Может, враг, который был слишком похож на неё?
— Не буди меня...
— Бесовщина... ты... я... не понимаю...
— Прошлое не исправить. Попытаешься все вернуть - сделаешь только хуже.
Блод-урух дал ей руку и помог подняться на ноги. Посмотрел куда-то в серую туманную даль, словно на тысячи миль.
— Начинать с чистого листа, Хетта, не всегда плохо. Ты - это не цвет дупы, не острота зубов, ты - это твои поступки. В поступках настоящая ты.
Он усмехнулся. Сплюнул.
— Мхех... Я не мастер говорить, как видишь, но, надеюсь, ты поняла меня.
— Ко мне приходит призрак жениха Лусхи, представляясь моим прошлым, и пытается убедить не узнавать свое прошлое. А что непонятно, всё понятно, хах! Хах... — эльфийка нахмурилась. Сняла с лица лживую улыбку. Она не обратила внимания, как орк вновь посмотрел на неё.
— Я... я хочу лишь, чтобы мне верили.
Она некоторое время молчала, тоже глядя вдаль.
— Но я даже не знаю своего имени...
— Имя Хетта ничем не хуже других имен. Ты сама избрала его.
Девушка потёрла переносицу, прикрыв глаза. Наваждение вновь нахлынуло на неё, ей показалось, что она почувствовала вновь прикосновение и... даже знакомый запах пота.
— Что со мной...
— Ты потеряла много крови и сейчас бредишь.
Эльфийка вздёрнула бровь.
— И как я по-твоему сейчас с тобой гуторю тогда?
— Ша-а-а, —  призрак поднял свою бледную широкую ладонь. Ушло улыбнулся. — Скажи спасибо, что так... а ведь мог явиться кто-то и... 
Орк истаял средь тумана, который во мгновение ока обратился в пустыни, бесконечные барханы. Воздух стал сухой, горячий, впереди от жары дрожали руины и какая-то светящаяся сфера. Три тени бежали по песку к ней. Смазливая атраванская физиономия потянула губы, пытаясь поцеловать...
Хетта зарычала, отпрянула, полоснув лицо номмада ногтями, как кошка. Наваждение распалось клубами дыма, вдруг стало холодно, её настигла внезапная слабость и ломота во всём теле...
...

Тем временем, в реальности...

Утро 25-го Левиэля, орочий лагерь в лесу

— Гном твой дед! — Выругался Корхулаг. — Да она в полном порядке!
Хетта едва сумела продрать глаза. Над нею вновь серело лесное небо. Два лица склонились над её головой, как стервятники над добычей - смуглое женское с большими карими глазами, и бледное мужское. Орочье... 
— А ты думала, копыта откинет. Хрена-с два! Алвы - фуфлыги, но живучие! — Корхулаг кивнул кареглазой незнакомке (или знакомке?), и та куда-то убежала.
— К... К-корх? Это... ты... — Хетта закрыла глаза вновь, вздрогнула от вспышки боли. Голос её звучал маловнятно, тихо, но орк не стал переспрашивать. Лишь хмыкнул.
— Нет. Ипат Морадин.
Истрескавшихся губ её коснулась чаша с забродившим волчьим молоком.
— Пей.
Давясь и кашляя, эльфийка приняла питьё, чувствуя, как большая часть кумыса стекла по её подбородку и нагой груди. После Корх убрал из-под её головы пальцы, позволяя упасть на заботливо подложенный свёрток из плаща. Хетта некоторое время молчала, пытаясь понять, где она и что с ней. Мысли путались, разрознённо стекали прочь, как густые градины пота с её чела. Неподалёку чадило пламя костра, стонали раненные орки. Мимо огромной тенью прошли два табатра, которые под руки тащили бесчувственное тело своего собрата. Запахло псиной...
Она медленно повернула голову, увидев с другой стороны ворох одежды со следами засохшей крови. Укрытая шкурами, она осторожно провела ладонью по стянутому повязкой животу, боку.
С Корхулагом было всё в порядке... но что же с полу-тролльшей?
— Г-где Л-лусха? 
— Это единственное, что сейчас интересует тебя? — Обиженно заговорил блод-урух. — Нет бы сказать, спасибо Корх, что нашел мою тощую задницу и перенес сюда...
Хетта пристально посмотрела на орка.
— Да цела она, — отмахнулся он, — цела.
— Прости... спасибо, — обессиленно ответила Хетта, не в силах придумать остроту. Сознание вновь стало зыбким, но эльфийка закусила губу до крови, пытаясь не провалиться вновь в забытье. Ей вновь показалось, что слышит смех табатров, там, в лесу у деревни...
— Я н-не лгунья, Корх... я... н-не лгала...
— Чё? — Корхулаг шумно шлёпнул комара на своём плече, выругался. Это помогло вновь прояснить ум Хетте.
— Ты щас о чём именно?
— Морадин, он... Ай, н-не бери в голову, — Она повернула голову вбок, слабо улыбнулась. — Я рада, что ты цел.
Корхулаг вздохнул.
— Я тоже рад, что ты жива.
Некоторое время оба молчали. Орк изучал какие-то бутыльки в руках, чесал затылок, поглядывая то на эльфийку, то куда-то вдаль.
— Да, — добавил он чуть погодя. — Та тролльша приходила. Принесла бутылки, что ты отдавала ей. Еще приходил Граг и другие большие вожди... Спрашивали, выживешь ли.
Эльфийка сглотнула.
— М-м-м... сколько я... так уже?
Корх закатил глаза, что-то подсчитывая.
— Всю ночь.
Эльфийка закрыла глаза, пытаясь вспомнить события до момента, как силы её покинули.
— А... битва? Я... я помню лишь... вышвырнули из деревни... кха... как... щенков...
— На, выпей ещё это, — вместо ответа Корх открыл клыком один из бутыльков и подставил её к носу Хетты, к губам. — На совете всё узнаешь, а это даст сил стоять на ногах.
— С-совет? — Растерянно переспросила эльфийка, но послушно приняла горклое пойло, слабо отдающее алкоголем. В глазах заслезилось, она закашлялась.
— Тебя ждут. — Корхулаг сунул руку под спину эльфийки, и та дрогнула от обжигающего холода пальцев. Осторожно приподнял её, помог сесть. Девушка сдержала стон от боли в боку.
Орк терпеливо помог Хетте одеться - теперь уже не в доспехи, а в простую мужскую одежду - светлую рубаху до колен да штаны с сапогами. Повязка на боку начала набухать от крови, но чистых тряпок вокруг не предвиделось, и эльфийка попросила себе кушак из красной ткани. Его роль исполнил кусок накидки поверженого титланского рыцаря...
Корхулаг заботливо укутал её в плащ и помог подняться, дав в руки копьё, на которое она и опиралась, как на костыль. Благодаря зелью Лусхары сил стало немного больше.
По дороге она старалась идти прямо и даже пошутила о том, что теперь-то вожди ей точно сраку на маковку натянут. В какой-то момент она увидела собственное отражение в луже - бледная, с практически чёрными кругами под глазами, заострившимися скулами, белыми губами. В общем, выглядела она примерно как Корхулаг, когда впервые увидела того в темницах Дулина. А сейчас он по сравнению с ней вообще был смазлив, словно лощённый тавантский аристократ. Эльфийка усмехнулась.
Корхулаг по пути решил ввести девушку в курс происходящего.
— Славная была битва. Но запомнят по ее итогу двоих. Зуб даю. Вот этот... — он продемонстрировал выбитый клык, — Грага за его дерзость и тебя за твой подвиг. Ха! Чтоб мне в русалку превратиться! Пробраться к короткоухим и на глазах у охраны и колдунов зарезать боевого вождя!
— Морадин... — Хетта застонала, положив ладонь на чело. Воспоминания ворохом пронеслись в её голове. Белобрысый титланец, кинжал, погоня, много огня и криков, безумный бег через лес, хруст льда. — Я... я думала, что это... мои бредни...
Девушка усмехнулась вновь. Как ни странно, она не жалела об этом поступке. А с чего бы вдруг?!
— Об этом говорил пленный короткоухий. Он полукровка. Граг не хотел верить, так это подтвердили два лыцаря, взятые в плен у озер. Они рассказали совету вождей о том, что какая-то алвка пробралась к Морадину под видом гонца и воткнула меч ему в сердце. А потом Дарик вспомнил вдруг о тебе...
— На нём была кираса... — тихо сказала эльфийка, предавшись воспоминаниям. Опёрлась на копьё, ненадолго остановилась. — А вот шлема не было... я вскрыла ему глотку.
Подняла взгляд на Корхулага, — что теперь?
— Идём.

На совете 

Хетта издалека заметила, что круг вождей несколько уменьшился. Не было больше вспыльчивого орокуна Юлана, что предлагал заковать её в цепи и посадить под стражу, не было молчаливого долговязого табатра, чьё имя Хетта не сумела запомнить. Остальные десять, едва заметив фигуру эльфийки и орка, примолкли, сверля её взглядами. Когда Хетта приблизилась, Корхулаг просто подтолкнул её в круг из десяти здоровенных орков и их ближников. Девушка бросила взгляд на Грага, увидела рядом с ним невысокого матёрого орка без глаза - видимо, Нунаха - и молодую полу-тролльшу, следящую за Хеттой с явным беспокойством. Эльфийка слабо улыбнулась ей.
— Ну... придёт день, и я вас убью. — Хмыкнула она, обращаясь ко всем. Вымученно улыбаясь, стараясь сохранить бодрость духа. Орки промолчали. 
Девушка увидела, как Лусхара нервно закусила губу. Через мгновение навстречу Хетте вышел самый грозный из ипатов. Худое костлявое лицо, горбатый нос, уши дырявые (как будто кончики их долго жевали), волосы собраны в хвост. На поясе коллекция отрезанных голов, обмазанных известью. Взгляд дикий и злой.
Он был ниже ростом, но всё равно умудрялся смотреть на эльфийку сверху вниз. Брезгливо и злобно... как и остальные. Девушка сглотнула, старательно выпрямившись, чтобы не выглядеть на общем фоне совсем уж жалкой.
Орк раздул ноздри, хрюкнул. Хетта заметила, что в руках у него что-то увесистое и неприятного вида... 
Эльфийка крепче сжала древко копья вспотевшими ладонями. Безымянный ипат поднял оружие над головой, замахнулся, но Хетта не дрогнула, не отвела взгляд, не попятилась. Не за что бы она и никому не рассказала, как в тот момент внутри неё всё похолодело...
— ГА-АР-Р-Р-РЦА-А-А-АР!!!!! — Заорал тот. Хетта вздрогнула, в ушах зазвенело. Крик орка тут же похватили другие.
— Гарца-а-ар!
— Га-а-а-арца-а-а-а-ар!
Эльфийка во мгновение осмотрелась, увидев, что кричали все. Даже Корхулаг. Грозный ипат сорвал с себя увесистое ожерелье с медвежьими зубами, когтями и златом, с маху надел его на Хетту, отчего та пошатнулась, словно хлипкое деревце. А вот мощный дружеский удар ладони по плечу заставил её ноги подкоситься. Эльфийка застонала сквозь зубы, зажмурилась, чувствуя, как боль от раны разлилась по всему телу. Через мгновение она поняла, что лежит на земле. Звуки стали доноситься как из-под толщи воды, но даже так Хетта услышала смех орков, прерванный резким и злым окриком Лусхары. Уши эльфийки раскраснелись от стыда.
Чьи-то сильные руки подняли её высоко над головами, понесли её через лагерь под общие крики радости. Эльфийка видела, как урухи расступаются перед ней, кричат ей вслед, хлопают. Ржали напуганные кони, лаяли волколаки. Шум застилал всё...
Шествие через лагерь закончилось у одного из костров. Хетту сгрузили на шкуры и оставили одну. Почти... рядом, под навесом, старый шаман варил в котле какую-то бурду, не обратив внимание на появление эльфийки.
Девушка некоторое время просто смотрела в небо. Приходила в себя. Как только шум в ушах прекратился, и силы немного вернулись к ней, она приподнялась на локте, смахивая с лица градины пота. Задумчиво осмотрела ожерелье.
— Неплохое... кхах... начало дня. 

 
 Для тех, кто оставался в лагере, битва была там, за горизонтом, и поведать о ней мог только ветер приносящий крики сражающихся, да и редкие гонцы на измученных конях. В воздухе опять повисло нервное ожидание. Каждый боролся с ним как мог, но в большинстве своем дел хватало. Даже сейчас в лагере было полно раненных, из-за того, что битвы шли одна за другой, почти без перерыва. Но сейчас был час затишья, после которого должен был прийти бледный демон конца битвы. Среди серого горизонта зарился Солнцеликий, знаменуя конец этого дня. Уже скоро. 
 Нервную тишину прервали новые звуки, забытые за прошествии этого ожидания. Звуки стали, топот копыт и шагов, громкие голоса, гремевшие о конце этой битвы. Зарево дня почти скрылось за морозным горизонтом, но оно принесло последнюю хорошую весть, что орки отступили. Временно. Ропот, о том, что сам лагерь намерен стремительно собраться, весьма быстро прошелся среди старых тканевых палаток. 
 В полумраке палатки медиков с трепетом горели свечи, едва освещая измученные лица со следами смерти. Чья-то жизнь еще была под вопросом, а кто-то шел на поправку, в любом случае помочь этой битве они не могли. Теперь им следовало встретить тех, кто пострадал в ней. Вскоре трепет пламени тонких свечей усилил ветер, несущийся снаружи внутрь. Прибывали раненые. Только и ждущие этого медики поспешили на помощь. Им и правда следовало поспешить. Времени было в обрез, только заштопать всех, кто в критическом состоянии, да собраться. Снова началась суматоха, и некогда даже было ее устаканить. 
 В той же суматохе была и жрица в синей, заляпанной кровью, мантией и остриженными едва ли до плеч волосами. Она старалась помочь то тут, то там, где звали, где чувствовала, что нужна. Рук одновременно не хватало, и было достаточно. Некоторых раненых отправляли сразу помогать сборам, с которыми пытались разобраться как можно скорее, наскоро завязывая переломы и потуже стягивая бинты, а с самыми сложными случаями приходилось разбираться сразу же на месте. А раненые не убывали. В палату влетели двое солдат, которые несли продырявленного эльфа, их взгляд метался из стороны в сторону, в поисках помощи. Это не могло не привлечь внимание. Первая кинулась на помощь как раз светловолосая жрица, здесь нужно было действовать срочно. На ходу она крикнула паре помощников в палате, чтобы те пошли набрать чистого снега с улицы, а сама скорее повела солдат к свободной койке. Прежде чем раненного положили, она сгребла сено под полотном к краю, чтобы создать наклон. А вспоротый эльф в бреду был все еще в броне. Это проблема, медицинские инструменты вряд ли помогут ее разрезать, да и лучше так их не использовать. Целительница подозвала одного из солдат и попросила помочь с этим. Один из них поддевает доспех коротким кинжалом и, вспоров сверху вниз, как брюхо дичи, предоставляя уже раненого целиком и полностью Лани. Помощники, которым раздала распоряжение жрица, уже вернулись, неся снег в фартуках. Вместе они начали раскладывать его на рану, чтобы скорее остановить кровотечение. Уже сама не замечая, светловолосая начинает шептать молитву: "Таэ, милостивый, наш создатель и Отец, помоги удержать жизнь в нем, дай сил спасти, и спастись ему. Не покинь же нас, Великий Солнцеликий.”
 Солдаты, что притащили эльфа, постояли еще с пару мгновений. Один из них выругался: 
- Безнадега, - он сплюнул и вышел из палатки, за другими ранеными. Второй еще остался, наблюдал внимательно за действиями лечащих, и более за полутрупом эльфом, своим сородичем:
- Тарэль -  славный воин, - переминаясь с ноги на ногу, обращается тот к Ланисе, - позаботься о нем, во имя Таэ.
 После этих слов и он решил, что больше здесь ничем не поможет. 
 А сама жрица смотрела на своего пациента, точнее даже на его рану.
- Он будет жить, куда ему деваться, - задумчиво сказала жрица. Пока кровотечение не остановишь действовать нельзя. Да и убрать бы еще старую кровь, только тогда можно будет увидеть, что хотя бы шить нужно. Взгляд скользнул по краю раны, нанесенной мечом, - славные воины еще нужны миру.
 Ланиса попросила помощников принести инструменты, которые могут понадобиться, и много бинтов и тряпок, прежде всего. В битву, правда, он не скоро сможет вернуться, на восстановление явно понадобиться много времени. Хотя бледный снег уже возымел эффект. Жар лихорадки так же понемногу начал спадать с раненого. Безумный бред с его видениями еще держали в своих лапах эльфа, но потихоньку отступали, это было заметно по нему. Метающийся взгляд все пытался, искал что-то, но стал яснее. Краем глаза она заметила, что солдат наконец остановил свой взгляд на ней,
- Я умер, да? - еще пытаясь понять, где он, спросил Тарэль. 
 Ну, он определенно жив и у него есть все шансы, хотя досталось ему неприятно. Пить придется определенно меньше. И не в ближайшее время. Впрочем, не об этом сейчас нужно думать. Подняв свой взгляд на эльфа, она добродушно улыбнулась
- Даже не надейся, жив и будешь жить, - жрица осторожно коснулась краев раны, уже осознаннее шепча молитвы: “Таэ, Великий и Светлый, Солнцеликий, отгони же боль, помоги вылечить дитя твое. Дай сил нам справиться с недугом, защити от новых нападок...”
- О, воплощение Таэ, тогда почему я вижу тебя? - он тоже постарался улыбнуться краем губ, но кровь снова подошла к горлу, он закашлялся и сплюнул ее в сторону. Оставил бы он эти слова на потом, сберег бы хоть толику сил, которые так могут понадобиться вскоре. 
- Потому что спасать надо всех, - Лани вернула свой взгляд к ране. Уже успели подоспеть помощники со всем нужным, правда света здесь все равно чертовски не хватает. Везет, должно быть оркам, с этим их зрением, можно даже в таких поганых условиях сделать спокойно операции, и времени мало... Могла бы, жрица выругалась бы вслух, - если сложно, лучше не говори, оставь это мне, сам держись.  
 Эльфийка взяла пару чистых лоскутов ткани и начала осторожно убирать кровь с краев. Потом, пожалуй, стоит опять наложить снега, чтобы не разлилась излишне, когда придется шить. 
- Сложно молчать, - еле слышно и скрипя зубами, сказал эльф, - боюсь сразу откинуться.
- Как знаешь. Даже не знаю, какие итоги этой битвы. Хотя шла эта череда мелких побед и даже она не обходится без потерь. Впрочем, иначе и не бывает. Здесь, в лагере, видно только итоги, чаще всего в жертвах, - лоскуты уже стали алыми от крови. Ланиса скинула их на землю, и взяла новые, чистые. Надо бы еще убрать лишнее из самой раны. Ну, держись воин, держись. 
- А? - слабо переспросит он и тут же, когда целительница принялась за нутро, - Едрёный хрен, чего делаешь-то, мать?! Чего там?
 Один помощник взял деревянный подсвечник с толстой свечой, чтобы хоть немного осветить рану, а второй начал подбирать инструменты, которые могут понадобиться. 
- Тебе хорошо досталось, надо подшить внутри, а то и правда, откинешься, - похоже, пока все. Хм, да, меч прошелся здесь, задел эту ткань, теперь видно. Смягченно переведя взгляд на эльфа, она постаралась заботливо спросить, - насколько невыносимо терпеть, Тарэль?
- Настолько, что я готов сам себя зарезать, только дай нож, - боль и лихорадка явно мучили его, но отступать уже было нельзя, - жаль я не допил тогда тот гнумский ром в таверне. Отдал за него пол-соверена, отличный был, гад, до сих пор жалею... - его взгляд мутнеет, но он еще хорошо держится. 
- Допьешь еще, - в руках жрицы блеснула тонкая игла, отражающая свет свечи, она кивнула, чтобы солдату подали что прикусить, - может даже со мной. Прикуси.
 Все трое склонились над раной. Отточенными движениями светловолосая старательно начала сшивать поврежденные ткани, накладывая швы. 
- Шукааа!! - шипит эльф, чувствуя как пальцы Лани, вооруженные иглой принялись за работу внутри него. От одной этой мысли поплохело знатно…
 За такой работой время идет мимо тебя, ты сосредоточен на одном кропотливом деле, а мира вокруг не существует, особенно когда знаешь, что от этого зависит чья-то жизнь. Мучительное для бедолаги эльфа, напряженное для самой жрицы. А вокруг творилась все та же суматоха, кто-то уже своими силами помогал медикам собираться и грузить все по повозкам. Едва последний был закончен последний узелок и сами помощники рванули с места. Сама же Ланиса присела около страдальца и вытерла руки о кусок ткани. Она убрала палку, всю изрезанную следами зубов.
- Жить будешь, - она устало и заботливо посмотрела на эльфа. Он еще походил на полутруп, да еще и взмок, как боевой конь. 
- А ты знаешь свое дело, да? Благослови тебя Солнцеликий, - он смотрел куда-то в навесной потолок шатра полевого госпиталя. Жрица смотрела куда-то в ту же высь, сложив руки вместе. 
- Как иначе, как иначе, - почти прошептала она. В памяти возникал образ прошлого раненого, который не выжил, его не успели спасти, было уже поздно, даже для чуда. Рука рефлекторно потянулась к отсутствующему хвосту волос и опустилась на пустующее плечо. Еще чуть-чуть отдохнуть и пойти проверить нужна кому помощь.… А может уже нужно собирать вещи, своих-то у нее почти нет, но этот госпиталь… 
- Надеюсь, ночь не выйдет для тебя слишком тяжелой, - жрица снова устало улыбнулась Тарэлю.
- Я готовлюсь к худшему. Кэп всегда говорит делать так.
- А у тебя получается? - слегка усмехнувшись, спросила Лани и, почти рефлекторно, ее рука потянулась ко лбу эльфа, смахнуть прядь, упавшую на глаза.
- Когда этот клинок вылетел из-под щита оркландца, я понял - к такому не подготовят ни мамка, ни Драйк, эт командир наш, - жрица хихикнула, прикрывая рот рукой. 
- Ну, хорошо что жив остался. Еще и опыт есть в таких делах теперь.
- Я - жив. Но Бран, Оисиг... этих парней не вернуть. Поганый опыт, Лучик.
- Не спорю, в войне мало хорошего. Она несет многое, что хотелось бы забыть, стереть, чтобы этого не было вовсе, - она нервно взялась рука за руку и перевела взгляд на пол, заваленный грязными тряпками, - но еще есть те, кому нужна наша помощь.
- Эй, не вешай нос, Лучик, не кисни. Такова, собака, жизнь, - он усмехнулся и поежился от боли. Ланиса с волнением посмотрела на Тарэля. 
- Не напрягайся так. Тебе бы здоровый сон... Хоть это и невозможно сейчас.
 Впереди были тяжелые сборы. Ветер гонял туда-сюда пламя свечей, а вместе с ним и людей, которые собирали вещи. С большинством раненых уже разобрались, а остальные помогали. Пламя свечей побеспокоил очередной поток ветра, и в палату ворвался рыжеусый взмыленный и красный от крови солдафон. Он сразу же окинул всех присутствующих взглядом, и, найдя знакомую и эльфийскую морду, дал себе еле заметную слабину облегчения. 
- Живучий сукин сын! Я обошёл все эти палатки!
- Иди лесом, капитан. Не видишь, я тут с дамой?
 Не сразу эльфийка поняла, что происходит, и кто этот человек, но выводы напросились сами. Вскочив на ноги, она окинула взглядом капита. Тот, убедившись, что его человек жив и более-менее цел, уже собирался уходить, говоря слова благодарности.
- Капитан Драйк? Вы сами как себя чувствуете? Раны как? Их промывали? - преграждая путь хрупкой собой, Лани еще надеялась хотя бы осмотреть воина. 
- В порядке, бывало и хуже, тут одни царапины, - капитан же нетерпеливо отмахивался от этих вопросов. 
- Возможно, я вам верю, - ответила на это целительница, отходя в сторону, - если почувствуете, что-то не то, мигом идите к медикам только.
- Нет, жрица, я сюда ни ногой. Мои парни живы благодаря вам - это славно. Но я здесь не нужен, - он окинул взглядом из-под надвинутых бровей суматоху, творившуюся вокруг.
- Ваше здоровье - ваше дело, - сказала Лани вслед Драйку.
 Когда с семейным посещением было покончено, пришло время собираться в дорогу. Среди ночных сборов были слышны и перешептывания, что орки продолжают держать главные позиции и их стало больше. Зарево множества костров освещало их уходящие спины. Они уходят от стен чертовой Басхвалии, хотя они уже так близки. Когда это все уже кончиться?

Ближе к полудню 25-го Левиэля. Орочий лагерь в лесу

Пара минут блаженного покоя, сопровождаемая тягучим пением птиц, прервалась стоном и шебуршанием со стороны навеса. Хетта по-кошачьи приоткрыла один глаз и покосилась в сторону шамана. Приподнялась. Увидела, что на шкурах, под дрожащей тенью высокого кустарника, лежал уже знакомый ей оркан. 
Раны отняли у Белого Волка прежнее величие. Боевую краску на некогда уверенном лице сменили намокшие от крови повязки и горячечный пот. Он метался в бреду и стучал клыками, пока старый шаман не заставил его испить из чаши едва остывшее пойло, даже с десяти шагов отдающее кислятиной. Лишь тогда табатр провалился в глубокое забытье.
Старик обернулся к остроухой гостье. Покривил крючковатым носом, осмотрев эльфийку с головы до ног.
— Вставай и раздевайся. У меня мало времени.
Повторять дважды и не надо было - Хетта с трудом, но поднялась и подошла, стянув с талии сперва алый кушак, пропитавшийся кровью, а затем и рубаху. От новой вспышки боли к векам подступили слёзы...
Шаман усадил её на высокий пень и, ворча сквозь зубы, снял набухшую от крови повязку. Он быстро и незатейливо обработал рану, зашил, наложил бинты, густо смоченные в какой-то пахнущей тиной бурде, перевязал. Сунул в дрожащий кулак бутыль с зелёным пойлом. Сказал выпить в ближайшее время. И, едва Хетта сплюнула искусанную сосновую ветку и вновь натянула рубаху, буркнул.
— А теперь - проваливай. Нечава тут мне умирающую изображать.
— Да погодь ты, мил орок, дай оденусь. — Хетта с досадой посмотрела на испачканную кровью рубаху. Затянула алый кушак, надела тяжёлый плащ, взялась за копьё и постаралась поскорее поковылять прочь от старика, пока тот для ускорения не дал ей пинок под задницу...
...
Лагерь встретил её тихой суетой. Трещали многочисленные костры, смеялись и бормотали орки, неровные шалаши обрамляли истоптанную тропу, по которой брела эльфийка. Она куталась в плащ, зарывая тонкие пальцы в волчий мех, щурилась от ветра и моросящего снега с дождём. Иней припорошил кучи снятого с трупов барахла, разбросанные мешки и сумки. С каждым часом эти кучи будут становиться всё больше и больше - урухи не упускали шанс на добычу.
Хетта бросила любопытствующий взгляд на пленников возле одной из палаток. Богато одетых, но грязных, порой испуганных, порой просто угрюмых - таких было выгоднее покормить пару месяцев, нежели прирезать на месте. 
Девушка не стала задерживать взгляд на них и принюхалась. Ей хотелось поесть и отдохнуть. В идеале - поспать. Конечно, она не знала, что ей теперь делать, куда идти и где искать истину, но размышления об этом Хетта решила оставить на потом. Будет ещё время.
В какой-то момент дорога под ногами стала слишком истоптанной - эльфийка поскользнулась. С коротким выдохом она рухнула на бок. От боли соль вновь подступила к уголкам глаз, Хетта содрогнулась, зарычала, сжав зубы столь сильно, что те заскрипели громче, нежели снег под её сапогами. Через несколько секунд взгляд прояснился, эльфийка, проигнорировав смешки пленников в десяти шагах, доползла к копью, обжигая ладони снегом. Сжала древко. Медленно, но совершенно беззвучно поднялась. Почувствовала, как чья-то сильная ладонь подхватила под руку...
— Идем. — Шепнула Лусхара. — Еле тебя нашла.
Хетта, несмотря на поддержку, едва успевала за подругой. Полу-тролльша привела её в ту часть лагеря, где расположились орки Грага. На появление эльфийки те никак не отреагировали, увлечённые делёжкой добычи. Лусхара усадила девушку на шкуры возле костра, а сама расположившись напротив. Подтянув к себе стройные колени, орчанка положила подбородок на сложенные в замок пальцы.
— Рассказывай.
— Э-э-э...
— Ты была в самой гуще, прикончила вождя, а я сидела в болоте, как кикимора. Бездна!
Хетта откупорила губами зелье шамана и, не нюхая, вылила в себя всё без остатка... на удивление, то имело не такой уж и дурной вкус. Но пить захотелось жутко.
— Воды... — Попросила эльфийка, вытерев губы рукавом рубахи. Полу-тролльша подала ей флягу. Сделав несколько щедрых глотков, Хетта вернула её хозяйке. Поблагодарила.
Трещал костёр. Эльфийка блаженно припала спиной к мёртвому дубу, предалась воспоминаниям.
— Я была на западном фланге, — просипела Хетта, — мы выкурили остроухих из лесу и хотели зайти легионерам с дупы... но их колдун поджёг деревья. — Девушка сглотнула, сделала паузу. — Мне думалось встать в строй с остальными, только вот... идея пробраться вглубь войска и убить их ипата показалась мне куда интереснее, мхех, — эльфийка убрала с лица прилипшую ко лбу серебристую прядь. — Я проползла по кромке леса в тылы титланцев. Нашла алвский шлем и коня, пришпорила... — Хетта нахмурилась, роясь в воспоминаниях. — У Морадина была охрана, писарь да огненный жрец в придачу... но шлема у него не было. Я выдала себя за гонца, подошла на несколько шагов и... — Девушка прищурилась и улыбнулась. — И швырнула кинжал ему в глотку. Они... хах... они не ждали этого. Я развернула коня. Крикнула "Да не принять вам смерть в постели, сучки!", — Хетта положила на лицо пальцы, засмеявшись, только сейчас понимая, насколько глупо выглядела её бравада.
— Ахах... хах... За мной послали полсотни короткоухих, а огненный жрец чуть не поджарил мне задницу. А я гнала коня и смеялась. Смеялась, как никогда прежде. Подери меня Сатаниэль, это было весело!
Лусхара скупо и нехотя рассказывала как, презрев приказ отца, покинула лес. Как сразу же нарвалась на врагов, как едва она не погибла в побоище у озер.
— Видела бы ты, как стреляет Айша... — Лусхара откинулась чуть назад, потягивая слова, словно добротно сложенную самокрутку с болотником, — Жаль, что мечом владеет не очень, но это, думаю, поправимо.
— Верю, — квёло ответила эльфийка.
Лусхара много размышляла вслух - о том, каков был поход, о том, что будет после него. Много рассуждала о Хетте, словно полагая, будто та будет рядом с нею всегда. Эльфийка не хотела расстраивать подругу, но и скрывать от неё правду также не могла.
— Лусхара, ты - славный оркан. И я... не хочу тебе лгать. Я не смогу быть с тобою постоянно.
Лусхара примолкла. Они встретились взглядами.
— Хетта,— оранка посмотрела на нее серьезно. — Разве я обидела тебя чем? Разве Граг - плохой вождь?
— Нет, послушай, я... — эльфийка неуверенно остановилась на полуслове, задумалась о своих целях, в коих не так уже была тверда, как раньше. Но всё же, глубоко вздохнув, продолжила. — Я всё ещё хочу знать правду о себе.
— Правду? — Лусхара подобрала полы длинной рубашки, уселась рядом. — Ты алвка, которая воспитана как оркан.
— Так просто? Мхех... — Хетта загребла ладонью волосы назад. — Оставлять всё, как есть - это как бить зверя в лапы вместо того, чтобы метить в голову... не хочу я торопиться, но... Лусха?..
Орчанка изменилась в лице сильнее, словно какая-то тень пробежала по её лицу. Синие глаза стали, кажется, темнее...
— Что такое?
— Ничего, — она поджала губы. Невольно отвернулась в сторону соседнего костра. — Просто вспомнила кое-что.
Эльфийка прищурилась. — Это кое-что - явно не позабытый над пламенем шмат оленины, судя по твоему лицу. Но, если не хочешь, я в твои тайны лезть не стану.
— Здесь нет никакой тайны. — Лусхара натянуто улыбнулась, пожала плечами. — "Бей зверя в голову, а не в лапы" — это были слова одного моего... друга... когда он отправлялся к титланскому лагерю.
Хетта прокашлялась.
— Не Вязгара ли?
— Угадала. — Лусхара вновь посмотрела ей в лицо. — С тобой я частенько его вспоминаю.
— Кажется, это имя меня преследует... даже во снах.
В глазах орчанки блеснул интерес.
— Во снах?
Хетта нахмурилась вновь. Она не знала, стоит ли ей рассказывать о том странном видении, но через несколько секунд тяжких раздумий всё же решила заговорить.
— Крхм... — Эльфийка кашлянула. От шаманского снадобья её начало знобить и клонить в сон. — Я не шибко помню, как меня притащили сюда и что делали с моей тушкой, мхех... а вот сон, который мне приснился... я видела оркана. Из блодов. Высоченный, глаза зелёные, нос крючком, бакенбарды жидкие такие, русые. Короче, характерная ряха... Пришёл он такой с саблей наперевес и гуторит - не ищи, мол, Хетта, своего прошлого. Худо будет, пупок надорвёшь... — Девушка почесала затылок. — Чего только в бреду не причудится, правда?..
В глазах Лусхары зажегся странный огонь, усиливающийся по мере перечисления. Она сморгнула и быстро облизнула пересохшие губы.
— Думаешь, твоё прошлое как-то связано с ним?
Хетта несколько секунд молчала, хмурясь и думая. Затем подняла взгляд и отрицательно качнула головой, — Я не знаю.
Они замолкли. Стихли птицы. Лишь костёр продолжал свою трескучую беседу, разливая беззвучные тени-слова по лицам девушек. 
Хетта посмотрела в небо, ослепительно серое, в очередной раз скрывая за глупой улыбкой горклые думы. Она не знала своего имени, не знала своего прошлого. Ей было тяжко думать о будущем, хотя об этом она не рассказала бы даже Корхулагу. 
— Может, стоит послушать сна? Я верю в вещие сны. Иногда мертвые приходят в них, чтобы предостеречь живых.
Хетта не подняла взгляда на оживившуюся внезапно орчанку, лениво подбросив в костёр ветку, в которую тут же жадно вцепилось пламя.
— Иногда сны - это просто сны, Лусхара. Я часто действовала сгоряча. И иногда это не выходило мне... боком, — она едко усмехнулась, потирая рану. — Но сейчас я должна о многом подумать.
Полу-тролльша едва заметно кивнула. 
— Как твоя рана? — Перевела она тему, порываясь встать. — Дай посмотрю...
Хетта остановила её поднятой ладонью, не срывая с лица улыбки.
— Жить буду. — Она устало вздохнула, поднимаясь с помощью копья на ноги. — Пойду посплю. Потом найду, чего б пожрать...
...
Хетта не сумела дойти до постели самостоятельно, но ей помогла то сделать Айша. Эльфийка списала это всё на действие зелья, стараясь отшучиваться, хоть и в самом деле ей было далеко не смешно. Едва она доковыляла и села на шкуры, силы её покинули. Ей приснился лес…

Тот самый лес, в который она попала после безумного крюка по руслу Ауксина, где встретила насмешливых табатров и их вождя Белого Волка. Они были здесь, окружили её, скрестив жилистые руки на груди. Был и Гролл - криво улыбаясь, подкидывал он в руке окровавленный нож, не обращая внимания на кровоточащую рану в том месте, где должен был быть глаз. Смешок раздался слева от Хетты. Эльфийка обернулась, что-то на голове звякнуло у неё - с ужасом та обнаружила на себе шутовской колпак с бубенцами. Осмотрела руки, яркие зелёные рукава, неуклюжие красные сапоги.
Увидела она лицо Лусхары, от смеха прикрывающей ладошкой рот. Нунаха, сурово поджимающего истерзанные шрамами губы. Грага, что своей тролльей улыбки не скрывал совсем. 
Хетта попятилась назад, но через мгновение поняла, что окружена. 
— Ахах! Гляньте! Алвка, которая пытается вести себя, как оркан! 
Девушка уже хотела возразить - она не притворялась! Но с губ вместо обычно речи сорвалось что-то совсем иное...
— Граг сказал "атаковать!"
Киданулась в бой вся рать,
А по кустам всё тырится
Алвка Белорыбица!
— У-у-у-уху! — Вылетел из толпы Корхулаг и под общий смех начал плясать. Хетте он как-то по-заговорщецки улыбнулся. Подмигнул.
Эльфийка не понимала, что происходит, о чём и попыталась спросить у окружающих... и вновь у неё это не вышло.
— Морадин провёл войска
Через узкие врата,
Да не знал - оркам раз плюнуть
С тыла титлам в дупу сунуть!
— У-у-у-у-ху!
— Эй, алвка, ты, говорят, анарала грохнула?
— А шлюху Алтанал ты шпёхнуть не успела?
Смех вокруг становился всё громче, он окутывал холодом. Голова шла кругом. Вокруг неё, сжимая в жёлтых зубах ятаганы, начали плясать номмады. Один из них беззастенчиво строил глазки Хетте.
— Эй, лови! — Эльфийка едва ли не пропустила бросок от Нунаха, ошеломлённо сжав в руках холодную голову Морадина со спутавшимися волосами, ставшими похожими на солому.
Холодные глаза его смотрели бездушно, но... вдруг голова заговорила, пуская с губ кровавую пену ей на пальцы.
— Как-как ты там пела о Фаэмаре? 
Хетта не отличалась впечатлительностью, но тут голова выскользнула у неё из ослабевших рук. Девушка растерянно смотрела на окровавленные ладони.
Её окутало алое марево. Голоса начали сливаться воедино, они говорили, смеялись, а она пыталась что-то сказать в ответ, но с губ срывались глупые частушки. 
Звенел шутовской колпак. Плясал без устали Корхулаг и номмады, жонглируя ятаганами. Свистела сталь, рвал воздух смех. Голова кружилась, а в выси вместо птиц летели косяки оторванных титланских голов, орошая землю карминовыми каплями дождя, что так густо пах ржавчиной…

Вечер 25-го Левиэля. Орочий лагерь в лесу

— Хетта. Хетта, ты меня слышишь?
Пробуждение давалось ей с трудом. Она не могла полностью открыть глаза, не могла пошевелиться. К взмокшему нагому телу прилип плащ, которым её укутали. Её трясло. Болели дёсны, голова. В ответ на вопрос, заданный непонятно от кого, та лишь замычала, чувствуя, как кто-то обтирает её лицо смердящей псиной тряпицей. Смеркалось, отчего точки костров вокруг, ныне размытые, казались ещё ярче. Будто становились всё ближе и ближе, вызывая тревогу, желание схватиться за рукоять меча...
— Во имя Аллуита, ты должна поскорее очухаться! Шаман сказал, это ненадолго... Хетта?
— Срань... — эльфийка содрогнулась от хрипения, что вырвалось у неё из глотки.
— Слава Аллуиту! — Под губы сунули вновь чашу с волчьим кумысом. Хетта бы закатила глаза, но сил на это не хватило. Медленно напившись, она вяло облизнулась и наконец-то проморгалась. Увидела уже знакомое лицо Айши с тряпицей наперевес.
— Ты как?
— Гд...
— В лагере. 
Хетта сделала вдох и продолжила, — где...
— Лусхара? Она спит уже, у неё был тяжкий день...
— Г-где м-мой к...
— Корхулаг? Отдыхает с остальными у костра, он целый день валил сосны для плотов...
Эльфийка уже была готова взвыть волком.
— ...колпак!
Айша округлила глаза. — Колпак?
А затем, придя в себя от растерянности, положила ладонь на её лоб. Вздохнула.
— К-колпак, — Просипела Хетта, — большо-о-ой... красный, с бубенчиками такой... дзынь-дзынь...
— Спи. — Буркнула мармаридка, поправляя плащ, исполнявшем роль одеяла. Хетта, так и не выяснив, что не так с её, казалось бы, адекватным вопросом, вновь провалилась в забытье...

Утро 26 Левиэля. Место действия не изменилось

В следующий раз Хетта пришла уже в себя утром. Рядом спала Айша, но шебуршание со стороны эльфийки быстро прогнали её сон. Хмуро она провела ладонью по её челу и, не обнаружив следов горячки, вздохнула. Эльфийка лишь растерянно смотрела на мармаридку, не понимая, что, собственно произошло. Тело её сковала сильная усталость, бил лёгкий озноб.
— Г-где...
— Колпак? — Мармаридка перебирала какие-то тряпки. Хетта несколько секунд смотрела на людинку. Хлопала ресницами, пытаясь разглядеть в нежных чертах её следы начинающегося безумия.
— Какой нахер колпак, Айша?
Та отвлеклась, вновь посмотрела на эльфийку. Стыдливо закрыла лицо рукой, — ох, Аллуит... забудь. Ты - в лагере. Корхулаг помогает строить плоты, Лусхара тоже занята.
Хетта молча наблюдала за юной снаггой, тщетно пытаясь понять, что произошло с того злосчастного разговора с полу-тролльшей... и причём тут колпак?
— Я думала, ты сгоришь... Хотела звать Шатой-оркана... тот отмахнулся, сказал, что это действие зелья. Что очухаешься споро. Мол, рана злая у тебя, глубокая, и лучше так, чем потом истаять от огневицы.
— Он решил... мхех... ускорить... кхах... ход событий, — эльфийка села, согнувшись и морщась от боли в боку. Волосы прилипли к лицу, груди, спине и заднице. От них всё чесалось. — Передай ему огромное... алвское... спасибо... 
— Полежи. Завтра мы отплываем, тебе нужны силы.
— Погодь, цыпа, — Хетта покосилась на мармаридку, — э-э-это сколько я так?
— Почти сутки.
— Г-гадство, — Она легла обратно, — то-то я жрать так хочу... даже не поела... там где-то варили чудный суп из выдры и топинамбура... с щепоткой сизой гредьвы...
— Его съели.
Эльфийка застонала. 
— Но я принесла сегодняшней похлёбки.
Хетта с трудом приняла завтрак, не в силах проглотить что-то гуще бульона, но, тем не менее, сил у неё прибавилось, и даже одеться она сумела почти без посторонней помощи. Натягивая штаны, эльфийка вновь услышала голос Айши. Та рассказала ей о шраме на бедре эльфийки и его возможном происхождении, что дало Хетте пищу для размышлений в ближайшие сутки...

Утро 27-го Левиэля. Отплытие

К моменту отплытия Хетта уже самостоятельно держалась на ногах, несмотря на то, что рана продолжала "радовать" вспышками боли, голова кружилась, а ноги периодически подкашивались. Старый шаман не обманул, и более лихорадка не терзала эльфийку.
Она оказалась на одном плоту с Грагом, его дочерью и некоторыми воинами из его загида, среди которых был и Корхулаг. 
Полу-тролльша с ней не говорила, но Хетта, не отличавшаяся чуткостью, не заметила налёт обиды на её лице. Лусхара поджимала губы, о чём-то глубоко думала, словно пыталась что-то сформулировать, но в итоге спросила прямо и без изысков.
— Когда ты собираешься уйти?
— Хм? Не знаю... как заращу в себе лишнюю дырку и найду кирасу по титькам, а там посмотрим. Я не могу пуститься в поиски, не зная, что мне искать.
Лусхара кивнула.
— Если ты можешь немного задержаться, то я хотела пригласить тебя на свадьбу.
Хетта обернулась к ней полностью. — На свадьбу?
— Я выхожу замуж. Ты разве не знала?
— Нет-нет, не подумай, я помню...
— Отец решил ее не откладывать, назначил на первую седмицу после Мух-Мурлука.
Эльфийка хмыкнула. Улыбнулась. — Я приду.
...ибо отказывать подруге Хетта смысла не видела. 
Мерно журчало течение, спотыкаясь о шесты орков, что отталкивали плоты всё дальше от титланских земель. Возможно, этот поход не увенчался тем успехом, который они ожидали. Но и не увенчался он и тем разгромным поражением, кое так вожделела ныне обескровленная Республика...

Капитан Драйк Шторм