Улицы города

Гуожи проводил шатающуюся из стороны в сторону дикарку холодным взглядом карих глаз. Сейчас, когда она в своем бессилии повернулась к нему спиной, этот жалкий старичок походил на небольшую диковинную змею, которая только-только увидела крысу и готовится к броску. В его лице не было ни намёка на ту искусственную дружелюбность. Из каждой поры, каждой морщинки вослед Паристаи дышало лишь холодное презрение, которое безмерно властвовало над каждым кусочком этой восковой маски на длинной тощей шеи. Девушка оказалась слишком крепка волей, а непреложный завет некромантии гласил: «Если не можешь подчинить, то уничтожь». Чародей со скрипом ветхой мельницы поднялся с подушки, опираясь на свой ручной навес. Свободной кистью некромант подхватил и смял в небольшой ком синий платок Саида, который этот варвар по науськиванию примитивного обычая превращал в огромный тканой фурункул на голове. Он называл это чалмой, хотя по сути своей это был обычный необработанный отрыв парчи. Бединцы любили придавать значимость своей культуре, однако Катальору всегда было приятнее пообщаться с двухметровым юродивым северянином, угрожающе сжимающим дубовый дрын в огромных мозолистых руках, нежели с приезжим атраванцем из самых благородных дворцов этой позабытой Смертью пустыни. Темнокожие, смуглокожие и даже почти такие же белокожие, как и тавантинцы, люди песков одним своим бытом вызывали в чёрной душе некроманта наисильнейшее отторжение. Жалкие, чрезмерно страстные, погрязшие в глупости храмовых догматов – души этих тварей читались лицемерным по своей природе уроженцем Тьесса с легкостью, достойной очередного Пророка Единого.
Тем временем исполнительница, на состояние которой довольно пагубно повлияло неудачное внушающее эмоции заклинание мага разума, отворив дверь, буквально упала в руки той самой визгливой шлюхи, которая продолжала орать так, будто её – сизокрылую голубку – поймал голодный дикий кот. Но теперь её крики были лишены смеха, ведь она заплетающимся языком испуганно звала на помощь. Рядом с ней едва стоял на ногах мокрый от пота и, похоже, слюны этой мерзкой дамы мужчина.  Вскоре в коридоре стало достаточно людно: свободные от работы куртизанки торопливо бросились изучать причину столь внезапного шума в их убежище разврата и безмятежности. Паристаи, попавшая в центр всеобщего, но отнюдь не восторженного внимания, явно старалась прийти в себя. На ее бледном лице виднелись сверкающие бусинки болезненной влаги. Ментальная магия взрыла почти осязаемые борозды в духовной защите этой девушки, однако молодость затянет эти невидимые раны за считанные минуты.  Сомнений не было: эта дикарка многое знала и многое могла. А посему выход был один. Гуожи было потянулся к шкатулке, висящей на поясе, дабы выпустить своих неживых прислужниц и приказать им перебить всех, кто сейчас находился в этом заросшем людскими слабостями вертепе, но вдруг остановился. Белуджистан загудит, когда узнает, что одно из самых знаменитых увеселительных заведений города обнаружится полным от трупов. Подозрения наверняка падут на прибывших тавантинцев, а некромант не хотел подвергать своё положение в Империи какому-либо сомнению неосторожностью своих действий в чужой стране. Нужно было найти наиболее «чистое решение» из возможных. Какое? Ворожей пока не знал.
-Что случилось? – высокий тучный мужчина, поднявшийся по лестнице, внимательно взирал на колдуна, - Вы к ней приставали?
Лицо Гуожи исказилось самым неискренне искренним испугом. Будто пойманный за шалостью ребенок, чародей потупил взгляд и, замявшись, пробубнил:
-Нет-нет, милорд, я не приставал. Она пела мне чудеснейшую балладу, как вдруг ей сделалось плохо, и она выбежала из комнаты. Даже свой инструмент музыкальный оставила там, где выступала.
Подозревающим и тяжелым взглядом хозяин публичного дома – а это наверняка был он – смерил отчитавшегося старичка, заглянул в комнату и, убедившись лично в нахождении сетара на указанном в коротком рассказе месте, повернулся к проституткам, которые носились вокруг бардессы с испуганными и озадаченными лицами. Невероятно громко щелкнув пальцами, здешний управитель басовито гаркнул:
-Девочки, утащите её в мою комнату. Приведите её в себя. А Вы…
Мужик ткнул пальцев в Катальора:
-Платите полную сумму выступления, да еще пять дихремов сверху за то, что чуть мне менестреля не испортили. Всего семь должны.
Часто закивав и запричитав, что проблемы ему не нужны, маг полез в кошель, также висящий на поясе. Вскоре на тусклый свет свечей, укутанный в дымную пелену благовоний, явилась семёрка серебряных монет. Мажордом этого дворца страсти быстро выхватил оплату из тощих рук колдуна, широко улыбнулся, развернулся на месте спиной к клиенту и размашистым шагом направился следом за процессией, несущей бесчувственную Паристаи в его покои. Такой походкой славятся истинные жизнелюбы. Видимо, в Атраване бытность торговцев женским вниманием весьма сладкая. Хмыкнув, некромант начал медленно спускаться на первый этаж. Вопрос с ликвидацией этой дикарки стоял все еще крайне остро. Гуожи подумывал над тем, чтобы подкупить каких-нибудь уличных головорезов, чтоб они зарезали смуглянку в закоулке, когда та покинет бордель по тем или иным причинам. Но решение поставленной задачи оказалось гораздо проще. В полумраке первого этажа стояла та девица, которая встретила Первого Чародея и его наёмника во время их прихода. Сладостные подозрения стали впиваться в воспаленный от идей мозг некроманта:
-Почему Вы не со своими подругами, миледи? Неужели Вам безразлична судьба певицы?
Женщина, оторвавшаяся от бессмысленного разглядывания пола, обратила свой взгляд на Катальора. Её глаза сверкали презрительной насмешкой, а тёмная кожа в багровом отливе бархатных стен отдавала оттенками свежей чищенной моркови, поэтому сверкающая улыбка невероятно белых для этих варваров зубов блеснула своей злобой на всю комнату. Тихий смех ознаменовал успех ворожея в создании предположений касательно отношений его собеседницы и Паристаи:
-Еще я за этой выскочкой не бегала. Мразная девица, на пиликалке своей бренчит, а сиськи мужикам мять не даёт. В конце концов мы за одну ночь меньше этой дряни получаем, а делаем го-ораздо больше еёшнего. Еще и хозяин с ней носится, как с писаной торбой.
Вдруг дама остановилась и сменила взгляд с насмешливого на виноватый:
-Простите, сударь, неудачный день, вот и несу всякую чепуху.
Да, определенно, вот так выглядит выход из ситуации. Чернокожая шлюха явно была слегка навеселе, её защитная аура слабо мерцала в общей безмятежности борделя. Взмахнув рукой, Гуожи направил ментальный поток, содержащий в себе ненависть, зависть и презрение к Паристаи, в голову проститутки. Энергетический барьер, ослабленный множеством факторов, промялся и дал магу разума полный доступ к эмоциям своей обладательницы.
-Вы не правы, - лицо Катальора снова расплылось в заискивающей улыбке, - О Вас, почтенная госпожа, никто не знает. А о барде из «Белого Лотоса» говорят даже во Дворце Шаха. Она знаменита, она талантлива, поэтому ей не надо утруждать себя плотскими вопросами. Она ублажает дух, миледи, а Вы – всего лишь ножны для очередного ржавого меча.
Слова и магия делали своё дело. Вскоре в голову куртизанки закрадывалась только одна мысль, только один путь, который избавит её от столь внезапных душевных терзаний. Нужно убить эту дочь шайтана! НЕМЕДЛЕННО!
Некромант неспешно засеменил к выходу, понимая, что теперь эта шлюха всё сделает за него. Мрак ночных улиц поглотил колдуна, оставив чернокожую путану одну в этом просторном приёмном зале.
*****
Она шла следом за этой грязной паскудой уже десяток минут. Мунира ненавидела Паристаи всей своей душой. И только сегодняшней ночью осознание этой ненависти полностью охватило её дух. Злоба и зависть, презрение и, наверное, жалость к самой себе заставили проститутку сделать единственный правильный выбор. Выбор, о котором она не будет жалеть. Голос этого менестреля должен утихнуть. Исчезнуть из этого мира. И она в этом исчезновении станет главной виновницей.
Придя в себя после, вероятно, простого переутомления, бардесса наскоро собрала свои вещи и рванула из борделя. А Мунира отправилась следом. Прихватив с собой нож, забытый однажды в её постели каким-то головорезом, куртизанка бросилась следом за соперницей, которую еще вчера считала подругой. Один неудачный вечер, грубые клиенты, сильная головная боль и беседа с этим…стариком заставили шлюху понять, что она…она хочет убить Паристаи. Что она и сделает. Прямо сейчас.
Завернув в очередную подворотню за этой голосистой дрянью, проститутка окликнула её. Девушка остановилась и повернулась, услышав окрик. Мунира подбежала к «подруге», будто бы желая ей что-то передать. Когда расстояние между дамами стало невероятно малым, одним резким движением испорченная пороком и чужим заклинанием потаскуха вонзила нож в живот своей негласной соперницы.
А дальше была тишина…
Лишь во Дворце Шаха тот самый старик решал, что делать дальше...

 

 

Штина Таар проводила взглядом ослепленного ее собственными руками эльфенка. Жалости она не испытывала. Она вообще ничего не чувствовала, окромя усталости. Впрочем нет, еще ее снедало профессиональное любопытство: ей не терпелось посмотреть, как устроен глаз с голубой радужкой, который она вынула из глазницы нежданного пациента. Стоило закрыться двери, как она вернулась к импровизированному операционному столу и достала из баночки бело-голубой, заляпанный кровью шарик.

Осмотрела его сперва магически. И вдруг заметила тоооооненькую, как паутина, ниточку, что тянулась от глаза и пропадала куда-то за горизонт. Глаз оказался с подвохом. И он, должно быть, уже донес, что он сменил хозяина. Плохо. Нахмурившись, Штар резко выхватила из-за пояса скальпель и вонзила его точно в зрачок глаза-соглядатая. Тот потускнел и рассыпался в пыль. Только этого мало. Штар вышла из дома и поставила в радиусе пятидесяти метров от двери охранные заклинания. Сильного чародея не остановят, но хотя б о нем предупредят.

Следующим шагом стало заклинание отвода глаз черномазого эльфенка. В буквальном смысле — отвода. Штар поколдовала над вторым глазным яблоком, что осталось у нее и теперь у дроу вспыхивала фантомная боль в глазнице, стоило ему приблизиться к дому Парвиза. Паршивец привел за собой хвост, так пусть катится отсюда колбаской и никогда больше не кажется ей на глаза. Зар-раза черножопая.

Покончив с насущными делами, Штар вернулась к рутине. Надо было проверить настой Красного Червя и посмотреть, как себя чувствует Парвиз. Дел невпроворот. Она не слыхала о Саади, иначе, быть может, приняла бы больше защитных мер. Но тот, как оказалось, не стал размениваться по мелочам, навестил сразу эльфенка. Ни в тот день, ни во все последующие создатель следящего органа так к Штар и не наведался и через неделю лекарь и думать о нем перестала.

А через две недели Парвиз выздоровел — Штар разгадала его болезнь. Точнее, поняла, что болезни никакой не было, а была диверсия. И вылечила Парвиза... от простуды.

Дело было так: кто-то (и обязательно надо выяснить, кто) когда Парвиз простыл, наложил на него иллюзию, будто тот отравился Огненным Червем. Его стали лечить от этого недуга, но поскольку он на самом деле им не болел, эффект получился обратный. Ему вконец разжижили кровь. Но иллюзия все не сходила и Парвиза продолжали разными средствами лечить, верней, калечить, от несуществующей болезни. Сменился лекарь, он почувствовал остаточный магический фон, но опознать его не смог. В его смену у Парвиза проявились противоположные симптомы от тех, что были раньше. Он начал их лечить, хотя и не сразу, по мере того, как сходила иллюзия, и, в общем-то, лечил он правильно, но немного переборщил. Тромбоцитопения перешла в тромбоцитоз. Кровь стала слишком легко свертываться. На самом деле, Крамиль (так, кажется, звали того лекаря) смог бы и сам вылечить Парвиза, но для этого ему бы потребовалось больше времени, а пациент угасал на глазах. Магия Штар оказалась очень кстати. Кроме того, восстановив картину событий, Штар теперь лечила болезнь, а не симптомы и тем смогла значительно ускорить процесс.

Когда пациент пошел на поправку, Шафран сообщила Бадакшану о своих догадках. Тот ругнулся и заверил госпожу, что передаст все, кому надо. Подрывника необходимо было отыскать, но это уже были не ее заботы. Седой найдет, кому поручить это дело. А Штар, поставив Парвиза на ноги, отправилась обратно в Титл, домой >>>.