Альраун

1. Имя/прозвище:
Альраун, прозвище – Раун (Только для друзей).

2. Дата рождения:
3027 год, Левиэль, 7 число. Возраст - 28 лет.

3. Раса:
Полуэльф - полукровка от твиллы и тавантийца.

4. Ремесло/Род деятельности:
Маг-наёмник, алхимик.

5. Внешность:
Ростом - 179 см. Вес – 67 кг.
По человеческим меркам полукровка выглядит примерно на 25-26 лет. Среднего телосложения; мышцы под одеждой не выпирают, но посох держит твердо. Кожа у полукровки довольно бледная, что порою бросается в глаза, учитывая его видимое сходство с человеком. Уши заостренные подобно эльфийским, но по длине схожие с человеческими. Лицо малость худощаво, слегка выпирают скулы. Прическа: бока и затылок выбриты коротко, сверху растрепанные на бок волосы длиной в 5-10 см, по цвету светло-серые, есть редкие пряди более тёмного пепельного оттенка. Главной особенностью внешности полукровки являются глаза, ибо обладают ярким светло-серым, как и волосы, цветом, а также не имеют выраженной границы и с виду буквально сливаются с белочной оболочкой. Поверх левого века, начиная с середины лба и по уровень носа, черная татуировка в виде нескольких изогнутых полос, образующих подобие руны, на правой кисти также татуировка в виде руны-пентаграммы пересечения трех кругов.

6. Характер:
За годы суровой жизни Альраун стал одиночкой. Он предпочитает тишину, спокойную размеренную атмосферу шумным посиделкам. Говорит обычно мало и по делу, редко может позволить себе иронические замечания. Всё это придаёт полукровке некоторой мрачности… по крайней мере, в незнающих его людей вселяет именно такое ощущение, и не то чтобы оно было обманчиво.
Полукровка не ценит жизни: ни чужой, ни своей. В последние года его преследует некоторая скука – удивить его сложно, как и по-настоящему заинтересовать. По той же причине эльфиниту не свойственны трусость, и часто – агрессивность (бывают исключения, связанные с контролируемыми полукровкой стихиями – огнём и молнией). Застать остроухого врасплох также не просто, но всё же можно – хладнокровие его имеет пределы.
Альраун не ограничивает себя общепринятыми нормами чести и понятиями о людях: в случае необходимости может убить и, казалось, невинную женщину, при том может нескольких недель спасать шкуру безнадёжного пьяницы – разное в жизни бывает. Из железных принципов наёмника можно выделить всего один – если Альраун даёт слово, то он приложит максимум усилий, чтобы своё слово сдержать. Богов маг не шибко приветствует, ибо на протяжении своей жизни был вынужден полагаться только лишь на себя, что и продолжает делать по сей день. Если вдруг и будут у него проблемы, то он предпочтёт лишний раз продумать возможный план действий, а не помолиться кому-либо. К слову, ярых богослужителей он недолюбливает.

Из-за особенностей своего характера Альраун не обладает развитой харизмой и обычно не располагает к себе незнакомцев. Кто-то может посчитать его выскочкой, кто-то слегка отшибленным на голову. Так или иначе, в любом мнении, в любых слухах есть доля правды. В целом, с ним вполне можно поладить. Ах да, полукровка не прочь выпить вечерами, и в такое время может стать чуть более общительнее, особенно в дискуссиях о жизни, философии да и парочке научных вопросах (знанием последних, впрочем, Раун не может очень уж похвастаться).

7. Способности:
Подконтрольные силы:
Седьмая Сила - Уровень владения - низкий

Магические:

Чутье на магию - средний
Быстрое заклинание - низкий
Знание начертательной магии - низкий
Специальные:
1. Татуировка на глазу (Maur`nolwe) - низкий

2. Татуировка в виде руны на руке (Vala`nolwe) - низкий

Описания действия - здесь
Боевые:
Владение необычным оружием - низкий
Фехтование мечом - низкий
Бытовые:
Наездник - низкий
Грамотность - средний
Акробат - средний
Алхимик - средний
Травник – низкий
Рисование - средний (может накидать примерную карту местности или портрет, похожий на хозяина, однако до шедевров ему рисункам ещё достаточно далеко. Он плохо прорисовывает тени, а также сложные элементы наподобие смятых тканей.)

8. Имущество:
Инвентарь

9. Биография:
(Примечание для администрации: в одном из комментариев Альраун сказал, что в его биографии все имена выдуманы. И хоть он не соврал, эти имена считаются "настоящими", именно по ним полукровка и знает Регора и Элантана. Свои настоящие имена они не будут называть оборванцу и скрывают ото всех, называя различным подчинённым разные имена.)

Здравствуй. Если ты читаешь это, то, скорее всего, я спиваюсь в трактире дешевым пойлом, за которое расплатился своими вещами. Среди которых и оказался мой дневник. Или я умер от голода, а ты меня обобрал. Быть может, я просто потерял эту грешную книжку. Так или иначе, теперь мое прошлое в твоих руках, и тебе решать, как им распорядиться.

Сие записи вёл исключительно в силу необходимости выговориться; не жди здесь сокрытия сокровищ или какой-либо важной тайны. Этот дневник – всего лишь рассказ о личности, которую ты никогда не встретишь. Здесь и далее, все имена кроме моего собственного будут изменены с целью сохранения конфиденциальности. Ибо информации, которую не стоит показывать блюстителям закона, в дневнике не мало.

* * *

Что ж. История моя берёт своё начало зимой 3027 года. И история, мягко говоря, не из счастливых.

Впервые «увидел свет» я в небольшом баронстве близ северной границы Тёмного леса, и по воле случая родился сыном безвольной прачки. Одной «судьбоносной» зимой она была изнасилована бароном, при чьём дворе, собственно, и жила, и работала. Уж не знаю, откуда в баронстве взялась твилла, коей и являлась моя мать, однако была она без сомнений красива, и поступок будущего отца был, как минимум логически, оправдан. Казалось, всё это могло стать отличным шансом новорождённому дитя подняться «из грязи в князи», но нет. Большую роль сыграл тот факт, что я родился с нарушенной пигментацией, что отразилось на моих глазах и волосах. Ибо были они серые, словно пепел, что сразу же породило сомнения в моём здоровье и пригодности в будущем. Родорик не был ни хорошим бароном, ни уж тем более хорошим человеком - узнав о родах прачки, он мало того, что отказался становиться отцом для «больного» ребёнка-полукровки, так ещё и выгнал девушку со своего двора. Видимо, чтобы лишний раз не вызывала угрызений у жалкой пародии на совесть.

Благо Эри – моя мать – была трудолюбива, так что в скором времени смогла найти работу половой в единственной на всё баронство корчме. Так и начиналось моё детство – в небольшой комнатке трактира, где вечно смердело алкоголем, а стены и пол сотрясались то от смеха, то от постоянных драк да танцев обывателей. Большую часть своих первых осознанных лет я проводил в одиночестве. Уверен, Эрика любила меня, иначе давно бы бросила. Однако она была слишком занята, так что любви её я практически не наблюдал. Обычно прятался на втором этаже трактира (кто знает, что может прийти в голову пьянчугам, что нередко там ошивались).

Не вижу смысла описывать первые годы своего детства. Увы, они были однообразны и во многом печальны. Я рос в голоде и практически полном отсутствии заботы, не зная, что такое любовь и близкие люди. Чего уж там, мне буквально приходилось выживать в своём тогда ещё маленьком трактирном мире. Пару раз меня даже пытались утащить с трактира, уж боюсь представить, с какой целью. Благо корчмарь вовремя пресекал сие мероприятия (кстати, довольно нехотя).

С пяти лет моя жизнь постепенно менялась, ибо тогда-то я и начал принимать свои первые самостоятельные решения. Впредь изрядно поднадоевшая мне корчма не являлась для меня клеткой... и я стал чуть более свободный. К своим семи я уже обрыскал каждый уголок баронства с десяток раз: знал, где можно спрятаться и переждать, где можно подслушать чего интересного, знал, где можно стащить еды и при том остаться незамеченным. Моё «выживание» превратилось в рутинную обыденность. Разумеется, одним баронством я не ограничивался – уже с шести лет я начал уходить дальше, к Тёмному лесу. Я нашёл в себе необычайную страсть к наблюдениям; я изучал траву и деревья, следил за животными и насекомыми, запоминал звёздное небо по ночам.

Именно благодаря таким вылазкам я обрёл своё первое хобби. Однажды я как всегда рыскал на опушке леса, недалеко от тракта, как вдруг заметил неподвижный тёмный силуэт. Подойдя чуть ближе, я опознал в нём человека. Он буквально четыре часа к ряду вглядывался в чащобу леса и периодически нацарапывал что-то на бумаге. Порою прерывался на перекус, доставая из сумки что-нибудь сытное (во всяком случае, выглядели закуски неплохо). Наверняка он заметил меня, однако виду не подавал, так что я был уверен в своей конфиденциальности. Первые пару часов я настороженно наблюдал за ним издалека, но в конце концов любопытство и бурление в животе брало вверх – я подходил ближе. В конце концов, он молча глянул на меня, улыбнулся и положил кусочек вяленой свинины с хлебом неподалеку от себя, после чего продолжил вглядываться в деревья. Надо признать, такой искренней улыбки я не видел никогда: ни от матери, ни от кого-либо ещё. Так что я без раздумий проникся к человеку неизмеримым доверием… Я уселся рядом, принялся потихоньку уничтожать угощение, параллельно занимаясь любимым занятием – наблюдением. Действия человека казались мне странными, но при том весьма увлекательными. Он достаточно правдиво «переносил» части опушки на бумагу с помощью уголька, однако… Большая часть его рисунка отличалась от видимого мною пейзажа, и отличалась, так сказать, в лучшую сторону. Деревья были иной формы, между ними рыскали диковинные животные, а небо было усыпано звёздами, хотя и стоял ясный день. Он просто выдумал большую часть картины, что в общем-то казалось для меня нелепицей. Я раньше никогда не встречал художников, однако теоретически понимал, что изображение можно переносить на бумагу. Но чтобы рисовать то, чего нет и быть не может, да и так увлечённо… зачем?

Разумеется, вскоре я поинтересовался об этом. И всё, что я получил в ответ, это «Если ты чего-то не видишь, не значит, что этого нет, мальчик.» И одна его фраза погрузила меня в долгие размышления… «Взаправду ли он видит то, что рисует? А если он это видит, почему не вижу я? Есть ли на самом деле то, что видит он и не вижу я? А есть ли то, что я вижу сейчас? А вдруг мы оба не видим чего-то ещё…?» Я просто лежал на траве и размышлял, а он к тому времени закончил пейзаж.

На следующий день я без передыха бежал к той опушке, однако человека больше не встретил. На месте, где он сидел, я обнаружил лишь стопку бумаги со вчерашним рисунком сверху. Я взял их с собой и несколько дней кряду возвращался с ними на опушку – «Вдруг он забыл бумагу и скоро за ней вернётся?». Но нет. Вскоре я обнаружил на обратной стороне рисунка надпись: «Всегда старайся увидеть чуть больше, чем видишь сейчас. Мир всегда будет куда больше, чем тебе кажется, мальчик». Тогда-то я и понял, что бумага и рисунок были оставлены мне.
С тех пор я обрёл новое увлечение – рисование. И хотя первое время у меня не получалось от слова «совсем» - мне нравилось. Заняться всё равно было не чем, вот и погрузился в новое хобби с головой. И рисовал я всегда чуть иначе, чем мог увидеть.

Примерно так и проходили мои последующие несколько лет. С матерью я времени по-прежнему не проводил; целыми днями она вкалывала в трактире за небольшую плату, а ночами… что ж, и тогда зарабатывала, как могла. И хотя заботы её я по-прежнему не наблюдал, изредка находил в комнате новую для меня потрёпанную мальчишескую одежду, небольшое угощение или стопку листков чистой бумаги – какое никакое, а проявление любви. Это было единственным, что согревало моё обиженное на весь мир сердце. Да, хорошим детством всё это назвать сложно, но тем не мене, я вполне привыкал.

Но ничто не бывает постоянным, верно? На одиннадцатый год моей жизни я впервые встретился со смертью. Говоря точнее, моя мать погибла. Говоря совсем уж прямо, её убили ночью во время одного из заработков – уж не знаю зачем. Тогда-то я и остался в полном одиночестве. Из трактира меня благо не выгнали, жить было где. Однако ни еды, ни каких-либо вещей я впредь не получал, как и намёков на заботу. И что прикажете делать одиннадцатилетнему ребёнку в такой ситуации? Первой время я воровал, и, честно говоря, вполне умело. Но долго это продолжаться не могло, баронство, как никак, довольно маленькое. Я долгое время голодал, в итоге окончательно истощал и выбился из сил. А дальше… На тот момент я видел всего один выход. Ночью я раздобылся листком бумаги, поднялся повыше на стену, где не было стражников. И принялся рисовать падающего со стены мальчика. А когда закончил, подошёл к краю. Перемешанная каша из эмоций ударила мне в голову: страх, злость, отчаяние, беспомощность, ненависть. Я утёр слёзы с лица и осторожно потянул ногу вперёд. «Да прыгай уже» - вдруг послышался голос из-за стены. Не знаю, как я мог не заметить всадника, но вот он восседал на коне за десяток метров от меня. «Ну чего встал? Прыгай. Вот только…». Я недоверчиво уставился на него, однако от края отступил. «Стена то низкая, малец. Не разобьешься, а вот калекой останешься. На кой чёрт оно тебе вообще?» - спросил он, медленно направляясь в сторону главных ворот. «Думаешь, тебе не за чем жить? А ты хоть пытался найти это что-то? Покидал это засранное поместье? Малец, мир куда больше, чем ты думаешь… Прыгай, если решил сдаться, да вот только многое ты упускаешь.» С этими словами он перевёл коня в рысь и помчался к воротам – видимо, заехал за припасами. Как ни странно, рыдать я перестал. Просто разлёгся на стене и молча смотрел на звёзды.

На следующий день я собрал все свои пожитки и покинул баронство. Даже обзавёлся небольшим кинжалом, хоть и затупленным. У меня не было ни плана, ни страха перемен. «Умру – ну и ладно.» Я просто побрёл вдоль дороги, изредка останавливался, дабы найти в подлеске что-нибудь съедобное. Всё это могло быть отличным началом романтичной истории про растущего героя, но не в моём случае. Меня поймали разбойники, и словно по насмешке судьбы, они меня не убили, а взяли в рабство. Первым же делом меня обыскали, забрав рисунки, письменные принадлежности и кинжал из моей сумки, а вместе с последним и единственный шанс на побег. Мы направлялись в тогда ещё незнакомые мне территории Морвии – забытые Богом просторы беглых преступников да прочего сброда. Уж не знаю, какие у них были на меня планы, но сбыться им не было суждено. На вторые сутки разбойникам удалось обобрать какого-то купца, и это дело они явно были не прочь обмыть. Всё произошло ночью. Мне дали бумагу и карандаш, видимо, чтобы я занялся делом и не удумал ничего "лишнего". А сами принялись выпивать награбленное у торговца (сейчас могу смело утверждать, что им посчастливилось заполучить два ящичка крепкого рома - моего опыта теперь достаточно, чтобы опознать пойло по тогдашнему запаху, коим несло ото всех моих "похитителей"). Стоило им нажраться, и я начал действовать. Смяв и скрепив листки бумаги в одну длинную "конструкцию", я дотянулся до факела и... и принялся сжигать подобие клетки, что была сооружена специально для меня. И в которой я, собственно, находился. Благо к моменту разрушения немудреного сооружения я отделался лишь незначительными ожогами, к тому же сумел подпалить и порвать связывающую мои руки верёвку. Далее оставалось лишь стащить свои вещи незаметно для пьяных в доску воров. Я мог бы бежать, но злость моя заставила совершить глупость – я подобрался к одному из разбойников и приложил кинжал к горлу. И хотя здесь планировалась жестокая расплата, я лишь неожиданно получил крепким кулачищем по животу, после чего обронил и кинжал. Впрочем, за свою безрассудную храбрость я был лишь вознаграждён – мне дали выпить и даже позволили говорить. Тогда-то они выслушали мою историю, позднее рассказывали уже они - вещали о своих грабежах да приключениях. Когда подошло время для продажи рабов, мне предложили остаться и податься в разбойники.

Так-то и началась моя жизнь приключенца. Первые пару лет я помогал в качестве пушечного мяса; рисковал там, где не готовы были рисковать они. Обычно эти риски ограничивались кражами и вытекающими последствиями. Позднее я начал помогать травнику со сбором целебных трав и приготовлений не менее целебных настоев. Увечий разбойникам хватало, так что в этом моя помощь была очень даже актуальна. К слову, я искренне благодарен своему первому учителю травничества и целительского искусства. Именно благодаря ему я ни раз выживал в последующих странствиях.

На четырнадцатый год я стал свидетелем нескольких слухов о Гильдии Воров – довольно опасной организации. Без особых раздумий я покинул отряд разбойников, в чьих рядах я провёл минувшие три года, а далее направился в сторону Миттенлорта Там то я и нашёл одного из представителей Гильдии. Хотя, говоря честно, нашел меня он, я лишь расспрашивал о Гильдии у всяких бродяг да подозрительного люда, дабы привлечь внимание. Что ж, привлёк. Это был весьма изобретательный и отчасти влиятельный гном, Регор из Бризингера. Официально он просто стругал различные вещицы да оружие на продажу, но на деле был одним из лучших осведомителей города, также заправлял сетью наемников, давая им работу. И как я выяснил позднее, тайно принадлежал к Гильдии Воров. В то время Регор начал активно набирать "массовку" из более-менее небезнадёжных бродяг для Гильдии, среди которых я и оказался. Уж не знаю, зачем оно было нужно - первое время я ничего не знал ни о планах, ни о действиях организации. Я не был даже уверен, что вообще имею к ней хотя бы какое-нибудь отношение. Однако Регору я почему-то доверился.

Порою его задания были сложны, порою скучны, но я всегда старался выкладываться максимально обдуманно и эффективно. Возможно, этим и заслужил доверие своего будущего наставника и друга. На протяжении долгой работы Регор узнал мои слабые и сильные стороны; одной из сильной оказались мои способности в магии. Они выявились во время одного из боёв, и выявились не лучшим для меня образом, после чего я провалялся две недели на реабилитации. Однако тогда я действительно мог зваться счастливым, ибо наконец убедился на собственной шкуре – для меня мир куда больше, чем я подозревал. Всё это время я мог познать силу, что долгое время не видел глазами… Стоило мне оправиться, как стукнул пятнадцатый год моей жизни. Ко дню рождения Регор подарил мне одно из своих ценных творений - посох из черного мифрила. Прочный, легкий, но при том неплохо сбалансированный, он идеально служил для мага в бою. А вместе с получением подарка следовало и прощание – в связи с обнаруженным у меня талантом Регор решил перенаправить меня к одному знакомому магу.

И в очередной раз меня ждал пряник, за которым скрывался то ли просто кнут, то ли облитый до краёв ядом острейший кинжал в спину. Впредь моим наставником стал этот маг-алхимик, Элантан (не думаю, что это его настоящее имя, но называть мне велели его так). И как и все другие его «младшие служащие», я жил чёрт знает где, в каких-то катакомбах в пещере. Выпускать на свет меня, ясное дело, никто не торопился. Целыми сутками я обучался у него алхимии и помогал в приготовлении трав, реже - основам магии. Обычно это обучение заключалось в навыке быстрого убийства. Довольно редко Элантан делал мне некоторые инъекции с совершенно непредсказуемым действием: порою они делали меня невероятно бодрым и полным сил, из-за чего я мог разрушить стену одним лишь слабым заклинанием (в обычном своём состоянии на шестнадцатый год мне такое однозначно не удавалось); а порою я словно заболевал смертельной лихорадкой и выпадал из жизни на целые дни.

Тот факт, что я был нужен ему в качестве подопытной крысы, не вызывал сомнений. Но и выбора у меня не было. До определённого дня. К концу моего шестнадцатого года меня ждала не просто инъекция, а целый ритуал. Впрочем, страшно мне не было; мысль «умру – ну и ладно» по-прежнему главенствовала в моей голове. Всё, что я помню из подготовки, это вручение мне ужасной чёрной настойки, которую пришлось выпить, а также слова Элантана «Сегодня ты станешь сильнее, Альраун». В тот день он одарил меня двумя татуировками, что словно бородавки впились своими корнями глубоко в ткани моего организма. Уж не знаю, что это была за магия, но одно я понял наверняка – в тот период я мог умереть, по ошибке или нет – Бог его знает. И да, период этот занял ровно месяц. Первые пять дней я безнадёжно лежал в коме на грани жизни и смерти, мучаясь в кошмарах. После я проснулся и во всю насладился острыми спазмами по всему телу – в такой горячке я пролежал ещё две недели. Я не мог ни уснуть, ни нормально питаться; заглушить боль не помогала ни магия, ни алкоголь. Уже на третьи сутки своего бодрствования я молил о смерти, но Элантан лишь отрицательно качал головой и из раза в раз повторял: «Терпи, Альраун. Скоро ты станешь сильнее». На четвёртую неделю я начал засыпать по ночам, и вот, к концу месяца я почувствовал то, о чём мне говорил мой наставник. Кожа моя побледнела чуть ли не под цвет волос, а болевой порог вырос в разы - я не страшился ни удара кинжала, ни огня на коже, в разумных пределах их воздействия. Но это было не единственным последствием минувшего ритуала. Впрочем. Об этом я уже не имею права рассказывать тебе: ни в дневнике, ни где-либо ещё.

После получения двух рисунков меня впервые выпустили на свет. Уроки травничества перешли в полноценные тренировки различным сферам магии, а моя алхимическая помощь стремительно перерастала в помощь боевую. Тогда же у меня появилась возможность контактировать с Регором по шифрованным письмам. И как же он удивился, узнав о произошедшем. Уж не знаю, врал ли он (обычно враньё за ним в мой адресс не замечалось), но он заверил меня, что не знал ничего о минувших экспериментах. Однако об описанном мною ритуале был наслышан - знал, например, то, что его проведение равносильно убийству, и что выживают в нём единицы из сотен в совершенно непредсказуемом порядке. Тогда-то я и вспомнил обо всех пережитых за тот месяц мучениях, понял, что у меня и шансов выжить не было. Меня просто собирались убить. И сам того не осознавая, я потихоньку вытеснил былое безразличие к собственной смерти. Нет, я по-прежнему её не боялся, однако и бросать сие факт на самотёк не собирался. Уж если и умру, то не так жалко и бессмысленно.

На семнадцатый год меня ждали новости – мне готовили очередной ритуал. И не было ни малейшего шанса на то, что в этот раз я смогу выжить. Благо, новости эти я узнал от осведомителей Регора, а не от самого Элантана. У меня было время, чтобы решиться и продумать побег. И я сбежал. Во время одного из заданий мне пришлось убить своего спутника, но лишь благодаря этому я выиграл время и сумел уйти достаточно далеко от города, чтобы не быть схваченным. А направился я по совету Регора в Голлор, оплот Имперской магии. Там я мог рассчитывать на временную безопасность, а также на непрерывное развитие своих навыков, которые в будущем смогут обеспечить меня безопасностью более продолжительной…

Надо признать, последующие семь лет были чудесной передышкой после тяжких семнадцати лет. Да чего уж там, я еще долго не мог поверить в такой расклад. Меня неплохо кормили, и вовсе не объедками, что я получал у Элантана. У меня были чистая одежда и необходимые для обучения вещи. Я изучал различные науки, о которых ранее даже понятия не имел. Что до моего обучения магии, я отдал приоритеты боевым её школам, то есть стихийной магии; силе разрушения и бесконтрольности. Там же один преподаватель помог мне с контролем приобретённых татуировок, хотя и пришлось поведать ему некоторые правдивые факты из истории получения этих рисунков. Но всё это оказалось мелочами, ибо именно в Академии я впервые обрёл друга. Нет, Регора я тоже считал близким человеком, однако прекрасно понимал, что дружба эта может прерваться в любой момент, если того потребует работа. На этот раз было нечто иное. Возможно потому, что сдружился я с девушкой. Мы были одного возраста, одного мировоззрения. Уж не знаю, что случилось в её жизни (об этом я не расспрашивал), но результаты были схожими с моими. И да, как я узнал позднее, она тоже являлась членом Гильдии Воров. Насколько хватило моей логики, она искала некоторую информацию в Голлоре. И да, именно от неё я узнал последние новости об Элантане. Терять меня он явно не собирался, а посему даже назначил немалую награду за поимку «полукровки с двумя татуировками». Если моя знакомая смогла пробраться в Голлор, будучи членом Гильдии, значит смогут и другие. В Академии оставаться было не безопасно, я был вынужден покинуть свой полный благополучия «дом», как и единственного друга. Я лишь сказал ей, как можно связаться с Регором – пожалуй, это был единственный способ нам свидеться в дальнейшем…

Под предлогом возникших в родном баронстве проблем, я направился на север. Вынужден признать, что побег не удался бы без денежной помощи вышеупомянутого преподавателя – именно благодаря ему я сумел купить хорошего вороного коня. Он, в свою очередь, помог мне избежать боя с разыскивающими меня наёмниками из Гильдии. А встреч таких могло случиться не мало – первый раз был ночью, в забытом Богом трактире где-то на тракте. Тогда я чуть ли не два часа к ряду гнал коня галопом, убегая от пятерых воинов. Как видишь, получилось.

Так как большую часть жизни я проводил исключительно на юге, самым разумным решением было скрыться на севере, где я и схоронился в последние годы, перемещаясь из города в город. По пути я подрабатываю как могу, лишь бы не помереть с голоду. Местами в качестве наёмника, порою лекарем. На этом моё прошлое и подходит к концу. Возможно я уже мёртв, возможно спиваюсь в трактире, а быть может квитаюсь с обидчиками прошлого.

* * *

Есть небольшая просьба. Если ты нашёл этот дневник, выбрось его в реку. А лучше сожги. Иначе моя смерть настанет чуть раньше, чем мне того бы хотелось.

Откуда узнали про наш мир? Поиск гугл "Лучшие фрпг".
Если вы уйдете с форума, даете ли вы согласие на перенесение вашего персонажа в акционные? Нет.