Долгий путь на запад.

Мысли, впрочем, о нежданно-негаданно практически опустевшем кошельке не успели укорениться в сознании. Не дав осознать свое плачевное положение, к нему подскочил тощий, черный как смоль, бедин в шапке-тюрбане желто-оранжевой расцветки. Громко, чтобы перекричать шум остального рынка, он стал указывать перстом, унизанным золотой печаткой с топазом, на выстроившуюся на солнцепеке шеренгу рабов. Худых, изможденных, обреченно глядящих в золотой песок под ногами.
Выделяясь в этой однообразной массе горемык, стоял крепко сбитый невысоклик. Косматый, коренастый с загорелым и закрытым обрезанной почти под корень бородой лицом, он чем-то отличался от несчастных, с которыми вынужденно стоял в одном ряду. И нет, отличие это состояло не в том, что он оказался единственный закован в деревянные колодки и с цепями на ногах. Выделялись его глаза, злые, упрямые, не смирившиеся с действительностью.
Охранник из чувства вседозволенности и собственной безнаказанности пнул широкоплечего карлика под колено с обратной стороны, и тот упал. Лишь по короткому движению губ, можно было предположить, что раб отнюдь не извиняется за что-то.
Ангмар присвистнул. Уж кого-кого, а на этом рынке гнома в цепях увидеть он точно не ожидал. Ему скорее представлялось тело, лежавшее в луже собственной крови, чем сын гор в рабском ошейнике.
-- Хороший экземпляр, - заметив заинтересованный, но неверно истолкованный взгляд торговец рабами начал очень быстро нахваливать «товар»: – Сильный, выносливый. Великолепный кузнец. И, что самое главное, - наставительно поднял он палец, - совершенно здоровый! Можете сами посмотреть, добрый господин.
С последними словами усатый купец рванул вперед. Не успел эквилиец и глазом моргнуть, как тот уже стоял возле гнома, схватив его за подбородок и пытаясь заглянуть тому в зубы, точно лошадь продавал на рынке, а не живое разумное существо. Дварф, впрочем, такого унижения терпеть не стал. Его глаза, темные, со стальным блеском, полыхнули злобой, и ровные белые зубы, которые так жаждал показать работорговец, клацнули в опасной близости от пальцев бедина, успевшего вовремя среагировать. Заорав скорее от неожиданности, чем от страха, атраванец уже в следующий миг от крика перешел к ругательствам, через слово поминая Пророка. Выглядел он довольно смешно, особенно учитывая, как в возмущении топорщились его тараканьи усики.
-- Ах ты шакал, пес шелудивый!
Купец схватился за серый кнут, свернутый в жгут на поясе. Распрямил и широко замахнулся. Ангмар, как и несколько других прохожих с неподдельным интересом наблюдал за происходящим, облокотившись о чужую телегу, ныне пустую.
-- О, Алуит и его Пророки, мне следовало забить тебя палками сразу, как только мы тебя спасли! Неблагодарное животное!
Хлыст, взметнув частицы песка толстыми узелками на конце, коротко свистнул в воздухе и обрушился на вовремя подставленный край колодки. Вновь выругавшись, бедин ударил снова, на этот раз попав по предплечью. Раздалось приглушенное шипение, и гном зыркнул исподлобья на своего «хозяина». Смирения в нем явно не прибавилось, зато злости всколыхнулось хоть отбавляй.
Охрана торговца стояла, безучастно наблюдая за наказанием строптивого раба. Дернувшись поначалу, они вскоре вновь заняли положенные места, не увидев опасности для своего нанимателя.
Тоненький смешок раздался у Мара над ухом. Он только и успел задуматься над тем, что задумала его крестная, как кнут задвигался. Сам. Гибкое длинное тело извернулось. Маленькие черные бусинки глаз немигающе уставились в недоумении на того, кто держал мгновение назад оплетенную кожей рукоять, а сейчас сжимал в судорожно замерших пальцах кончик чешуйчатого хвоста. Из пасти, бывшей сложным узлом, показался раздвоенный язык, издавший сердитый полусвист.
Ангмар попытался было попятиться назад, забыв, что дорогу ему преградила деревянная повозка, чутьем, натренерованном вечными неприятностями, осознав, что скоро тут станет несколько жарче, чем сейчас. Никто еще не успел осознать произошедшего, установилась мертвящая, давящая тишина. На мгновение, не больше. А в следующий миг вместе с чьим-то истошным воплем змея стремительной стрелой бросилась в атаку, вцепилась клыками атраванцу в кисть и повисла, не подавая более признаков жизни. Если бы не поднявшаяся паника, то все бы заметили как хлыст, обернувшийся змеей, вновь вернулся к прежнему виду, обвившись вокруг руки несколько раз.
Гном, взревев что-то нечленораздельное, взмахнул скованными руками, и деревянные колодки, точно сделанные из бумаги, разлетелись двумя обломками. Хекнув, дварф чуть присел и без замаха, пользуясь суматохой, вызванной шаловливой феей, саданул пудовым кулачищем ближайшего охранника в бок. Того согнуло, отбросило и прокатило по песку, вздымая пыль. Двое его товарищей замерли на месте, не зная, куда себя деть, а оставшиеся рабы зароптали, пока еще тихо. Наконец, бедины вышли из ступора и, разделившись, бросились в разные стороны, один рванул к нанимателю, а второй, сжав дубинку, сблизился с гномом.
Поддавшись необъяснимому порыву, Хексенсон швырнул атраванцу под ноги поток неоформленной в заклинание энергии. Этого хватило, чтобы бегущий человек споткнулся на ровном месте, заваливаясь вперед на гнома. Возможно, подгорный воитель смог бы уклониться, да наддавать обидчику по самое небалуй, однако цепи на ногах сильно осложняли маневренность, и два тела сцепившись в отчаянной драке, подняли клубы пыли, меся друг друга.
Бризинг сразу же завладел преимуществом, благодаря своим размерам, и короткими ударами стал «воспитывать» охранника, превращая его лицо в грязное кровавое месиво. Махнул коленом и отбросил тяжело дышащее тело в сторону, звеня цепями на ногах. Перевернулся и, загребая пальцами песок, пополз к первому, пытающемуся встать надзирателю. Коротко звякнуло, натягиваясь, железо, дварфу не хватилось буквально каких-то дюймов. Взревев троллем, он рванул вперед, и толпа рабов, скованная одной цепью, повалилась в его сторону, дав жителю гор так не хватавшее пространство.
Вцепившись в ногу мертвой хваткой, получив по плечу удар второй, свободной, он тем не менее не отпустил противника и подтянулся, опустив кулак тому в промежность. Пострадавший, не издав ни звука, закатил глаза, кажется, потеряв сознание. Ангмару, медленно пятящемуся назад, самому стало плохо от увиденной картины. Гном же, сорвал с пояса охранника связку ключей, судорожно ища среди них подходящий. Нашел. Сухо щелкнул замок, открываясь, и все колечко, добытое с таким трудом, полетело в сторону рабов. В благородство сына гор Мар не верил ни на йоту, потому не сомневался, что тот так сделал для создания лишней суматохи. Судьба других невольников его нисколько не заботила.
Ангмар огляделся. Земля, казалось, задрожала от громкого топота тысяч ног. Сквозь просветы между торговых палаток открылся вид огромной толпы, сопровождаемой громким гвалтом. К чему именно были призывы, разобрать чародей не мог, но догадывался, что всему виной происшествие с работорговцем. Странно, конечно, что людская масса столь всколыхнулась, а не эмировская стража.
Плотный поток ворвался на рынок, гневно крича, однако в этой какафонии даже вблизи понять, что происходит не получилось. В первоначальной догадке эквилиец уже сомневался, ибо весь этот сброд пронесся мимо пятачка, оставив разбежавшихся рабов без интереса. Куда подевался давешний гном, Хексенсон не имел ни малейшего понятия. Интерес пропал, впрочем, тотчас же, когда и появился, ибо скрыться сам он не успел и масса подхватила его, понесла в первых рядах через весь базар. Снося палатки, навесы. Разнося лавки и распугивая торговцев. Но делала это не с целью повредить специально, а скорее просто проходя мимо. Как человек, проходя под деревом, срывает светло-зеленый листочек, чтобы полюбоваться им мгновение, а затем бросить оземь. Так и тут толпа сносила лавки только потому, что они препятствовали их пути.
Ангмара толкнули, неосознанно, ткнули в бок и наступили на ногу. Чародей в свою очередь с руганью оттеснил жмущегося к нему бородатого и явно поддатого мужика, которого придавливала людская толпа.
-- Эй, куда мы идти? – спросил Ангмар у него с характерным акцентом, в таком шуме, впрочем, даже не слышимом. Остальные из тех, кто оказался ближе к нему, что-то бессвязно вопили и обращаться к ним смысла не имело.
Толпа влекла его вперед, вздымая пологи пыли, в котором терялся соленый рыбный привкус, гонимый ветром со стороны Южного моря. Возможность вырваться из людских тисков чародей потерял еще в самом начале, когда не убрался подобру-поздорову сразу, и сейчас вынужден был примкнуть к разгневанной толпе.
Мужик ответил, но не разборчиво, тогда он, перекрикивая толпу, повторил, наклонившись ближе:
-- У купца Ваафира… дочь… ведьма! Крас…
Из дальнейших прерывистых объяснений и переуточнений, Ангмар для себя выяснил, что вся эта масса, ревя и призывая к карам, несется для свершения самосуда, привлекая на свою сторону все больше и больше людей, немалая часть которой наверняка даже не догадывается, зачем она здесь.
У некоего незнакомого ему купца есть дочь страшной красоты, пользующаяся успехом у половины Белуджистана. Кто только не добивался ее руки, но все тщетно. Тогда один тарган из стражи эмира, выпив и дурея от собственной храбрости, посмел схватить ее за руку прямо на улице и приставать с непристойными намеками. Девушка не робкого десятка залепила ему пощечину и, грозясь небесными карами за то, что посмел обесчестить прилюдно, убежала. На следующий день таргана отыскали дома, мертвого, с искаженными от ужаса чертами лица. Бледного и с пеной у рта.
Наконец, поток замедлился, а вскоре и вовсе практически остановился перед массивными кованными воротами. За изукрашенной решеткой виднелся роскошный дворец. С боку от него виднелась деревянная беседка в окружении деревьев.
-- Что это, ежели не черное колдовство? – вопрошал у мага бедин. – Его дочка это, как пить дать! Ее рук дело! Кто, как не ведьма могла напугать столь храброго воина. Надо призвать их к ответу!
-- Да на кол их посадить, - в сердцах брякнул чародей, раздасованный двумя переплетами подряд, невольным участником которой он стал. Стража долго терпеть подобное не станет и уже вскоре соберется для наведения порядка.
-- На кол их! На кол их! – подхватил мужик. Остальные вокруг подхватили импровизированный клич. Пока вопли Ангмаровых соседей не могли пересилить крики остального человеческого стада, но, что-то подсказывало ему, долго это вряд ли продлится, уж больно охотно толпа подхватила его лозунг. Хватило тлеющего уголька, чтобы всколыхнуть всю эту массу. И подобно зажженному возле бочки с орочьим порохом фитилю, вскоре она взорвалась.
Непредназначенный для штурма дворец мгновенно сдался. Ворота выбили с неожиданной легкостью, а часть людей просочилась поверх невысоких стен, громко скандируя. Вновь влекомый толпой, чародей вместе со всеми ворвался внутрь, сдавливаемый со всех сторон. Затор, образовавшийся в воротах, не дал ему сдвинуться ни вперед, ни назад, зато открыл картину разбросанной по двору охраны и рабов.
Наконец, эквилиец смог просочиться внутрь и, работая локтями, стал пробиваться в сторону, пользуясь меньшей плотностью людей. Когда ему уже казалось, что он вот-вот выберется, фея, мирно сидящая на его плече в невидимости показала себя и чуть взлетела вверх, будто специально расправив перепончатые крылышки, с краев которых на землю медленно кружилась пыльца.
Вздох. Долгий и протяжный. Он стал предвестником продолжающихся неприятностей.
-- Колдун! На кол его!
Наивно было полагать, что никто этого не заметит.
Ангмар не успел выскользнуть из кольца окружения, когда ближайший край раздался в сторону, разлетаясь, натыкаясь друг на друга, мешая. В проходе показалась низкорослая фигура, парой затрещин окончательно расчистив путь.
-- Сюда, дылда! – неожиданно для такого роста глубоким, точно из бочки, голосом рявкнул давешний гном на скверном бединском. Неожиданно оказавшийся тут беглый раб уже где-то успел обзавестись верхней одеждой не по плечу и с дубинкой в руках.
Хексенсон без раздумий рванул за нежданным спасителем, гадая, каким чудом тот оказался в этом дворце.
Толпа пришла в себя и вновь начала окружать двоих беглецов. Как оказалось, всего за короткий промежуток времени, зачинщики успели разбежаться по всей территории. Гном отпихнул одного, второго, но меньше противников не становилось.
-- Туда! – махнул рукой Ангмар, заметив перевернутый возле самого сада паланкин. Несколько рабов валялось рядом с ним на земле без движения, остальные разбежались, в то время как парочку охранников оттесняли все дальше.
Сократив расстояние с дварфом, Хексенсон взмахнул руками, крутанувшись на пятках сапогов. Вслед за движением ладоней поднялся вихрь вокруг него с гномом, окружая их непроницаемым коконом. Порывы ветра, сильные, с громким свистом в ушах неслись по спирали, начиная от стоп и поднимаясь все выше вверх на несколько метров. Двоих ближайших бединов оттолкнуло в сторону, в то время как остальные отпрянули. Вихрь, подчиненный воле мага, следовал за беглецами неотступно, расшвыривая в стороны перелетное добро, редкие тела, осмелившиеся сунуть поближе. Сквозь гул ветра Ангмар прекрасно слышал искренний, задорный смех Трень. Ее вся эта ситуация крайне веселила, привнеся в скучную пробежку по базару нотки приключений.
Будто в жизни их мало…
Словно подтверждая это, пикси взлетела еще выше и махнула рукой. Кто-то в отдалении закричал в страхе, ему вторил другой голос.
«Хоть кому-то весело», - подумал чародей.
Наконец, беглецы достигли паланкина, чародей сбросил заклинание и, схватив гнома за шиворот, полез внутрь, пользуясь суматохой, устроенной феей. Откинул покрывало полога и, оказавшись в царящей в недрах паланкина тьме, перевел дух, заблокировав единственный вход барьером из затвердевшего воздуха.
Однако он с гномом оказался не единственными присутствующими там. На подушках, раскиданных повсюду в беспорядке, сидело тело. Тело явно не бедствующее, судя по золотым украшениям и расшитому золотом кафтану. Сидело и заорало, когда к нему ввалилась бегущая от толпы двоица.
Немного уставший, весь взмокший, точно резко пришла весна и наступила оттепель, но на деле разгоряченный толпой и последующей короткой погоней посреди пустыни в ясный жаркий день, чародей не нашел ничего лучшего, как ругнуться:
- Чтоб тебя демоны!.. Ты чего тут забыл? – наитупейший в этой ситуации вопрос, заданный уже на бединском, остался без ответа. Однако вместо него послышался другой звук. Треск – с таким характерным звуком ломается дерево от ударов.
Проделав достаточную дыру, внутрь пролез бородатый черный атраванец, тут же получивший по лицу от гнома. Вскоре разлетелась еще одна стенка, и Мар почувствовал, как прострелило вспышкой боли ребро, получившее пусть и не такой пудовый кулак, как у дварфа, но тоже немаленький. Второй прилетел уже по лицу, разбивая в кровь губу. В разломанную дыру пролез здороватого вида мужик, а следом лез еще один. Резко стало тесно, кое-как уклонившись от третьего удара, эквилиец зарычал от злости и прокричал заклинание, вздыбив потоки воздуха. Взметнувшийся вверх вихрь не только откинул нападавших, но и разнес по кускам остатки паланкина, отбросил людей, включая того самого богатея, которому, судя по всему, и принадлежало осажденное поместье.
Лишь гном остался стоять на месте… почти. Природная сопротивляемость и поистине нечеловеческая сила помогли ему устоять, сделав лишь несколько шагов назад. Сейчас дварф удивленными глазами провожал отброшенных атраванцев, что-то возбужденно крича на своем родном языке. Ангмар пребывал в уверенности, что это явно не цензурные выражения.
На плечо Хексенсону наконец опустилась фея, как обычно, и маг вновь сбросил заклинание, оглядывая устроенный им хаос.
- Низко полетели, к дождю вестимо, - прокомментировал он. А народу становилось все больше и больше, окружая их. Пытаться спрятаться в паланкине, оказалось сумасбродной идеей, даже для него. – Эй, Трень, не хочешь помочь? Я во все это влип из-за тебя…
- Унеститебяунестиотсюдатебяунести? - откликнулась фея.
- Да, - кивнул Мар, чуть подумав, добавил со вздохом: - И вон то вопящее тело прихвати. Будем надеяться, что у него есть проблески благодарности за спасение. Может, деньжат подкинет.
Хозяину поместья повезло. С виду он не пострадал и отлетел не так далеко. Лишь продолжать что-то бессвязно вопить.
- И гнома забери тоже. Надеюсь, сможешь его перетащить.
Толпа, наконец, оправившись, взревела, качнувшись в едином порыве. Те, что посмелее, бросились вперед. Только чтобы увидеть пустоту. Пикси смогла унести своего крестника вместе с еще двумя. К счастью, никто из атраванцев не знал, что ей хватило сил унести их буквально им под бок, за пределы поместья.