Утер Манн

1. Имя/прозвище:
Утер Манн
2. Дата рождения:
3010 год четвертой эпохи 17-ого дня сечен
3. Раса:
Человек (тавантинец)
4. Ремесло/Род деятельности:
Капеллан ордена святой инквизиции
5. Внешность:
Ростом 187 сантиметров, Утер обладает крепким телосложением. Само же тело покрыто многочисленными ожогами и шрамами, кои являются напоминанием о каждой его схватке с врагами ордена, а уж спина так и вовсе представляет собой кусок изувеченной плоти, которую он сам истязал на протяжении долгих лет. Длинные русые волосы вместе с густой бородой придают инквизитору суровый вид, а выразительности ему добавляют пышные брови. Нос с небольшой горбинкой вместе с выступающими скулами создают впечатление, будто небесно-голубые глаза слегка «впали». Обычно взгляд их мягок и благосклонен, но он способен в одно мгновение превратиться в сосредоточение праведного гнева, что морально испепеляет еретика и вдохновляет братьев по оружию. Руки же грубы, так как привыкли за долгие готы держать оружие и умело орудовать им во имя всевышнего блага. В качестве одежды всегда выступает форма ордена, которая им же и выдается, за исключением тех случаев когда необходимо скрыть личность капеллана.
6. Характер:
За сорок три года Утер Манн преобразился из фермерского мальчишки в праведного защитника веры, что тверд в своих убеждения и религии. Капеллан ведет достойный образ жизни, следуя святым заповедям, однако он не видит ничего греховного в женской красоте, влечении полов, кубке вина после славной победы и т.д. Греховны не сами пороки, а их обличье, которое они способны принимать, поэтому многие церковники и отказывают себе во всем, в то время как Манн предпочитает держать слабости людские на коротком поводке, не позволяя им стать грехом. И надо признаться, что в этом Утер преуспел, ведь вера его сильна и не позволяет сойти с благого пути. Инквизитор с радостью готов исполнять свой долг, становясь щитом для нуждающихся и оберегая их от зла, поддерживая оступившихся. В общении же добродушен и мягок, но пустой болтовне предпочитает факты. За многие годы научился он смирению и терпению, да и служба требует этих качеств. Все же в империи полно личностей неграмотных, которые не способны трезво оценивать те или иные деяния да суждения, а потому и относится нужно к ним снисходительно, что Утер и делает. И не дай бог вам посчитать служителя инквизиции мягкотелым, в нем бушует праведный гнев, настоящая фанатичная ярость господня, которую он готов обрушить в случае необходимости на врагов церкви будь то оскорбительная и неуместная шутка, откровенная ересь или бой с богомерзкими выродками.

Приобретенные черты характера
Взгляд в бездну:

7. Способности:
Подконтрольные силы:
Сила Дня (Божественная защита) - средний *
Магические:
Стойкость к ядам и болезням - средний
Чутье на магию - низкий  *
Сила дня - иммунитет к проклятьям  - высокий *
Узреть истину - низкий  *


Боевые:
Фехтование мечом - средний
Прикладное фехтование - высокий
Бытовые:

[*] - улучшено или заработано

8. Имущество:
Скарб
Молитвенник
9. Биография - часть 1:

В небольшом помещении тускло горели свечи, бросая свой свет на многочисленные свитки и книги, что были разбросаны повсюду на столе и книжных полках. Глава Холвуда любезно выделил комнату в ратуше для служителей инквизиции, которые собрались пасмурным вечером по важному делу, кое не требовало отлагательств. Один из них,  скрючившись, сидел в углу и что-то непрерывно писал, укутавшись в холщевую мантию, в то время как двое других расположились за столом, сверля друг друга взглядом, будто играя в гляделки, однако, никому сейчас не было дела до детских забав.
-Капеллан Манн. – Обратился к Утеру седой старец, который всем своим видом походил на доброго волшебника из многочисленных сказок, что рассказывают крестьянским детям их матери перед сном. В нем действительно сочетались мудрость, знания и опыт, но вот доброте места не было, лишь холодный расчет и вера в свое дело. Марк Абрель провел в инквизиции всю свою жизнь и зарекомендовал он себя как прекрасный дознаватель и следователь, только вот работал он не с еретиками, а с другими членами инквизиции, отчего те явно побаивались его. Основной задачей Абреля являлось ведение следствия против своих братьев, которые были уличены в измене, ереси и прочих не богоугодных делах.
-Инквизитор Абрель. – Ответил с легким кивком головы Утер, опуская взгляд в знак покорности.
Глядя на обвиняемого, Марк поправил свои седые волосы, убирая их назад, да после небольшой паузы заговорил, как ни в чем не бывало, будто ведя обычную светскую беседу. В его голосе не было ни неприязни, ни отвращения – лишь холод и непредвзятость истинного судьи.
-Вы обвиняетесь в убийстве семьи купца, - не вспомнив имени сразу, Марк Абрель начал перебирать свитки на столе, пока не нашел нужный, все же возраст брал свое,- да, семья местного купца Фридриха Гхерта. Среди убитых сам господин Фридрих, его жена Марта Гхерт и дочь Луиза Гхерт.
-Я прекрасно знаю зачем вы прибыли и что вам поручено. – Лишь ответил Манн, возвращая взгляд к своему собеседнику.
-В таком случае, капеллан, надеюсь на ваше благоразумие. Вы ведь прекрасно знаете насколько убедительными могут быть инквизиторы на допросе. – При этих словах Марк как бы невзначай положил руку на дорожную сумку, что покоилась на столе среди многочисленных записей. Но важна была не столь сумка, сколь её содержимое – инквизиция весьма изобретательна в устройствах, что способны выведать самые страшные тайны души. Далеко не каждый способен выдержать и десятой доли тех страданий, что обрушаться на них, ежели дать дознавателю повод.
-Да, инквизитор Абрель. Моя совесть чиста перед богом и инквизицией, ровно как мои помыслы и деяния.
Слегка усмехнувшись, старик убрал руку с сумки и потер указательным пальцем сморщенную переносицу, слегка зажмурив глаза – от тусклого света у старика явно болели глаза, но вскоре он продолжил допрос после небольшой паузы:
-Это смелое заявление для того, кто самолично вырезал целую семью. К сожалению, архивные записи о вас гонец доставит лишь через сутки, поэтому прежде чем мы перейдем к подробностям этой кровавой бани…
-Правосудия, господин инквизитор. Это был акт правосудия. – Вставил свое слово Утер, не желая того, чтобы его называли мясником.
-Не дерзите, капеллан Манн, спокойствие и смирение – есть благодетель, которым учит нас Единый.
-Мои извинения, инквизитор. Я не хотел вас перебивать.
-Так вот, расскажите о себе. Все, что помните с самого детства. Мне важно знать с кем я имею дело, а как прибудет гонец мы и проверим насколько вы были откровенны, и это напрямую повлияет на приговор, который будет вынесен. Исповедуйтесь, капеллан, у вас не должно быть тайн от церкви.
Глянув на писаря, что все это время вел в своем углу протокол, Утер Манн начал свой рассказ, переведя взгляд на пламя одной из свечей и все глубже погружаясь в воспоминания.
Меня зовут Утер Манн. Родился в семье фермера Карла и Элли Манн, буквально в двух часах верхом от Холвуда, приятно оказаться в родных краях, кстати. Есть младший брат Эрик и старшая сестра София. Я с ними не виделся уже очень долго, не думаю, что они меня числят среди живых. Будучи мальчишкой, я помогал отцу на ферме и собирал для матери в лесу грибы и травы, из которых она готовила чудесные супы. Некоторые же растения да корешки она сушила и отдавала нашей местной знахарке, дабы у той были нужные ингредиенты для её снадобий. Это была своего рода благодарность за то, что старушка Гвен помогала страждущим бороться с болезнями.
-Старушка Гвен? Гвен Латиель, за которой вас сюда и направили изначально? – перебил вдруг Абрель рассказ Утера.
-Да, инквизитор, она самая. Не думал, что она доживет до этих дней – в моей юности она была уже в почтенном возрасте. – Ответил Утер, вырвавшись ненадолго из плена воспоминаний.
- Вот уж не думал, что история получится такой занимательной. Член инквизиции лично знал обвиняемую и сам оказался под судом. -Слегка усмехнулся дознаватель, закрутив ловким движением пальцев свой ус.
-Неисповедимы пути господни, господин Абрель. – Лишь смиренно произнес капеллан, бросая мимолетный взгляд на писаря, что вел в углу протокол.[/size]
-Разумеется, капеллан, продолжайте.
Когда мне было тринадцать лет отроду, выдался крайне неудачный год – урожай был скудным и наша семья голодала. И не знаю был ли на то божий промысел, но неподалеку от нас  остановился вербовщик имперского легиона со своими людьми. Ох сколько же у них было с собой провизии, я за версту чувствовал запах свежего хлеба. Мои плоть и дух были слабы тогда и я пошел на воровство.
-Нарушили вторую заповедь «не воруй», капеллан? – Вновь прервал повесть Утра господин Абрель.
-Да, инквизитор. Но вспомните первую заповедь «не отними чужую жизнь ради потехи или наживы, но не ради пропитания или спасения ближнего своего». Полагаю, что воровство ради спасения от голода грехом не является. - Без колебания ответил обвиняемый, твердо уверенный в своей правоте.
-Может и так, Манн, но воровство остается преступлением в рамках закона.-Все верно, господин Абрель. И мое преступление было вскоре раскрыто.
Вербовщик со своими солдатами объявились на нашем пороге буквально на следующий день, обвиняя моего отца в воровстве. Съесть мы успели не так уж и много, и нашей семье пришлось отдать и украденную мною еду и наши и без того скудные запасы, но этого было мало. Хоть я и признался сразу в содеянном, но вербовщик потребовал, чтобы меня наказали по всей строгости закона, либо же отдали в легион на службу во имя искупления. Кажется, он просто-напросто упивался своей властью. Выбор был невелик, и я отправился в ряды легиона. Горькое было прощание с родными, но тот вечер я помню смутно. Лишь лица, полные горя.
Последующие несколько лет я провел с легионом, служа в тринадцатой кентурии. Но был я там не в роли рекрута или оруженосца,  я был рабом. Надо мной издевались, всячески потешались, житья не давали. В этом дерьме, которое назвать жизнью язык не повернется, моим единственным утешением стала молитва. Я искренне надеялся, что все происходящее не просто стечение обстоятельств из-за моего глупого решения. Забвно, что солдаты частенько говорили мне, если хочешь украсть, то кради так, чтобы не попасться. И они крали у своих же, а обвиняли меня. Думаю о последствиях подобных инцидентов говорить излишне. А проснуться посреди ночи от того, что на тебя вывалили бочку с конским навозом – вскоре стало обычным делом. Клевета, гордыня, чревоугодие – я видел все грехи, я жил среди них. Порой люди настолько омерзительны, что лишь один взгляд на них пробуждает в тебе гнев. Пять лет показались мне вечностью и моему терпению пришел конец.
В наш лагерь прибыл демонолог инквизиции вместе со священником, они должны были рассказать легионерам как выявить присутствие темных сил, дабы не было лишних жертв при встрече с ними. Приняли гостей  холодно, в основном из-за демонолога Эрика Орлея, в то время как на священника Молитье внимания попросту не обращали. Орлей вызывал у солдат страх, а те обвиняли его в ереси за спиной. Они боялись того, чего не понимают и потому вели себя как полные идиоты, приписывая всевозможные грехи Эрику. Человек пришел научить легионеров защищать себя от сил, с которыми никто не захотел бы столкнуться, а в ответ получил лишь оскорбления и насмешки. Этого я принять не мог и огласил грехи каждого из моего десятка и ещё с дюжину из других десятков Кентурии, пока меня не остановили. Было все прилюдно, чтобы каждый слышал и был на виду. За такую дерзость меня, восемнадцатилетнего сопливого мальчишку избили до полусмерти. Валяясь в грязи со сломанными костями и истекая кровью, я смотрел в голубое небо, любуясь солнцем, что так приятно согревало обессилевшее тело. У меня было столько ранений, что боли я уже и не чувствовал. Лишь солнечное тепло. И потом темнота, я думал, что настал мой час встретиться с Единым. Глупая была мысль-  то склонился Молитье надо мной, заслонив своим ликом солнце. То, что он сказал мне тогда, я запомню до конца своих дней: «Крепись, дитя, и молись со мной создателю о скором исцелении. Эти люди хуже варваров, но есть и достойные. Вера – наш щит, ярость – наш меч». После этого сознание я потерял.
Очнулся же уже в Айронхерте, в обители святой инквизиции. Первое, что я увидел, был высокий каменный потолок лазарета, а до моих ушей донеслись молитвы, которые читали клирики. Их голоса, они были похожи на музыку, словно сам господь коснулся их уст и этого места. За годы проведенные в кентурии я и позабыл как прекрасен мир, но осознал всю его красоту и величие, находясь в стенах ордена. На больничной койке я пробыл порядка двух недель, пока разум окончательно не вернулся ко мне после побоев. И вернулся он ко мне как раз кстати, меня пришел проведать Жан Молитье, тот самый священник. Помню его пухлое лицо, сияющее улыбкой, казалось, что у него всегда отличное настроение и эта аура счастья была так заразительна. Жан и рассказал мне, что после моего избиения он приложил все усилия, чтобы жизнь не покинула мое тело, пока демонолог Орлей грозился, что виновные за подобный дебош буду молить о том, чтобы их отдали темным духам на растерзание, лишь бы их наказание закончилось. И виновных действительно осудили, а в тринадцатой кентруии после всеобщего оглашения грехов руководство наконец-то решилось навести порядок. Собственно по этой причине я и оказался в обители инквизиции.
Утер Манн, фермерский недомерок обвинил солдат легиона в грехопадении, потому что так было правильно, потому что это была правда, потому что в душе его бушевал гнев и обида. Молитье был убежден, что лишь человек сильный духом и верой способен нести глас истины, а потому вместо того, чтобы оставить меня на попечение лекарю, доставил в Айронхерт. Да и несмотря на то, что виновные понесут наказание, путь в мою кентурию мне был заказан, уж в ближайшем будущем так точно. Под свое крыло меня взяла инквизиция. И знаете что, Абрель? Она стала для меня домом, впервые меня приняли как… Как своего, не было насмешек, не было унижений, не было зла.  Но зло было во внешнем мире, гораздо более страшное, нежели шайка ублюдков, называющая себя солдатами. Нет, я говорю про настоящее зло: ведьмы, духи, нежить, колдуны, омерзительные твари, одно лишь существование которых оскорбляет господа. Обо всем этом нам рассказывали на проповедях и занятиях. Единственное, что меня пугало, так это то, что я не скучал ни по матери, ни по отцу, ни по брату с сестрой. Однажды я поймал себя на мысли, что меня с ними связывают лишь наивные детские воспоминания, которым уже давно не было места, с того самого момента как я покинул отчий дом. Теперь орден был моей семьей.
Конечно, меня не приняли в инквизицию сразу, службы в наших рядах достойны лишь твердые телом и духом, те, чья вера способна нести свет и защиту заблудшим душам.  Но в тот момент я  и был этой заблудшей душой, хоть Жан и верил в меня. Окончательно оправившись от побоев, пришло осознание того, насколько слаба моя плоть, а потому каждый вечер я занимался самоистязанием. В начале, когда  впервые при свете луны, что пробивался сквозь крошечное окно кельи, взял я в руки плеть – моя рука дрожала. Окунув её в святую воду, мое тело замерло на мгновение, а разум знал, что молитва поможет справиться с ранами. Резкое движение руки и мокрые ремни врезались в мою голую спину, заставляя упасть на колени от дикой боли. Еле сдерживая крик от невыносимых мук, я замахнулся еще раз, нанося очередной удар, за которым последовал третий, четвертый, пятый… Когда я закончил, перед глазами все плыло, кровь по моему телу стекала на холодный пол, который был украшен кусками моей кожи и мяса, а спина горела так сильно, словно удостоилась божьей кары. Выбравшись из бреда плотских страданий и перевязав спину, остаток ночи был проведен мною в молитвах, которые не возымели никакого целебного эффекта на мое мирское тело. Через пару дней, старшие инквизиторы прознали о моих методах укрепления веры и отнеслись не с укором, но явно неоднозначно. Юные же паладины благородных кровей так и вовсе считали меня конченым фанатиком. Они думали, что наказание должно идти за проступок перед законом или богом, и, зная, что подобных деяний я не совершал, они не могли понять простой истины – как кузнец закаляет сталь, так я закаляю сосуд своей души и веру.
Три года смирения, самобичевания, молитв, обучения грамоте и письму, бесчисленные часы в библиотеках. Все это походило на прекрасный сон, с каждым мигом крепчали мои дух, разум и тело, которые должны служить лишь одной цели – нести Его свет. Но Его свет настиг меня раньше в виде чести быть принятым в ряды инквизиции. Тогда мне исполнился двадцать один год. Поздновато для поступления на обучение, но какая разница, если всю свою жизнь ты отдаешь ордену и богу? После моего официального вступления в ряды инквизиции жизнь не перевернулась, скорее стала просто более разнообразной. Ведь эти года я провел с теми, кого считаю семьей, и они так и оставались вместе со мной. Однако, официальное членство в ордене давало мне равные права с братьями и сестрами, больше я не был иждивенцем. Книг в наших библиотеках я перечитал уйму, так что от части занятий меня освободили, сочтя, что знаний для начала у меня хватает, а вот физическая и боевая подготовка требуют особых стараний. Да, я годами терзал свою плоть и она стала крепче, но уж явно не достаточно сильной чтобы орудовать мечом или молотом. Да и сам бой является настоящим искусством и одной лишь силы мало.
Особое усердие я уделял прикладному фехтованию, нежели занятию с мечом - как показывает практика, меч хорош против мяса, но молот и секира пробьют и панцирь, и доспех, и плотную шкуру куда лучше клинка. Как выяснилось в будущем, я оказался прав в этом суждении. Абрель, а ведь инквизиция дала мне все, что у меня есть. Мои знания, грамотность, вера, обращение с оружием, слово божье, стойкость и усердие – все это дал мне орден. Я даже рад тому, что когда-то обворовал вербовщика, и тому, через какие страдания проходил. Все это сделало из меня человека достойного своей религии. Ещё шесть лет пролетели незаметно, пока меня и других послушников инквизиции наставники превращали в настоящих заступников веры. Настал момент посвящения, и хоть и был присвоен каждому титул паладина, носить его с честью можно было лишь, исполняя свой долг.

9.1 Биография - часть 2:
Меня и ещё четверых новопосвященных отдали под командование капеллану Мортимеру Кошре. О нем ходили разные сплетни, многие говорили, что своё звание он получил не совсем заслуженно, но что я могу сказать? Люди склонны сочинять, поэтому подобным слухам значения придавать смысла не имеет, да и человек обладающий священным писанием с печатью архиепископа Кхенеранна, так или иначе заслуживает уважения.
Наш отряд послали в Лавидию, в прецепторию ордена святой инквизиции, где к нам должны были присоединиться еще пятеро инквизиторов, дабы мы отправились к Лавидийским озерам близ пограничья – жители Кальдсвола жаловались на странные шумы и растерзанные туши дикой животины. Когда мы прибыли на место и охотники показали останки дичи, стало ясно, что это дело рук упырей. Кости были тщательно обглоданы, а костный мозг высосан, но не полностью, а значит, до вурдалака нечисть не доросла ещё. Вообще, близ пограничья часто гуляют самые удивительные слухи, но отнюдь не все имеют под собой реальную подоплеку. Да и послать отряд инквизиторов решили лишь потому что торговый караван пропал как раз предположительно возле озёр. План был предельно прост – облачиться в кожаную броню, дабы не шуметь кольчугой и латами, и застать нежить врасплох, тем самым быстро её ликвидировав. Костяк группы идет впереди, а капеллан Кошре с несколькими бойцами позади прикрывает и отдает приказы, координируя наши действия.
Выдвинулись мы рано и к полудню уже достигли озер и нашли караван, точнее то, что от него осталось. Разодранные туши лошадей и людей, перевернутые повозки, разбросанная повсюду утварь на продажу. В воздухе витал смрад смерти, разложения и боли. Мои руки крепко сжимали секиру, пока губы беззвучно вторили молитву о защите всевышнего, а ноги перебирали неспешно траву. Нападение было внезапным. Упырь – тварь неприятная, но прятаться умеет не ахти как, но вот вурдалаки… Судя по всему стае упырей хватило мяса с торгашей чтобы обратиться в более грозную нежить, к чему мы абсолютно не были готовы.  Первая тварь прыгнула на Генри, кажется так звали того паренька из лавидийской прецептории. Он как раз шел передо мной, когда тварь повалила его, стремясь перегрызть глотку, что было не так уж и сложно, учитывая что хорошей броне Мортимер Кошре предпочел «более тонкий и безопасный подход». Да, безопасный… Безопаснее было бы послать сначала разведку, а не делать выводы по костям недельной давности. Но да, капеллан Кошре действительно заботился о безопасности, если быть точнее, то о своей безопасности и весь его тактический план заключался в том, чтобы основная группа пошла «на убой» в случае проблем, пока он с «техлохранителями» может либо командовать, либо удирать – воистину тактик.
Оторопь от внезапного нападения быстро прошла и секирой я снес голову упырю, что накинулся на моего собрата. Правда, бить надо было сильнее, так как лезвие застряло в шейных позвонках. Нечисть я не прикончил сразу, но вот из боя вывел, жаль только что Генри с его разорванной глоткой это не помогло. У меня до сих пор иногда перед глазами всплывает его вскрытое горло, в котором застряли прогнившие зубы вурдалака. Вырвав наконец-то лезвие топора из шеи мертвеца, вторым рубящим ударом я обезглавил отродье скверны, постепенно возвращаясь в реальность, в которой не было времени на сожаления о павших. Мои очи слезились от едкого запаха мертвичины, но я смахнул эту пелену, возвращая ясность зрению.
Вокруг был шум, новопосвященные были в смятении и не знали что делать, ведь капеллан молчал – страх сковал его уста. Вурдалки сновали мимо нас, стараясь выцеплять поодиночке. Видимо эта картина и была последней каплей для Кошре, который и пустился наутек, наверное думал, что мы создадим достаточный эффект отвлечения, но он ошибся и, через несколько мгновений как он покинул отряд, его плоть уже рвали на части – для когтей и костяных наростов вурдалаков кожаная броня не представляет никаких проблем. Исполнять священный долг прибыло одиннадцать инквизиторов: десяток паладинов под руководством капеллана. Не прошло и нескольких минут боя как нас осталось лишь семь. Вознося в праведном гневе секиру над очередной мерзостью, что жаждала моей плоти, в мыслях я молил господа о милосердии к моим товарищам и о защите. Только вот нечисти было слишком много на таких неопытных бойцов как мы, лишь чудо могло нас спасти. И оно нас спасло. Мы сами создали это чудо, Кристофер Перелье, славный воин кстати, взял командование на себя и приказал нам занять круговую оборону, спиной к спине. Вот это уже было действительно мудрое решение,  мы стали единым целым и вурдалаки уже не могли просто так выхватывать одну жертву за другой, так как сразу натыкались на контратаку. Но мы все ещё не могли одержать верх, мертвые не знают боли и усталости и как бы крепко мы не держали оборону нас бы взяли измором, а решимость моих братьев таяла на глазах. Казалось, что уже никто не думал вернуться живым. Но господь благосклонен к всякому, кто просит о помощи, особенно если просящий готов и сам действовать. Не знаю что мною тогда двигало, но я просто сорвался с места, толчком плеча показывая чтобы за мной замкнули строй. Я просто побежал, а паладины что-то кричали мне вслед под утробные рыки вурдалаков, которые так и норовили броситься на меня. Но я не слышал их, в моих ушах был лишь один звук, точнее голос. Он разрывал меня изнутри. Я и сам не понял как оказался возле тела Мортимера, буквально упав возле него на колени, сбивая их о твердую земь. Одним резким движением мною было сорвано с его пояса священное писание, и готов поклясться, что я ощутил праведное тепло, как только в моей руке оказался трактат инквизиции, словно длань господня коснулась моего духа, через эту реликвию. Будто золотой свет создателя прошел через мою мирскую плоть, заставляя вырваться наружу то, что оглушало меня все это время…
«ВЕРА – НАШ ЩИТ, ЯРОСТЬ – НАШ МЕЧ» - мой голос ещё никогда не был так тверд и решителен. Он был непоколебим, каждое слово было святой истиной. На мой призыв братья вторили криком. Но в нем не было больше ужаса, не было страха и отчаяния. И это был не крик, это был боевой клич праведников, которые верили, что одержат верх, даже если ценой станет их жизнь. Каждый из нас теперь был готов к встрече с создателем…
-Так вы утверждаете что с вами говорил господь?- вдруг перебил повесть Утера Абрель,- тот голос в вашей голове, о котором вы упомянули.
-Нет, то был Жан. Это его голос я вспомнил. Ведь именно он был со мной, когда я впервые оказался на пороге смерти. –Спокойно ответил Утер, зная как относятся к тем, кто слышит глас божий.
-Что ж, хорошо, - с легкой задумчивостью прокомментировал дознаватель ответ подозреваемого, -так значит вы участник резни у левидийских озер близ пограничья?
-Да, господин инквизитор.
-Я слышал эту историю, но не думал, что мне её поведает один из участников. Вас и правда осталось в конце лишь четверо?
-Да, я, Кристофер Перелье, Карл Штарц и Эдрих Варстен.
-Ужасная потеря для ордена, и насколько мне известно капеллан  Мортимер Кошре был назначан ошибочно на данный пост, один из писцов перепутал в указе имена и настоящим капелланом должен быть стать Мартин Каше. Идиот думал, что «Мартин» является сокращением от «Мортимера», а буква «р» в фамилии лишь для произношения важна. Поразительный случай человеческой глупости, стоявший жизни семерым нашим братьям.
-Откуда у вас такие подробности?
-Я уже долгие годы работаю дознавателем во внутреннем суде, так что о таких вещах мне положено знать. Но мы собрались поговорить о вас, так что извольте продолжить.
Разумеется. Когда последняя тварь лишилась головы нас, как вы уже знаете, осталось лишь четверо. Мы все были в кровавых ошметках наших братьев, что были разорваны вурдалаками, и в гниющей плоти мертвецов, над которыми одержали верх. Смрад стоял неимоверный и слов у нас не было. Собрав тела нежити в одну кучу, мы предали их огню, пребывая в молитве в ожидании пока пламя поглотит их навеки. Собрав тела наших соратников, мы доставили их в местную прецепторию, в которой получили приказ ждать дознавателя из Айронхерта, для выяснения обстоятельств. Ему мы все рассказали то же самое, что и я вам. Мортимер Кошре был признан трусом и изменником, отчего был посмертно изгнан из ордена. Похорон он не был достоин, и тело его было публично сожжено в назидание тем, кого хоть раз пыталась одолеть трусость.
После этих событий я, Эдрих Варстен и дознаватель с писарем вернулись в столицу, Карл и Кристофер остались в родной прециптории. О, я помню взгляды, которыми нас удостоили, как только мы вошли во внутренний двор. Обычно новопосвященные начинают с отлова мелкой нежити, охраны святых мест и прочих вещей, что угодны господу и дают первый реальный опыт не столь большой, но достаточный, чтобы впоследствии встретиться со злом. Мы же с Эдрихом словно прошли сквозь серые земли, и лишь сила нашей веры помогла нам вернуться. Одни смотрели на нас со страхом, другие восхищались и лишь единицы скорбели вместе с нами о павших. Тогда мне было уже двадцать семь.
Последующие восемь лет службы были посвящены всецелому служению святой инквизиции, я познакомился со многими людьми, что помогали нам исполнять наш долг. Зачастую меня назначали в охранные отряды к экзерцистам, чтобы те могли изгнать сущность, пока мы принимаем на себя её удар. Инквизиторы и демонологи рассказывали как раскрыть ведьму и присутствие темных сил. Это было правое дело, но моя вера часто подвергалась испытаниям. Однажды мы охотились на некроманта, который нанял шайку разбойников чтобы те доставляли ему людей для его чудовищных опытов. Когда мы наконец-то настигли эту сволочь – было уже слишком поздно. Три десятка изувеченных душ были заточены в кандалах, и единственное о чем они просили было смертью. Даже не знаю как описать то, что с  ними сотворили. Представьте будто человек, страдающий от чумы, заживо превращается в упыря, и при этом он одержим злым духом, что рвет его на части изнутри. Представили? Так вот, это не передает и малой толики того ужаса, что постиг их. И мы их убили, казнили невинных, даруя им милосердие. Но что если им было можно помочь? А если бы они обезумели и обратились бы в тварей вне нашего понимания? Как же много было этих «а что если». Но каждый раз я оставался тверд в своей вере, лишь инквизиция способна защитить народ в этой священной войне, а на войне без жертв не обойтись. Охота на магов-отступников, коих называют колдунами да ведьмами, истребление мерзких созданий, благословение страждущих и бесконечные поручения ордена. Вот моя жизнь. Я был орудием, которое с каждым боем становилось крепче и надежнее. И моя вера вдохновляла собратьев. Стриги, скелеты, лацедоны, колдунье и прочие ужасы нашего мира казались не столь уж грозными, когда на них обрушивался наш праведный гнев.
Помню после очередного похода ко мне пришел юный клирик, сказав, что со мной требует встречи Жан Молитье. Как же  я был рад снова повидаться со старым другом и спасителем моей души. Виделись мы с ним не очень часто из-за нашей высокой занятости, но каждая встреча была наполнена светом и теплом. Жан сообщил, что у него для меня есть подарок за верную службу и крепкую дружбу. То был старый молитвенник инквизитора в поношенном кожаном переплете с печатью самого Клевина Благочестивого. Изначально это просто исарианское писание, но оно было дополнено записями первых инквизиторов, в том числе и основателем ордена. Уникальная реликвия, таких осталось совсем немного. Как выяснилось, Жан подарил мне её не просто так – меня начали готовить в капелланы и молитвенник должен был стать проводником моей веры и слов, дабы те даровали защиту ближним. Четыре года меня обучали молитвой и деяниями нести божественную милость союзникам. И в тридцать девять мне присвоили титул капеллана, направив в тридцать седьмую кентурию, дабы наставить солдат на грядущие подвиги во славу империи.
-Хмм, четыре года назад, значит. Так значит «Эдикт Манна» в тридцать седьмой кентурии ваших рук дело? – Вмешался в повествование Марке Абрель, с интересом глядя на Утера.
-Да, инквизитор, люди между собой называют это «Эдиктом Манна».- Ответил капеллан, словно и не заметил изумления дознавателя. Порой благие намерения творятся через ужасные свершения, и не каждым из них люди способны гордиться, но долг перед церковью, орденом и богом стоит превыше мирских переживаний и сплетен.
-Не думал, что он имеет к вам отношение, что ж, с радостью послушаю эту историю от её виновника.
Люди склонны преувеличивать, господин инквизитор. Прибыв в расположение тридцать седьмой кентурии, предо мной предстала картина едва ли лучшая, чем была в моей юности в тринадцатой кентурии. Я не читал проповеди, не обучал солдат, а просто лишь наблюдал за ними дюжину дней, после чего приказал кентуриону объявить на рассвете общий сбор от имени инквизиции. И вновь, как когда-то давно, я обвинил солдат в грехопадении…
-Вы, жалкий сброд, что именует себя гордым именем легионера. В грязи под вашими ногами больше чести и благородства, чем в вас самих. Мне стыдно называть вас тавантианцами! Вы – позор великой империи, порочащий имя господа своими грехами!
Толпа была недовольна, но капеллан способен заткнуть еретика без особых проблем. А тут всего лишь сброд сволочей, что в край распоясались. И эту стаю Утер намеревался усмирить, ведь с ним его вера и сила молитвы.
-Молчать, черви! ВОРОВСТВО! ПРЕЛЮБОДЕЯНИЕ! ЧРЕВОУГОДИЕ! ГОРДЫНЯ! АЛЧНОСТЬ! ЖЕСТОКОСТЬ! Все вы клятвопреступники, греховное отродье! Именем инквизиции и господа я очищу вас от скверны! – после своих слов, Манн вознес к небу подаренный ему молитвенник, что крепко был сжат в руке все это время.
-На колени, грешники! Вы искупите свои грехи пред ликом Создатея! – голос разрывал воздух, словно гром, но сто четырнадцать человек считали себя грозной силой и лишь ехидно смотрели на защитника веры, которого считали не более чем шутом, но все же поджилки у тех затряслись.
-Кентурион Эделий! –Рявкунл Манн человеку, что стоял подле него.
-Да, капеллан? – Безразличным тоном ответил командующий кентурии, сделав ленивый шаг вперед.
-На колени пред судом!
-Суд? Ты капеллан, а не инквизитор, нашелся тут команд… - но кентуриону не было суждено договорить, так как тяжелая книга обрушилась на его голову, рассекая тому бровь и заставляя упасть на деревянный помост. Двое опционов хотели было вступиться за своего главу, но взгляд Утера, полный ярости заставил их замереть. Всем своим нутром Манн источал святой гнев, который изливал удар за ударом на кентуриона Эделия, лишая того сил и уродуя его тело и лик, пока толпа от внезапности не представляла как реагировать на подобное. Через пару минут, кентурион напоминал собой скорее свежую тушу свиньи, нежели человека. Капеллан, тяжело дыша вновь, обратился к легионерам, пока с его латных перчаток стекала кровь.
-Именем святой инквизиции и создателя! Тридцать седьмая кентурия! На колени пред судом! Или вы лично познаете гнев господень! – в подтверждение своих слов, Утер уже взял в свободную от молитвенника руку молот, презрительно глядя на грешников, которые мало по малу, да начали исполнять поручение, опускаясь наземь. Как только последний из кентурии преклонил, колени, Утер заговорил вновь:
-Я очищу вас от ереси, жалкие псы! Кентурия! Снять рубахи и поясные ремни!– этот приказ был довольно необычен, но воля солдат была сломлена словом и делом, что черпали свою силу из веры столь крепкой, что местные выродки и вообразить себе не могли. Кентурия подчинилась.
-Именем инквизиции приговариваю вас к очищению через самоистязание! Ваш ремень – ваша плеть! И она очистит вашу плоть, а молитва освятит ваш дух!- Приговор был оглашен, и с этими словами, Утер Манн и сам встал на колени, оголяя торс, что полностью сбило с толку солдат, но инквизитор не остановился.
Он сам взял в одну руку кожаный ремень, держа во второй молитвенник. Резкий взмах и импровизированная плеть со свистом врезалась в кожу Манна, в то время как с его уст громогласно слетели первые строки священного писания. Солдаты, повинуясь воле капеллана, последовали его примеру, начав истязать себя и крича от боли. Некоторые обессилили уже через десяток минут, других хватило на час, но Утер не жалел их. Он выбьет из них тьму. До самого вечера никому не было позволено покинуть место правосудия, каждый, кто был способен очищать свое тело, обязан был истязать себя плетью, те же, что слабы плотью, должны были вторить молитвам капеллана. Утер Манн, огласил приговор, что впоследствии люди и назвали между собой «Эдиктом Манна» - не самая известная история, но в определенных кругах она гуляет, повествуя о том, как на грешной земле Утер устроил самое настоящее чистилище.
Мои действия инквизиция посчитала слегка…Радикальными, а потому я был отозван от армии, но  титула меня не лишили. Мою веру и решительность было решено использовать в другом русле.  С того момента я служу инквизиции вместе демонологом Данте Леварье и экзерцистом Михаэлем Корстоном. Последние четыре года орден направляет нас по всей империи на борьбу с врагами инквизиции. Мы занимаемся расследованием и устранением сил противных господу. В случае необходимости, мне дозволено брать под командование паладинов из местных распоряжений и вести их на битву с нечестивцами и прочим отродьем.
-И вот вас послали в родные края, верно? – Подвел Абрель Утера к сути дела.
-Да, инквизитор Абрель.  Гвен Латиель обвинялась в колдовстве и умерщвлении скота.
Отрадно было вновь увидеть знакомые с детства леса, хоть я их и успел уже позабыть, но меня вел долг,  а не ностальгия. По прибытию в Холвуд, Михаэль остался в деревне чтобы расспросить жителей о происходящем, а мы же с Данте отправились вглубь лесов в поисках обвиняемой - она вела образ жизни отшельника. Я и Леварье разделились, признаться, я прекрасно помнил где жила старушка Гвен и хотел лично с ней побеседовать, до того как придется официально выдвинуть обвинения.
-Ставите собственные интересы и желания выше порядка инквизиции, капеллан Манн?
-Отнюдь, мы часто сталкивались с ложными обвинениями в наших странствиях, а знахарку я знал с раннего детства. О ней все отзывались всегда с большим почтением и уважением.
Найдя её хижину, я застал её у камина. Прошло тридцать лет с нашей последней встречи, а она меня узнала. Я был поражен, а она даже не удивилась, будто уже ждала меня. После небольшой беседы она призналась, что является магом-отступницей или попросту ведьмой. Но зла она не вершила, а всегда помогала страждущим абсолютно бескорыстно, что было не на руку семье купца Фридриху Гхерта, который расширил свое дело и начал торговать целебными снадобьями, но прибыли они не приносили, ведь за отваром всегда можно было обратиться к бабуле Гвен. Она полагала, что её хотят опорочить, дабы снадобья начали чаще покупать в самом  Холвуде. Только вот старушка уже была при смерти, так что подобные обвинения её не сильно заботили, если бы не одно «НО». Животину порезали явно для ритуала, а значит, что в округе есть настоящая ведьма либо колдун, но дать отпор она ему или ей уже не успеет. Жизнь угасала в ней.
-А вы не думали о том, что Гвен Латиель и была той самой ведьмой, которую сама и обвиняла, пытаясь запутать вас? – прокомментировал ситуацию дознаватель.
-Это первое, что пришло мне в голову. Наш долг, господин Абрель, превыше всего. Но в словах Гвен я не чувствовал лжи, но и принять её показания за чистую монету я не мог себе позволить, а потому и пообещал ей справедливый суд, если та отправиться вместе со мной. В лесу я нашел Данте и поручил тому осмотреть хижину на предмет «темных следов», пока доставляю подозреваемую в деревню.
-Вы не сообщили собрату о признании Гвен Латиель? – с укором поинтересовался инквизитор, нахмурив брови и явно осуждая Манна.
-Нет, не сообщил. Если она занималась богомерзкими обрядами, то Данте это обнаружил бы, а предавать огласке таланты к магии старушки, что прожила в мире всю жизнь, я не хотел без особой причины. – Холодно парировал нападки Абреля Утер.
-Итак, вы доставили её в Холвуд? – Подытожил дознаватель.
-Именно так. Госпожа Латиель была передана под стражу, уста её мы сомкнули, и заточили в кандалы, как и велит протокол.
Гвен, не солгала о том, что её время истекает – на утро мы нашли её мертвой в подвале, в котором она была под стражей. Данте же сделал заключение о том, что нашел следы колдовства, но не нечестивой магии, но Михаель говорил, что чувствует присутствие ереси в самой деревне. Посовещавшись, я открылся своим братьям, и нами было решено сжечь тело Гвен Латиель, посмертно объявив её ведьмой, дабы изгнать остатки её магии из поселения. Я не мог рисковать жителями Холвуда, не смотря на убедительность знахарки. Назначив сожжение на вечер, мы огласили в деревне приговор, приглашая всех желающих полюбоваться тем, что происходит с теми, кто идет против воли господни. На сожжение собралась вся деревня, и знаете что? Люди скорбели. Они видели как горит всеми любимая старушка, но уж явно не злая колдунья. Но вот мой взгляд в толпе упал на Марту Гхерт и она не выглядела расстроенной. Пользуясь случаем, я решил проверить слова умершей о том, что семья Гхерт, могла желать её смерти или изгнания. То, что я обнаружил в подвале Гхертов за многочисленной утварью не оставило никаких сомнений –в доме проводили обряды черной магии. Ритуальные ножи, оскверненный амулеты, туши и органы мелких животных…
Но я не успел закончить осмотр, так как объявилась Марта. Она напала на меня, попыталась сломить мою волю, высасывая жизненные силы из моего тела и затуманивая разум. Ведьма оказалась сильной, но моя вера была крепче и я смог напасть на неё да проткнуть грудь мечом, после чего тут же обезглавил. На шум прибежала её дочь Луиза, которая набросилась мне на спину, словно дикий зверь, вгрызаясь зубами в мою шею. Повезло, что она не порвала мне артерию, но глупую девчонку я просто сбросил на холодный пол подземелья, стараясь вразумить её и объяснить, что её мать была ведьмой, однако, девчушка прекрасно знала об этом. Маленькая бестия оказалась ученицей своей матери и попыталась завершить то, что начала родительница. Как вы уже знаете, её постигла та же судьба, что и мать. Костер на улице уже затухал, а потому народ начал идти по домам и Фридрих не исключение. Представьте его изумление, когда он увидел капеллана, что тащит обезглавленные тела его жены и дочери. Он бросился на меня, обвиняя во всех смертных грехах и жаждя расплаты. Мы упали вместе с трупами, и я оттолкнул безумца, отчего тот скатился по лестнице в злощастный подвал да ударился головой о каменный пол с такой силой, что череп моментально треснул. Я попытался оказать ему помощь, но было уже слишком поздно – смерть наступила мгновенно. На шум собрался народ, который видел во мне фанатика, устроившего кровавое побоище. Они боялись и ненавидели меня, ведь только что я самолично сжег тело всеми любимой знахарки, а теперь убил семью честного купца. Даже думать не хочу какие проклятия они на меня сыпали. Данте и Михаель вынесли мне обвинительный приговор и отдали под стражу до прибытия дознавателя и выяснения обстоятельств.
-И вот мы с вами здесь, капеллан Манн. – Заключил Марк, откидываясь поудобнее на спинку стула и потирая уставшие глаза.
-Верно, инквизитор. Полагаю, что Леварье и Корстон уже осмотрели место происшествия и составили отчеты, которые вам и сдали.- Предположил Утер, осматривая стол полный различных записей, среди которых наверняка были вышеупомянутые документы. Капеллан не сомневался в том, что его братья будут непредвзяты и напишут все как есть, не стараясь выгородить или же преподнести факты в пользу обвиняемого.
-Это уже вас не касается, Утер. Хотите что-нибудь добавить? Может пригласить ваших кровных родных? – Поинтересовался старик, начав перебирать документы, словно сортируя их, не удостаивая подозреваемого даже мимолетным взглядом. Он получил исповедь за которой пришел, а потому оставалось сопоставить её с показаниями свидетелей и составленными отчетами, после чего уже дождаться гонца с записями о Манне. Так что присутствие капеллана не требовалось для решения его судьбы, и инквизитор хотел поскорее выдворить его дабы вернуться к работе.
-Я посвятил свою жизнь инквизиции и господу. Сражал тварей и зло, что оскверняют наши земли. Моя совесть чиста пред всевышним. И для отца с матерью, да для брата с сестрой я остался тринадцатилетним мальчиком, которого забрала у них армия. Если меня ждет наказание за мои свершения, то это лишь усилит горечь моей кровной семьи. А ежели меня оправдают, то я все равно не смогу с ними остаться и опять же их это опечалит. Орден – вот моя настоящая семья, инквизитор Абрель. – Высказал без колебаний свои мысли капеллан Манн, понимая, что допрос подходит к концу и вскоре решиться его судьба.
-Свободны, капеллан Манн. Стража! Увести заключенного! – Двое стражников порядка, вошли в комнату да увели Утера Манна прочь из ратуши, заперев его в подвале под замок, в котором ещё совсем недавно томилась милая старушка Гвен.
Капеллан не знал, какой вынесут вердикт, он лишь понимал, что решение будет принято дознавателем после получения им и изучения архивных записей. Это займет пару дней. Ну как бы там ни было, а на все воля господня, а потому заключенный достал молитвенник и, закрыв глаза, ушел в себя, познавая свой дух и веру.
Время в камере, если не видно смены дня и ночи, течет медленно. Иногда кажется, что сидишь в ней уже неделю, а на воле прошло чуть менее суток... Инквизитор вызвал его, по прикидкам самого капеллана, день на третий. Все та же комната, все неизменная сумка с "допросным" инвентарем, ласково поглаживаемая следователем.
- Вы готовы узнать свой приговор, капеллан Манн? -- поинтересовался Арбель, ровным бесцветным голосом. Прежде чем заговорить снова, он глубоко вздохнул, сделав небольшую паузу. - Принимая во внимание все услышанное, а так же результаты проверки других братьев нашего Святого Ордена, суд постановил вас не виновным в приписываемых вам злодеяниях. Вы можете идти, брат Манн.
_____________________________________________________________________
Откуда узнали про наш мир?
топрпг
Если вы уйдете с форума, даете ли вы согласие на перенесение вашего персонажа в акционные? Нет

Перед началом игры не забудьте:
- Заполнить пункт "Лик героя" в Вашем профиле и вынести в подпись гиперссылки на анкету, инвентарь и книгу магии, если таковая есть;
- Создать отдельную тему для своего инвентаря в данном подфоруме - http://www.amalirr.r...com/f137-forum;
- Если вы маг, то Книга магии также оформляется отдельной темой в том же подфоруме. После ее написания Вам необходимо отписаться в данной теме, чтобы книгу приняли и допустили к игре - http://www.amalirr.r...opic.html#67229
- Если в анкете присутствует утвержденный администрацией артефакт, его необходимо самостоятельно внести в Реестр артефактов - http://www.amalirr.r....com/f116-forum

Приятной игры. Если у Вас остались вопросы, пишите сюда - http://www.amalirr.r...t1-topic.html#1

Выиграно в акции "Собиратель яиц":


Выиграно в акции "Где мои семнадцать?":


Выиграно в лотерее в честь 7 дня рождения форума:


Выиграно в Мифах и Легендах:

Выиграно в "Поле Чудес" (08.01.19):

Выиграно в Новогодней Лотерее 2018 (10.01.19):

Получено за II место в конкурсе "Юморески II" (18.04.20)

Выиграно в Лотерее 9ДР Амалирра (13.07.20):

1. Инквизиция +20
доверие

2. Гильдия магов империи -5%
недоверие

3. Наместник Ундервуда +5%
узнавание